Гейм Овер

Ольга Сорокина

Создатель онлайн-игры и дочь нефтяного магната. Два разных мира, две разных цели. Однако, им суждено встретиться, чтобы расстаться.

Глава 2

Вот я снова стою посередине развилки. Впереди нет ни одной живой души, и только редкие клубы перекати-поля бегут кто куда, особо не разбирая маршрута своего пути. Вокруг нет даже ни одного деревца, как будто всё вымерло, и осталась лишь одна я. Посмотрев на дорогу, я задумалась над тем, куда же мне отправиться сейчас. Прямо как в сказке, три направления и трафарет, указывающий на них. Я подхожу ближе к нему, пытаюсь протереть застывшую пыль, чтобы разобрать надписи, но вижу едва заметные очертания непонятных силуэтов.

В замешательстве, я понимаю, что совсем одна и мне не у кого просить помощи. Стало очень страшно. Но тут появилось какое-то сияние впереди, словно кто-то издалека пытается посвятить мне фонариком, давая сигналы. Через некоторое время, это и, правда, уже напоминало сигнальный призыв. Ноги тут же понесли меня навстречу этому непонятному пока ещё знаку. Казалось, что я иду уже целую вечность, всё выше и выше в гору и вот, похоже, этот загадочный свет совсем рядом. Я наконец-то подымаюсь на самую вершину, и меня просто ослепляет от ярко бьющего белого цвета. Я оборачиваюсь назад и неожиданно для себя самой вижу стену, полностью завешанную моими фотографиями. Внимательно обращая внимание на каждую из них, я вдруг нашла маленькую девочку, в точности напоминающую меня в детстве. Она приветливо улыбалась мне и кажется, помахала рукой. Не веря своим глазам, я быстро закрыла их и открыла обратно, но всё кругом стало белым и тёплым. Ко мне тут же пришло осознание, что я… дома. Откуда-то издалека послышалась знаменитая лунная соната Бетховена и чёткое ощущение, как будто что-то ужасное держит меня мёртвой хваткой.

Открыв в испуге глаза, я поняла, что мне только что снился сон, а надо мной стоит страшная тёмная фигура и вправду вцепившаяся в мои плечи. От леденящего страха, тело полностью покрылось лёгкой испариной и застыло в оцепенении.

— Да, проснись же ты, наконец! — проревел совсем осипший голос Оскара, от которого мне немного полегчало, но тут же захотелось спрятаться обратно под одеяло, так как вспыхнувший яркий свет не только ослеплял, но и показывал уродливое лицо этого мерзкого создания. — Вставай! — командным тоном снова выкрикнул он, резко сдёрнув с меня тёплое одеяло. — И выключи эту дрянь! — тыча крючковатым пальцем в мой мобильник, изрёк он.

Приподнявшись на локтях, я проследила, как Оскар проковылял и, наконец, вышел из моей комнаты, растворившись в непроглядной темноте. Тут же вскочив с кровати, я подбежала к двери, чтобы закрыться. И почему я забыла вчера запереть её как всегда? Теперь придётся приходить в себя целых полчаса, если не час.

Соната уже дошла до самого моего любимого момента и мне было наплевать, что кричал здесь этот коротышка, я врубила громкость на всю мощность, чтобы насладиться незыблемой музыкой. В конце концов, не обязательно спать почти под моей дверью, если ты так ненавидишь меня, мои интересы, да и вообще всех на свете.

Пытаясь выбросить из головы недавний образ, так испугавший меня, я всё же выключила будильник и задумалась над приснившимся сном. Мне крайне редко удаётся увидеть, а тем более запомнить что-то из своих снов. А здесь я чётко помнила все подробности и даже до сих пор ощущаю то смятение внутри и страх безудержного одиночества. Но в конечном итоге я нашла то, к чему стремилась. Только что это было? Тот самый белый свет, от которого веяло невероятным теплом и всеобъемлющей заботой? Мне действительно показалось, что я была… дома.

С грустью обведя глазами внутреннее пространство своей комнаты, я не могла сказать то же самое о ней, не смотря на то, что обставляла я её по собственному усмотрению и попыталась хоть как-то создать себе уют. Всё, что находится здесь, настолько чужое и далёкое от того прекрасного ощущения, что хочется разрыдаться от безысходности. Я просто вынуждена терпеть всё это, только потому, что родилась не в то время и не в том месте.

Скинув с себя остатки сна, я влезла в свои любимые тёмно-синие джинсы и чёрный облегающий свитер, заплела себе обычную косу и, закинув в сумочку пару самых наитупейших учебников на свете, стала спускаться вниз. На кухне уже царила какая-то непонятная суматоха, и я услышала пронзительный вскрик Марии Владимировны, нашей кухарки.

