Ясный свет и вольный ветер. Третья книга цикла «Остров Буян»

Ольга Лисенкова

На волшебном острове, расположившемся на нейтральной полосе между жизнью и смертью, тихо и спокойно – можно воплотить почти всё, что пожелаешь. Вот только детей у Алёны с Фёдором нет.Но однажды на острове Буяне появляется девочка, которая растёт не по дням, а по часам…

Часть 1

Глава 1

Яся шла в школу. Левка следовал за ней. С некоторых пор он предпочитал идти не рядом с сестрой, а по отдельности, вроде как он независимый, взрослый, самостоятельный. Ну и что? Ей не было обидно. Дети растут. Времена меняются. Вот и зима превратилась почти что в лето, даже утром можно идти без шапки.

Желтые стены старых домов кажутся розоватыми, поют птицы, а мамы тащат малышей в садик — кто везет на коляске, кто толкает перед собой велосипед с ручкой, а некоторые детсадовцы катят на самокатах. Жаль, в школу приходится идти самой, никто тебя не отвезет и самокат там девать некуда. Хотя нет, не жаль. Вон сколько интересного на пути. Голуби дерутся возле мусорки, там для них накрошили хлеба. Собака едет на поводке, упирается всеми четырьмя лапами, не хочет идти домой. Мусоровоз выруливает, огромный, как оранжевая скала.

— Ясь, снова опоздаем, — мрачно сообщают из-за спины.

— Не опоздаем! Сейчас же не надо переодеваться, только сменку!

— Но мы поздно вышли. Давай бегом.

Воспитывает. Тоже мне — взрослый. На самом деле они с Левкой ровесники. Ему просто не нравится, когда ему попадает за ее проступки. Это понятно, конечно, кому такое понравится, но она уверена, что и ей порой влетает за его шалости, хотя она и не может вспомнить ни одного примера.

— Ладно, ладно.

Девочка отлипает от улицы и торопится к зданию школы. Оно тоже желтое, и в лучах утреннего солнца — радостное. Со всех сторон туда стекаются ребята, и каждый, наверное, твердит про себя: осталось совсем немного до конца учебного года, стисни зубы и дотерпи, доживи. Скоро лето. Как здорово тут придумано: одновременно и тепло, и свобода!

— Ясь.

Яся вливается в толкучку, находит место возле стены и переобувается. Вдоль клеток-раздевалок бродит злая техничка, ищет, к чему бы придраться. Особенно злой она становится, когда школьники собираются домой: выговаривает тем, кто задерживает, а если кто-то выйдет из класса, когда все оделись, техничка уже унесет ключ и этот невезучий будет долго-долго ее искать, как будто она специально прячется: чтоб неповадно было.

В этом было что-то сказочное, если подумать. Как будто раздевалка — это башня, в которой заточена Рапунцель или какая-нибудь другая принцесса… или скорее спрятано сокровище, ведь там на самом деле никого не запирают, там всего лишь одежда и обувь. А техничка — это злая колдунья. Чтобы расколдовать свою одежду и наконец отправиться домой, нужно совершить подвиг и разыскать ключ, но вначале…

— Яся.

Левка закатывает глаза. Ну что за зануда.

Первым уроком была музыка. Яся в музыке ничего не смыслила, но у нее был хороший голос и неплохой слух. Правда, оценки могли бы быть и выше, если бы она внимательно слушала Лидию Алексеевну и отвечала на вопросы, а не уплывала в своих мечтах куда-нибудь в сказки или выдуманные миры. Одноклассников тоже фанатами музыки не назовешь. Это ж не математика! Тут и побеситься можно.

Позади Яси сидел Мишка, похожий на хрестоматийного бурого медведя из русского фольклора: такой же полноватый, неуклюжий — но быстрый и сильный. А еще вредный. Ее рыжие волосы не давали ему покоя. Он дразнил Ясю «Пеппи Длинныйчулок» и дергал за косички. Иногда даже в тему — вовремя, чтобы она успела уловить хоть за хвостик, что происходит в классе, и впопад ответить на вопрос Лидии Алексеевны.

Сейчас солнце светило прямо в пластиковые окна. Деревья не дотягивались до четвертого этажа, и для лучей не было преграды — только офисные скучные жалюзи, которые не впускали в класс свежий воздух. Жара, духота и недостижимая близость свободы — вот же оно, лето, рукой подать! Обозленный Мишка не стал ограничиваться только дерганием рыжих волос. Пока класс слушал музыкальную сказку, шептался и возился, он тайком взял одну из тонких косиц и, продев под спинку Ясиного стула, закрутил вокруг его металлической основы. Он, должно быть, надеялся, что после звонка Яська вскочит на ноги и тут же свалится обратно. Но все пошло не так.

Когда сказка закончилась, Лидия Алексеевна посмотрела на расшалившихся третьеклассников, переключила ноут на режим виртуальной доски и ткнула пальцем в Ясю.

— Самойлова, пойди-ка к доске.

Та послушно встала — конечно, по правилам игры, медленно и неохотно, совсем не так, как взмыла бы в честь переменки… Точнее, попыталась встать, но вместо этого сделала пируэт, схватилась рукой за косицу и приземлилась на пол рядом с партой.

— Что это за фокусы? — удивилась учительница.

— Ногу отсидела.

— Нормально все?

— Да, уже нормально.

Яся топнула ногой и решительно прошагала к интерактивной доске. Мишка качнулся на стуле, предвкушая развлечение. Он наблюдал за Самойловой и точно знал, что она не слушала сказку и вряд ли может даже ответить на вопрос, как называлось произведение, не то что выполнить упражнение. Яся смотрела на него, а он, ухмыляясь, — на нее, когда вдруг стул повело назад. Мишка потерял равновесие и упал с таким грохотом, что Лидия Алексеевна, глядевшая на доску, аж подскочила.

— Это еще что за цирк?

— Это Мельник упал просто, — подсказала хихикающая одноклассница.

— Он на стуле качался, — уточнили мальчишки.

— Не сломал ничего? — проверила учительница, а убедившись, что все хорошо, вздохнула с облегчением и начала орать: мол, нельзя так вести себя в классе, надо соображать хоть немного, а шею свернуть — плевое дело… и орала до самого звонка.

Яся спокойно прошла на место, покидала тетрадки в сумку и ускакала.

«Вот не ведьма ли», — пробормотал рассерженный Мишка. Он содрал кожу с локтя, на рукаве показалось красное пятно, и ноге тоже досталось. А Самойловой все нипочем.

В классе и вправду было очень душно, и третьеклассники, как один, предпочитали носиться по коридору. В кабинете остались лишь Мишка и Левка Самойлов, Ясин брат. К нему Мишка и направился.

— Тебе от нее тоже достается небось?

— В смысле?

Левка был серьезный, из тех, кого учителя хвалили и ставили в пример. Даже странно: обычно это девчонки — заучки, а мальчишки то слушают невнимательно, то дерутся и сдачи дают, а в этой семье всё наперекосяк. Вот Мишка и рассудил: наверное, Левку сестра бьет и «забивает».

— Достается тебе, ага?

— От кого?

— Да от Яськи твоей рыжей. А чего она такая рыжая, а ты нет?

У Левки волосы были самые обычные для средней полосы — русые, как и у самого Мишки. Вообще они с сестрой не слишком были похожи, если честно. Да и появилась она в их классе не так давно. Ровесники, а учились почему-то не вместе, сплошные вопросы.

— Гены так выстроились, понятно?

— Понятно, — сказал Мишка, который про гены слышал только краем уха и не мог бы объяснить, что это такое.

Вот опять это Левкино занудство. Нет чтобы пожаловаться на Яську как пацан пацану!

— У мамы волосы рыжие, — разъяснил Лев. — Сестре передались, мне нет. У меня папины.

— А у папы какие?

— Ну русые же, как у меня. Я ж сказал уже. Тебе что надо от меня, Мельник?

— Ничего.

Мишка поплелся на место. Ему хотелось еще позадирать Левку, да и против драки он ничего не имел, но кровь на рукаве сигналила о том, что свое он на сегодня получил и от мамы и так влетит. Чего уж там. Тем более звонок на урок вернул одноклассников в кабинет, и яркоголовая наглая Яся уже снова устроилась на своем месте. Пылает, как маяк, в самом деле. Никакой учебы с ней, до доски взгляд уже не доходит.

Глава 2

Уроки закончились, и дети разлетелись из школы. Яся промедлила: не сразу нашла в раздевалке свои туфли. Кто-то вытащил их из мешка для сменной обуви и одну запихнул за батарею, а другую засунул в чужой мешок. Вот шутники. Неужели они думают, что это смешно? Злая техничка стояла над душой, грозясь вот-вот захлопнуть пещеру и заточить в ней Ясю навеки. Как будто можно идти домой в одной туфельке. Нет, можно было пойти прямо в сменке, например, но нарываться на выговор еще и со стороны мамы Ясе совсем не хотелось. Лучше, когда злые колдуньи остаются за пределами родного дома.

