* * *
Наутро очнувшись, Николай огляделся и вспомнил события предшествующей ночи.
— Боже, что, что я сделал, где Настя? — Не обращаясь ни к кому конкретно, он закричал, схватившись за голову, бросился вверх по лестнице в комнату жены. Пробегая мимо комнат, он заглядывал в каждую и выкрикивал имя своей жены в надежде, что она откликнется на его зов. Но ее нигде не было. Собрав прислугу, он стал выпытывать, кто, что знает об исчезновении Анастасии, но даже слуги не давали четкого ответа.
В полдень, сидя в кресле возле камина, он судорожно сжимал книгу, которую читала Настя накануне вечером. Мысли вихрем проносились в его голове, создавая различные образы.
Соскочив с кресла, Николай прошел в свой рабочий кабинет, все еще не выпуская из рук книги, достал из стола футляр, обитый бархатом кровавого цвета, открыл его, вытащил два дуэльных пистолета и долго рассматривал их при дневном свете.
Слуги в этот день ходили угрюмые, всё валилось из рук. Никто не знал, куда делась их госпожа и что повлияло на такое внезапное исчезновение.
От внезапного выстрела слуги сбежались в кабинет своего хозяина. Открывшаяся картина была ужасна. За письменным столом, сидя на стуле, их хозяин казался живым, с дырой в голове от выстрела дуэльного пистолета, который все еще покоился в руке хозяина, другая рука застыла, как бы прижимая книгу к груди. На столе лежал листок бумаги, на котором было написано:
«Милая, Любимая Настенька, прости меня, если сможешь. Я не должен был делать этого. Я просто трус, раз смог поднять руку на женщину, не просто на женщину, а на свою любимую жену. Прости, если сможешь, прости, прости.
Твой Николя».
* * *
— Так закончилась маленькая история совместной жизни моей бабушки и ее мужа графа Никольского, — вглядываясь в портрет, продолжала свой рассказ Лена.
— Да, — протяжно произнес Андрей, — вот это история. Никогда бы в такое не поверил, если бы не ты рассказывала.
— Мама, а что же дальше было? — полюбопытствовала Женя. — Ведь бабушка Аня не от святого духа родилась?
— Нет, конечно, не от святого духа, а от твоего дедушки. — заулыбалась мать.
— Значит, она вышла второй раз замуж и была, наконец-то, счастлива? — заулыбалась в ответ дочь.
— Ну, хорошо, я расскажу вам, что было дальше, если вы пообещаете не залезать вперёд моего рассказа.
* * *
— Вон чё, девонька, енто Дмитрий, — прошмякала старуха, показывая на молоденького парня лет пятнадцати. — Он, енто самое, проводит, значит, тебя до твоей тётки, тута недалече будет, если через леса да болота. А потом гляди, ежели твоя тётка примет тебя, дык ты оставайси у неё, а нетука, дык иди ко мне жить.
— Спасибо вам, бабушка, — ласково произнесла Настя и обняла старушку за сгорбленные плечи.
— Ну иди, дитятко, иди, не-то я разревуси.
Помахав удалявшимся детям, старушка утёрла скользнувшую по щеке слезу и прикрыла дверь. Дорога виляла из стороны в сторону, бросая путников от дерева к дереву, по кочкам, через поваленные деревья. Шли молча, не зная, что сказать друг другу. Останавливались только для того, чтобы перекусить да переночевать, шли днем и ночью трое суток. На четвертые сутки вышли на поляну и вдалеке увидели небольшое поселение.
Подошли к домику с разноцветной крышей, у Насти заколотилось сердце с бешенной скоростью. Она схватила руку Дмитрия, заглянула ему в глаза и тихо произнесла:
— Я сама постучу в дверь, а ты иди обратно. Спасибо тебе за всё. — И уже ни к кому не обращаясь, она произнесла: — Теперь начинается моя новая жизнь, я сама, я всё должна сделать сама.
— Я подожду чуток тебя, — предложил паренёк, — постою в сторонке, а ежели чего, так пойдём обратно. — И чуточку подумав, добавил: — Вместе.
Анастасия громко постучала в дверь и отошла чуточку в сторону, на случай, если её муж уже был там. Дверь открыла тётка Феодосия. Увидев свою племянницу, она схватила её в охапку и расплакалась.
— Доченька ты моя, горе-то какое, где же ты была так долго? — рыдая, тётка продолжала говорить: — Муж-то твой, господи боже, муж-то твой скончался, горе-то какое…
От удивления Настя отстранилась от тётки, посмотрела ей в глаза и произнесла с надеждой в голосе:
— Когда? Когда скончался Николай?
— Два дня назад принесли вот это, — Феодосия достала из кармана скомканный листок бумаги и отдала его своей племяннице. — И ещё кое-какие твои безделушки. Сказали, что застрелился он, муж-то твой. А поместье стало быть теперь принадлежит его сыну, а тебе вот только это и отдали.
Не зная, радоваться ей или плакать, Анастасия бросилась в объятия тётки и разрыдалась. Истолковав это как горе своей любимицы, Феодосия тоже заревела в голос с Анастасией.