— Господи, Оскар Аскольдович, прошу вас, не пугайте меня больше подобным образом, — с явным испугом в голосе, умоляла она.

— Дорогая, Мария Владимировна, но что же может быть приятней, чем такая хорошая утренняя шуточка, — оживлённо воскликнул наш великий шутник. — Вы продолжайте, продолжайте, печь свои блинчики. Они у вас, сказать по правде, отменные.

Выглянув из-за двери, я видела, как этот скоморох вылазит и залазит обратно в кухонный шкаф, мешая тем самым кухарке делать свои дела и периодически пугая её своим внезапным появлением.

В этот момент я всё-таки решилась перешагнуть порог этой несчастной богадельни и, не обращая никакого внимания на Оскара, поприветствовала кухарку:

— Доброе утро, Мария Владимировна.

— Доброе, Алёночка, — как всегда мягко и добросердечно ответила она, ставя на стол огромную тарелку свежеиспечённых блинчиков.

Инстинктивно вдохнув ароматные запахи, я тут же почувствовала голод. Но прежде чем накинуться на них, я решила навести себе сладкого чаю.

— Алёна, садитесь, я всё подам. Кушайте, не хватало ещё вам опоздать на занятия.

— Спасибо, за заботу, но пока у меня есть руки и ноги я вполне могу и сама себя обслуживать, — бескомпромиссным тоном заявила я, но тут же поняла, что слишком грубо ответила и чтобы исправить ситуацию, участливо улыбнулась и принялась заваривать чай, на нас обеих. — А вам зелёный, как обычно?

— Мне тоже зелёненького, — прохрипел наш уродец, вылезая из полки.

Его внешний вид, как всегда был не просто отталкивающим, а на редкость отвратительным. Дело в том, что Оскар — карлик, но это не причина его гадкости. И даже его нелепая и совершенно затёртая до дыр одежда, далеко не повод, чтобы отвернуться от него. Его хитрые абсолютно чёрные глаза всегда смотрят исподлобья. Кожа лица, рук, да и скорее всего остального тела, всегда какого-то нездорового оттенка с примесью желтизны. Но что особенно убивало в нём всё человеческое — это его отвратительная улыбка, не имеющая ничего общего с испытываемой радостью, а лишь обличающая на всеобщее обозрение его жёлтые давно сгнившие зубы.

Попытавшись завести свои мысли в другое более приятное русло, я проигнорировала его комментарий по поводу чая, и поставила на стол только две кружки, демонстративно усевшись к нему спиной, чтобы не портить разыгравшийся аппетит.

— Ой, — разволновалась вдруг Мария Владимировн, взглянув на часы, — Сергей Борисович должен скоро спуститься, я уж потом, когда вы все разъедитесь.

— Да, лучше не расстраивайте нашего босса с утра по раньше, он не любит находиться за одним столом с прислугой, — зло усмехаясь, чётко выговорил Оскар, пытаясь вскарабкаться на стул напротив меня и когда ему удалось это сделать, он не замедлил схватить наведённый для Марии Владимировны чай.

— Вот именно, — спокойно изрекла я, — тебя, по-моему, это тоже касается.

— Я не прислуга! — с дьявольским оскалом воскликнул он. — Я — успокоение души отца твоего. Я — бальзам, умиротворяющий любого несносного чертёнка. Я — пророк и мессия этого бренного мира. Все вы, эти мелкие суетливые людишки, даже не можете вообразить, на что я способен, — воодушевлённо вошёл он в свою роль.

Покосившись на этого наглеца, я мысленно содрогнулась. Как в одном, даже страшно сказать слово — человеке, вмещаются все, какие только возможно, безнравственные пороки человечества? Ведь вся эта вежливость и учтивость, на самом деле только фальшивая маска, прикрывающая его настоящее естество. Более омерзительного существа мне не доводилось ранее видеть никогда. Мой отец видимо и, правда, сошёл с ума, взяв его в наш дом год назад.

— Шут ты, гороховый, вот ты кто! — не выдержала я, протянув руку к тарелке с блинами.

— Ша! — рявкнул он и молниеносно бросившись прямо на стол, выхватил из моих рук полную тарелку. — С утра слишком вредно питаться столь жирной пищей. В противном случае, сударыня, раздобреете и не пролезете ни в один из этих великолепных зодчих дел косяков.

