Раз, два, Шри

Ольга Шемякина (2023)

Автобиографическая повесть о релокации семьи с 5-летним ребенком из Москвы на Шри-Ланку в 2022 году. Рассказ о том, во что превратились надежды и мечты о райском острове при столкновении с реальной землей и своеобразием местного уклада жизни. Обложка создана с помощью нейросети «Нейроплод».

Первые недели

Еще идут первые две недели после переезда. И какая-то ошеломительно сильная волна новых впечатлений захлестывает меня. И то хочется спать, то плакать, то вернуть все как было и «что же мы наделали». Иногда я чувствую себя здесь так комфортно, что наоборот думаю: «Как я жила не дома? Не хочу отсюда никуда уезжать, а наоборот хочу сюда все более въезжать».

А иногда мне становится так невыносимо от нового, неожиданно свалившегося мне на голову быта, что даже не хочется вдохновлять себя бегом к морковке каких-то далеких целей, не хочется вообще никакой морковки, морковка кажется иллюзией, а вот метла и листья с нашего кряжистого мангового дерева во дворе — реальностью.

И хочется спать.

Из памяти всплывают ощущения опиумного притона, где можно лежать, и лежать, и лежать, и не выходить из наркотического сна. Тогда время становится вязким, монотонно гудящим вентилятором. Именно вспоминаются — как прожитое, как знакомое.

И что я была хозяйкой дома — тоже вспоминается. Муж удивился, когда я ловко ринулась готовить на газовой горелке, и сразу два блюда. Мне это легко и откуда-то знакомо — вести хозяйство. И сидеть на пластмассовых стульях перед входом в свой дом — тоже знакомо. Так здесь сидят все хозяева, когда отдыхают от дел.

Волны разные, и можно либо сопротивляться им и тратить силы на борьбу с неприятными ощущениями: «Эта мне нравится, эта мне сделала больно, а эту я боюсь», либо принять все свои ощущения целиком: «Эта мне нравится, эта мне сделала больно, а эту я боюсь».

Утро. Мы лежим с Эриком на королевской кровати. Папа уже тихонечко, чтобы не разбудить нас, уполз заниматься йогой в гостиную, а мы разговариваем:

— Мам, а ребеночек в крови, когда рождается?

— Нет, он в водичке, он лежал в животике в водичке, и он мокрый рождается. И еще на веревочке, на пуповине. Ты был привязан к оболочке, в которой лежал.

— Я как собачка на поводке был?

— Ну можно сказать и так. И папа тебе отрезал эту пуповину, ему дали ножницы, и он отрезал. А потом врачи завязали тебе пупочек. И мне завязывали. И всем завязывают.

Эрик помолчал. Потом спрашивает:

— Мам, а как мне папу хоронить? Я же не умею.

— Ну, до папы еще бабушка умрет. Мы с папой еще долго жить будем, и ты уже будешь взрослый, когда нас будешь хоронить.

— А как? Надо гроб покупать?

— Ну, если меня хоронить, то смотря где будем жить. Вот в Индии заворачивают в тряпочку и сжигают на костре, тут купишь мне тряпочку, а если в России, то надо будет гроб.

— А как же я буду один?

— Да ты уже не будешь один. У тебя будут жена и дети.

— А какая у меня будет жена?

— Которая не испугается, когда ты кричишь и убегаешь к забору при знакомстве, как с девочкой с соседней виллы. Вот кто тебя примет таким, какой ты есть, которой ты понравишься, та и будет. А может она и сама будет так же стесняться. И вы сначала отбежите друг от друга, а потом засмеетесь и подружитесь.