Вслед за тенью. Книга первая

Ольга Смирнова (2022)

Тот вечер навсегда останется в памяти: помолвка лучшей подруги, просторный зал ресторана, неловкое движение рукой, оглушающий звон разлетающегося по полу стекла и твой цепкий взгляд… Я — обычная студентка столичного ВУЗа так спешила на ту встречу, но даже и не догадывалась, что нежданно-негаданно столкнусь там с тем, кто замешан в событиях тёмного прошлого моей семьи. Событиях, о которых до того дня я даже не подозревала…

Глава 5 Не потерять самообладания

Меня сотрясало то ли от холода, то ли от недавнего контакта со странным прохожим. И снова, как и несколько месяцев назад, я чувствовала себя слабой и беспомощной. Ненавижу это гадкое состояние: на тебя вдруг наваливается дикое недовольство собой, недовольство и вина за то, что допустила все то, что случилось. Ты снова ищешь и снова никак не можешь найти ответов на два главных вопроса: «Почему это произошло именно с нами?» и «Как это могло произойти там, где мы всех знали с детства?»

Пытаясь найти зацепки к ответам на эти вопросы, ты снова в красках представляешь себе тот злосчастный вечер, разделивший жизни вас обеих на до и после. В панике, неизменно накрывающей тебя от этих воспоминаний, зацепок ты так и не находишь, лишь снова ощущаешь страх, беспомощность, дикую обиду на случившуюся несправедливость и, как следствие, — интуитивно стремишься как можно скорее оказаться в самом-пресамом безопасном месте. В идеале — дома, в тепле и уюте своей комнаты, но в данный момент сошла бы и комната в общаге, к которой за полгода почти привыкла.

Волшебство зимней сказки, которым совсем недавно ты восхищалась, превращается в мелькающую перед глазами серую массу. Мелкие крупинки снега раздражающе бьют в лицо, а ты несёшься по улице настолько быстро, насколько хватает сил. Несёшься, совершенно не глядя под ноги. И ничего сейчас не способно отвлечь тебя от цели: ни скользкий тротуар, ни сорвавшийся вдруг ветер, ни настойчивое жужжание сотового.

«Скорее, скорее!» — мысленно подгоняешь ты себя, стремясь спрятаться за дверью своей комнаты. И очень сожалеешь о том, что ты не Бэтмен и не способна перемещаться в пространстве так же эффектно и быстро, как он.

Также ты понимаешь, что не можешь подвести подругу, а это значит, что ты просто обязана быть на праздновании её помолвки. И ты просто обязана оказаться там в хорошем настроении, несмотря на резко навалившуюся усталость и напрочь испорченное настроение. К тому же ты знаешь, что по-настоящему успокоишься только тогда, когда вы, наконец, встретитесь, и ты почувствуешь ее поддержку. Поддержку, которую подруга способна тебе подарить простым фактом своего присутствия рядом.

Ты залетаешь в комнату и действуешь на автопилоте: контрастный душ, выбор нужного платья, сражение со взбунтовавшимися волосами, легкий макияж. Цели перекусить ты себе даже не ставишь, хоть и маковой росинки после завтрака во рту не было.

А в мыслях и перед глазами навязчиво всплывает зыбкий образ того неподвижного лица, в которое ты совсем недавно всматривалась через объектив своей фотокамеры. И ты не можешь вытряхнуть этот образ из своей головы, как мусор из переполненного мусорного ведра. Вместо этого ты принимаешься машинально анализировать то, что с тобой только что произошло.

Дедушка с детства учил меня серьезно обдумывать любую нестандартную ситуацию, в которую я попадала. Обдумывать и непременно делится с ним. Со временем это вошло в привычку. Вот и сейчас я пыталась выстроить крутившиеся в мыслях факты в связную логическую цепочку.

В памяти всплыло, как прохожий был недоволен тем, что я его сфотографировала.

«Недовольство его вполне объяснимо, — размышляла я, — даже если это случайный прохожий: кому понравится, когда его фотографируют без спроса? А разрешения я не спросила».

Но вспомнив свои странные видения с океаном и «фотографиями», проносившимися над ним, я предположила, что мужчина мог быть как-то связан с моей семьёй. Он был примерно одного возраста с дедом и, возможно, имел военное прошлое: несмотря на хромоту в Каменнолицем чувствовалась военная выправка.

«А если так, — сделала я вывод, — то они с дедом могли как-то пересекаться. Если моя догадка верна, то прохожий неспроста появился на моём пути. Мдааа… отдает паранойей… По наследству она, что ли, мне от деда передалась», — попыталась мысленно пошутить я, чтобы хоть немного снять напряжение.

Мысли мои хаотично перепрыгивали с одной на другую, словно воробьи, резво перескакивающие с ветки на ветку дерева, росшего прямо перед окном нашей с Марьей комнаты. Спешка только усугубляла сумбур в моей голове, ведь, даже не глядя на часы, я чувствовала, что опаздываю.

