Жди меня

Ольга Шевчук, 2017

В новом романе Ольги Шевчук прошлое гармонично переплетено с настоящим. Герои влюбляются и расстаются, помнят обиды и живут иллюзиями, задумываются о нравственных и семейных ценностях и о том, что происходит в стране, о своём месте в её жизни. Человек далёк от идеала, и подчас ищет для себя лучшую долю, совершая неблаговидные поступки. И кто-то впоследствии сожалеет об этом, испытывая муки совести, а кто-то, напротив, старается свалить свою вину на других людей. В подобных ситуациях и проявляется глубинная сущность каждого из нас. Особый упор в книге сделан на реалии сегодняшнего дня, несущие тревогу за будущее молодых людей, которых заманивают через социальные сети в различные террористические организации специально подготовленные «наставники». Какие методы могут использовать ловцы неопытных душ и как противостоять этому злу – рассказывается на станицах романа.

Глава 9. Записка

Марина скучала на лекции. Сердитый дядечка в тёмно-сером костюме и крапчатом галстуке читал им курс философии, но преподносил студентам материал не как в учебнике, где рассказывается сначала об одном философе, потом о другом, а выдавал сборную солянку, проще говоря, рассуждал о той или иной философской категории, приводя мысли различных философов на эту тему. И чаще всего цитировал высказывания Канта, которого, по его мнению, каждый уважающий себя человек должен непременно прочитать в подлиннике, и поэтому приводил выдержки из трудов классика на немецком языке. А с немецким у Марины было туго ещё со школьных лет, и в университете она не продвинулась в этом направлении ни на шаг. Потому и скучала, с трудом удерживаясь от зевоты. Ей больше нравилась информатика — там они работали на компьютерах, выходили в Интернет, искали полезные сведения, рисовали блок-схемы и изучали языки программирования.

Девушка училась на первом курсе Сочинского университета. Лекция шла в главном корпусе — длинном трёхэтажном здании серо-белого цвета, которое опиралось на тонкие колонны, как паук на лапки. А внизу у него будто брюхо висит, поблёскивая гладкой поверхностью, — вестибюль за стеклянной облицовкой. Изначально Марина мечтала поступить на факультет туристического бизнеса, чтобы освоить специальность «Гостиничное дело». Говорят, вполне доходную и востребованную на рынке труда. Хотела претендовать на бесплатное обучение и, конечно же, место в общежитии. Но не так-то просто оказалось набрать проходной ЕГЭ — 155 баллов. Марина с трудом получила только две трети от нужной цифры. Это означало провал и конец далеко идущим планам! Оставалось одно — пойти к проректору, чтобы всеми правдами и неправдами попытаться договориться с ним, проще говоря, разжалобить университетского чиновника.

Обычно в его кабинет стояла толпа народа, но девушке повезло — на этот раз впереди неё нетерпеливо переминались с ноги на ногу только три человека, которые один за другим вскоре пулей вылетели обратно. Впрочем, лица у всех были вполне довольные. Марина приободрилась и смело взялась за ручку проректорской двери. Металл был горячий и скользко-влажный — ещё не успел остыть от предыдущих прикосновений ладонями.

Проректор разговаривал по телефону, и ей пришлось ждать, когда он освободится. За это время она без стеснения успела его разглядеть: сухощавый брюнет с гладко зачёсанными на пробор волосами, щёки впалые, брови отвисшие. У него были нервные тонкие пальцы, возможно, он играл на скрипке.

— Что у вас? — спросил начальник, положив трубку и хмуря бледный лоб: понимал, что она пришла с просьбой. А с чем же ещё к нему ходят, как не с тем, чтобы вымаливать разного рода поблажки?

— Видите ли… Мне не хватило баллов, чтобы поступить на «Гостиничное дело», — тихо выдавила из себя Марина и затеребила в руках скомканный платочек.

— А какой у вас ЕГЭ?

— 104.

— Девушка, ну о чём может идти речь? И слышать ничего не хочу!

— А можно, чтобы мой результат засчитали на другом факультете? Там, где он подойдёт?

— Минутку, — проректор взглянул на лежащий рядом с ним на столе листок. — Так, — поскользил по нему ищущим взором. — Хм. Очень даже хорошо. И ЕГЭ подходит, — пробормотал вроде как для себя, но так, чтобы Марина услышала. — Могу предложить Социально-педагогический факультет. Там прекрасные преподаватели! Психология устроит? — и, не дожидаясь ответа, добавил, чтобы подтолкнуть её к выбору: — Вполне достойная профессия. Кстати, многие бизнесмены обращаются за советами к психологам. Ну как? Согласны?

Марина любила психологию, но не настолько, чтобы сделать её своей основной кормилицей на всю жизнь.

— А другого варианта нет? — спросила с надеждой, кротко глядя в лицо вершителю её судьбы.

— Она ещё и недовольна! — фыркнул чиновник. — Девушка! Если бы вы набрали хотя бы 106 баллов, я предложил бы вам… ну, скажем, обучаться специальности «Реклама и общественные связи». К сожалению, в вашем случае это отпадает. Ничего не поделаешь… Не я зарабатывал баллы, а вы. Но есть и другое решение проблемы.

