Тот Город

Ольга Кромер, 2022

«Тот Город» – история о том, как легенды помогают выжить. Как тайное место посреди тайги, свободное от всех режимов, спасло не только людей, отважившихся на побег из ГУЛАГа, но и тех, кто решил остаться и просто жить. «Нам внушали десятилетиями, что мы живём в самой счастливой на свете стране. Я не буду вас переубеждать. И не прошу вас думать, как я. Прошу просто думать». Ольга Кромер «Это не фантастика, не антиутопия и не фантасмагория. И даже не исторический роман. “Тот Город” – пронзительная драма, болезненно актуальная сегодня». Юлия Гумен, литературный агент

Вторая интерлюдия

Снег пошёл только к обеду, и Корнеев сказал, что скоро стемнеет, всё равно далеко не уйдём. Сам он вышел и вернулся через час, притащил двух зайцев — оказалось, утром он ходил ставить силки — и велел мне их освежевать. Я взял зайца, взял нож и понял, что никакая сила на свете не заставит меня полоснуть ножом по белому, пушистому, неживому уже комку. Корнеев посмотрел презрительно, забрал у меня нож, быстро и ловко разделал тушки, бросил в котелок с кипящей водой.

— Нам что, еды не хватает? — спросил я.

Корнеев не ответил, достал с полки банку с солью, бросил щепотку в котелок.

— Зачем тогда мы столько продуктов с собой тащим?

И снова он не ответил, только плечом дёрнул, и я пожалел, что спросил. Ссориться с ним никак было нельзя.

— Где ты научился так ловко шкуры снимать? — помолчав, спросил я подхалимским голосом.

— В тайге, — не поворачиваясь, буркнул он. — Тайга хорошо учит.

— А тебе не бывает скучно в тайге, Корнеев?

— Скучно в тайге? — недоумённо переспросил он. — В тайге не скучно, в тайге всё есть.

— Что есть?

— Всё, что человеку надо.

— Ты бы мог в тайге жить?

— Я и живу в тайге, — усмехнулся он. — В тайге живу, а дома гостюю.

— А в Том Городе ты бы мог жить?

— Это другое, — помедлив, сказал он. — Это не тайга.

— А ты там бывал?

— Рядом бывал, — сказал он, отошёл от печки и сел за стол. — Внутрь не всех пускают.

— Так, может, и нас не пустят?

— Не пустят.

— Так зачем мы туда идём?

— Ты попросил.

Я сел на нары, зажмурился, попытался понять, нарочно он меня доводит или просто так получается, потому что мы очень разные.

— Они сами к тебе придут, — сказал Корнеев. — Если поверят.

— А что надо сделать, чтобы они поверили?

— Правду скажи.

— Как ты узнал про Тот Город? — спросил я после паузы. — Брат рассказал?

Корнеев помолчал, сказал медленно, неохотно:

— Уходил он летом. Как каникулы, так уходит.

Слова были простые, но сказал он их так, словно открывал мне великую тайну и не был уверен, заслуживаю ли я такого доверия. Боясь спугнуть его, я опустил глаза, он поёрзал на лавке, спросил:

— Баба эта, женщина, ну, что открытку тебе дала, она что, совсем ничего тебе не сказала?

— Она и не знала ничего, я же объяснял тебе. Просто получила открытку двенадцать лет спустя.

— Что ж она тогда не приехала?

— Боялась, наверное.

— Чего боялась?

— Я не знаю, Корнеев, честное слово, не знаю. Не мне её судить.

Он покачал головой, соглашаясь. Снова замолчал надолго, потом встал, подошёл к печке, помешал своё варево и заговорил:

— Малой я был, дурной. Хотел узнать, куда брат летом девается. Ежели на охоту, чего меня не берёт? Вот он пошёл, а я следом, по кустам. Он не охотник, брат, глаз у него не тот, не заметил меня. Три дня шли, я оголодал, всё ягоды ел, ружья-то не было у меня. Думаю, надо выйти, сказаться ему, у него еды полно было, здоровенный мешок, едва тащил. Думаю, как он отдохнуть сядет, так и выйду. А тут нет его. Вот только шёл впереди — и нет, как в болото провалился. Я поперву так и подумал — болото, потом смотрю — сухо вокруг. Совсем напугался, думал, Ягморт со мной шутит, лесной человек. Кричать начал, на помощь звать. Вдруг смотрю — брат стоит. Прямо передо мной стоит, злой такой, по затылку меня треснул, не ори, говорит, чего развопился. Я спрашиваю: «Тебя Ягморт забрал?» «Да, — говорит. — И тебя заберёт, ежели кому хоть слово скажешь».

Пошли мы обратно, а мешок с едой оставили, брат сказал — Ягморта задобрить. Пришли домой, мать ругается, плачет, отец ремнём приложил. А через два дня брат опять ушёл, на всё лето. Но я уж не пошёл за ним, боялся. Долго боялся. Дурной был.

Он замолчал, улыбнулся — я первый раз видел, как Корнеев улыбается, и ощущение было странное. Так, наверное, улыбался бы пушкинский Каменный гость — ломаной угловатой улыбкой, с трудом раздвигая каменные жёсткие губы.

Я сжался в комок, забился в угол нар, если бы мог, я бы сделался невидимым, только бы не помешать ему, не спугнуть. Он заглянул в котелок, сел за стол, дёрнул себя пару раз за ворот толстенного свитера-самовяза, заговорил снова, всё ещё улыбаясь своей каменной улыбкой:

— Другой год брат приёмник раздобыл, «Турист», с собой взял. А он тяжёлый, да батареи ещё. Я говорю: «Зачем тебе в тайге приёмник?» Он мне — чтоб весело было, песни буду слушать. А сам даже коробку не открыл. Так в коробке в мешок и сунул. Вернулся через два месяца, принёс соболя четыре штуки. А приёмник не принёс, сказал, в тайге потерял. Отец его хвалит, смотри, говорит, Пётр какой охотник. Мне обидно стало, говорю: «Что ж вы меня за дурака-то держите, шкурки эти давно высушенные».

Отец рассердился, прогнал меня, я на печь залез, слышал, как они с братом всю ночь в сенях ругались. Утром брат говорит, пойдём, объясню тебе. Есть такое место, Тот Город называется. Там живут люди такие, что ни в каком другом месте жить не могут. Почему не могут — не спрашивай, не могут — и всё тут. Люди они хорошие, мы им помогаем как умеем. Но рассказывать про них никому нельзя, а то переловят их всех да в тюрьму посадят, а они там умрут. Вот и весь сказ.

В тот год зимой мы уж вместе пошли, еды им отнесть побольше. Три дня шли, на четвёртый откуда ни возьмись — мужик на лыжах. Забрал мешок у меня, сказал «благодарю» и ушёл с братом. А я домой вернулся. Обидно мне было, очень понять хотел, что это за люди, как они так живут. Но брату слово дал, надо держать.

Он снова замолчал, попробовал суп, причмокнул и велел:

— Хватит языками чесать. Есть садимся. А потом спать завалимся, завтра засветло надо выйти, нам ещё полных пять дней ходу.

— Корнеев, — позвал я в темноте, когда мы поели, сбегали по нужде и залезли в свои мешки.

— М-м-м… — сонно отозвался он.

— Это мы им продукты тащим?

— Дотумкал, — сказал он. — Спать давай, чемпион, спать охота.