И не успел он договорить свою речь, как его грязные руки с прилегающими тут же кривыми обрубками ногтей вонзились в некогда аппетитные блинчики. Один за другим он отправлял их в своё ненасытное жерло, громко причмокивая при этом, попутно облизывая весь тот ужас, что покоился под его ногтями.

— Это восхитительно, Мария Владимировна! Премного вам благодарен, сударыня, за ваши труды. Святая вы душа, милочка, — саркастически проговорил карлик, опуская всю свою голову прямо в тарелку, отчего его длинные космы жирных волос изрядно поёрзали по несчастным блинам.

Мария Владимировна увидев весь этот спектакль, как и я, принялась печь новую порцию, и через минуту передо мной уже лежало целых два новеньких блинчика, но аппетит исчез так же быстро, как и появился. Попытавшись переключить своё боковое зрение и сконцентрировать его только на чае, я уставилась в одну точку, наблюдая, как некогда маленькие чаинки превращаются в большие листья. Но доносившееся чавканье вперемешку с мерзким причмокиванием, окончательно вывело меня из себя и, встав из-за стола, я направилась к выходу.

— Ты уже позавтракала? — услышала я над своим ухом голос отца, поравнявшись с ним в дверном проёме. — Привет, милая.

— Ну, если ты не желаешь, есть за одним столом с прислугой, не смотря на то, что они такие же люди, тогда я тоже имею полное право не разделять свой стол со свиньёй.

И не став выслушивать ни его комментариев, ни мерзких смешков насытившегося карлика, я, быстро одевшись, выскочила на улицу, чтобы хоть немного перевести дух. Мороз тут же сковал все голые участки кожи, но, не обращая на это внимания, я не спеша двинулась в сторону поджидающей меня машины, вдыхая всю свежесть морозного утра. Взглянув вверх на небо, я увидела чистый небосвод, всё ещё засыпанным звёздами. И немного смягчившись от увиденного, я постояла ещё пару минут и открыла дверцу автомобиля.

— Доброе утро, Михаил Петрович, — поздоровалась я первой со своим водителем.

— Да, здравствуйте, Алёна Сергеевна, — как всегда с особой учтивостью произнёс он, не смотря на все мои уговоры перестать называть меня по имени отчеству.

— У нас в запасе целых двадцать минут, — мельком бросила я взгляд на часы, обрадовавшись, — завезите меня сначала в какое-нибудь кафе, перекусить. Иначе, я скоро начну падать в обмороки из-за некоторых недочеловеков…

— Даже не знаю, успеем ли, Сергею Борисовичу сегодня надо попасть к девяти в офис, боюсь, как бы вы всю первую пару-то не пропустили, там всё стоит.

Я удивлённо вскинула брови, и мне даже показалось, что они почти выпрыгнули с лица.

— Он что, едет с нами?

— Да, с вами, — тут же появился он в дверях и, усевшись рядом со мной, отдал распоряжение ехать к его офису. — А ты против того, чтобы прокатиться со своим отцом?

Ничего ему не ответив, я лишь отвернулась и уставилась на пролетавшие мимо машины. Настроение было на нуле. Оставалось только молчать и удивляться. За моей спиной происходит масса событий.

— Мне необходимо поговорить с тобой.

— Только убери свой командный тон, я не прислуга и не твоя подчинённая, хотя и с ними нельзя разговаривать подобным образом, — съязвила я, сама того не желая, всё так же продолжая смотреть в окно.

— Это уже профессиональное, — усмехнулся он, видимо радуясь своим навыкам руководящего обращения. — У моей любимой дочурки, ведь скоро день рождения. И я подумал, — изображая из себя любвеобильного отца, произнёс он, — что надо будет отметить его в новом торгово-развлекательном центре, ну, знаешь тот, что только открыли в центре? Отличный повод засветиться и представить себя в лучшем товарном виде. Я даже подобрал тебе платье, с огромным шлейфом, полностью исшитым драгоценными камнями. Оно великолепно! — воодушевлённо рассказывал он, выводя меня из скрытого бешенства в открытую форму ярости. — Кстати, там настолько обнажённая спина, что бюстгальтер абсолютно не потребуется, да в принципе он и так не нужен, у тебя с этим всё в порядке…

— Неужели? — наиграно удивилась я, поворачиваясь к нему лицом и смотря ему прямо в глаза. — Значит, ты даже нижнее бельё выбрал для меня?

— Нет, милая, — сделал он подобие смущения, видно опомнившись, — это, конечно, сделаешь ты сама. Тебе лучше знать, что нужно в таких делах.

