За зимой приходит весна

Ольга Костылева, 2018

Юноша и девушка из шотландской деревни – что общего у них может быть с отпрысками одного из старейших аристократических родов Англии? Может ли разница в воспитании и образовании встать на пути у зарождающихся чувств? И если любовь уже расцвела, выстоит ли она под напором холодных зимних ветров большого и безжалостного города? Каждому из четырех героев этой истории придется найти собственные ответы на эти вопросы. Им предстоит сделать выбор между правилами того мира, где они привыкли жить и чем-то новым и неизведанным, но зато подлинным. И никто не предскажет, что принесет им весна.

Глава 2

Несмотря на позднее время, жизнь на Тули-стрит кипела. Жители города и многочисленные туристы неспешно прогуливались по одному из центральных районов, любовались на виднеющиеся невдалеке высотные здания Сити, собирались в небольшие говорливые группы возле пабов.

Эван, закинувший на плечо кофр с фотокамерой, медленно шел по направлению к своему дому. На его лице блуждала улыбка, он никак не мог отделаться от мыслей о прошедшем вечере. Он не слишком-то любил работать на приемах в высшем обществе. Слишком вычурно, слишком чопорно, слишком аристократично. Впрочем, в первую очередь Эван считал себя деловым человеком, а потому при выгодном предложении не считал нужным отказывать в фотосъемке из-за личных предпочтений.

И хотя платили там хорошо, на всех этих вечерах Эван практически всегда страшно скучал, наблюдая за аристократами. Однако в этот раз никакой финансовой выгоды фотограф не получил и даже наоборот, раскошелился на благотворительность, причем на весьма солидную сумму, которая равнялась паре неплохих гонораров. В какой-то мере это его напрягало, он не привык так разбрасываться деньгами, но все же Эван считал, что поступил правильно.

Он усмехнулся своим мыслям. Этот вечер выдался весьма интересным. Иви была не похожа на других. И если сначала он подошел к ней просто потому, что она выглядела совершенно убитой и к тому же была очень красивой, то постепенно Эван начал получать настоящее удовольствие от ее общества. И эта ее храбрость и даже бесшабашность… Он снова фыркнул. А ведь сначала так про нее и не подумаешь! Кто бы еще решился вот так взять и сорваться вместе с малознакомым человеком на поиски фастфуда, при этом смог вести себя так достойно и сдержанно? Удивительная девушка все-таки, подумал Эван и решил позвонить ей завтра же.

Пройдя мимо Саутварк-таун-хилл, он повернул к своему дому и зашел в подъезд. В его квартире, расположенной на верхнем этаже, было темно и тихо. После сегодняшней встречи с Иви Эван вдруг почувствовал эту тишину особенно остро. Встряхнув головой, он положил камеру и устало опустился на диван.

Не успели отзвуки этого насыщенного событиями дня умолкнуть в голове Эвана, как раздался звонок мобильного, вибрировавшего в кармане его пиджака.

Он покопался в карманах, достал мобильный, удивленно посмотрел на имя, высветившееся на экране, и нажал кнопку приема.

— Эд? Каким это чудом? — с интересом спросил Эван. — Ты же должен вроде бы быть в самолете.

— А вот и нет, — ответил ему пьяный голос, — я уже три часа как в Лондоне. — И догадайся, что я делаю, ммм?

— Ну я прямо даже не знаю, — хохотнул Эван. — Судя по твоему голосу, отмечание по случаю завершения гонки в самом разгаре, верно?

— Верно! — довольно ответил голос. — Потому что я чертовски устал вести себя как пай-мальчик. В конце концов, у меня целых две недели в запасе, имею право! Так что у меня тут до хрена хороших напитков и три плохие девчонки. Приезжай, помоги мне их воспитать, а то я один не справлюсь!

Эван хмыкнул.

— Это ты-то и не справишься? Да ладно заливать! Ты и не с таким справлялся!

— Ладно, я справлюсь! — в голосе появились нетерпеливые нотки. — Ты меня прямо-таки заставляешь тебе в любви признаваться! Хорошо, хорошо! Я соскучился и хочу тебя видеть. Просто отдохнуть и расслабиться вместе со своим лучшим другом. Доволен? Или мне тебе приглашение на гербовой бумаге с восковой печатью прислать?

— Ладно-ладно, — Эван, поколебавшись, махнул рукой. — Я тоже чертовски соскучился, поэтому сейчас буду. Только я точно так же чертовски устал, поэтому я сегодня не слишком-то веселая компания.

— Давай, приезжай скорее! — подбодрил его голос. — Мы тут с дамами полусвета тебя реанимируем.

Трубку повесили.

Эван вздохнул и поднялся. Ехать особо никуда не хотелось, но его лучший друг Эдгар Мортимер по упрямству не имел себе равных. К тому же они действительно давно не виделись, поэтому Эван стащил с себя пиджак и направился переодеваться.