— Какое же? — ухватилась за ниточку Марина.

Выдержав многозначительную паузу, он объявил:

— Прийти на следующий год.

— На следующий год?! — оскорбилась Марина. — Вы не представляете, что для меня значит — не поступить в университет сейчас!

Проректор лишь развёл руками. Мол, рад бы помочь, да порядки строгие.

— Если позволяют финансы, можем взять вас на коммерческой основе, — бесстрастно продолжал он. — На «Гостиничном деле» стоимость обучения составляет 64 тысячи в год, на «Рекламе» — 30 тысяч, то есть цены вполне доступные.

Марина расплакалась.

— Вам легко говорить! — начала психическую атаку она, вытирая платочком обильные слёзы. — А как я буду оплачивать своё обучение? Ведь у меня родители пенсионеры! Мы приехали из Семипалатинска. Переселенцы! У мамы рак, ей вырезали всё, что могли, дали инвалидность. Живём в станице, в ветхом домишке без воды и отопления.

— Вы что, ещё и общежитие у меня хотите выпросить? — проректор выпрямил спину и расширил глаза, став похожим на идола с острова Пасхи.

— Нет, ну что вы! — испуганно замахала ладошками Марина. — Только бесплатную учёбу! А то мама не переживёт такого удара, если я не поступлю!

— Хм… А справки есть, что семья в бедственном положении?

— Есть! Я сдала их в деканат… Они в моей папке лежат, с документами!

— Так… — чиновник задумчиво постучал карандашиком по столу. — Что-то мне эту папку не приносили… Я бы её запомнил. Но места в общежитии у нас и в самом деле нет, всё уже занято… Надо было раньше хлопотать об этом. А теперь уже поздно. — Он вопросительно взглянул на абитуриентку: — И как же вы собираетесь выходить из положения?

— Пока не знаю, — смутилась Марина. Но тут же воскликнула с воодушевлением: — Я найду работу, сниму с кем-нибудь вдвоём или даже втроём недорогую комнату… Обещаю вам! Я смогу! Я всё выдержу, любые трудности! Только позвольте мне учиться! Ну подумайте сами, мне же надо заботиться о будущем уже теперь! Нужно получить специальность, чтобы помогать родителям! Сейчас я после школы, и то не набрала необходимых баллов, а что будет на следующий год? Вдруг сдам экзамены ещё хуже? И к тому же… Кто знает, может, маме ещё и дальше предстоит лечиться! И дом как-то надо ремонтировать, он требует огромных денежных вложений!

Проректор крутил в пальцах карандаш, словно не зная, куда его применить. Марину не перебивал, дав ей возможность излить свои чувства и опасения. Ему не раз приходилось выслушивать нечто подобное от абитуриентов. Взывают к милосердию, обещают учиться на совесть, лишь бы взяли в университет, а потом бьют баклуши, и заканчивается всё банальным отчислением. «Многие сделались жестокосердными, потому что раньше были сострадательны и не раз обмануты», — заметил немецкий философ Кант, и проректор был согласен с ним. Тем не менее, сам он пока ещё не ожесточился вконец, и строгость его была скорее напускной.

— А что, у вас никого больше нет, кроме родителей? — спросил он, когда девушка замолчала.

— Есть брат, он только что вернулся из армии, ещё не успел устроиться на работу.

— Почему?

— Мы же здесь никого не знаем! Ни родных, ни знакомых — нет! А везде нужны связи. Помочь никто не хочет. Некоторые прямо говорят: «Чего приехали? Кто вас сюда звал? Сидели бы себе в своем Казахстане…» Но он устроится! Обязательно устроится! — заверила она с самым серьёзным и решительным видом.

— Ну, ладно, — неожиданно смягчился чиновник, посмотрев на часы в деревянном футляре, которые висели на стене кабинета как символ ушедшей эпохи. Наверное, его ждали срочные дела, а Марина могла затянуть свою жалобную песню ещё надолго. — Хорошо. Поступим так. Пока зачислим вас на специальность «Реклама и связи с общественностью». Там проходной ЕГЭ, как я уже говорил, 106, но уж как-нибудь пойдём вам навстречу.

— Реклама? Но это же совсем другое направление! Не имеет никакого отношения к гостиничному делу! — захныкала Марина.

— Смотря как на это посмотреть, — не согласился с ней проректор. — Каждая гостиница нуждается в профессиональной рекламе! И это прописная истина! К тому же я возьму вас на бюджетное место, вы станете бюджетницей! А на «Гостиничном деле» свободных бюджетных мест нет. Пока нет! — он поднял указательный палец вверх, привлекая её внимание: — Зато потом, после первой сессии, если вы будете успешно учиться, я помогу вам перевестись на эту специальность. С «Рекламы» это проще сделать, чем с «Психологии». Только, чур — не отлынивать! Занятия не пропускать! А если рекламное мастерство вам придётся по душе, и вы проявите талант в этой области, то в скором времени сможете ещё и подрабатывать.