«Почему же незнакомец не настоял на удалении фото? — в который раз мысленно удивилась я, — «Засветился» — уничтожь компромат! Так действуют все фигуранты в моих любимых детективных историях. А он этого не сделал… Почему поступил так опрометчиво, ведь производит впечатление далеко не глупого человека? Человека, который точно знает, чего хочет. А если предположить, что он «засветился» умышленно?»

Мне вспомнился подслушанный летом разговор деда по телефону.

«Мог ли собеседником деда тогда быть Каменнолицый? Мог, но как же это теперь проверить? А почему незнакомец отверг мою помощь, когда поскользнулся? Думаю, тут всё просто: слабость в ногах, по всей видимости, стала неожиданной и для него самого, — пришла я к выводу, — и меньше всего гордец хотел, чтобы у его немощи появились свидетели».

Даже визуально было заметно, что у моего молчаливого собеседника имелись проблемы со здоровьем. Бледность лица, которую я назвала бы болезненной, какая-то внутренняя надломленность. К тому же трость настолько органично смотрелась в его руке, что казалась её продолжением.

«Похоже, она не один год помогает своему хозяину перемещаться, поэтому и стала с кистью его руки одним целым. Именно поэтому, видимо, я не сразу ее и заметила».

«Он не заводил со мной разговоров и держался на безопасном расстоянии. Значит, причинять вреда не собирался», — подал голос мой многострадальный инстинкт самосохранения.

«Ошибка!» — возмутилась моя подружка-интуиция и услужливо подкинула воспоминание непонятной прострации, в которой какое-то время назад я пребывала.

«Значит, нападение всё-таки состоялось, правда, не физическое, а… на ментальном уровне, что ли», — напрашивался очевидный вывод.

Необычный взгляд незнакомца имел какую-то странную силу. Он будто подталкивал меня к воображаемой пропасти, у самой кромки которой я себя ощутила под магией неестественно широких, угольно-чёрных зрачков его глаз.

В общем, мои размышления оставили больше вопросов, чем ответов. Отчаянно не хватало вводных, как любит говаривать дед.

Послышалось настойчивое жужжание смарта. Оставив очередную попытку застегнуть молнию на платье, которое выбрала для ужина в ресторане, я подбежала к телефону.

— Ну, где ты ходишь? Почему трубку не берёшь?

— Я ещё в общаге, Маш.

— Как?! Ну, ладно… Согрелась? Кофе выпила?

— Не успела. Но душ приняла. Скоро выхожу. Только вот платье застегну…

— Какое?

— Ну, то новое — кремовое, помнишь?

— У которого молния на пол спины, что ли?

— Да. До середины застегнула, а дальше — никак.

— Надень другое! — распорядилась она, — Времени нет! Опаздываешь!

— Хочу это, — пробормотала я и, поставив смарт на громкую связь, снова взялась аккуратно тянуть за бегунок на молнии.

— Что значит «хочу», Кать! Как ребёнок, честное слово! Вот же настырная! Ты даже Михаила своего с его опозданием переплюнула!

— Не ворчи, пожалуйста, Маш, тебе не идёт. К тому же снять его уже не получится, легче застегнуть до конца. Миша, значит, уже с вами?

— Угу, минут десять как. Сидит хмурый, как сыч.

— Недоволен, — вздохнула я.

— Ну а кому понравится, Катюш? Давай быстрее, только тебя ждём.

— Прости…

Не зная, куда девать глаза от стыда, я отвела их от сотового и взглянула на письменный стол и радостно воскликнула:

— Эврика! Ручка!

— Чего?! — удивленно воскликнула подруга, — Какая ещё ручка, Кать? Зачем она тебе сейчас? Завещание, что ли, писать собралась?

— Шариковая, Маш, ша-ри-ко-ва-я! Завещание? Ты о чём?

— Да о том, что Новиков уже на пределе. Ещё чуть-чуть и сделает тебе харакири. — смеясь ответила подруга.

— Не сделает, — усмехнулась я. — Харакири только себе можно сделать, Маш. Ладно, не мешай.

— В любом правиле бывают исключения, — смеясь ответила подруга, — Подожди, а ручка-то тебе зачем?

— Чтобы платье застегнуть, зачем же ещё!

— Не поняла?

— Короче, вставлю её в замочную скважину. Собачку молнии насажу на стержень и плавно опущусь к полу. Всё! В одном фильме видела.

— Ну и затейница ты, как сказала бы моя бабуля, — уже вовсю смеялась Марья, — А если не получится? Платье ведь можешь испортить, Кать.

— Постараюсь, чтобы получилось. Другого выхода-то всё равно нет. Не пойду же я в незастёгнутом платье. Ладно, не мешай. Скоро буду!

— Вот ведь неугомонная! Очень рада, что голос у тебя уже не такой странный, как час назад. Смотри платье не испорти, — смеясь, ответила Машка и отключилась.

Эксперимент с молнией прошёл на ура. К тому же: «сражение» с замком платья отвлекло от тревожных мыслей, а разговор с подругой и предвкушение праздничного ужина улучшили настроение. Через несколько минут я уже ехала на помолвку подруги в одну из башен Делового Центра.