Я снова отвернулась, чуть не плача от жалости к самой себе. Оказывается, за меня уже всё решили и даже выбрали мне соответствующее платье, а я-то дура, было подумала, что это мой день рождения. И как назло, в этот самый момент, мы ещё и встали в пробку…

Продолжая смотреть в окно, я почувствовала, как отец взял мою руку и чуть сжал её в своих руках.

— Я долго думал, в поисках нужного подарка для тебя, и даже придумал пару тройку вариантов, но всё же спрошу, что хотела бы на этот раз — ты?

На секунду мне показалось, что я явно ослышалась или что заговорил некто другой, но точно не мой отец. От удивления я перестала разглядывать машины и повернулась к нему лицом, чтобы заглянуть в глаза и убедиться наверняка.

— Повтори, пожалуйста, ещё раз, я, кажется, не расслышала.

Широко улыбнувшись и бесспорно возгордившись собой, мой отец засиял, словно маленький ребёнок.

— Что бы ты хотела получить в качестве подарка на свой день рождения?

— Ты хочешь услышать честный ответ или мне ответить по уставу? — хладнокровно спросила я, встретившись взглядом с водителем через зеркало заднего вида.

— Перестань уже паясничать, — слегка возмутился он. — Конечно, я хочу услышать твои настоящие пожелания.

— Ну, хорошо, — не заставила я его ждать. — Ты сам напросился, если что. Так вот, — обратила я всё его внимание к себе, — я хочу или лучше не так… я просто требую, чтобы ты, наконец, отстал от меня и больше никогда не трогал. Мне надоело быть куклой в твоих руках, меня достало каждый день изображать из себя счастливую и довольную дочь нефтяного магната, мне осточертело наблюдать кругом одно лицемерие и бесконечную зависть. Но что я ненавижу больше всего, так это — твои деньги! Всё, что прошу — оставь меня в покое…, — уже теряя силы, выговорила я, в надежде, что хоть немного достучалась до него.

Он медленно отпустил мою руку и, отвернувшись от меня, что-то пробормотал.

— Алёна, я абсолютно не понимаю тебя, — кажется, впервые за всю жизнь искренне ответил он. — У тебя есть абсолютно всё. Ты можешь купить, всё, что пожелаешь, уехать куда заблагорассудиться. Тебя знает, чуть ли не вся страна и всё, чем я сейчас занимаюсь в итоге, достанется именно тебе…

— Ты снова говоришь только о деньгах, провались они пропадом! — почти выкрикнула я, теряя последние остатки самообладания. — Всё, что мне когда-либо бы было нужно от тебя, так это твоя отцовская любовь и поддержка, а не твои деньги. Но сейчас, мне не нужно даже этого, потому что я, представь себе, выросла! Я взрослый человек и хочу жить так, как хочу этого именно я, а не ты.

— Ты ещё ребёнок и сама не понимаешь, что говоришь…

— Прекрати! — резко перебила я. — Это ты ребёнок, если даже не хочешь понять элементарных вещей. Ты думаешь только о себе и своём имидже, абсолютно не заботясь о моих желаниях и тем более моей свободе действий. Ты — эгоист!

— Не правда! — остро отреагировал отец, тоже повысив голос. — После смерти твоёй матери, я пообещал сам себе, что я сделаю всё, чтобы ты была счастливой и ни в чём не нуждалась.

Почувствовав резкую боль в височной части, я поняла, что всё бесполезно и мой отец никогда больше не сможет понять меня, никогда…

— Ты даже не называешь её по имени, — шёпотом произнесла я, рисуя в воображении уже плохо узнаваемый образ своей мамы. — Михаил Петрович, — громче обратилась я к водителю, — откройте двери.

— Нет! Михаил, я запрещаю вам это делать, мы едем дальше, — железным тоном скомандовал отец.

— Михаил Петрович, пожалуйста, откройте. Я не могу больше находиться здесь, — и, встретившись с ним в очередной раз взглядом в зеркале, я вложила туда столько надежды, что оставалось только заплакать.

— Я сказал — нет! — прикрикнул он на меня, пытаясь раздавить своим надменным взглядом. — Если вы откроете ей, я вас тут же уволю.

— Только попробуй! — стала и я угрожать подобно ему. — Это мой водитель, и ни с каким другим, я больше никогда в машину не сяду, понятно тебе?

Опять посмотрев в растерявшиеся глаза Михаила, я видела его замешательство, но тут же услышала характерный щелчок открытия всех дверей и быстро среагировав, вылетела на улицу.

— Алёна! — раздалось за моей спиной. — Вернись обратно!

