Аромат рябины

Ольга Лазорева

Для тех, кто знаком с творчеством Ольги Лазоревой по серии «Город греха», этот сборник будет открытием. Потому что автор предстанет перед читателем совершенно в другом свете. Не как знаток плотского мира, а как тонкий исследователь души человеческой. Герои ее повестей и рассказов похожи на нас. И ситуации, в которые они попадают, узнаваемы. Но автор замечает такие нюансы в переживаниях персонажей, что мы вдруг открываем неожиданные ракурсы в понимании чувств. Полные лиризма философские размышления о любви, верности, счастье никого не оставят равнодушным.

Репетиция

Странная эпидемия поразила москвичей в конце 20…. года. Заболевший внезапно останавливался, застывал с крайне странным выражением, зрачки до отказа расширялись, уголки губ неудержимо ползли вверх. Затем человек падал и лежал в некоей прострации. Если в течение пяти минут его не выводили из этого состояния, он умирал все с той же улыбкой. Заражение происходило неведомо как. В народе стали говорить, что стоит лишь посмотреть в глаза заболевшего, как у тебя самого мгновенно расширятся зрачки, губы помимо воли начнут улыбаться, и потом — все! — неизбежный конец. Поэтому многие перестали смотреть в глаза друг другу, и при встрече отворачивались.

Врачи тщетно пытались определить возбудителя этого странного заболевания. Кровь, лимфа, состояние внутренних органов умерших было в норме, и исследования ответа на эту загадку пока не давали. Через какое-то время ученые пришли к выводу, что во время неизвестно отчего возникающего сдвига в психике происходит остановка сердца. И в то же время все прекрасно понимали, что заразиться психическим сдвигом друг от друга маловероятно. Пока они пытались найти решение, эпидемия набирала силу. Люди умирали один за другим, причем, только в Москве. В остальных городах не наблюдалось ничего подобного. И это было пугающе странно и необъяснимо.

25-ого декабря столицу закрыли, жизнь в ней почти остановилась. Вначале прекратили работу дошкольные и учебные заведения, а следом и все остальные. Функционировали лишь больницы, дежурные магазины и предприятия, поддерживающие необходимые условия жизнедеятельности города. В домах были по-прежнему свет, тепло, вода, и люди, сделав огромные запасы продовольствия, сидели в своих квартирах безвылазно и ждали, когда все это закончится. Возле станций метро круглосуточно дежурили машины Скорой помощи. Метро пока работало, но интервалы между поездами увеличились до часа. Несмотря на это, вагоны ходили практически пустыми. Улицы чистились намного реже и, в основном, только главные магистрали. Город выглядел пустынным, засыпанным снегом и мертвым.

Петр и Павел со старой, списанной из милиции овчаркой по кличке Сеть, а попросту Сетка, заступили на дежурство как обычно в восемь утра. Они обошли огромную территорию завода примерно за час и вернулись на пост. Там их уже ждал старший смены.

— Значит так, парни, — начал он и откашлялся, — с завтрашнего дня завод обходить не будем. Кому он пустой нафиг сдался? Поступило распоряжение, и вместо завода вы теперь будете обходить близлежащие улицы. Ваш участок я обозначу. И теперь вся охрана будет обходить именно улицы.

— Зачем? — спросил Петр.

— Из-за эпидемии? — предположил Павел.

— Зришь в корень, — кивнул старший, — из-за нее, проклятой. Задание следующее: видите, человек лежит, сразу по рации сообщаете на ближайший пост Скорой. Ясненько? Пока один связывается, другой лекарство вводит.

Старший подошел почему-то к овчарке и ткнул ей пальцем ниже левого уха.

— Сюда колете, — пояснил он. — Лекарство новое, только изобрели от этой напасти.

Сетка подняла морду и с непониманием посмотрела в глаза старшему, но на всякий случай вяло помахала хвостом. Потом зевнула и улеглась у ног охранников.

— Ясно! — одновременно сказали они.

Старший протянул им плоский квадратный чемоданчик, похожий на толстую книгу, и сказал:

— Здесь все нужное. И помните, чем быстрее введете лекарство, тем больше шансов спасти. А затем не ваша забота, врачи со Скорой подберут и сделают все необходимое.