Разыскав наконец сокровище (всего-то стоптанную обувь), Яся пулей вылетела из раздевалки, чтобы не задерживать колдунью. Куда та торопится? Ведь рабочий день у нее еще не закончился. Очень интересно, что ей нужно успеть сделать до следующей перемены. Сварить зелье? Она и в самом деле ходит, хромая, до туалета с электрочайником в руках. Накормить нового фамильяра? Яська видела, что в гости к школьной трехцветной кошечке стал наведываться роскошный черный кот. А может… может…

— Ну, ты идешь?

Надувшийся, как воздушный шар, Левка поднялся ей навстречу с лавочки в опустевшем вестибюле. Как туфли искать, так нет его.

— Иду. А ты чего меня ждешь? Я думала, ты уж с мальчишками убежал.

— Нет. Вместе лучше пойдем.

Яся села на лавку и стала переобуваться — как можно медленнее, чтобы побесить брата. Она и сама не знала, откуда между ними возникло такое грозовое облако и с каких пор, но ладить с Левкой становилось все труднее и труднее.

Под лавкой что-то зашипело.

— Мурка!

Девочка сунула туда руку, но не встретила пушистого тепла. Тогда Яська свесилась вниз головой: фамильяр там прячется, что ли?

Но котов там не было. Только маленькая черная змейка.

— Мама! — вскрикнула Яся.

— Ты чего?

Левка смотрел на нее с презрением: опять, мол, что-то выдумала. Она подтянула ноги на лавку и прижала лакированные туфли прямо к светлой блузке.

— Там змея.

— В школе? Врешь ты всё.

Он наклонился и оценил ситуацию. Змея не посрамила Ясю: сидела под лавкой как миленькая.

— Да это шнурок просто кто-то потерял. Эх…

Левка протянул руку, но тут змея шевельнулась, и он отпрыгнул.

— Яська, змея!

— А я тебе что говорю?

Она натянула туфли на ноги, держа их как можно выше над землей, и собралась было встать.

— Дети! Нельзя стоять на лавках! — прокричала издалека злая техничка. — Лавки мне не пачкать!

Яся и Лев переглянулись. Змей они оба боялись и в них не разбирались.

— Она маленькая совсем, — неуверенно сказал Левка. — Наверное, ужонок. Ума нет, вот и заполз прямо в школу. Вот Мурка его съест.

— Надо тогда его выпустить.

— И как?

— Давай, может… в пенал пусть заползет?

— А он заползет? Он шипит как-то слишком громко.

— Боится, наверное.

Яся хихикнула. Смешно: ужонок и дети боятся друг друга, прямо как дикие.

— Вы чего домой не идете? — завопил издалека бдительный охранник. Его тоже не было на посту, наверное, приобщался к чайному зелью вместе с техничкой.

— Сейчас идем!

— Чей пенал возьмем?

— Только не мой, — быстро сказал Левка.

Яся вздохнула и вытащила свой пенал — небольшую матерчатую коробочку с дурацкой Барби. Такой было не жалко отдать ужонку хоть навсегда, пусть живет, если крова нет. Только если это точно ужонок, а не какая-нибудь гадюка.

Яся расстегнула молнию на пенале, полностью его раскрыла, вытряхнула в ранец карандаши и ручки. Села на корточки и выставила коробочку перед собой. И только тут увидела, что змеек стало много.

Одна, две, три, клубок.

Клубок маленьких, тонких шнурков.

— Мама! — снова взвизгнула она и кинулась к двери. Левка, не заглядывая уже под лавку, последовал за ней.

Плотно захлопнув и внутреннюю, и внешнюю двери школы, они притормозили на крыльце и скинули тяжелые рюкзаки на нагретые солнцем ступени. Мир был ярким и светлым, чересчур ярким и чересчур светлым после прохладного вестибюля. Рядом шевелила ветвями зеленая липа, и так было тепло и покойно, как будто такого кошмара, как живой клубок черных змеек, в мире быть не может.

— Они прям там рожаются, что ли?

— Я больших змей там не видел. И вообще. Змеи же не живородящие.

— Значит, там где-то кладка, они вылупились по весне и выползают по очереди?

— Мурка их съест.

— Это если они не ядовитые.

— Да они маленькие такие, в них яда быть не может. Не нажили еще.

— А откуда ты знаешь? Много ты змей видал.

Левка пожал плечами. Яся вынула из рюкзака карандаши и ручки и стала сосредоточенно заполнять пенал.

— А если их техничка найдет, а не Мурка?

— Прибьет, наверное.

— Это как?

Дети снова замолчали. Жалко было и змеенышей, и Мурку, если те вдруг ядовитые и всем скопом на нее кинутся.

— Может, учительницу биологии позвать? — предложила Яся.

— А ты ее знаешь? Как она хоть выглядит?

Девочка покачала головой. Младшеклассники еще не сталкивались с предметниками и не различали их между собой.

— В учительскую сходить и спросить?

— Прицепятся: зачем тебе да кто ты такой. А потом вызовут какой-нибудь санэпиднадзор.

— Учиться не будем завтра…

Эта возможность, которая в обычное время развеселила бы обоих, почему-то не радовала. Для начала надо было снова войти в здание школы, а кто знает, может, змеи уже расползлись по всему вестибюлю.

— Пойдем домой, — предложил Левка.

Яся помотала головой. Она почему-то чувствовала, что именно она должна предпринять что-то по поводу нашествия змей на школу. Но что было разумнее всего?

— Сменку там оставила, — сказала она с досадой.

— Ну и ладно, возьмешь завтра с собой кеды, а потом заберешь из коробки потерянных вещей.

Коробка стояла в клетке у технички. Очередной сундук с сокровищами, до которого не так легко добраться, ведь злая колдунья неохотно впускает в свои владения. Даже если войдешь в эту пещеру, не факт, что выберешься живым.

А вдруг в коробке тоже притаились черные «шнурки»?

Яся вздрогнула.

— Но мы же должны сказать взрослым. Скоро ведь старшеклассники выйдут… Вдруг это ядовитые змеи. Или очень редкие детеныши, которых надо срочно в зоопарк.

— Да уж, очень редкие, порода «школьная». — Левка вздохнул. — Маме расскажем? Скажет: выдумали всё.

Это да, маме некогда вникать, чаще всего она так и отмахивается. И если по правде, иногда они в игре, действительно, что-то выдумывали и она попадала в точку. Кто поверит в гнездо змей прямо в школьном вестибюле? Только учителя, если увидят это чудо чудное своими глазами. По всему выходило, что надо возвращаться в школу и пробираться к учительской.

— Я-ась!

Левка кубарем слетел с крыльца. Она обернулась и застыла: змейки одна за другой лезли из небольшой щербинки между кирпичами в стене, прямо под окном учительской, и направлялись к крыльцу.

— Ясь, ты чего стоишь?

Брат рванул ее за руку, и они побежали.

— Они за нами гонятся, что ли? — пролепетала Яся, с трудом переводя дыхание.

— Ну они же не такие быстрые… и не знают, где мы живем… — отвечал рассудительный Левка, топоча, как орловский рысак.

Но вопросом, с какой стати новорожденные змеи должны преследовать двух третьеклассников, никто из них почему-то не задался — по крайней мере вслух.

Глава 3

— И ты позволила ему вот так вот взять и ее увести? Нашу дочь?

— Нам дали ее воспитывать с таким условием.

— Алена! С каким условием? Это наша дочь, как ты могла позволить ее увести?

— Он не увел ее, она будет учиться! Ей нужно занять свое место в мире… в междумирье… И он в самом начале нам позволил ее воспитывать с условием, что…

— С каким условием, с каким условием?! Это же наша дочь, как ты могла отдать ее вот так?

Глаза Федора пылали зеленым пламенем, и, что бы Алена ни сказала, он не мог взять в толк. Как будто не знал, что на острове Буяне они, по правде, были бесплотными, они не могли родить дитя только потому, что им этого захотелось. Не могли! Конечно, ведь так удобно просто посчитать найденыша собственным ребенком, не задумываясь о том, откуда он взялся и… и когда придет час расплаты.

— Какое такое условие, давай объясни. Ты встречалась с ним раньше?

— Да.

Только забыла.

Она отвернулась и пошла по тропинке, теребя концы узорчатого пояска.

Занималось ясное утро. Майский день обещал быть жарким, и прохлада уже начинала ужиматься, прятаться под раскидистыми деревьями. Птицы старались на все лады, но Алена их не слышала, так оглушительно отдавалось в ушах биение сердца.

После того как в семье Алены и Федора появилось пополнение, остров как будто пришел в себя: здесь началась нормальная смена времен года. Почти нормальная. Алена, бывало, шутила, что остров жульничает, задерживая подольше лето и золотую осень и поскорее проскакивая неуютное морозное время. Весна же везде безрассудна и быстротечна: еще лежит в низинах снег, а фруктовые деревья уже взрываются белоснежными цветами, и сходят с ума птицы, пытаясь отразить в песне и тепло опомнившегося солнца, и неуемную радость растений, и сладкое волнение новой жизни…

— Ты мне об этом не говорила!

Федор нагнал жену и заставил ее остановиться.

— Еще до того… до того, как нам ее доверили, я встречалась с ним. Он объяснил, что даст нам ее на воспитание. Пока не придет срок.

— Срок чего?

