Рыжая для бандита

Ольга Которова, 2021

Он – богач с криминальным прошлым, который оплакивает смерть жены и сына. Она – мать-одиночка с непростой судьбой и перебивается с копейки на копейку, чтобы прокормить своего ребенка. Казалось бы, у них нет шансов встретиться. Они живут в разных мирах, проживая каждый свою судьбу. Но в один момент все меняется… И их судьбы уже никогда не будут прежними. Кто бы мог подумать, что их встреча может стать для них отправной точкой в новую жизнь? Содержит нецензурную брань.

Глава 5

Андрей

Он опрокинул очередной стакан виски и снова уставился на фотографию, где они с женой и сыном были вместе. Это был снимок с новогоднего утренника в детском саду. Сыну тогда ещё было три года. Андрей помнит, как сам одевал его в костюм зайчика. Да что одевал, он полгорода объездил в поисках того самого костюма.

Тёплые и счастливые воспоминания опять надорвали его душу, и та начала кровоточить снова, только рана с каждым разом становится всё больше и больше и никак не зарастает.

Кабинет, где он сейчас сидел, это была единственная комната в доме, где он мог находиться. Андрей даже спал здесь, потому что в других комнатах всё напоминало о них, а особенно их с Дашей спальня, где они проводили бессонные ночи, в которых упивались друг другом без остатка.

Правду ли говорят, что свою смерть чувствуют заранее? Он точно не знал, но отчётливо помнит их последние минуты счастья. Они занимались любовью всю ночь, как будто это их последняя ночь, и им нужно успеть всё. Они тогда были счастливы. Даша постоянно говорила о том, чтобы родить ещё девочку. Она очень хотела маленькую дочку, но её мечте уже не суждено было сбыться.

Андрей резко встал с кресла и шагнул в сторону двери, открывая её с ноги. Прошёл по коридору, минуя пару дверей, и дошёл до той самой, в которую уже не входил целый год. Будто там жило чудовище, которое может причинить ему боль. Так оно и было. То самое чудовище, это было воспоминание, которое его может убить.

Он осторожно положил ладонь на дверную ручку и приоткрыл дверь, сделал пару вдохов и выдохов и шагнул в комнату не дыша. Осмотрел спальню. Здесь всё так и лежит на тех местах с того самого утра, как вышла из комнаты Даша. Здесь до сих пор витает её запах. Он вдохнул поглубже родной аромат, который за год почти развеялся в его воспоминаниях и сердце закололо в груди так сильно, что трудно было сделать вдох.

Андрей медленно подошёл к кровати и лёг на неё, закрывая свои глаза, а в ушах раздался детский смех, который резанул ещё больнее. Это просто невыносимо! Как он прожил целый год и не сдох? Как он ещё может дышать без них?

Мужчина резко открыл свои глаза, одним рывком поднялся с кровати и потянулся рукой к тумбочке, что стояла в изголовье. Открыл её и достал свой коллекционный семизарядный револьвер, который подарил ему Фил.

— Ну что, пришло время сыграть в русскую рулетку? — произнёс это он сам себе, а его голос эхом разнёсся по комнате.

Давно уже он хотел это сделать, но никак не мог собраться с мыслями. А теперь, когда к нему опять пришёл очередной приступ безысходности, он всё-таки решился сделать это. Андрей открыл барабан, вытряхнул все патроны, кроме одного, и защёлкнул цилиндр обратно. Крутанул барабан и подставил ствол к виску. Он всё это сделал быстро, как будто каждый день репетировал. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Сейчас посмотрим, насколько удача любит меня, — снова раздался его гортанный бас, который мгновенно заглушила тишина спальни. Он взял стакан с виски в руку и сделал большой глоток, морщась от горечи напитка.

— Соломон Ганди в понедельник рождён, — начал говорить Андрей старый стишок, который помнил с детства, а затем щёлкнув, спустил курок. Пуля не вылетела. — Во вторник крещён, — продолжил он, снова нажал на крючок, но пули так и не оказалось. — В среду обвенчан, — снова щелчок, но пули там не было. — В четверг покалечен, — он уже сделал четыре попытки выстрелить, но пуля так ещё и не оказалась в его голове. Он оскалился и продолжил считать. — В пятницу болен, — снова нажал на курок, но тщетно. — В субботу помер, — нажал ещё раз, но снова осечка. Значит седьмой раз будет точный. Он набрал в грудь воздуха и продолжил. — В воскресенье отпели, так и жизнь пролетела, считай за неделю. — Он сильнее прижал ствол пистолета к виску, палец упёрся в спусковой крючок. И вот он его шанс! Мужчина замер, нажимая на курок, и…

— Беркут! — раздался мужской голос в спальне. — Брат, не дури! Отдай мне револьвер, — произнёс Фил, и Андрей взглянул на друга. Опять ему не дали закончить начатое. Он сидел и держал ствол у виска, пока друг осторожно не подошёл к нему и не забрал ствол из ладоней Андрея, аккуратно разжимая его пальцы, которые словно окоченели.

