Дрозофилы

Ольга Тишина, 2019

Кто сказал, что мы одни во Вселенной? Люди живут на Земле и не знают, что за пределами солнечной системы кипит жизнь. Похожа ли она на нашу? Величайший вопрос. Вот и Анна ничего не знала, пока однажды не попала в руки похитителей. Ну и как тут не сойти с ума, если тебя уверяют, что ты не женщина, а укравший чужое тело инопланетянин из расы грутов, невежественных варваров, живущих на одной из планет Галактической Империи.

Глава 1

— Больно? Потерпи еще чуточку.

Медсестра быстро наложила повязку на лоб подростка.

— Как же тебя угораздило?

— Это, сеструха, — пробасил пацан, кося глазами на слишком открытое декольте медсестры. — Плойкой прижгла.

— Ничего себе, прижгла, — хозяйка декольте удивленно покачала головой. — Придешь еще через три дня. Посмотрим, как твой ожог.

— Хорошо.

— Иди, уже. И сестренку не обижай. А то в следующий раз, другое место прижжет.

Подросток, пробурчав нечто вроде: «пусть только попробует», взял с кушетки рюкзак и еще раз стрельнув глазами на обтянутую белоснежным халатиком женскую грудь, вышел из процедурной.

— Анна Ивановна, — запыхавшаяся санитарка догнала шедшую по коридору ожегового отделения старшую медсестру Соловьеву.

— Что, Марина?

— Анна Ивановна! Вас главная искала, в процедурной, — сообщила санитарка.

— Я только оттуда. Видимо мы разминулись. Что она сказала?

— Ничего. Но злая! Жуть! — женщина округлила глаза.

— Спасибо Марина. Если увидишь ее передай, что я в перевязочной.

— Хорошо, Анна Ивановна.

Интересно, что за срочность, — подумала медсестра, продолжая свой маршрут по коридору отделения. В кармане затренькал мобильник.

— Да, я слушаю.

Гудки.

— Странно, — опять подумала Анна, изучая неизвестный номер, начинавшийся почему-то с трех нулей. Хмыкнув, она убрала телефон в карман своего халата и направилась дальше. У перевязочной ее уже ждали.

— Анечка! — расплылся в улыбке Афанасий Петрович, бывший учитель, а ныне пенсионер на заслуженном отдыхе. — А я вас заждался.

— Афанасий Петрович, но вам еще с утра было назначено.

— Нет, нет, нет, — пенсионер отрицательно замотал головой, имевшей жалкие остатки когда-то былой шевелюры. — Я только к вам, милая Анна Ивановна. Только вы, своими нежными ручками не делаете мне больно. Ваша коллега, как бы помягче выразиться, слишком груба, — он сделал театральный жест отчаяния, произнеся последнюю фразу практически шепотом.

— Ну, что с вами делать, проходите, — смилостивилась медсестра.

— Грасиэ джентиле, мио каро, — пропел старичок, хватая и целуя руку девушки.

— Афанасий Петрович! Прекратите!

— Ах, Анечка, где мои тридцать пять! Ох, я бы за вами поволочился!

Девушка рассмеялась.

— Отлично все заживает, через несколько минут сообщила она пациенту.

— Только благодаря вашим драгоценным и несравненным ручкам, милая Анечка. Мне кажется, Вы просто снимаете боль одним прикосновением. Нет! Просто сочувствием! Нет! Своей красотой! — обсыпал ее комплиментами старик.

— Вы меня смущаете, Афанасий Петрович.

— Ну, что вы Анечка! Если бы не…, — признание престарелого ловеласа прервал шум открывшейся двери. В комнату вошла дородная женщина в зеленом медицинском костюме. Крупный мясистый нос и нездоровый румянец на обвислых щеках делали ее лицо неприятным. Маленькие поросячьи глазки зло уставились на присутствующих.

— Соловьева, — произнесла она визгливым, противным голосом. — Зайдешь ко мне!

— Хорошо, — не отрываясь от работы, произнесла медсестра.

Скривив губы, главная покинула перевязочную.

— Она вас недолюбливает Анечка, — заметил пенсионер.

— Не то, чтобы недолюбливает, Афанасий Петрович. Терпеть не может, — вздохнула девушка.

— Как же, так! — запричитал старик. — Как же, так.

— Алевтина Вениаминовна, вызывали?

Анна вошла в кабинет главной медсестры без стука, считая это действие, в рабочий момент, излишним. Та сидела за столом и что-то писала, не обращая внимания на вошедшую сотрудницу.