— Срок…

Она задыхалась от слез.

— Ты мне ничего не говорила!

— Я не знала… я не поняла… я забыла…

— Алена!

Он преградил ей путь, схватил за обе руки, принудил смотреть ему в глаза.

— Ты не отец ей, Федор, и я ей не мать, — выдавила она. — Нам дали ее на воспитание, на радость. На время. Знаешь, она как все эти сказочные снегурочки, дюймовочки… она не как мы, она не человек и никогда им не была.

— Яська человек, и она наша дочь! Не знаю, кто он, но обязательно выясню и разберусь.

— Неужели ты не понимаешь: на острове никогда не было детей! И ты прекрасно знаешь, что мы не могли ее родить!

Федор нахмурился. Он не помнил, как родилась Яся, тут Алена попала в яблочко. Чего доброго, он вообще позабыл, откуда берутся дети — в обычном мире.

— Я помню, как ты кормила ее грудью, — сказал он потом. — Я точно помню. Эта картина стоит у меня перед глазами. Ты сидишь в длинной юбке на нашем крыльце, спустила блузку с плеча. Яську держишь у груди. Она сосет молоко, и ее волосы золотятся на солнышке. Я могу забыть свое имя, забыть, кто я такой, но это останется со мной навсегда. Самые счастливые мгновения моей жизни.

Алена всхлипнула.

Да. К тому времени она четко усвоила основной закон Летучей Мыши — «Всё в голове», и когда они нашли новорожденного ребенка, она инстинктивно приложила кроху к груди. Этот момент врезался и в ее память: она впервые тогда держала Ясю на руках. Та была теплая и мягкая, тянулась за грудью и била ее кулачком.

Думать об этом было невыносимо. Появление ребенка заставило Алену вести счет времени, но получалось это плохо. Когда наступала зима, они наряжали елку и ставили галочку в импровизированном календаре, а по мере того, как дочь подрастала, делали зарубки на дверном косяке. Но родители вовсе не были уверены, что ей действительно столько лет, сколько они насчитали. Ребенок рос, как и описывается в сказках, не по дням, а по часам. Никто не знал, сколько времени пролетело в быстром реальном мире, но, очевидно, пришла пора перелетной птице присоединиться к стае — и вот за ней явились, а Летучей Мыши и Волколаку остается только помахать ей вслед.

Глава 4

Конечно, Алена все рассказала Федору. Как только вспомнила, так сразу и рассказала. Только было уже поздно.

…Вернувшись домой после невольной отлучки, она все чаще стала думать о том, что все препятствия мы воображаем сами, что нет никаких границ, кроме тех, что мы сами себе поставили… и значит, ничто не мешает им с мужем обзавестись потомством, пусть даже они и живут теперь на острове Буяне. Ей только было непонятно, как осуществить это на практике, ведь они находились в «трещине между мирами» и очертания собственных тел поддерживали скорее по привычке. На самом деле, как сказала ей давным-давно прежняя хозяйка Буяна Летучая Мышь, все здесь было слишком сложным и недоступным для понимания. Вот они и опирались на привычные формы и формулы.

Но как создать нечто из ничего? И не просто нечто — ведь с домом и прочим скарбом они легко справились, — как можно создать живое существо?

Она долго дулась на Питера, на ненадежного ее спутника, из-за которого она едва не потеряла дом и мужа и чуть не застряла на веки вечные в ледяной протоке у реки Смородины. Дело в том, что русалка Ная очень хотела поменяться с нею местами и занять ее положение на чудесном Буяне, заодно присвоив и любящего супруга, а Питер ей во всем помогал¹. Правда, потом он передумал и вернул Алену домой. Надо признать, что без него она бы вряд ли во всем разобралась. Но, если бы не он, ей и не нужно было бы ни в чем разбираться…

В общем, Алена обижалась-обижалась, но в глубине души скучала по Питеру. Что взять с вольного ветра? Откуда у него понятие о справедливости или сочувствии? В отличие от нее самой и даже от Наи, он никогда не был человеком, поэтому и менял легко свой облик, то представая взрослым, закаленным в боях воином, то дурачась, будто малолетний шалопай.

Понимая ее обиду — он всегда читал ее мысли — восьмой ветер благоразумно держался вдалеке от острова Буяна. Он не был человеком, но общался с ними достаточно долго, чтобы выработать разумную линию поведения. На прощание он сказал Алене, что для связи с ним достаточно будет отпустить в воздух бумажного голубка — и братья-ветры наверняка доставят ему послание. Наконец она созрела для этого решения.

Питер, как и обещал, не заставил себя ждать, примчался в тот же вечер. Она пригласила его на чай и познакомила с Федором. В присутствии Алениного мужа гость держал себя по-мужски, но их отношения были неизменно сухими и натянутыми: Федор хорошо знал, что натворил шальной ветер и чем это грозило его семье, и никакие объяснения — мол, Питер был связан с Наей поспешным обещанием — не могли заставить его доверять летучему знакомцу.

Сама же Алена привыкла смотреть на Питера как на друга. Ей приятно было думать, что он прилетает к ней просто так, пообщаться — между ними не было ни обещаний, ни обязанностей, никаких других уз, кроме традиции легких подколок. Правда, Питер благодаря своей особой природе всегда понимал ее без слов.

Больше ни с кем Алена здесь не общалась. Тут были только муж, потерявшиеся души, которые ей следовало направлять по одному из двух маршрутов, да Питер — сегодня здесь, завтра простыл и след; ветер в голове, сквозняк в сердце.

Если кто и мог подсказать ей, как заполучить ребенка, то это он, ее единственный проводник по мирам и трещинам между ними. Так она рассудила, но ее ждало едкое разочарование: Питер этого не знал.

Не раз и не два они предпринимали «мозговой штурм». Алена месила тесто, Питер, развалившись, сидел на стуле и катал в пальцах изюминки.

— Вспоминай фольклор своего народа, — советовал он ей. — Откуда берутся дети?

Алена выходила из себя.

— При чем тут это? Аист приносит! Это сказочки для детей младше шестнадцати лет!

— Ты видала на Буяне аистов? Мы с ними общаемся иногда, но я никогда не видел, чтобы они таскали в клювах человечьих младенцев.

— Разумеется! В капусте вон еще находят… языком всякое мелют.

— Ну ладно, хорошо, а в сказках что у вас? Жили-были супруги, ладно, хорошо жили, а детей у них не было. Тогда что?

Алена честно хмурила лоб, пыталась вспомнить.

— Из снега лепили. Но такая дочка быстро растаяла. Из теста вроде лепили-запекали. Из палочек мастерили… кажется. Питер, ребенок все же не Буратино и не робот, чтобы его мастерить!

Питера эти разговоры чрезвычайно веселили, но пока мог, он сдерживался, чтобы не ранить Аленины чувства. Разговор заканчивался, когда у него не оставалось сил и он начинал покатываться со смеху: забавные эти люди, когда живые, а как в трещину провалятся, так вообще животики надорвешь. Алена сердилась на него, но больше для вида.

Но когда она впервые повстречала Змея, она была одна. Ни Федора, ни Питера.

Был обычный осенний день. Солнце порой проглядывало в дырки между курчавыми облаками, но большей частью было пасмурно и хмуро. Алена гуляла по берегу моря и, как ей сейчас казалось, не думала ни о чем. Шагала, попинывала камешки, любовалась узором, который рисовали галькой шепчущие волны. Под линзой морской воды любой заурядный кругляш казался настоящим чудом: проявлялись тонкие прожилки, словно тайные письмена, загадочно поблескивали крупицы слюды, и каждый камень будто скрывал в себе целый клад. Алена забавлялась долго: то подцепляла гальку босыми пальцами ног, то высвобождала застрявший между камнями букет водорослей и зашвыривала его на глубину.

Потом она подняла голову и увидела на сером небе, ближе к горизонту, гигантский темно-серый хвост.

— Мамочки! — охнула она. — Торнадо!

Ей бы бежать к дому, но она вросла в землю. Смерч приближался со скоростью звука, разворачиваясь гигантской воронкой. Уши заложило от воя. Алена приготовилась к тому, что сейчас потеряется в потоке, захлебнется его мощной серостью, от которой не было защиты.

Еще один вопль разрываемого на куски воздуха — и наступила оглушительная тишина. Перед ней на пляже стоял мужчина в сером официальном костюме. Он был выше Алены примерно на три головы, но выглядел вполне по-человечески.

— Здравствуйте, — сказал он церемонно.

Алена кивнула. У нее путались мысли. Разве может человек передвигаться таким противоестественным образом? Но кто же перед ней, если не человек? У него даже очки на носу. И заметная лысина.

— Не ломайте голову, — посоветовал пришелец.

Еще один телепат, чтоб его.

— Я представлюсь, если буду уверен, что попал по адресу. Если я не ошибаюсь, это остров Буян.

Он вытащил из нагрудного кармана пиджака белоснежный платок и принялся полировать стекла очков. Наверное, понял, что у нее язык прилип к небу, и решил дать ей время отдышаться.