Он замолчал, потом зачем-то оглянулся и шепотом добавил:

— И лучше в глаза им не смотреть. Мало ли! Даже мертвякам. А то никто ж не знает, что это за зараза на нас такая напала!

— И ночью тоже обходить? — поинтересовался Петр.

— И как часто? — спросил Павел.

Сетка тявкнула, выкусывая блоху возле хвоста.

— Значится так, орлы, утвержденная схема такова: днем делаете обход каждые два часа, ночью — каждые четыре. Утром в восемь сдаете следующим. Кто вас завтра менять должен?

— Марк и Лука, — хором произнесли охранники.

— Вот и чудненько! Удачи, ребятки!

Старший поднял руку, словно хотел перекрестить их, но потом отвернулся и достал из шкафа карту района. Он быстро отметил участок и вышел из дежурки.

Петр и Павел молча переглянулись и подошли к карте, разложенной на столе. Внимательно изучив ее, посмотрели друг другу в глаза.

— Что, Петр, пошли в обход? — предложил Павел.

— Участок не такой и большой, — заметил тот.

И они, свистнув Сетке, вышли из дежурки.

Оказавшись у проходной завода, прикинули, откуда лучше начинать обход. Потом бодро потопали по пустынной заснеженной улице. Возле проходной снег периодически убирали, и идти пока было легко. Вдруг Сетка истошно залаяла, перепрыгнула через снежный вал и скрылась из вида. Павел и Петр поспешили за ней, и, с трудом вытаскивая ноги, перебрались через вал. За огромным сугробом они увидели неподвижно сидящего ребенка лет пяти. Сетка подползала к нему, виляя хвостом и тихо поскуливая. Петр схватил ребенка на руки и принялся тормошить.

— Осторожно! — закричал Павел. — Не смотри в глаза!

— Да иди ты! — резко ответил Петр, вытирая снег с личика ребенка.

Тот пришел в себя и тонко заплакал. Потом начал звать маму. Глаза у него выглядели нормальными, пронзительно чистого голубого цвета.

— Кажется, здоров! — облегченно засмеялся Петр и принялся успокаивать ребенка.

Павел достал рацию и связался с пунктом Скорой, сообщив координаты. Довольно скоро подъехала машина, и они сдали малыша врачам. Потом свистнули Сетке, мочившейся на колесо, и двинулись дальше.

— Ты все-таки это, — недовольно заметил Павел, — будь осторожнее! Зачем сразу на руки хватать? А вдруг заразный?

— Но ведь ребенок, — укоризненно проговорил Петр. — И я слышал, что почему-то дети вообще не заражаются.

— Я тоже, но это по слухам, — закивал Павел. — А в Сети таких сведений нет. И разве можно сейчас что-то знать наверняка? Такой поток самой противоречивой информации! А ты сразу на руки хватать! Смотри! Что это?

Павел замедлил шаг, вглядываясь в бугор слева от дороги.

Сетка уже устремилась туда. Это оказалось лежащее тело человека, занесенное снегом. Собака, осторожно понюхав воздух, тут же отвернула морду и отошла в сторону, поджав хвост. Петр и Павел склонились над телом и начали обметать снег. Показались раскинутые в разные стороны ноги в черных брюках и тупоносых башмаках, разметавшиеся полы пальто, белый шарф, серый подбородок и серо-синие губы, изогнутые в специфической улыбке.

— Стой! — резко сказал Петр и схватил Павла за руку. — Лицо дальше не обметай. Ясно, что мы увидим. Вызывай машину, пусть забирают. А мы уже ничем помочь не можем.

Павел отряхнул снег с рукавиц и отошел от тела. Он достал рацию и вызвал Скорую. Потом глянул на Петра.

— Что, ждать не будем? — спросил он. — Без нас подберут. Тем более тело находится неподалеку от ребенка, которого мы нашли. Может, это был его отец? Он упал, а малыш отправился искать маму. Может, это и спасло его?

— Чего гадать? — недовольно ответил Петр. — Может, так было, а, может, не так. Нам сие неведомо.