Спустя полчаса у шумного клуба в Сохо остановилось такси. Оттуда вылез Эван в темной рубашке и джинсах и тихонько присвистнул, прислушавшись к звукам, доносившимся из окон VIP-зала.

— Однако Эд сегодня в загуле, — пробормотал он и направился ко входу.

Он представился секьюрити и был препровожден в святая святых клуба — зал, предоставляемый только особым персонам, которые жаждали развлекаться в узкой компании. Эван толкнул створку двери и вошел. На мгновение глаза заболели от наступившей внезапно тьмы, среди которой во вспышках ультрафиолетовых ламп танцевали четыре фигуры. Громкая музыка выносила барабанные перепонки. Было сильно накурено (хотя вообще-то в клубе курить запрещалось), и сильно пахло пивом — видимо, часть напитка не донесли до рта. Присмотревшись, он понял, что на кофейном столике танцует его друг, почему-то босой, в джинсах и белой футболке, рядом с ним извивалась изящная, точно эбонитовая статуэтка, негритянка, а на паркете, полутанцевали-полуобжимались две девушки, периодически сливаясь в страстном поцелуе. Сказать, что леди были откровенно одеты, — значит не сказать ничего. Фактически на всех них осталось только нижнее белье, а другая одежда была свалена в кучу на большом диване из красной кожи, стоявшем у стены.

Эвана вдруг передернуло. Он вспомнил, как прекрасно провел вечер с Иви, вспомнил это ощущение очарования и нежности, которое исходило от девушки, их легкий флирт. На мгновение ему захотелось развернуться и уйти, но он взял себя в руки и помотал головой, стряхивая это желание. В конце концов, он действительно давно не видел друга.

— Эд! — Эван махнул рукой, привлекая внимание и не повышая голос, поскольку и не надеялся, что сумеет перекричать музыку.

— Боже мой! — Эдгар соскочил со стола, едва удержавшись на ногах. Качаясь, подошел к другу и обнял его. — Слава богу, — воскликнул он, — теперь хоть будет с кем поговорить. Но сначала мы тебя реанимируем, как я и обещал. — Он обернулся и заорал: — Девочки, это мой лучший друг! Давайте ему все там, что надо, по первому классу!

— Эй, эй! — Эван хлопнул друга по плечу. — Притормози! Давай-ка сперва выпьем. Девочки, а вы идите потанцуйте пока. — Он подмигнул девушкам, настойчиво подталкивая их обратно на танцпол, развернулся и потащил друга к барной стойке. — Ну что, герой, мне нальют тут пива? Или ты все выпил?

— Пива нет, — покачал головой Эдгар и хлопнул по плечу бармена, — музыку тише и налей моему другу текилы. И мне заодно.

Бармен услужливо кивнул, что-то повернул на пульте, и музыка понизилась до той громкости, при которой стало комфортно говорить. Над барной стойкой зажглись лампочки, выхватывая из темноты лицо Эдгара — бледное, осунувшееся, с синяками под глазами от явного недосыпа. Несмотря на это, черты его лица спокойно можно было назвать красивыми, без страха погрешить против истины. Тонкий нос, крупный лоб, большие серые глаза и густые волосы того же глубокого каштанового оттенка, что и у Эванджелин, отросшие настолько, чтобы можно было взъерошить их пальцами, но еще недостаточно, чтобы собрать их в хвост, как делал Эван, — все это определенно нравилось женщинам. В нем чувствовалась порода, как чувствуется она в красивых лошадях или собаках.

Бармен поставил перед друзьями две рюмки и наполнил их текилой. За спиной Эдгара извивались в танце девушки, не обращая никакого внимания на друзей.

Эван поднял рюмку.

— За твое возвращение! Тебя тут чертовски не хватало!

Друзья выпили, Эван хмыкнул.

— Я вижу, ты тут уже давненько гуляешь. Или начал еще в самолете? Как это тебя упустили из виду за месяц до конца сезона?

— Да пошли они! — Эдгар присовокупил еще несколько непечатных ругательств. — Я и так для них как кукла скачу, они на мне такое бабло делают, а я еще буду их дурацкие правила соблюдать! Живи, мол, впроголодь, то не ешь, это не пей, туда не ходи. В итоге они мне сказали: «Парень, тебе нужен психолог, ты будешь посещать его регулярно». А я сказал: «Неделю отгула мне дайте — и тогда я буду в порядке без всяких мозгоправов», — он опрокинул стопку и добавил, — сошлись на трех днях. Так что времени у меня мало — я начал еще там, в аэропорту.

— Вот зануды! — подытожил Эван, взял еще одну рюмку и повертел ее в руках. — Правила, конечно, правилами, но они слишком стремятся превратить тебя в непрекращающийся бессловесный и послушный поток денег. Ты до следующего уикенда планируешь приходить в себя? — поинтересовался он, глядя, как Эдгар опрокидывает в себя одну за другой еще две рюмки. — Дейв верещал дурным голосом, когда ты на тестовые пришел тогда после Монако, помнишь? Впрочем, не могу не сказать, что он в чем-то был тогда прав, ты ведь очень живописно вписался в отбойник.