— Какого хера ты творишь, Беркут?! — раздался в дверях ещё один мужской голос, и Андрей перевёл свой взгляд туда. Там стояли Доктор и Интеллигент. Видимо, Фил решил притащить всех из их банды.

— Здорово, мужики! Чего припёрлись? Я вас разве звал? — поднял руку Андрей в виде приветствия.

— Что происходит, Беркут? Ты в курсе, что просрал сегодня важную встречу? — послышался где-то за спиной голос Фила и как тот разрядил обойму.

— В курсе, мамочка, — ухмыльнулся тот и обхватил свою голову руками.

— Что, решил прострелить себе чердак?

— Да, только вы опять помешали.

— Брат, — Фил сел на корточки возле Андрея. — Уже год прошёл. Отпусти их. Ты думаешь, Дашке бы понравилось то, что ты сейчас творишь? — мужчина не стеснялся в своих выражениях говорить о покойной жене друга. Если бы это сделал кто-нибудь другой, то Андрей бы точно проломил ему голову. Но не Филу. У друга был иммунитет на такие разговоры. И тот, видимо, именно сейчас решил им воспользоваться.

— У неё сегодня был бы день рождения.

— И ты решил его отметить своей смертью?

— Не плохой был бы подарочек, — усмехнулся тот и встал с кровати.

— Значит, так! Сегодня ты приводишь себя в порядок, а завтра я тебя запишу к психологу.

— Чего? — вылупился на него Андрей. — Какой нахер психолог? Я тебе что, баба, что ли?

— Баба не баба, а чердак твой нужно почистить, а то боюсь, я в следующий раз не успею твою руку от виска убрать.

— А вы что припёрлись-то все, я не понял? — заорал на мужчин Андрей.

— Проведать тебя пришли и, видимо, вовремя, — сказал Доктор. — Пожрать тебе принесли, — показал тот глазами на пакеты в своих руках.

Мужчины спустились на кухню и расселись все за столом. Каждый из них боялся что-то сказать Беркуту. Боялись начать разговор, и все молча смотрели на него, выжидая нужную минуту.

— Ладно, рассказывай, — произнёс он, смотря на Фила.

— А что рассказывать? Контракт твой увели. Жора не смог уговорить, чтобы они подождали ещё денёк и дождались начальника фирмы, который уже неделю бухает. Ты, кстати, когда на работу возвращаешься?

— Не знаю, — проговорил Андрей и откупорил бутылку пива.

— А курить-то давно начал? — кивнул Доктор в сторону самокрутки, в которой была скручена травка.

— Недавно, — пробубнил Андрей себе под нос и впился в горлышко бутылки, как в последнюю надежду, отпивая пивной напиток.

— Может, с тобой сегодня остаться?

— Так! — заорал Беркут. — Вы уже меня заебали все! Даже сдохнуть, сука, спокойно не даёте! Я вам не ребёнок и не баба кисейная, чтобы со мной нянчится. Может, жопу мне ещё подмоете? Валите нахер отсюда! Надоели.

— Мы сейчас уйдём, а ты продолжишь свои игры, — сказал Интеллигент, который всё это время молчал.

— Не начну.

— Слово даёшь? — взглянул на него Фил, заглядывая в помутневший пьяный взгляд.

— Вали нахер, а! Я что, отчитываться перед тобой должен?

— Беркут, блядь! Я что, с тобой в шутки играю, что ли? Взрослый мужик, а ведёшь себя как сопляк прыщавый. В русскую рулетку он решил сыграть! Ты ещё камень на шею привяжи и в речке утопись! — орал на него друг, но тому было по барабану, что ему говорят.

— Съебните уже в туман! Всё нормально со мной будет.

Друзья ещё немного посидели у Андрея. Фил его уговорил, чтобы тот сходил к мозгоправу, потому что не может больше смотреть, как убивается друг, и тот согласился, чтобы только от него отстали. Когда он остался один, голова опять начала болеть, и появлялись мысли, которые затуманивали разум. Он включил погромче музыку, взял очередную бутылку с виски и ушёл к себе в кабинет. Только там он мог хоть немного расслабиться и забыться.