Они выбрались на середину улицы и пошли по двум глубоким колеям, оставленным, видимо, совсем недавно колесами грузовика. Сетка плелась сзади.

— А вот интересно, что они все видят перед смертью такого, что заставляет их так странно улыбаться? — задумчиво проговорил Петр.

— Хочешь узнать поточнее? — спросил Павел.

— Боже упаси! — испугался Петр и перекрестился.

В этот момент начало быстро темнеть, и солнце, совсем недавно мягко светившее, закрыли низкие пушистые тучи. Повалил снег. Охранники медленно добрели до конца улицы, внимательно вглядываясь в переулки, повернули направо и вышли на широкий пустынный проспект. Вдали увидели машину Скорой, с трудом двигающуюся по заметенной дороге. За ней полз черный катафалк.

— Я слышал, уже какие-то очки изобрели, защищающие от этой заразы, — сказал Петр.

— А ты больше слушай! — усмехнулся Павел. — Ох, уж эти жулики! Из всего деньги делают! Еще и неизвестно ничего, а уже всякие изобретатели появляются, спасители человечества, и обещают избавить от новой напасти. В Интернете чего только не начитался! А ведь толком никто ничего и не знает!

Он остановился и смел снег со своей одежды. Потом отряхнул спецовку Петра.

— Смотри, кто это впереди бредет? — спросил тот.

Они пристально вгляделись в колышущийся поток снега и цыкнули на Сетку, рванувшуюся было вперед. Перед ними невдалеке маячили два черных конуса, один повыше, а другой пониже.

— Эй! — зычно крикнул Павел, и конусы остановились и повернулись.

Охранники подошли ближе и поняли, что это два монаха в длиннополых черных рясах, усыпанных снегом. В руках одного из них был такой же квадратный чемоданчик, похожий на книгу, как и у Павла с Петром. В руках другого — толстая потрепанная книга, похожая на чемоданчик с лекарством.

— День добрый, — сказали одновременно Петр и Павел. — Тоже ищете?

— С божьей помощью, — ответил тот, что повыше.

— Что-нибудь знаете? — спросил Павел.

— То же, что и всегда, — сказал тот, что пониже и поднял книгу.

Он раскрыл ее и прочитал без всякого выражения:

— «Ибо ты говоришь: «Я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен и жалок, и нищ и слеп и наг. Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей, и глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть. Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю».

Монах замолчал и закрыл книгу. Затем глянул на охранников прозрачными голубыми глазами, перекрестил их и отправился вслед за вторым монахом, бредущим по дороге. Петр и Павел машинально двинулись за ним.

— И чего он тут зачитывал? — задумчиво произнес Павел.

— Кто ж разберет? — ответил Петр. — Это ж Библия, и текст там больно мудреный. Тут думать не один день надо. А объяснить некому!

— Да, мы ничего не знаем. И главное, знать не хотим! Вот беда, — сказал Павел. — А почему мы за монахами идем?

— Действительно, почему? — удивился Петр. — Давай свернем с проспекта вон в ту улочку, ведущую к заводу. А то мы уже лишнюю часть захватили, а это не наш участок. К тому же монахи сейчас словно охранники.

Они сошли с колеи и углубились в небольшую улочку, почти полностью заметенную. Снег лежал ровным, вогнутым к середине дороги слоем с выступающими кое-где контурами верха машин и доставал до окон первых этажей. Петр и Павел невольно остановились перед этой снежной нетронутой массой.

— Может, обойдем по проспекту? — предложил Павел. — А то тут мы не пролезем.

Сетка, присевшая возле их ног, завиляла хвостом.

В этот момент из ближайшего к ним дома раздались глухие удары. Кто-то явно пытался открыть дверь подъезда, и охранники полезли напролом по снежной целине. Идти оказалось легче, чем они думали, так как снег был легким и еще не успел осесть и уплотниться. Когда они оказались у подъезда, то начали быстро отгребать снег. Дверь приоткрылась, и выглянула девушка с хорошеньким, но бледным лицом. Она машинальным жестом прикрыла ладонью глаза и виновато опустила голову.

— Не бойся, — мягко проговорил Павел. — Мы не заразные. Но зачем ты выходишь? Ведь это сейчас не рекомендуется.