Она хватала ртом морской освежающий воздух и пялилась на незваного гостя. Он был похож на чиновника. Алена в очередной раз подумала с досадой, как ей не хватает знаний об иерархии этого странного междумирья, куда она попала чудом и где живет сейчас на ощупь.

— Чиновник? — сказал мужчина недовольным тоном. — Фу. Что за дурной вкус.

— Дурной вкус — это читать чужие мысли без разрешения. Да и являться без приглашения тоже не то чтоб очень вежливо, — не сдержалась Алена.

— Ах да. Вы здесь недавно.

Он скривил губы и посмотрел на нее оценивающе.

Больше всего он походил, конечно, на ящерицу или на змею. Глаза были полуприкрыты веками, а кончик языка иногда показывался между зубами, будто он собирается сказать что-то, но не включает голос. Алена не очень ладила со змеями и ящерицами, поэтому ей редко представлялся случай их рассмотреть, но впечатление складывалось именно такое.

Подумав так, она испугалась, не оскорбится ли высокомерный пришелец-телепат, но тут же решила, что он должен и сам осознавать риски от того, что лезет без спроса в ее мысли.

Он дернул уголком губ.

— К делу. Я полагаю, это остров Буян, — он брезгливо повел рукой, показывая, что именно имеется в виду. — Вы, я полагаю, исполняющая обязанности Летучей Мыши. Как вы это называете.

— Так и есть.

— Значит, я попал туда, куда нужно. Теперь слушайте меня внимательно. Случайно или не случайно, вы тоже не промахнулись, сравнив меня со змеей или ящерицей. Точнее будет «ящер» или же «змей».

— Горыныч? — ляпнула она.

— Ваш покорный слуга, — ответил он с еще большей надменностью.

— Это как имя-отчество?

— Как вам угодно. Готовы ли вы наконец закрыть свой рот и выслушать меня?

Алена прикусила губу. Она знала, что порой ее несет, но, с другой стороны, она здесь хозяйка, а он — незваный гость. Да, обладающий невероятной мощью, но…

— И не только рот! — у него в глазах вспыхнули злые огни. — Ваш мысленный бубнеж прекратите тоже, пожалуйста. У меня не так много времени. Ну?

Она кивнула. Ей действительно захотелось узнать, что привело на ее маленький остров чудище из русских народных сказок. Хотя на чудище он был похож мало…

— Достаточно, — приказал он. — Слушайте меня.

И она поняла, что не может отвести взгляда от его глаз, серых, как ткань его костюма, как осеннее небо.

— Так лучше. Итак. Вы живете здесь со своим мужем и хотели бы, чтобы у вас был ребенок. Не трудитесь отвечать. Это соответствует моим интересам. Вы получите ребенка. Девочку. На воспитание. На время. Здесь она будет в безопасности, пока… Пока. Не трудитесь снова раскрывать рот. Я не собираюсь ничего с вами обсуждать.

Уши опять заложило. У Алены из-под ног будто выбили опору, и она упала, больно ударившись о мокрые камни. Рядом с ней никого не было.

Вот и все, что она могла поведать Федору.

Ах да, через несколько дней они нашли Ясю. В капусте… Наверное, аист принес.

Глава 5

Она просто забыла. Это Змей стер ей память и только поэтому доверил на время дитя. Девочка ему нужна, только непонятно для чего. Алениной вины ни в чем нет. Она же не могла родить Федору ребенка, они живут на Буяне, у них нет тела, у них…

Они с Федором лежали в своей большой кровати, не прикасаясь друг к другу. В доме было темно, хоть глаз выколи, луна спряталась за облаками, и казалось, что нечем дышать, хотя занавески слегка колыхались и ветви яблони качались за окном.

Когда Змей явился за Яськой и выяснил, что она находится «в том мире», он был разъярен. Наверное, если бы он мог, он бы разрушил весь остров Буян, испепелил бы его и развеял бы пепел над морем-океаном. К счастью, это было невозможно. К несчастью, теперь Яська была в его распоряжении, и оставалось только догадываться, что он собирается с ней делать.

Алена, не моргая, смотрела на белые простыни в синем свете, а перед внутренним взором снова и снова разворачивались одни и те же картины: к острову приближается торнадо, она слишком испугана, чтобы бежать, ее парализует от страха. Змей, легко читающий ее мысли. Маленькая девочка у нее на руках, такая теплая, такая тяжеленькая, такая уютная, как будто заполняет собою пустоту, которая всегда была у Алены в душе. Яська растет не по дням, а по часам — рыжеволосая, ясноглазая, прямая, честная, радостная девочка. Лучик солнца, согревший всю семью. А теперь ее здесь нет, и неизвестно, где она, и нет никакой надежды, что она вернется.

Как они теперь будут жить?

Федор не понимает. У него не укладывается в голове, что Алена знала всё — и ничего не сказала ему. Он не верит в то, что на самом деле она ничего не знала, что всё забылось по мановению руки этого пугающего Змея.

— Не веришь? — говорит Алена, глядя в потолок.

— Почему, верю. — Голос слишком ровный. — Конечно, верю. Ты мне не врешь никогда. Но ты мне не сказала. Я не могу… я не ожидал, я был не готов, я не могу.

Не может поверить, что Яську им вручили на время и забрали навсегда. Это понятно. Алена и сама не может осознать. Но поскольку она-то всегда носила это в глубине души, ей сейчас легче. Ну, наверное. Потому что в Федоре будто совсем не осталось никакой жизни, ни тепла, ни света.

Она молчала, отчаянно пытаясь найти хоть что-то, что имеет смысл сказать вслух.

— Мне трудно, — проговорил наконец Федор. — Я же был отец. А оказывается, что я никто.

— Ты был ее отец с самого ее рождения. И остаешься ее отцом. Что может это перечеркнуть?

— Но какой я отец? Я не знаю, где моя дочь. Я не знаю, зачем он похитил ее. Только уверен: не к добру он прятал ее здесь от всего мира, не к добру забрал. Я должен знать. Я должен ее спасти! Иначе… кто я, зачем, зачем мы?

В его голосе прорезалось чувство, и это одновременно обрадовало и испугало Алену. Она приподнялась на одном локте, повернулась к мужу.

— Нам нет дороги туда, — попыталась объяснить она. — У всех здесь есть свое место, и нам нет туда пути. Поэтому, наверное, он и выбрал наш остров: здесь Яську до поры до времени никто бы не нашел, а сейчас уже всё.

— Всё? И ты так спокойно об этом говоришь. Нет, я не собираюсь с этим смиряться. Я пойду и найду ее. Может быть, не верну ее, но мне надо убедиться, что с ней все хорошо. Что этот змей, этот дракон, эта ящерица не причинит ей вреда.

— Но нельзя же! — пискнула Алена. — Ты не выберешься с острова, а если выберешься — пропадешь. Мы не можем оставить Буян, мы принадлежим ему, а он нам. Нам нельзя…

Федор резко сел.

— Тебе, может быть, нельзя. А мне иначе нельзя.

Не сказав ничего больше, не обняв и даже не прикоснувшись к ней, он встал и ушел. Алена осталась одна.

Федор шел по лесу быстро, не оглядываясь. Его гнали вперед мысли, болезненные, обжигающие. Вот здесь Яська играла. На этой полянке училась ходить. Он сидел вон там, на стволе сосны, которую давным-давно повалила буря, а Алена стояла у березы, и Яська топала своими маленькими ножками от мамы к папе, а потом от папы к маме. Они по очереди подхватывали ее, крутили в воздухе, а она заливисто хохотала, выкручивалась из объятий и снова принималась сосредоточенно топать по травке.

Вот дерево, на котором Федор построил для дочки домик. Она очень любила залезать туда и играть — представляла, что это кораблик, благо с верхотуры открывался вид на море. К Ясе часто прилетал туда Питер, хотя Федор не одобрял совместных игр с таким ветреным товарищем.

Луна вышла из-за туч и залила остров мертвенно-белым цветом. Такое же настроение было у Федора: как будто всё, что было в его памяти полным жизни, солнца и тепла, теперь навсегда превратилось в холод, будто всё, что ему остается теперь, — это отраженный свет воспоминаний о счастье. Не сдержавшись, он вскинул голову вверх и завыл, как волк.

Волк, его второе «я», не подвел. Вой вышел натуральный, и на душе стало полегче. Федор взглянул вниз и вместо ног увидел мощные лапы. Обратился — кажется, впервые за последние годы обратился на острове Буяне, не во сне, а наяву… Федор оттолкнулся от земли и помчался вперед крупными скачками, каждый из которых был сильнее предыдущего. Через некоторое время одного толчка стало хватать для того, чтобы ненадолго воспарить над травой.

Он бежал вперед, не думая ни о чем, кроме Яси, не видя ничего, кроме серебряного света луны. Остальное осталось на границах восприятия — неясными очертаниями высоких папоротников, корабельных сосен, неизменных валунов. Перед ним возникла призрачная преграда — лунная ступенька, и он бросился на нее, легко поднялся выше, затем еще выше, и еще. И еще.

Глава 6

Левка и Яся бегом добрались до дома и, раскрасневшиеся, вломились в лифт.

— На кого ты похожа, — сказал брат. — Вся лохматая. Тебе такой домой нельзя, давай подождем на площадке, причешешься.

