Победа над бездной

Ольга Сольви, 2021

В основе сюжета – реальные события.Между спецслужбами великих держав идет психотропная война, цель которой – контроль над сознанием противника. Гонка исследований человеческого мозга приобрела невероятную интенсивность. Лучшие специалисты двух стран, известные и авторитетные ученые и врачи активно работают над проблемой управления личностью с военными целями.Русский офицер разведчик Игорь Сгорин был вынужден вернуться из США в Россию. Ради установления контроля над его разумом была осуществлена имплантация чипа в мозг.Повесть посвящена потрясающему поединку героя тайной войны, чьи свершения долго хранятся под секретными грифами.

Глава 9. Ловушка для мыслей

Non progredi est regredi (лат.).

Не продвигаться — значит отступать

— Обнадежить мне всех нас абсолютно нечем. Увы! Это первое, — сидящий во главе длинного стола мужчина с явно военной выправкой недобро блеснул стеклами очков. — Второе. Времени у нас нет. Ни на что. Ни на исследования, ни на статистику. Третье. Из прогнозов — только негатив. Заключение от кафедры Медведкина также не блещет позитивом. Какова наша цель в таких условиях? Необходимая задача — выстроить безопасное положение. В этом — единственный шанс спасти Сгорина и сохранить его личность, — строго оглядев сидящих за столом, и убедившись в их молчаливом согласии, Юрий Максимович продолжил.

— Итак, ничего другого, кроме стандартной схемы, нам не остается. Безусловно, сначала будем пытаться удалить блоки в сознании. Это главный момент. Если понадобится, подключим слипера*. Крайний выход — полное обнуление*, которое приведет к уничтожению личности офицера. Всё. Ваши предложения! — Снимая очки и потирая воспаленные глаза, сказал полковник.

— У меня не только предложения, но и вопросы. Разрешите?

— Прошу вас, Наталия Ивановна.

— Возможно ли параллельно с заявленной схемой продолжать обследование Сгорина? — спросила профессор, очевидно, волнуясь.

— Аргументы? — низким голосом произнес полковник, уткнувшись в бумаги.

— Аргументы заключаются в повышении шанса. Мое глубокое убеждение состоит в том, что, если существует даже ничтожно малая вероятность деблокирования, целесообразно ее использовать, — и посмотрев на Юрия Максимовича прямым взглядом, демонстрирующим веру в собственную правоту, профессор продолжила негромким и уже твердым голосом. — Все в мире функционирует по законам, и ничто — хаотично. У войны, в том числе психотропной, также есть свои правила. В этой сфере, действительно сложной для анализа, вперед продвигаются не только на той стороне, но и мы. Наш институт в течение последних лет занимался разработкой алгоритмов для подобных случаев, и отчеты были представлены. Так вот, развитие данной сферы — объективная необходимость. Хотим мы этого или нет, риск неизбежен. Исключить его — значит, сдать позиции. В таком случае нам грозит фатальное отставание от западных методик. Мы просто обязаны «быть на рельсах», извините за сленг. Иначе противопоставить Западу что-либо, кроме метода скачков, не получится. А это, как известно, сейчас уже легко просчитывается «на раз»… Уверена, что, прекратив исследования, мы совершим непоправимую методологическую ошибку и отбросим сами себя назад, заранее согласившись на проигрыш в этой войне.

— Логично! С вами, Наталья Ивановна, спорить себе дороже, — сверкнув колючим взглядом, устало вздохнул полковник. — В данном случае речь не идет о прекращении исследований или лечения. Вы же понимаете! Мы поставлены в очень жесткие условия. Любой анализ предполагает наличие времени, которого у нас нет; счет идет на… — и, оборвав сам себя, продолжил, — к тому же весь накопленный на сегодняшний день материал позволяет сделать неблагоприятный прогноз.

— Но, Юрий Максимович, разве нельзя обеспечить тотальный и круглосуточный контроль над Сгориным? Это исключило бы выполнение опасных действий, навязанных ему извне, — взволнованно произнесла профессор.