Девушка опустила руку и, щуря глаза, проговорила:

— Мои дети хотят есть, но продукты закончились, а соседи не дают.

— Нужно было позвонить на пункт первой помощи, — сказал Петр.

— Звонила еще вчера утром, но волонтеры так и не появились.

Павел уже говорил по рации. Продиктовав адрес, он сунул руку за пазуху и достал пакет с бутербродами. Сетка тут же оживилась и подскочила к нему, яростно виляя хвостом. Девушка спрятала пакет в карман куртки и тихо сказала:

— Спасибо. А они точно приедут?

— Точно, — закивал Петр. — И скоро. Ты здесь жди.

Он остро глянул в ее светло-зеленые глаза с маленькими точками зрачков и на розовые губы с опущенными уголками. Девушка вяло улыбнулась и прислонилась головой к косяку двери, устремив взгляд вглубь улицы.

— Ну, мы пошли! — сказал Павел и ободряюще ей улыбнулся. — Сейчас к тебе приедут. Но мы ждать не можем.

Девушка кивнула и запахнула полы куртки.

— Сетка! Вперед! — строго проговорил Петр.

Та стояла у двери и не сводила глаз с кармана куртки девушки.

— Кому говорю! — прикрикнул Павел. — Получишь еду в дежурке!

И Сетка тут же двинулась за ними, повиливая хвостом и стараясь ступать в их следы. Охранники пробирались дальше по улице, внимательно оглядываясь по сторонам.

Снег внезапно прекратился, и небо очистилось. Показалось маленькое желтое солнце, тускло осветившее город. Мир из белого и подвижного превратился в застывший и мерцающий. Идти стало веселее. Услышав доносящееся откуда-то залихватское пение, Петр и Павел невольно переглянулись и свернули в узкий переулок. Они увидели тщательно расчищенную площадку возле входа в бар «Веселый раздолбай». Пение доносилось из полуоткрытых подвальных окон бара. Они были ярко освещены.

— Во народ! — ухмыльнулся Петр. — Все нипочем! Гуляют себе!

В этот момент дверь бара открылась, и на улицу вывалился толстый мужчина в распахнутом лисьем полушубке. Сделав шаг, другой, мужчина остановился, сильно шатаясь. И тут же рухнул, как сноп, на спину, раскинув руки в разные стороны. Охранники бросились к нему, с удивлением глянув на Сетку, не проявившую к упавшему никакого интереса. Подбежав, они склонились и увидели его глаза с расширившимися зрачками и идиотскую ухмылку на мокрых губах.

— Скорей! — крикнул Петр, хватая чемоданчик из рук Павла и раскрывая его.

Он вынул ампулу с лекарством. Но мужчина перевел глаза на него и прошептал:

— А где, моя лапусенька? Я ведь еще того, не закончил ничего.

Он начал хихикать, а пальцы потянулись к ширинке.

— Постой! — резко проговорил Павел и удержал руку Петра, уже готового вколоть лекарство.

— Ты чего? — изумился тот. — Забыл, что у нас всего пять минут?! Вызывай Скорую!

— Да погоди ты!

Павел склонился и втянул воздух возле раскрытого рта мужчины, потом осторожно снял с его черного шарфа белую пыль порошка, потер ее между пальцами и тоже понюхал.

— Дурь, — уверенно сказал он. — Ты глянь на него внимательно. Он же просто под кайфом, от этого зрачки так расширились. Но Скорую все равно вызвать нужно. А пока втащим его в бар.

Охранники подхватили мужчину под плечи и волоком потащили к двери бара. Он тонко взвизгнул, потом начал хихикать. Дверь настежь распахнулась, и на пороге возникла шатающаяся фигура девушки. Она была в тонком красном топике на голое тело, очень короткой юбке и высоких сапогах. Ее рыжие волосы разметались по плечам, подкрашенные глаза с изумлением уставились на охранников.

— Упс! — вскрикнула она и пошатнулась, с трудом удержав равновесие на высоких тонких шпильках.

Потом вновь сконцентрировалась на охранниках. Засмеявшись, протерла глаза и громко произнесла:

— У меня чего, в глазах троится?!