— Ты и сам будто в футбол играл три часа. Заправь рубашку. Умыться бы.

Выйдя из лифта, они спустились на площадку между этажами, свалили рюкзаки на подоконник и сели рядышком. Яся расплела косы и стала причесываться.

— Может, они и не за нами полезли. Просто поняли, что им там не место. Людей много, кошкой пахнет. Небезопасно. Вот и отправились на улицу, искать потайной уголок.

— Может быть, — согласилась Яся.

Ей в это не верилось. Когда она увидела, как змеи прут наружу из щербинки в стене, ей показалось, что они целятся прямо в нее. Это было странное чувство, не из тех, которыми хочется делиться. Объяснить его было невозможно.

— Такие маленькие еще не должны быть ядовитыми, — продолжал Левка. — Давай в интернете посмотрим.

Он вытащил телефон, Яся тоже полезла за своим.

— У тебя нет интернета в телефоне.

— Да? А почему?

— Потому что ты дорогой телефон разбила, тебе мама пока дала дешевый, кнопочный.

Яся поскучнела. Да, вот он, обычный кнопочный аппарат. Наверное, она и в самом деле совершенно безнадежный, безалаберный человек — не только разбила дорогой смартфон, но и умудрилась напрочь об этом забыть. Вот Левка, он все помнит, да и телефонов не разбивает. Может, это ее рыжие волосы во всем виноваты? Горят огнем и ее в зажигалку превращают, так что мысли короткие-коротенькие и в памяти ничего не держится.

А что, если у нее волшебные волосы, и именно на их огонь, как на маяк, и приползли загадочные змейки?

Как это лучше сформулировать для поиска в Яндексе?

— Ничего не могу найти. Одни энциклопедические статьи какие-то.

— А змеи могут, ну… лазить вверх? По ступенькам подниматься?

— Конечно. Они и по деревьям могут лазить, и по отвесной стене. Везде есть микроскопические выступы.

Левка погонял по экрану пальцем и сунул ей под нос видеоролик с Ютуба: вертикальная стена, и по ней поднимается змея. Она казалась плавной черной линией, которую чертит невидимый художник. Змея ползла не только вверх, но временами и вбок, скорее всего — вдоль кирпичей, спрятанных под штукатуркой.

— Как в компьютерной игре, — с отвращением проговорил Левка и убрал телефон.

— И что нам делать?

— Ничего. Будем считать, что змейки из школы ушли, а значит, и они, и школа в безопасности. Забудь.

— Легко сказать!

Яся не чувствовала себя в безопасности. Закрывая глаза, она снова и снова видела этот клубок и черные стрелы, вытекающие из него с опасной плавностью и стремящиеся прямиком к ней.

— Домой пошли.

Левка подхватил оба рюкзака и поволок наверх. Яся вздохнула и повиновалась.

— Мам, мы пришли! — крикнул он из прихожей.

Но мама не ответила, она с кем-то разговаривала в комнате, наверное, по телефону. Слышался только ее голос — резкий, отрывистый и злой. Яся скинула обувь и собралась было заглянуть в зал. Левка ее удержал.

— И не лезь больше в мою жизнь! — кричала мама. — Не смей здесь показываться! Я никогда, никогда не хочу тебя больше видеть.

Яся сделала большие глаза и указала брату на мамин мобильный и городской телефон. Обе трубки лежали прямо на тумбочке в прихожей. С кем же тогда мама ссорится, кто у них в гостях?

Левка сжался в комок под куртками, висевшими на вешалке, — как будто, если будешь маленьким-маленьким, тебя не заметят. Яся все же сунула любопытный нос в комнату, как раз вовремя, чтобы увидеть, как мама берет зеркало и обрушивает его прямо на паркет. Ша-рах! Яся отпрянула.

— Там никого нет, — сообщила она Левке.

— Что-то разбилось.

— Мама зеркало разбила.

— Нечаянно?

Яся поморщилась: вроде специально, но это было необъяснимо, и она не решалась произнести это вслух. Она знала, что все боялись разбить зеркало, это считалось плохой приметой. Почему мама орала, если она была одна в пустой комнате и даже по телефону не разговаривала? Зачем она взяла и разбила хорошую вещь — даже если она не верит в приметы? И как теперь рассказывать ей о странностях в школе?

Мама вылетела в прихожую с покрывалом в руке и накинула его на зеркало. Порывистыми движениями занавесила, дергая и утыкивая, чтоб не проглядывало ни кусочка, и только тут заметила детей.

— Вы пришли уже? — сказала она тем особым неприятным тоном, от которого скрежетало в желудке.

— Только вошли, — отозвался Лева.

— А ты что делаешь? — влезла Яська.

— Это… так надо.

— Когда кто-то умер?

— Да. Когда кто-то умер.

— А кто умер?

Мама дернула углом рта и промолчала. Левка посмотрел на сестру, как бы стараясь предостеречь ее от дальнейших расспросов. Яся была с ним полностью согласна. Она села на корточки и полностью сосредоточилась на застежках обуви.

— Это уроки уже кончились? — уточнила мама.

— Да.

— Ну идите на кухню. Поешьте там.

Глава 7

Мама взяла расческу, повернулась к зеркалу, чтобы подправить прическу, и топнула ногой от досады. В дверь позвонили.

— Кыш, — прошипела мама, и дети послушно переместились на кухню.

Они даже прикрыли за собой дверь, но через стекло все равно было видно, что пришел Юрик, мамин друг. Это так называлось — друг, на самом деле даже ежу понятно, что мама надеется выйти за него замуж. Но, кажется, в последнее время их отношения немного накалились. Поэтому Яся с Левкой старались даже носа наружу не показывать.

Мама с Юриком разговаривали тихо, прислушиваться было нельзя, поэтому Яся специально стала шуметь. Она бахнула дверкой холодильника, вытаскивая кастрюлю с супом, грохнула ее на стол и подтащила к себе табуретку, не потрудившись оторвать ее от пола.

— Как у тебя дела в школе? — сказала она нарочито.

Левка вылупился на нее. Поскольку они учились в одном классе, его реакции не приходилось удивляться, но мог бы хоть немножко ей подыграть.

— Что у тебя за тест? Я же не знаю, — разъяснила она еще громче, покрутив при этом пальцем у виска: соображай давай.

— А. У меня четверка. Две ошибки. А у тебя что?

— И у меня четверка, правда, ошибки три штуки. А по чтению что?

У них сегодня не было чтения. Левка нахмурился. Но ведь мама в такие вещи не вникала, нес бы уже все, что только в голову придет.

— Кажется, надо выучить наизусть стихотворение. Давай посмотрим после обеда в электронном дневнике.

— Давай. Какая удобная вещь — этот электронный дневник, правда? Только придется в твоем телефоне посмотреть, а то у меня интернета нет.

Яся водрузила кастрюлю на огонь и открыла воду посильнее, набирая чайник.

— А эти змеи… — шепотом сказал Левка под шумок.

— Тсс! Потом обсудим!

Мама скоро должна была уйти на работу, у нее вторая смена, а Юрий ее подвезет, если они совсем не рассорятся. Яське так и хотелось вмешаться и расставить все точки над «i», но нельзя: двое дерутся, третий не мешай. Даже если двое совсем не дерутся, а наоборот. Ну вот как эти двое — то ли ссорятся, то ли милуются. Что за люди, прямо как маленькие. Она бы на их месте в два счета все разрулила.

— Ну я поехала, — бросила мама, приоткрыв на мгновение дверь кухни.

— Пока, — бодро отозвались дети.

Хлопнула входная дверь.

— Ничего не понятно, — пожаловался Левка.

— А чего? Разберутся сами как-нибудь.

Яся заглянула в хлебницу: пусто. Разлила суп по тарелкам.

— Ну да…

Он сосредоточился было на тарелке с супом, но оказалось, что бульон не успел согреться. Левка встал и бухнул содержимое тарелки обратно в кастрюлю.

— Что-то не хочется.

Он взял помойное ведро, пошел в комнату и стал собирать зеркальные осколки. Яся поболтала ложкой в тарелке, но узкие куски скользкой капусты были уж слишком сильно похожи на змей. Она не могла заставить себя это есть. Пришлось последовать примеру брата и потом сунуть кастрюлю обратно в холодильник.

Осколки разлетелись по всей комнате. Отрикошетили от пола и теперь блестели и на диване, где спала Яся, и на журнальном столике. Левка с пыхтением ползал по полу, а девочка задумчиво взяла осколок с потускневшего дивана, который лишился сейчас привычного покрывала.

— Только не заглядывай туда! — поспешно предупредил брат.

— Почему?

— «Почему?» Примета плохая.

— А в каком смысле?

— Говорю, плохая примета. Давай сюда, в ведро.

Яся уперлась, дразня его: поймала солнечный зайчик и погнала его по стенке с желтыми обоями.

— Если не скажешь, в каком смысле, возьму и загляну. Что я там такого увижу?

Лев встал на ноги и сжал кулаки.

— Примета плохая. Говорят, — он еще немножко попыхтел. — Ну ладно, говорят, если посмотреться, то мама умрет. Понятно?

Она уронила коварный осколок.