— Гарантии дать можете?

— Для этого опять же надо время, — ответила Наталия Ивановна. — Наши специалисты слишком мало работали с Игорем… Вот мы тут с Алексеем Васильевичем согласны спать по очереди. Дайте хоть что-то, ну хотя бы трое суток, если больше невозможно!

— Да кто же спорит? — голос полковника прозвучал обреченно. — Ясно, что ни тормозить, ни тем более останавливаться, мы не имеем права. Иначе — откат назад… Есть еще предложения? Слушаем вас, Евгений Николаевич.

— Спасибо. Хочу полностью поддержать нашего заслуженного профессора. Мнение Наталии Ивановны здесь — это доводы не только теоретика, но и опытного специалиста. Статистика, наработанная их институтом, — более чем серьезный аргумент. Если мы затормозим, то вряд ли выберемся потом из провала. Резюмируя все сделанное к настоящему моменту, могу сказать, что есть проекты, но возможно ли их осуществить, будет зависеть от сегодняшнего решения.

— Хорошо… Илья Борисович? Пожалуйста.

— У нас кое-что наработано за эти часы, — не очень уверенно сказал Илья, вопросительно глядя на Юрия Максимовича.

— Давайте все, что есть.

— По чипу, имплантированному Сгорину… Такая разновидность нейрочипов пока малоизвестна. Для идентификации необходимо определенное время, так как надо мониторить состояние и поведение. С большой долей вероятности он относится к последнему поколению, так называемый нейро-био. Вступает во взаимодействие с сосудистыми тканями организма, отсюда появление крови без всякой видимой причины как реакции капилляров.

— Попытки сращивания с нейросетью отработали? — полковник просветил Илью чекистским взглядом. — Я имею ввиду включение мозга Сгорина с этим нейрочипом в сеть, созданную американскими спецами. Мы все понимаем, насколько возрастает опасность для государства в таком случае.

— Этим сейчас и занимаемся. Исследуем на предмет построения обратной связи с целью воздействия на биологический объект… простите, на майора Сгорина.

— Поподробнее, Илья Борисович!

— Да, конечно. По тем данным, что известны на этот час, окончательный вывод сделать невозможно, но… — он быстро взглянул на полковника, — высока вероятность того, что потрудившиеся над Игорем профи опробовали на нем адаптивный нейроинтерфейс. В этой нейронной сети живой тканью являются клетки мозга Сгорина, а гибридный бионейрочип принимает сигналы от его нейронов, записывает их, анализирует, и потом отсылает информацию…

— Илья Борисович, я же просил в деталях! — нервно прервал его полковник.

— Да-да… Мы не можем пока сказать более точно, но обязаны допустить, что информация с чипа уходит в двух направлениях: в виде мыслей или приказов в мозг Сгорина и… — Илья не заметил, как голос внезапно осип, — в центр управления.

— Нет и еще раз нет! Мы всеми силами обязаны не допустить такого, — прогрохотал Юрий Максимович, вытянувшись в кресле в струну, — именно для этого и служим Родине. А если допускаем, то служим врагу. Здесь двух мнений быть не может! — Он резко открыл верхний ящик стола, с тоской посмотрел на пустую пачку сигарет, лежавшую там почти месяц и уже не способную радовать бывшего хозяина даже запахом, захлопнул его и продолжил чуть спокойнее: — Что предполагаете по задачам противника?

— С большой долей вероятности конечной целью «партнеров» является расшифровка мыслей Сгорина: при возникновении «нужной» идеи дается мгновенная команда на ее реализацию. Биологический объект при этом, извините, майор Сгорин, воспринимает внешнее указание как собственное желание, — непривычно строго, по-военному ответил Илья.

— Какие характеристики уже сняли? — явно нервничая, спросил полковник.

— Пока только частотно-волновые.