В морозном воздухе резко запахло алкоголем. Петр и Павел, не ответив ей, втащили мужчину в бар. Девушка отправилась за ними. Они положили его на пол возле стойки и выпрямились. Пока Петр говорил по рации, Павел осмотрел помещение. В баре царил беспорядок. Валялись пустые бутылки, окурки, кое-где на столах снежной пылью белел порошок.

— Да тут полно кокаина! — присвистнул Павел.

Он перевел взгляд на тощего длинного мужчину, лежащего в луже блевотины. Рядом находились еще двое и что-то бормотали, словно в бреду. На их вытянутых ногах пластом лежала обнаженная девушка. Ее голова безжизненно свешивалась, длинные светлые волосы закрывали лицо. Павел быстро шагнул к ней и откинул волосы. Приоткрылись мутные голубые глаза, зрачки были расширены, но в пределах нормы. Девушка пробормотала: «Отвали, козел» и тут же отключилась. Павел оттащил ее в сторону и прикрыл валяющейся мужской курткой. Затем обследовал мужчин. Они были, видимо, под кайфом. Рыжеволосая девушка села у стойки и без конца хихикала, глядя на охранников.

— Обе просто пьяны, — констатировал Павел.

— А мужики? — поинтересовался Петр.

— Тоже. И видимо, все нанюхались еще и кокса. Пусть врачи сами разбираются. Пошли отсюда!

Они вышли за дверь и, свистнув поджидающей их Сетке, двинулись дальше. Скоро заметили борозды в свежевыпавшем снегу, словно кто-то недавно здесь пробирался. Вдруг Сетка залаяла и, утопая по брюхо, бросилась к газетному киоску, который находился в нескольких метрах от «Веселого раздолбая». Охранники двинулись за ней и заметили за киоском торчащие женские ноги в изящных ботиках на высоких каблуках. Туловище было засыпано снегом, и угадывались лишь его контуры.

— Опоздали, — констатировал Петр.

— И все-таки стоит проверить, — предложил Павел и начал обметать снег.

Появилось белое молодое застывшее лицо, разительно напоминающее фарфоровую куклу. Сходство дополняли золотые кудряшки, разметавшиеся по снегу, белая, гладкая и твердая на вид кожа, нарисованные красные губы, застывшие в ненормальной улыбке. Большие, подведенные черным карандашом глаза с длинными, сильно загнутыми как у куклы ресницами были широко распахнуты и заполнены до отказа угольными зрачками. Снег, не тая, лежал белыми крупинками на блестящей округлости зрачков, и это выглядело жутко.

— Я знаю ее, — тихо произнес Павел и отвернулся. — Это Дырка, проститутка с Ленинского.

— Да, это она, — подтвердил Петр и начал связываться по рации. — Сейчас заберут, — после паузы сказал он. — Она, видимо, в баре была с теми, а потом ушла на свою погибель.

— Откуда нам знать? — хмуро ответил Павел и свистнул Сетке, забежавшей за киоск.

Они, не оглядываясь, двинулись дальше.

До конца улицы никого не встретили. Но свернув к заводу, увидели у крайнего дома какого-то парня в распахнутой спортивной куртке, который как ни в чем не бывало отгребал снег от синих «Жигулей». На уже обметенной крыше машины высился большой красный подарочный пакет, с болтающимся на ручке надувным сердечком. Этот яркий глянцевый пакет дисгармонировал с бело-серым унылым фоном и выглядел кричащим пятном. Петр и Павел невольно остановились, разглядывая его. Парень, не замечая их, что-то весело насвистывал, работая ловко и быстро. Но вот он остановился и, медленно подняв голову, уставился на желтое мутное светило. Потом начал покачиваться, и лопата выпала из его рук. Сетка залаяла и поджала хвост. Павел и Петр бросились к нему со всех ног, но снег сковывал их движения. На ходу они видели, как парень начал заваливаться назад, все так же не отводя глаз от неба, а потом упал спиной на капот машины, широко раскинув распрямившиеся ноги. Сетка истошно залаяла, парень вздрогнул, и клоунская улыбка загнула вверх уголки его губ.

— Скорее! — заорал Петр, выхватывая рацию.