— Ой!

Облизнула порезанный большой палец.

— Ну вот видишь, — сердито сказал Левка. — Иди возьми пластырь. Кулёма.

— Что еще за «кулёма»? А где пластырь?

Он раздраженно выдохнул.

— На кухне в шкафчике.

— В каком?

Яся уже не издевалась, она честно не помнила, где берут такие прозаические вещи, как пластырь. Лев фыркнул и сам направился на кухню. Выдал ей кусок бактерицидного пластыря и вернулся к своим осколкам.

Яся села на диван и поболтала ногами. Палец не болел, но это была уважительная причина, чтобы не помогать брату. Однако все же ей было немножко стыдно, поэтому после недолгого молчания она сказала:

— Лёв, а почему я сама ничего не запоминаю?

Он пожал плечами, не поднимая головы.

— Пойду схожу за хлебом.

— Давай.

Ларек был недалеко от дома, мама давно разрешала им бегать туда одним. Только выйти из подъезда и пройти шагов сто по тротуару, даже дорогу переходить не надо. Но сегодня возникла неожиданная загвоздка.

Яся не успела еще распахнуть тяжелую металлическую дверь, как увидела серую собаку. Вообще она не боялась собак, но эта была уж очень большой. А когда зверь заметил девочку, его глаза вспыхнули золотым огнем, он сорвался с места и прыгнул вперед.

Яся пискнула и выпустила дверь из рук. Доводчик сделал свое дело, дверь закрылась на магнитный замок. Яся попятилась и уперлась спиной в стену. Ее сердце билось быстро-быстро.

Что это? Одних змей ей мало? Теперь на нее напустили еще и волка?

Она не знала, откуда появилась мысль о волке, только теперь она была уверена, что за дверью поджидает не собака, а самый настоящий серый волк. Как в сказке. Может быть, если бы она не струсила, волк бы что-то ей поведал. А может, просто «ам» — и всё.

Тишина подъезда оглушала — или у нее от выброса адреналина заложило уши. Ни звука, ни шороха, ни скрипа. Люди в это время на работе. Интересно, волк так и будет ждать ее у выхода из подъезда, днем и ночью? А как же ей завтра быть, как же школа?

Яся попробовала выглянуть из подъездного окошка, но никого не увидела. Из окна просматривалось немного: скамейка да мусорный бак, остальное закрывал козырек. Волк мог притаиться в кустах сбоку, например. В том, что он поджидал именно ее, у девочки сомнений не было. Такая огромная махина… Бабушка-бабушка, почему у тебя такие большие зубы?

Придется всё рассказать брату. Яся поплелась наверх.

Глава 8

Если бы не школьное происшествие со змеями, Левка, может, ей и не поверил бы. Все-таки Яся отличалась тем, что постоянно витала в облаках и придумывала всякие сказочки на ровном месте. Но змей он видел собственными глазами, поэтому и в существовании серого волка сомневаться не стал.

Яся сидела на диване, поджав ноги и накрывшись одеялом, будто хотела спрятаться от атакующих чудовищ. Казалось, она понятия не имеет о том, почему они все вдруг стали на нее нападать. У него же были соображения по этому поводу, но он не спешил ими делиться. «Как ты думаешь, почему я всё забываю», — так она у него спрашивала, а раз забывает, наверное, в этом есть смысл. Кто он такой, чтобы открывать ей загадочную истину, в которой сам не разбирается.

В одном они были согласны: маме ни о чем говорить не следует. После того как она повела себя так странно с зеркалом, на фоне ее штормовых отношений с Юриком, дети понятия не имели, чего от нее ожидать, но она им явно не поможет, разве что наорет или еще как-то испортит и без того непростую жизнь.

— Может, мне притвориться, что я болею, и не ходить в школу? — жалобно предложила Яся.

— И как ты собираешься это провернуть?

— Ну я не знаю, погреть градусник, покашлять, посипеть.

— И мама вызовет тебе врача, не пойдет на работу, а за это время съест тебя живьем, потому что у нее на работе проблемы и еще Юрик?

— Не, не вариант, — согласилась Яся.

Левка огляделся: вроде больше осколков не осталось.

— Пойду мусор вынесу, заодно посмотрю, что там за волк. Или собака.

— Ты не боишься?

Она даже вылезла из-под одеяла, недоверчиво сверкая на него своими синими глазищами.

— А мне чего бояться? — мрачно сказал Левка. — Уверен, что они приходят не за мной.

Наверное, не стоило этого ей говорить: Яся сразу уползла обратно в свое укрытие. Но это было именно то, что он думал. Они приходят за ней, потому что пришло время. И рано или поздно они ее все равно уволокут. Куда? Зачем? Он, наверное, никогда не узнает.

Яся сильно действовала ему на нервы. Будь она и в самом деле его сестрой… Ну неважно. У нее на редкость раздражающий характер: эта ее забывчивость, необязательность, мечтательность, да еще эти ее длиннющие рыжие волосы, которые везде сыплются и потом цепляются на одежду… Но Левке было ее очень жалко, потому что все-таки она ребенок, а те, кто собирался ее похитить, вряд ли желали ей добра. Если б можно было продолжать жить, как раньше, как будто у мамы двое детей, которые просто ходят в школу, ссорятся, пусть даже дерутся, — как было бы хорошо! Он раньше и не думал, что можно назвать мечтой самую обычную жизнь, в которой есть место ссорам и нет никаких приключений. Подумать только, он сердился, когда Яська появилась в их семье, ревновал маму, искренне верил, что вдвоем им лучше и никто им не нужен. В общем, все это было понятно, когда она была мелкая, но теперь, когда они ровесники, все могло бы сложиться по-другому. Теперь-то он понимает, но, похоже, уже ничего не изменишь.

— Пойду вынесу мусор, — повторил он, стараясь не смотреть на нее.

И, разумеется, никакой собаки — или волка — там не было. Не по его душу пришли. Он был заурядным мальчиком, а не рыжей ведьмочкой, свалившейся им на голову неизвестно откуда.

Даже досадно.

Левка постоял у подъезда, заглянул в кусты, постучал эмалированным ведром по столбику, чтобы привлечь внимание нездешней зверюги. Ничего и никого. Только птички, развеселившиеся на весеннем солнце, орут, будто детсадовцы на прогулке.

Осколки зеркала высыпались в пустой мусорный бак с клавесинным звоном. Воробьи вспорхнули было и снова опустились на ветки яблони. Никого тут нет, разве что случайные прохожие. Вон бабулька ползет мимо. Нет, остановилась. Подмигивает ему.

— Что, не хочется домой-то? Вон какое солнышко. Почти лето уже. Я тоже свои старые кости вытащила погреть.

Левка смутился. Слова случайной бабушки о костях — обычный, на самом деле, речевой оборот — напугали его сильнее, чем мысль о страшном сером волке, и он, мотнув головой, двинулся обратно.

Вернул на место ведро, долго мыл руки, обдумывая и вздыхая, а потом пошел к Яське:

— Там никого нет, во дворе, но я тебе верю. Я знаю, как мы завтра поступим. Мы пролезем по чердаку и выскочим из крайнего подъезда! Если волк будет прятаться и ждать нас тут, авось и не заметит.

Глава 9

Когда мама пришла с работы, она удивилась, что зеркало разбито. Или сделала вид. Нельзя же в самом деле самой, намеренно, грохнуть его об пол, а потом предъявлять претензии? Но она именно так и поступила.

Самое ужасное, что Левка ей пошел навстречу.

— Да, — сказал он покаянно. — Это я пинал мяч и разбил. Извини, мам. Я больше не буду. Я всё собрал…

И дальше, стиснув зубы, выслушивал ее ядовитую критику и угрозы: чего именно она его лишит в наказание, потому что денег на все не хватит, она не фабрика по печатанию дензнаков, а как жить без зеркала в большой комнате, покупать все равно придется, но как-нибудь попозже, конечно, потому что сейчас все равно на него неоткуда взять.

Яся кипела и булькала от такой несправедливости, но Левкин взгляд красноречиво дал ей понять, что не стоит высовываться из-под одеяла. Ее игра «Я в домике» оказалась как нельзя более кстати. Еще ее подмывало спросить, как быть с зеркалом в прихожке, которое мама самолично завесила покрывалом, но и об этом все будто бы забыли. Покрывало так и висело там, и утром Яся не решилась его сдернуть, чтобы заправить постель.

Мама не стала вставать, чтобы заплести ей косы. Сказала, что у нее болит голова и чтобы ее просто оставили в покое. Так дети и сделали. Яся перехватила хвост резинкой, не впервой.

— Кеды возьми пока на сменку, — напомнил обстоятельный Лев.

Он маялся в прихожей, давно готовый идти в школу. Конечно, ему-то не надо возиться с волосами.

Она сунула в рюкзак пакет с кедами. Конечно, они совсем не подходили к форменному сарафану, но что делать, туфли еще нужно вызволить из коробки, и то если кто-то удосужился их туда прибрать.

— Пошли? — Левка захлопнул входную дверь и дернул Яську за руку, когда она было направилась вниз по лестнице. — Нам на чердак, забыла, что ли?

