Семнадцать оттенков любви. Сборник рассказов

Ольга Топровер

Эта книга – совместный проект с художницей Ларисой Макеевой. Репродукции ее картин помогают раскрасить истории и характеры героев в яркие краски. В семнадцать оттенков любви.

Хэппи-энд в большом городе

Я любила смотреть на его руки, когда он играл на пианино. Они взлетали над клавишами свободно, как птицы — в их движении была своя мелодия, своя печаль, своя страсть. Когда старенькое пианино затихало, мы покидали тесную квартиру и окунались в огни вечерней Москвы. И музыка продолжала звучать. Это был фортепьянный концерт огней большого города. Мы бродили всю ночь, а на рассвете нам пели соловьи у Москвы-реки. Но однажды пианист затерялся в толпе. Я искала его отчаянно: в каждом встречном надеялась увидеть знакомое лицо, в каждом городском звуке — услышать знакомую мелодию. Все было напрасно, и я не могла больше выносить эту Москву…

…По вечерам я сидела в кафе, окна которого выходили на набережную Сены, и смотрела на скрипача. Что за наслаждение было следить за смычком, что за чудо — за телом музыканта! Каждой клеточкой он пел эту пронзительную мелодию. Когда кафе закрывалось, мы выходили на бульвар и медленно шагали мимо ярко освещенных витрин. Каждой клеточкой я чувствовала его рядом. Париж звучал романтично и сентиментально, как скрипка. Но однажды я отстала на пару шагов — и скрипач растворился в сиреневых сумерках большого города. Остался один пустой Париж…

…На сцене я видела только саксофониста. Его мелодия уносила меня в заоблачные дали. Лондон казался городом-импровизацией. После концертов мы протискивались сквозь толпу, запрыгивали в двухэтажные автобусы, целовались в красных телефонных будках. Но однажды новая импровизация увела у меня саксофониста. Я стояла на мосту одна и смотрела на красные огоньки «Лондонского глаза». Внизу текла темная холодная Темза. Если я прыгну вниз, никто и не заметит. Большому городу все равно…

…Я шагала по розовым звездам Голливудского бульвара. Яркие маскарадные огни освещали улицу. На тротуаре в своем знаменитом белом платье стояла Мэрилин Монро. Я поравнялась с ней и посмотрела ей в лицо. «Мэрилин» было лет шестьдесят. «В Голливуде все ненастоящее», — подумала я, и мой взгляд упал на витрину с париками разных цветов и оттенков. Чуть позже я вышла из магазина ослепительной блондинкой и отшвырнула прочь этикетку от своих новых волос.

— Вы что-то потеряли, — произнес кто-то.

Я обернулась. Он протягивал мне клочок бумаги.

— Выброси, — отмахнулась я.

Он взмахнул, и этикетка повторно упала на тротуар, а его рука освободилась. Второй рукой он держал футляр для гитары.

— Зато это был повод заговорить с тобой, — сказал он. — Кстати, я всегда влюбляюсь только в блондинок.

— А я влюбляюсь только в музыкантов, — улыбнулась я и взяла его за руку.

— Очень жаль, но я не музыкант. Меня просто попросили донести гитару, — он сжал мою руку так, как будто боялся, что я сейчас вырвусь и убегу.

— Жаль тебя разочаровывать, но и я не блондинка, — и я сдернула парик.

Он залился заразительным смехом, но мою руку не выпустил. Фонарь рядом погас и зажегся снова — это подмигнул нам Голливуд. Большой город хохотал вместе с нами, и это была самая прекрасная музыка на свете — музыка, под которую случается хэппи-энд.²

Примечания

2

Существует фантастическое продолжение этой истории. Рассказ с продолжением («Хэппи-энд») опубликован в книге «Про роботов, президента и апельсины».