Павел уже раскрыл чемоданчик, на ходу вытаскивая шприц. Почти упав на парня и стараясь не смотреть в его круглые глаза с огромными, все расширяющимися зрачками, он ввел ему лекарство в шею и тут же выпрямился, отступив назад.

— И что? — отчего-то шепотом спросил он.

— Ждем Скорую, — также шепотом ответил Петр. — Но сюда тяжело им будет подъехать.

Он склонился к прижавшейся к его ноге Сетке и начал поглаживать ее ощетинившийся загривок.

— Только прошу тебя, не смотри ему в лицо! — умоляюще произнес Петр. — Кто ж его знает? Береженого бог бережет.

Парень в этот момент начал выходить из транса. Он несколько раз судорожно втянул воздух, потом его тело дернулось, ноги задрожали.

— Слава тебе господи! — с облегчением сказал Павел. — Он вроде оживает! Давай отнесем его к дороге. Все равно они там поедут.

Они подхватили ничего не понимающего парня и поволокли по снегу. Но тут он окончательно пришел в себя и сел, глядя на них совершенно нормальными глазами.

— Что это было? — глухо поинтересовался он.

И уголки его улыбающихся губ опустились.

— Ты в порядке! — ответил Петр. — Сейчас врачи тобой займутся.

— А зачем? — спросил парень и попытался встать.

Но плюхнулся в снег.

— Проверят кое-что, — ласково проговорил Павел. — Ты помнишь хоть что-нибудь?

— Ох, ребята! — с воодушевлением начал парень. — Я сейчас такое увидел! Я ж к своей девушке собрался…. Она, малышка моя, через пару кварталов живет…. День рождения у нее сегодня…. Хотел поздравить, и устроить праздник, пусть маленький, но все же порадовать. А то эта эпидемия, черт бы ее побрал! Думал о своей милой, как она удивится, что я смог до нее добраться…. И вдруг перед внутренним взором вместо ее симпатичной мордашки возникло строгое худое лицо с пронзительно голубыми глазами, смотрящими мне прямо в душу…. Я аж задрожал…

Он начал крутить головой. Но вдруг задумался, сник и с недоумением глянул на охранников.

— А что я видел? — удивленно проговорил он и закрыл глаза.

— Да, что конкретно ты видел? — с интересом спросил Павел.

— Я сейчас побывал там…, — тихо произнес парень и замолчал, открыв глаза.

Его зрачки к ужасу охранников вновь начали расширяться.

— Не приставай ты к нему с идиотскими расспросами! — сердито пробормотал Петр. — Вон, уже и Скорая едет!

Они посмотрели на медленно ползущую белую машину. Когда она остановилась, из нее выскочили двое мужчин с носилками и двинулись к ним. Пока они осматривали парня, Петр и Павел подробно рассказывали им о произошедшем. Скорая забрала больного, а они отправились на завод. По пути больше никого не встретили.

Зайдя в дежурку, первым делом вынесли еду Сетке. Потом разделись, налили чаю и сели к столу. Внимательно посмотрев в глаза друг другу, улыбнулись. Зашел старший, и они доложили результаты обхода.

— Отдыхайте, парни, — сказал он. — Скоро снова отправитесь в путь.

Эпидемия бушевала в столице до Нового года, потом резко пошла на убыль. А 7 января за сутки не погиб ни один человек, и врачи вздохнули с облегчением. Через неделю объявили, что положение окончательно стабилизировалось, и начали приводить город в порядок. Довольно быстро Москва зажила обычной жизнью, правда, населения убавилось наполовину. Приезжие, покинувшие город еще в самом начале эпидемии, возвращаться не спешили, хотя Москва к 14 февраля уже была открыта.

Ученые так и не смогли определить, что за странная болезнь поразила жителей столицы. По статистике 90% погибших были хорошо обеспеченные мужчины в возрасте от 25 до 45 лет. Детей и стариков болезнь не коснулась, а женщины по неизвестным причинам быстрее и легче выходили из транса, поэтому многие из них смогли выжить.

И почти все, кто был спасен, говорили лишь одно: они заглянули в глаза Бога. Но никаких подробностей не сообщали.