Наверное, он уже не в первый раз туда забирался, а Яся там раньше не бывала. Ей не нужна была помощь, чтобы подняться в люк, ловкости у нее хватало, а вот со смелостью со вчерашнего дня было сложнее. Что если волк почует их быстрее, чем им удастся скрыться? Он же зверь… Лев ушел вперед, решительный, будто взрослый. А она, продираясь через обломки досок и прочий строительный мусор, расчихалась от пыли. Совсем расклеилась.

— Вообще безобразие, конечно, — сказала она серьезным голосом, нагнав Левку. — Почему эти люки держат открытыми? А вдруг туда дети полезут?

Брат хрюкнул.

— А вдруг в том подъезде люк заперт? — добавила она уже другим тоном.

— Не заперт. Я уже проверил.

— А если волк…

— У тебя есть другой план? Нет? Тогда лучше помолчи.

Они благополучно выбрались с чердака, никого не встретили у подъезда и домчались до школы без опоздания — правда, пришлось долго отряхиваться от пыли и паутины. В школе поначалу тоже всё шло благополучно. Змей было не видно ни в вестибюле, ни в коридорах. Левка нашел Ясины туфли, и она почти успокоилась. Даже получила пятерку за чтение, хотя, конечно, дома позабыла приготовиться к уроку. С чтением у нее проблем не возникало.

Дальше по расписанию шла технология. Папки со всем необходимым для урока хранились в классе, так что тут тоже повезло. Яся обрадовалась теме: вышивание крестом. Этому ее учила мама, так что сейчас можно будет спокойно отключить эту надоевшую «концентрацию» и отдохнуть. Большинство детей никогда не держали в руках иголку с ниткой, так что ее не опередят. Чтобы было удобнее, она содрала с пальца лейкопластырь.

По команде все вынули папки из шкафа и вновь расселись по местам. Учительница стала рисовать на доске схему самого элементарного из узоров. Яся бездумно раскрыла папку и принялась перебирать принадлежности. Конечно, катушки тут же раскатились по полу, ускакала и игольница.

Яська скорчила рожу и грохнулась на пол, все собирать. К ней присоединился Мельник — якобы чтобы помочь, а на деле, наверное, снова просунет куда-нибудь ее хвостик или еще что натворит, злыдень! Левка подумал то же самое и между делом спихнул на пол собственные ножницы — осторожно, чтобы никого не поранить, однако и у него появился повод сесть на корточки и залезть под парту. Пока брат тут, Мельник не посмеет ее обидеть.

— Ребята, вы чего? — засмеялась Лидия Алексеевна.

— У нас тут упало! — подала голос Яся.

Она протянула руку к иголке, вылетевшей из игольницы. И тут у нее на глазах — а еще на глазах у мальчишек, а то никто-никто бы ей потом не поверил — иголка выгнулась, будто живая, привстала на кончик и впилась ей в палец. Прямо в ранку, на которой больше не было полоски пластыря. Раз — и ушла внутрь целиком.

— Ой, — только и сказала Яська.

— Ты че… чего? — пробормотал позеленевший Левка.

Мельник только рот разинул.

— Ну-ка, вылезайте, — велела Лидия Алексеевна.

— Как змееныш! — шепнул Левка.

Яся кивнула.

— Что у вас там?

Дети встали на ноги и потащились каждый к своей парте.

— У меня иголка потерялась.

— Ну и не беда, я тебе сейчас свою отдам.

— А вдруг она вколется в кого-нибудь?

— Мельник, останься после уроков и помоги Ясе найти иголку. А остальные пусть пока будут поосторожнее и не ходят по классу босиком.

Установилась тишина. Яся сидела за партой без движения и глядела перед собой, не моргая. Ей казалось, что иголка уже вовсю мчит по жилам — прямиком к сердцу. Ну да, ну да, об этом часто говорится в детских страшилках, но позвольте, обычно для этого требовалось на иголку наступить или же сесть, иголки никогда не атакуют сами!

Если только это была не иголка, а и правда змея?

— Лидия Алексеевна, если у вас есть магнит, я бы попробовал иголку найти, — предложил вежливо Левка. — А то вдруг правда кто-то поранится.

— Откуда у меня магнит, Самойлов? У тебя-то иголка никуда не делась? Сиди и вышивай. Не ерзай. А ты что, Яся?

— У меня палец болит. Вот.

Она показала учительнице ранку.

— Прямо на подушечке, — пожалела ее Лидия Алексеевна. — Ну да, тебе неудобно иголку держать. И кровью всю салфетку перепачкаешь. Ладно, посиди тогда так.

И Яся посидела так до конца урока, а потом всю перемену, а потом все оставшиеся уроки — в таком оцепенении, что схватила «пару» по математике. Всё это уже не имело значения. Яся чувствовала, что возвращаться домой ей уже не придется.

Глава 10

Прозвенел звонок с урока, и учительница повела детей в гардероб. Яся всё сидела, не в силах пошевелиться, а Мельник и Левка ползали под партами и пытались найти иголку, которая вовсю странствовала по ее телу.

— Ну что вы там ищете! — не выдержала наконец Яся.

Левка вылез, отряхиваясь.

— Как что. Иголку, — пробасил он.

— Ты же видел, сам видел, куда она делась.

— Но так же не бывает!

— Но ты же видел. И Мельник видел. Да? Скажи?

Мишка посопел, подтянул штаны, взъерошил волосы. И промолчал.

— Скажешь, я сумасшедшая, да? Иголку же вы так и не нашли. Просто поверить не хотите в то, что видели.

Яся взяла рюкзак и направилась к выходу, Левка пошел за ней, а Мишка остался в классе. Наскоро переобувшись (никаких змей в вестибюле и на крыльце), брат и сестра нога за ногу побрели домой.

— Нам надо срочно сообщить маме, — сказал Лев.

— О чем? Рассказать ей, что стальная иголка выгнулась, превратилась в змейку и заползла мне в открытую ранку? — Яся постучала себя кулаком по черепу.

— Мы можем сказать, что иголка воткнулась и ушла целиком. Или, может, сразу к врачу пойдем?

Она покачала головой. Происходило то, чего не могло быть, поэтому традиционная медицина и даже мама тут ничем не помогут. Иголка вела себя так только потому, что перед ней на Ясю нападали змеи и серый волк. Всё это явно звенья одной цепи. Но какой?

— Я бы хотела, конечно, понимать, в чем тут дело, — сказала она задумчиво. — Но врач нам совершенно точно не нужен.

— Ну я тоже так думаю, — неожиданно согласился брат.

И тут она в него вцепилась.

До этого ей не приходило в голову, что Левка может быть в курсе. Обычный третьеклассник, да еще зануда, каких поискать. Но сейчас…

— Слушай. Ты ведь что-то знаешь, да? Ничему не удивляешься, только бросаешь на меня странные такие взгляды. На все мои вопросы находишь ответ, пусть увиливаешь, но не удивляешься. Что ты знаешь?

Он попытался и теперь дать задний ход:

— С чего ты взяла? Как я могу понимать что-то в этих твоих…

— Знаешь, знаешь! — Яся затопала ногами. — Сколько можно! Никто мне ничего не объясняет! Никто ничего не рассказывает! Ладно бы взрослые, но и ты туда же! Скажи! Скажи!

— Да ничего я не знаю!

— Знаешь! Знаешь! Скажи!

Из ее глаз вдруг брызнули слезы, в точности как у клоуна, которого они как-то видели по телевизору. Там это было смешно. Левка тогда предположил, что у клоуна где-то за ушами закреплены узкие трубочки, из которых и вылетает вода. Но у Яськи слезы были настоящие.

— Я никогда не видел, чтобы ты плакала.

— Сдурел, что ли? За столько лет никогда?

Он отвернулся. Она где-то читала, что мужчины не выносят женских слез. Но ведь Лев еще совсем не мужчина.

— Расскажи!

— Да отцепись!

— Не отцеплюсь нипочем. Расскажи.

— Ты еще сильнее плакать будешь! — выкрикнул Левка.

Какая-то часть у нее внутри отстраненно удивилась. Какая-то — возликовала: значит, ему точно есть что сказать. Яся, впавшая в истерику, схватила Левку за плечи и стала трясти.

— Рассказывай немедленно!

Он кивнул и немного помолчал, собираясь с силами.

— Приготовься, — предупредил он. — Если ты еще будешь меня хватать или рыдать, я…

— Не буду.

Яся сделала несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя. Насколько она помнила, истерика с ней случилась впервые в жизни. Впрочем… что она помнила о своей жизни?

— Твоя настоящая мама умерла.

Глава 11

Яся пригнулась, как от удара. Что чувствует ребенок, когда слышит такие слова? Левка не знал и даже представлять себе не хотел, боялся.

— Твои провалы в памяти, — торопливо продолжал он, — они потому, что ты ничего оттуда сейчас не помнишь.

— Откуда оттуда?

— Из жизни с мамой и папой.

— Мой папа тоже умер?

Левка кивнул. Тут он знал, о чем говорил, он тоже потерял отца. Правда, всё, что он пока поведал Ясе, было еще не самым страшным. Его собственная мама строго-настрого запрещала ему говорить об этом с девчонкой, но сейчас он решил, что будет только справедливо, если она узнает. Это же ее жизнь, в конце концов.