Андрей попытался уснуть, но сон не шёл. Сунув в зубы сигарету, он вышел на балкон, который выходил на задний двор его дома. За территорией дома давно уже никто не ухаживал. Газон полностью зарос, на клумбах, где раньше были красивые цветы, остались только одни сорняки.

Он сделал затяжку поглубже и выпустил пару колец дыма. Сколько он ещё сможет прожить вот так вот, выживая изо дня в день? Сколько он ещё может мучиться от тоски, одиночества и бессилия? Каждый день подобен пытке. Он даже спать последнее время не может, потому что снятся они. Снится его счастливое прошлое, которое осталось где-то там, позади, а впереди только пустота, которая превращает его опять в того же зверя, от которого однажды спасла его Даша.

Кто-то сказал, что мужчины не плачут. Чушь это всё. Мужчины плачут, и ещё как. Их слёзы не видны, потому что они внутри. Их сердце обливается горькими слезами, когда они теряют свою жизнь и надежду на возрождение. Кое-как он смог уснуть, но спал недолго. Опять те сны, которые, как плёнка на повторе, крутятся, снова и снова показывая один и тот же кадр.

Андрей встал с кровати и посмотрел на свои наручные часы. Было пять утра. Он пошёл в душ, смывать прошлый день. От горячей воды краснела кожа, но он не чувствовал боли, потому что был мёртв. Горячий кофе обжёг горло, но ему было всё равно. Он взял пачку Мальборо и вышел на улицу, садясь на крыльцо. Начало мая. Солнце с утра уже жарит, птички поют, небо голубое, трава уже полностью приобрела зелёный цвет. Везде жизнь идёт, а у него она застыла.

Выдыхая сигаретный дым, его внимание привлекли открывающиеся автоматические ворота забора. Есть только у одного человека пульт от этих ворот, и он единственный, кто так часто его навещает. Чёрный BMW Фила въехал на территорию дома и остановился около гаража. Заглушив мотор, из машины показался и сам Фил, который был одет в чёрные джинсы и чёрную футболку. В холодные времена года к этому комплекту прилагается ещё и кожаная куртка. На руке поблёскивают мощные золотые часы, которые Фил выиграл в драке у одного братка, ещё много лет назад, когда они были никем. В том бою Фил получил ножевое ранение, и ему порезали щёку. И теперь у него на пол-лица красуется шрам от скулы до виска. Мужчина подошёл к Андрею и молча сел около него, беря из пачки сигарету.

— Как дела? — спросил тот, прикуривая.

— Как видишь, пока живой.

— Рад это слышать. От тебя хоть сегодня не воняет, как вчера.

— Хм… — хмыкнул Андрей и отвернулся от друга. — Что припёрся в такую рань? Или пас меня возле дома?

— У нас на девять утра доктор.

— Что за доктор? — взглянул на него удивлённо Андрей.

— Психолог. Забыл?

— Твою ж мать! Ты серьёзно? — Беркутов провёл своей пятернёй по волосам, приглаживая их, и взял в руки очередную сигарету.

— А похоже, что шучу? Сходи один раз. Не поможет — я отстану от тебя и делай, что хочешь. Можешь опять в свою рулетку поиграть, я даже патрон в барабан сам тебе положу.

— Смерти моей хочешь? — усмехнулся тот и выпустил сигаретный дым изо рта.

— Я — нет, а ты вот да. Надоело уже нянчиться с тобой.

— А я тебя и не прошу. Сам могу разобраться, что мне делать. Не маленький, скоро уже сорок, как-никак, — и он затушил сигаретный бычок о землю, притаптывая его ногой.

— Ты — нет, а я просто не могу позволить тебе руки на себя наложить. Мы столько с тобой прошли вместе, и если бы мне кто сказал, что ты в свои тридцать семь лет захочешь на себя руки наложить, я бы его к чёрту послал.

— Ладно, хватит трепаться. Кофе будешь?

— Наливай, — проговорил Фил, сплюнул слюну и, вставая со ступеней, прошёл в дом.

Сварив кофе, Андрей оделся, и они поехали по адресу, где им был назначен сеанс у психолога, которого Фил расписывал как господа бога. Ну, посмотрим, что там за специалист такой, который помогает словами излечиться от ненужной хвори.