— Спасибо! Сердечное вам спасибо! — Марина вытерла слёзы и пролепетала что-то ещё в знак глубокой благодарности за содействие, оказанное ей.

Университетский начальник улыбнулся и неожиданно расщедрился на новое обещание.

— Я буду следить за вашей учёбой, — сказал он, — и, если вы меня не подведёте, при первой же возможности выделим вам общежитие, в порядке исключения, конечно. Учитывая материальные трудности семьи. Вам ясно?

Такого подарка Марина даже и не ожидала.

— Я постараюсь, Игорь Олегович! — вспомнила она имя и отчество замечательного начальника.

— Уж постарайтесь, пожалуйста! Сделайте одолжение! Кстати, как ваша фамилия?

— Зубанова. Марина Зубанова.

Так она была зачислена в университет. Проректор сдержал своё слово. И Марина не только заняла бюджетное место, но и стала получать стипендию. Родители обратились в отдел соцзащиты за финансовой помощью, и прислали ей денег на первое время, чтобы она смогла снять комнату. Но она уже придумала, как подрабатывать — делать за других контрольные задания. В любом учебном заведении всегда найдутся такие студенты, которые просто числятся, а нужные работы кому-то оплачивают. Да и с рекламой можно было попробовать…

Лектор терзал аудиторию своей монотонной речью, и некоторое время Марина пристально рассматривала родинку на его лбу. Крупная и пористая, она была похожа на бородавку, и на ней росли мелкие чёрные волоски. «Надо же, какая большая вымахала!» — подумала девушка и представила, что родинка будет расти, расти, и… превратится в рог, как у циклопа или у единорога! Ей стало смешно, и она тихонько хихикнула, стараясь не привлечь внимания соседей. Но девчонки и парни, похоже, слушали лектора взапой… Неужели что-то понимали? Не зная, как убить время — а до конца лекции ещё был целый час, — она вынула из сумки мобильный телефон.

«Я так соскучилась!» — послала Вадику сообщение.

И получила ответ:

«Уже?!»

«Скорее бы наступил вечер!»

«Я тоже жду этого часа».

«Ты пообедал?»

«Да, съездил домой».

«Что ел?»

«Мама сварила борщ. А на второе сделала жаркое».

«Везёт же некоторым! А я с утра торчу на лекциях. Сейчас философия».

«Твой любимый предмет?»

«Смеёшься, да? Ты же знаешь, что я люблю психологию».

«Прости, перепутал. А как ты относишься к Фрейду?»

«Да мы его ещё не проходили! Но думаю, что в его учении есть немалая доля истины».

«А я считаю, что он просто зациклен на сексе. И рассматривать все мировые процессы только с этой точки зрения — полный абсурд и увод в сторону от настоящих проблем. Если в далёкие времена Троянская война началась из-за любви к женщине, прекрасной Елене (и секс сюда ещё можно приплести), то сейчас войны идут за территории, сферы влияния и за природные ресурсы».

«Какой ты у меня умный! Напиши диссертацию!»

«Может, когда-нибудь и напишу. А пока другие дела не дают».

«Какие?»

«Да те же физиологические потребности!»

«Гормоны шалят? Выходит, старик Фрейд был прав?»

«В конкретном случае — несомненно!»

«Встречаемся, как договорились?»

«Да! Жду тебя! И даже очень!»

«Целую, любимый».

«И я тебя!»

«А куда именно целуешь?»

«Увидишь».

«Ну, пока!»

«Смотри, не заблудись!»

Марина знала — слышала от старшекурсников, — что главное — продержаться первые два года, потом будет легче, преподаватели уже смотрят на студентов как на будущих выпускников и несильно придираются на экзаменах и зачётах. И последние четыре семестра пролетают, как ураган, оставляя после себя обломки прошедших лет, на которых строится здание будущей взрослой жизни.

Кто-то сзади легонько тронул её за плечо. Марина обернулась — парень из соседней группы протянул ей записку.

— От кого? — прошептала она.

— Не знаю. Попросили передать.

— Это точно мне?

— Да.

Марина развернула сложенный вчетверо клочок бумаги.

«Скучаешь, принцесса? Может, сходим в кино?» Подписи не было. «Кто бы это мог быть? — ломала она голову. — Может, из девчонок кто-то подшутил? А ведь могут, те ещё крокодилицы… Особенно если меня с Вадиком видели. Небось, только и думают, как бы меня сожрать с потрохами, а Вадика себе присвоить».

Хотела обернуться, нащупать глазами, чья это работа — но не стала, а только демонстративно порвала записку в клочья. Ближайшая к ней соседка вытащила из кармана своей куртки две конфеты в бумажной обёртке нежно-зелёного цвета с золотистым рисунком. «Белочка! С орешками!» — у Марины потекли слюнки. Она с утра ничего не ела, и в желудке словно буйствовала метель, обжигая чем-то едким.

— Возьми, — шепнула соседка и протянула ей одну конфету, а вторую положила себе в рот, сняв обёртку.

— Спасибо! — просияла Марина. И повторила с улыбкой: — Огромное спасибо!

Как хорошо, что ещё не перевелись люди, готовые подать руку помощи!