Прививка от манной каши

Ольга Цыбина, 2022

Животворящие рассказы для родителей. О детях и взрослых.Гарантируют мыслетворение, светлые воспоминания и счастливых детей.Которые не маленькие взрослые, а лучшие.Автор Цыбина Ольга.Переводчик, предприниматель, мать и писатель.И все это одновременно и в единственном числе.Как, собственно, и вы.

Слабое звено

"Cо мной что-то не так" — размышляла я, тоскливо волоча ненавистную коричневую папку с нотами по сугробам. Мне было восемь. И шла я в музыкальную школу.

В бабушкиной гостиной на почетном месте стояло торжественное черное фортепьяно с резными лапами и золочеными подсвечниками. Вся моя семья, включая многоуважаемое старинное фортепьяно, была музыкальна и не представляла себе жизни без скрипичных струн или клавиш цвета слоновой кости. На семейных праздниках бабушка, вдохновенно играла и пела, cтарший брат, Алеша, стоя рядом, на радость всей семьи, выводил"Пой, ласточка, пой". Конечно, заставляли его шантажом, но баритон то был чудесный.

Мама и дядя блестяще закончили музыкальную школу по классу фортепьяно, о чем гордо оповещали их дипломы, бережно хранимые бабушкой. Двоюродный дядя много лет играл на альте в Государственном Симфоническом оркестре, гастролируя по всему миру, а младшая сестра уже ходила на подготовительные занятия в музыкальной школе и ее, конечно же, хвалили.

Я же, год назад, стоя с мамой перед входом в музыкальную школу, не увидела свою фамилию в списках принятых.

Листочек, с напечатанными на машинке фамилиями еле держался на одной канцелярской кнопке, свисая с пробковой доски, а я еле держалась на ногах. Моей фамилии в списке не было. Не веря своим глазам, мы два раза перечитали весь список, мама даже сходила уточнить в приемной комиссии, и получила в ответ сухое “Не зачислена”.

Мне казалось, я пела прекрасно и все задания выполняла на отлично, в общем то, как всегда. Бабушка всегда говорила, что я Звезда. Меня везде хвалили, давали главные роли на утренниках, я ходила на танцы и устраивала с сестрой домашние спектакли. А тут, категоричное"Не зачислена". Занавес.

Родственники, сплочённым музыкальным фронтом, не поверили в такую генетическую аномалию и на переговоры с директором музыкальной школы отправилась Бабушка. А так как, моя бабушка обладала невероятной харизмой, французскими духами и некоторыми свободными средствами, то в сентябре я, с красивой папкой для нот, довольная пошла в музыкальную школу.

Следующие два года были наполнены моим ужасом и неподдельным удивлением родственников. В любую погоду я шла в красивое здание на бульваре и мне казалось, что страшнее места на свете нет. У меня не получалось категорическое Ничего. Преподавательница Ада Львовна просила повторить арпеджио, вздыхала и продолжала надеяться. На специальности в воздухе витала безнадежность, а на сольфеджио казалось, что со мной разговаривают на иностранном языке. Мне всегда все легко давалось, а тут…

Но сдаваться перед трудностями в семье принято не было и я продолжала ходить в музыкальную школу. Единственной причиной что-то пропускать было всесемейно действующее железное правило"Температуры". А так ка ребенком я была на редкость здоровым, я и не пропускала. Ходила, зубрила, рисовала карандашом ноты в длинной узкой нотной тетрадке, и все равно получала двойки. Я чувствовала себя тупой неумехой, но, главное, перестала быть Звездой.

Моя самооценка летела с ледяной горы, как первоклассник на картонке.

Но хуже всего было по воскресеньям. Младшая сестра смотрела по телевизору детскую передачу"Будильник", а вся семья за большим круглым столом ела жареную картошку. Есть я категорически не могла, меня тошнило от страха. Перед Хором.

Все вокруг искренне не понимали, как же так. Просили заниматься побольше. Я и занималась. Время от времени, пытаясь говорить родителям, что несчастна, что не хочу ходить в музыкальную школу, что у меня совсем ничего-ничего не получается. А почему так происходит, объяснить родителям я не могла. В голове было много всего, что не получалось сложить в стройные, так необходимые взрослым убедительные аргументы, и я говорила, как могла: “Не хочу больше ходить, не получается”. Родители рассеяно слушали, но бросать не разрешали.

Ещё через год, я начала получать тройки в школе даже по любимому французскому. Куда мне было о нем думать, я же часами учила гаммы! Учебный год я закончила, рыдая в объятиях бабушки. Захлебывалась, что я тупая, и никакая совсем больше не"Звезда”. Бабушка жила на другом конце города и была не сильно в курсе моих ежедневных музыкальных терзаний. Она спросила только одно — "Объясняла ли я это родителям?"

В тот же вечер, бабушка высадилась из такси перед нашим домом, как армия Наполеона в испуганных Антибах. Моих родителей строго пригласили на кухню, а мне выдали шоколадку “Аленка”. С тех пор я больше никогда не ходила в красивое здание на бульваре.

Свое освобождение я отпраздновала засовыванием красивой папки для нот за длинную чугунную батарею. В моем детском понимании, это было самое противное, жуткое место, откуда не возвращаются. Преисподняя.

Что было дальше? Я могла снова есть жаренную картошку за большим круглым столом, а потом, сломя голову, нестить на любимый теннис. Теннисисткой я не стала. А стала счастливым ребенком. И снова начала получать пятерки по французскому.

Но, главное, как прежде, я снова чувствовала себя Звездой.

P.S Моя Бабушка вряд ли что-то знала про популярную сейчас цитату — "Лучше укреплять свои сильные стороны, чем исправлять слабые". Зато она точно знала все про детей и Хорошую самооценку.