Взяв свои эмоции под контроль, девушка терпеливо ждала. Наконец, главная отложила ручку и соизволила взглянуть на нее.

— Садись. Разговор будет серьезный.

Анна послушно села.

— Ко мне приходили оттуда, — Алевтина Вениаминовна странно повела глазами. — Спрашивали о тебе. Вопросы задавали.

— Откуда, оттуда? — решила уточнить Анна.

— Че, дуру корчишь, — зло бросила главная. — Все ты понимаешь. Я тебя предупреждаю. Если, что серьезное, вылетишь из отделения, как пробка. Поняла?

— Поняла.

— Давай, иди, работай.

Анна, плотно закрыв за собой дверь, вышла из кабинета. Не сказать, чтобы она расстроилась. Но, что-то в последнее время главная лютует. Постоянно придирается, грубит. Девушка вспомнила, как год назад пришла сюда устраиваться на работу. Тогда Алевтина была совсем другой: доброй, отзывчивой. Почему люди так меняются? — подумала она. — Или какие обстоятельства заставляют их менять отношение к коллегам, друзьям и вообще к миру? Почему они не становятся добрее, чище, а наоборот озлобляются и начинают ненавидеть всех и вся?

Сама Анна, сколько себя помнила, мечтала помогать людям. Видимо поэтому связала свою жизнь с медициной. С детства она жалела всех котят и щенят, а ее любимой игрой была игра в доктора и больницу. Афанасий Петрович был прав. У нее действительно есть какой-то дар. Любая рана, к которой она прикасается, заживает намного быстрее. Это замечали многие.

Работая в ожоговом отделении, Анна насмотрелась на такое, что не каждый смог бы выдержать. Но до сих пор сохранила в себе сочувствие к чужим страданиям, и часто плакала из жалости к пациентам. Ее коллега и подруга Катька, после таких, как она называла «концертов», высказывалась:

— Ань, тебя на всех не хватит! Ты же просто сгоришь. Лучше личной жизнью займись. А то, так и помрешь старой девой.

Но Анна ничего не могла с собой поделать. Работа забирала все ее время и все мысли.

Возвращаясь, сегодня домой после смены она вновь вспомнила разговор с Алевтиной и подумала: «Интересно, кто это мог интересоваться мной на работе? Какие такие органы? Законов я не нарушала. Алевтина наверно не знает, как еще меня допечь, вот и выдумывает».

Успокоившись на этом, девушка зашла в продуктовый магазин у дома, купить что-нибудь к ужину. Стоя в очереди на кассе, она обратила внимание на здорового мужика, который, как ей показалось, исподтишка за ней наблюдал. Но, как только Анна поднимала на него взгляд, мужик сразу делал вид, что изучает товар на полке. На громиле был надет длинный черный кожаный плащ, что в теплый вечер было, по крайней мере, странно. Еще он скрывал лицо под очками, больше похожими на вир очки для компьютерных игр.

«Ненормальный какой-то», — подумала она, расплачиваясь за продукты. Но подходя к дому, вновь, краем глаза, заметила магазинного громилу. Выскочив из-за угла, он прямиком устремился к ней. Ключ от домофона был уже в руке и Анна, не открывая широко двери, юркнула в подъезд и, не помня себя, стрелой залетела на свой, третий этаж.

Вставляя трясущимися руками ключ в дверь квартиры, она слышала тяжелое сопение и скрип кожи. Ее догоняли. Захлопнув дверь перед самым носом громилы, ни жива, ни мертва, девушка прижалась к ней спиной. Сердце бешено колотилось. Анна прислушалась. Кажется, тихо.

Положив сумки на пол, она подбежала к окну и, не отдергивая занавеску, выглянула во двор. Громила уже вышел. Он направился к детской игровой площадке и сел на одну из лавок. Тут же к нему подошел другой, но маленький, словно ребенок. Сумерки и матовая занавеска не позволяли рассмотреть его в подробностях. Переговорив о чем-то, они ретировались, исчезнув из поля зрения.

Кто это был? Не маньяк точно. Они по двое не ходят. Может она зря так испугалась? Тогда почему громила просто не окликнул ее и не предложил поговорить, если ему что-то нужно. А может он просто обознался? Господи! — стукнув себя по лбу, Анна закатила глаза. Это были грабители! Хотели отнять сумку. Она ведь расплачивалась наличными, а не картой, вот они и высмотрели. Дура, махай дальше крупными купюрами!

Успокоив себя, девушка приняла душ, поужинала и, почитав немного книгу, приняла снотворное. Сновидения ее в эту ночь не беспокоили.