— Что предлагаете? — Юрий Максимович строго взглянул на молодого ученого, будто перед ним был первоклассник, нахватавший двоек. — Хирургическим путем? Извлечь можем или нет?

— Не могу утверждать на сто процентов, мало времени. Но на девяносто — нет. Практически сделана прошивка в функции мозга. Поэтому рассчитывать на удаление чипа пока нереально…

— Ваши предложения, Илья Борисович!

— Работа с памятью. За эти сутки у нас появились некоторые шансы.

Юрий Максимович опять открыл ящик, мельком взглянув на одинокую и бесполезную пачку, закрыл его и налил себе воды:

— Хочу напомнить всем присутствующим, что у нас нет самого необходимого — времени. Проблема требует срочного решения. Какими фактами еще располагаем? — спросил полковник, сверкая ледяными стеклами очков. — Евгений Николаевич? Пожалуйста.

— Имя и фамилия. Важный факт: фамилия правильная, имя — нет. Сбой, очевидно, в выстраивании цепочек в подсознании. Откуда пришло имя Олег, мы пока не знаем. Есть предложения проработать всю генеалогию, чтобы найти сигнальные точки. Аргумент — совпадение фамилии. Если мы на правильном пути, есть шанс скорректировать сцепки подсознания со временем.

— У меня немного другое мнение, — вступил, наконец, в обсуждение Алексей Васильевич, сидевший с подавленным видом. — Ни в коем случае не отрицая сказанного, полагаю, что достать информацию из так называемых фамильных колебаний вполне реально. То есть, Сгорину необязательно иметь родственника по имени Олег. Достаточно, чтобы среди родственного окружения присутствовала связь, в том числе ментального характера, с этим человеком. Причем, подобные эпизоды могли иметь место в далеком прошлом.

— Алексей Васильевич, не во всем согласна с вами. Думаю, велика вероятность того, что событие не слишком далеко от нас по времени. Но если персонаж по имени Олег присутствовал в истории семьи именно в далеком прошлом, это может говорить о том, что делать прогнозы будет очень проблематично, — безрадостно заявила Наталия Ивановна. — Функциональность подсознания может дрейфовать в сторону хаоса, и распутать такую навязанную патологию шансов практически нет.

— Какие еще есть факты? — не скрывая разочарования, спросил полковник. — Это все неубедительно… Для научной работы — пожалуйста, но не в такой ситуации.

— Подождите, — вдруг торопливо почти выкрикнул Евгений, — я не успел еще включить в отчет… Сегодня ночью Игорь видел во сне мать, которая называла его Олегом.

— Это шанс, — возбужденно заявила Наталия Ивановна. — Возможно, что подсознание скомпенсируется с помощью релакса.

В этот момент Илья, неловко громыхнув креслом, сообщил, что появились новые данные и, извинившись, быстро вышел из кабинета.

— Так, чем еще богаты? — без всякого энтузиазма спросил Юрий Максимович.

— Все другие его воспоминания вошли в отчеты. Но на мой взгляд, сигнальных опор там нет, — сбавляя обороты, ответил Евгений.

— Уважаемые профессора, ваше мнение по отчетам? Надеюсь, вы успели их проанализировать?

— Пока только частично. Ночью займемся этим основательно.

— Значит, утром… Подводим итоги. Илья Борисович, у вас что-то новое? — обратился он к только что вернувшемуся.

— Да, по чипу. Новые данные говорят о высокой вероятности передачи сигналов от мозга Сгорина на внешние носители. Скорее всего, двусторонний обмен информацией с возможностью отдачи приказов — это и есть цель проведенной американцами операции, — сказал он твердо.

В неестественной тишине кабинета заискрило ощущением катастрофы…

Юрий Максимович, прерывая звенящее молчание, произнес металлическим голосом:

— Хочу напомнить, что любая новая информация с мельчайшими деталями по состоянию Сгорина должна поступать ко мне немедленно. Мгновенно! Независимо от времени суток! Все свободны.