— Когда? — спросила Яся.

Это был очень трудный вопрос. Это была очень трудная история. И, конечно, Левка знал не всё. Он предпочел ответить по-своему.

— Ты появилась в нашем доме, когда тебе было примерно три годика.

— Откуда?

Она быстро шла вперед, будто бы невозмутимо, старалась держать свое обещание. Левка с трудом за ней поспевал.

— Тебя принес один человек. Не человек. — Он закатил глаза. — Ясь, ты слушай сейчас лучше спокойно. Ты не настоящая девочка. Он принес тебя в первый раз, когда тебе было около трех лет, а мне уже было почти семь.

— Ты дурак? Мы с тобой в один класс ходим.

— Сейчас вообще ничего не буду рассказывать! — оскорбился он.

— Ладно. Я слушаю.

— Вот и слушай. Сама ничего не знаешь, а сама не веришь. Сначала послушай, а потом будешь верить или нет.

Он попыхтел еще себе под нос, пиная камешек, а потом оттаял.

— Вот. Тебе было около трех лет. Тебе было пора начинать ходить в детский сад. Так он сказал.

— Кто «он»? Это был не мой папа?

— Нет. Не перебивай. Ужас какой-то с тобой разговаривать вообще.

Яся фыркнула.

— Это был не твой папа. Это был один мамин знакомый.

— Ты сказал, что он не человек. Он кто? Кот?

— Яська!

— Ладно. Просто нервничаю.

— Еще бы. Это был человек с виду. С виду мужчина. На самом деле нет. Когда мне было шесть лет, мы с мамой очень сильно болели. Примерно тогда они и познакомились. Он русский… как будто русский, но мама его называет Питером. Он так сказал его называть. Я не знаю, кто он. Короче. Он тебя принес. Ты была мелкая и рыжая. Питер сказал, кто твоя мама. Она училась в одном классе с моей мамой, и, в общем, они были какие-то дальние родственницы. Поэтому он притащил тебя к нам, потому что сам он не мог водить тебя в садик.

— Ему не давали опеку?

— Ему… его не видит никто, кроме нас. Ну, может, еще кто-то видит, а в садике нет. Ему нужна была для тебя фальшивая мама.

— Фальшивая! — вскрикнула Яся.

Да уж, не так легко, наверное, узнавать, что у тебя всё в жизни ненастоящее. Но что поделаешь, Левка уж тут точно был ни при чем.

— И чего ты говоришь, я пошла в садик, а ты в школу? А потом как так вышло…

— А потом ты росла не по дням, а по часам.

Он сглотнул.

— Как в сказке, да. И маме пришлось переводить тебя из садика в садик, чтобы никто ничего не замечал. И недавно ты меня догнала.

— Обалдеть.

Она, похоже, ему не вполне поверила. Зря: он старался, как мог.

— Ладно. Предположим. Поэтому у меня и провалы в памяти. От переживаний. Да?

Левка тяжело вздохнул. Он до сих пор не сказал ей самого страшного.

— Ясь. Ты не жила с нами всё это время. Ты ходила в садик, мама тебя забирала и отдавала обратно Питеру каждый день.

— Я с ним живу? Я даже его не помню!

— Ты живешь со своими мамой и папой. Жила до недавнего времени.

Яся резко остановилась и бросила ранец.

— Ты врешь! Я в могиле, по-твоему, живу?

Левка покачал головой.

— Они живут не в могиле. Они живут… в общем, где-то не в нашем мире. Питер тебя таскает туда-сюда. А ты с ними в выходные, на каникулах, вечером и ночью. Обычно. Когда не с нами.

— Ну врешь же, — беспомощно сказала Яся. — Я с вами ночью. У меня есть кровать. Диван. Я сегодня на нем спала. И вчера. Ну чего ты врешь всё!

Вот теперь Левка дошел до самого серьезного.

— Просто в последнее время все изменилось. Питер уже месяц не появляется. И мы не знаем, куда он делся и как там твои родители.

Глава 12

Яська подумала-подумала, да и села прямо на землю.

— Ужас, — проговорила она. — Ужас. А теперь змеи.

— И волк.

— И иголка.

— Да.

Они оба помолчали. Видно, Левка рассказал уже всё, что знал. Яся же была настолько пришиблена всем услышанным, что у нее голова шла кругом.

Впрочем… если подумать, как раз сейчас в голове многое становилось на свои места. Вышивать ее учила именно та, другая мама. Если она зажмурится как следует и посидит так чуток, может быть, она сможет даже представить себе ее лицо. Папа сделал ей домик на дереве. Левкин папа умер довольно давно, когда сам Левка был слишком маленьким для таких игр, и потому домик стерся из ее памяти. Надо разобраться, что там у нее с памятью, на самом деле.

— Когда я жила у вас раньше, я тоже была вся такая беспамятная ку-ку? — уточнила она.

— Нет, ты всё прекрасно знала про оба мира.

— И что я рассказывала?

— Да ничего ты не рассказывала! — в сердцах воскликнул Левка. — Ты была мелкая! И вредная! И тебе запрещали! Наверное.

— Ну да, логично. Если мои мама и папа умерли и там живут, как мы можем живым рассказывать о том, что там творится.

Она почесала переносицу. Всё так ужасно запуталось.

— Может, это мои родители меня пытаются вернуть? Раз они тут пропали… они же не могли пропасть, родители не пропадают. И умереть не могли, раз они уже умерли. Значит, связь прервалась. И теперь они меня ищут. Да?

— Ну это тогда какая-то слишком уж ненормальная идея — иголку в тебя запихивать, чтоб ты тоже умерла, — с сомнением отозвался брат. — Ты ж, если умрешь, больше сюда не заявишься. Ты не мертвая, ты просто ненастоящая, понимаешь?

Яська потрясла головой.

— Как это «ненастоящая»?

— Невсамделишная. Настоящие дети растут в нормальном темпе. Как я. А не как ты. И туда-сюда между мирами не мотаются. Вставай, домой пошли.

Она привычно послушалась, подцепила ранец, закинула за спину и побрела вперед. Теперь она знала намного больше — и все равно ничего не понимала. Как быть-то?

— Сейчас маме все расскажем, — решил Левка. — Вот как хочет, пусть выслушает. Взрослая она или кто? Должна помочь разобраться.

Они завернули за угол соседнего здания, отсюда уже был виден их дом.

Обычно.

Сейчас его не было.

Вместо многоквартирного многоэтажного здания зияла пустота.

Нет, конечно, не яма — какая-то полянка, что ли, с деревьями.

Левка увидел первым. Замер. Квакнул. Уронил портфель.

— Ой! А куда дом делся?

— Мама! — выдавил Лев.

— Мама-то, наверное, на работу уже ушла. А все остальные где теперь жить будут? Это ж не пожар был, не взрыв, видишь, вон березки…

Левка не слушал. Он ринулся вперед, забыв про ранец, потрогал и траву, и деревья, подергал за ветки, даже оборвал одну, проверяя, не мираж ли перед ними. Яся деловито следовала за ним. Наконец он повернулся к ней.

— Дом где?

— Я откуда знаю? Я с тобой всю дорогу была.

— Кто знать будет? Кого спросить? Кто знать будет, если не ты?

Яся помотала головой и попятилась.

— Лёв, ну ты чего? Ты мне сам сейчас все объяснял, я вообще не въезжаю, что вокруг меня происходит.

— Не вокруг тебя, а из-за тебя! Это ты во всем виновата! Где это слыхано, чтобы у людей разом дом пропал! Куда провалился? Кто знать будет? Где маму искать?

— А ты позвони ей, — предложила Яся и протянула ему рюкзак. Она старалась говорить ровно, хотя у нее тоже помимо ее воли задрожали руки.

Левка ухватился за ранец, как утопающий за спасательный круг. Раскидал тетрадки и учебники, добираясь до телефона, нажал на кнопку быстрого вызова, торопясь соединиться с мамой — но безуспешно. «Абонент не отвечает или находится вне зоны действия сети. Попробуйте позвонить позднее».

— Не отвечает.

Он швырнул телефон обратно в ранец.

— Лёв…

— Это всё из-за тебя! Молчи уже! Молчи! Какого фига этот Питер тебя к нам притащил, не мог к кому-нибудь другому принести? Зачем на нас это свалилось? Горе рыжее! Где мы жить теперь будем? Где мне маму искать?

— Лёв…

— Это не твоя мама! Не твоя! Не твоя! Это моя мама! Тебя нам подкинули! Я не знаю, почему она согласилась! Я домой хочу! Я к маме хочу! Пусть тебя твои родители забирают, а мы с мамой будем жить, как раньше жили, хорошо жили. Я в школу пойду, а потом снова домой пойду и приду! И приду! И дома буду! А ты тут сиди, это из-за тебя всё, если бы не ты, я бы домой попал!

Он схватил свой ранец и, не оборачиваясь, побежал прочь.

А невсамделишная Яся осталась на ненастоящей новорожденной полянке с березками совсем одна.

Примечания

1

Об этом рассказывается в повести «Жили-небыли».