Сделав вид, что этот человек мне совершенно не знаком, я отчего-то улыбнулась сама себе и, проходя через лабиринт стоящих в пробке машин, уже ничего не боясь, двигалась вперёд. Повалившие пушистые снежинки приятно таяли на моём лице, придавая бодрости, а может даже гордости, что я, наконец, решилась дать ему отпор.

Обернувшись, я увидела, как он сел обратно в машину и даже не попытался остановить меня. Вот и вся любовь. Ну, а что я хотела, чтобы он погнался за мной и стал умолять остаться, просить прощения и другие подобные сентиментальности? Он не способен на это, да и к тому же постоянно боится, что его кто-нибудь пристрелит ненароком. Трус…

Обойдя ещё несколько машин, я вышла на тротуар и пошла не торопясь, особо не задумываясь над маршрутом. Одно я знала точно, в институте сегодня мне делать нечего. Если быть откровенной до конца, мне никогда нечего там делать, потому что отличный балл поставят и так, за то, что я дочь самого богатого нефтяника в стране. Им безразличны мои знания, моя внешность, мои интересы… им нужны только деньги моего отца и получив их, я автоматически становлюсь умницей, красавицей и разносторонней девушкой. Как противно, у меня нет больше никаких сил, терпеть всё это…

Улыбка сменилась унылым отчаянием и по моим щекам потекли обжигающие слёзы.

Господи, почему я родилась именно в этой семье? Я уже столько раз задавала тебе этот вопрос, а ты всё молчишь. Почему? Почему я? Зачем это нужно? Я же чувствую, что чужая в этом мире. Всё, что окружает меня — не моё. Я ничего не узнаю и совершенно растеряна. Мне не нужны эти огромные деньги, я не хочу славы и признания, я вообще уже ничего не хочу,… живу по инерции, так как некуда деваться. Но ведь должен же быть в этом какой-то смысл? Родилась же я зачем-то именно здесь и сейчас…

Мысли лихорадочно сбивались с толку; то я думала о недавнем разговоре с отцом, то пыталась вспомнить свою маму, то размышляла на тему глобального… Понимая, что должна хоть что-то сделать, чтобы изменить свою жизнь, я стала искать выход.

На секунду представив себя в собственный день рождения в платье, стоимостью не меньше полумиллиона, в огромном здании, наполненном незнакомыми и малозначащими людьми, пытающимися снискать моё одобрение, я вздрогнула. Но ведь именно так и будет, если я не найду какое-то решение. Он будет требовать от меня, чтобы я улыбалась на камеру, была в центре всеобщего внимания, говорила, как я люблю отца и его процветающий бизнес, как стану через каких-то полгода дипломированным юристом, а ещё через годик другой займу определённое место в политике. Конечно, я могла бы напиться в доску, станцевать стриптиз на пару с каким-нибудь депутатом, грязно выругаться матом на очередного фотографирующего меня журналиста; может, даже пошвыряться закуской в разного рода дам и их кавалеров и попытаться влиться в оркестр, чтобы сыграть с ними на скрипке; и ещё, спеть дуэтом в караоке с каким-нибудь официантом…

Идея неплохая, но всё же глупая. Я уже давно не ребёнок и должна действовать по-взрослому. Надо что-нибудь придумать, у меня слишком мало времени…

Остановившись, я засмотрелась на идущую впереди девушку, которая держала на коротком поводке свою собаку. Проходя мимо витрины, она остановилась разглядеть рекламируемый товар. И вот, она уже привязывает своего питомца к перилам этого же магазина и заходит внутрь. Собака, словно этого и ожидая, начинает грызть свой поводок, пытаясь освободиться, но размеры животного не позволяли так просто перегрызть кожаный ремень.

Я продолжала просто стоять и смотреть на эту картину, а пёс, начал поскуливать и явно впадать в отчаянье. Но ещё через мгновение, он стал пробовать дергать головой, чтобы высунуть её через ошейник. Со стороны это выглядело не более чем жалкой и не осуществимой попыткой к бегству, но когда смышлёное животное принялось помогать себе лапами, просто выворачиваясь наизнанку, собака вдруг оказалась на свободе и громко тявкнув, рванула в мою сторону. Она, ликуя, неслась ко мне и показалось, сейчас сшибёт меня с ног. Но она лишь пронеслась мимо меня, завернув куда-то за угол дома.

Она просто… сбежала. Несмотря на все трудности и, казалось бы, непреодолимые преграды, просто сбежала. Это маленькое открытие заставило меня улыбнуться и вновь поверить в свои силы. Так неужели я глупее этой собачки и не смогу сбежать, так же, как и она?