— Да уж, — поморщился Эдгар, — порой шея дает о себе знать после того случая. И я так больше не делаю. Но эти три дня — мои, и я буду распоряжаться собой, как хочу! А там снова тренировки — уже и не выпьешь. Скоро все это кончится, вернусь в Лондон — месяц будем кутить! Обмывать чемпионство, — он рассмеялся, — ну или поражение.

— Да конечно! — расхохотался Эван. — На сколько ты уже оторвался от Кабреры? Бедный парень просто не сумеет так извернуться, чтобы отыграть очки за оставшиеся гонки. Так что если вдруг ты не решишь подарить ему титул, то обмывать будем победу. Мы тут, кстати, на три дня? — спросил он, покосившись на танцующих девушек. — Или к тебе на продолжение?

Эдгар сник:

— Здесь три дня сидеть, конечно, смысла нет. Но домой нельзя. Так что сегодня здесь, а завтра поглядим.

— Почему это домой нельзя? — удивился Эван. — С каких пор тебя что-то останавливает?

— С тех пор, как отец вынудил меня жить с гарпией, — прорычал Эван. — Ну и потом не могу же я привести шлюх в дом, где живет моя сестра.

Эван расхохотался, покосившись на извивающихся на танцполе девушек.

— Да уж, их в приличное место не приведешь, — он с любопытством посмотрел на друга и ехидно добавил: — И каким образом тебя умудрились заставить взять себе в дом сестру? Чем ты так провинился перед родителями?

Эдгар изменился в лице, грозно посмотрел на бармена и велел:

— Оставь бутылку, друг, и пойди потанцуй с девочками, а то им скучно!

Бармен кивнул и тут же исчез, Эдгар разлил текилу и продолжил:

— Я уличил сестру и справедливо укорил за распущенность. А отец просто вникать ни во что не хочет, как всегда. А мама всегда ей во всем потакала!

Эван вопросительно вскинул брови.

— Ты хочешь сказать, что твоя сестрица малость того… неприличного поведения? Ты же мне ее всегда описывал как какую-то чопорную зануду. Как ее зовут-то, кстати, забыл, прости…

— Эванджелин, — проворчал Эдгар. — И я сам принимал ее за недотрогу. Но я слишком много времени провожу вне дома, а отец упустил ее! Это же его обязанность! Он должен был следить за ней, а они повесили ее на меня, еще когда мне было пять! — он выпил текилу, поморщился и налил себе еще. — Дело в том, что в последний мой приезд домой у нее начались боли в животе. Она пошла к врачу, тот ей что-то прописал, какие-то таблетки. Я решил узнать, не могу ли я чем-нибудь ей помочь, пришел в комнату, стал с ней разговаривать. Она стала меня успокаивать, что ничего серьезного с ней не случилось. Дай, говорю, посмотрю, что у тебя за диагноз, может быть, я могу проконсультироваться с кем-нибудь — врачей-то знакомых у меня, как ты понимаешь, хоть отбавляй. Беру я с ее стола медицинскую карту, открываю, а там черным по белому написано, Эван! Черным по белому: «Ведет половую жизнь с 19 лет». С 19 лет, Эван! Два года! А я ничего не знал!

Эван фыркнул и едва не разлил текилу.

— Что-что? — переспросил он, едва сдерживаясь, чтобы не захохотать. — Так ты из-за этого обвинил бедную девчонку в распущенности? Взрослая девица решила заняться сексом, а ты спустил на нее всех собак? Тебе не кажется, что это перебор, дружище? А я-то думал, что она как минимум в оргии приняла участие.

— Ты не понимаешь! — взвился Эдгар. — Да кого она там себе нашла в 19? И я ничего не знал! А вдруг он ее обидел бы? А вдруг бы что-то пошло не так? Я должен был проконтролировать это! Она должна была прежде посоветоваться со мной! Я бы встретился, узнал его планы… Она вообще мне не говорит, кто это был! Я уж молчу про то, что в идеале это должен был быть ее муж.

— Да брось, — Эван не выдержал и все-таки хохотнул. — Что за средневековые установки, Эд? Ты точно не хочешь к психологу походить? А то ты совсем рехнулся! Она взрослая женщина, в конце концов! Ей же уже двадцать один год, а ты над ней трясешься, словно ей пятнадцать! Нет, приятель, у тебя точно паранойя. Ты бы еще сказал, что хотел бы поприсутствовать на процессе лишения девственности!

Эван покачал головой и снова рассмеялся.

— Вот что я тебе скажу, не дури, — посоветовал он. — Твоя сестра не дура, насколько я могу представить по твоим рассказам. А вот ты включил режим безумной мамаши. Так что пока вы не вцепились друг другу в глотки, лучше выключи его.

— Ты не понимаешь! — пьяно заспорил Эдгар. — Я отвечаю за нее! Родители сказали мне: «Следи за ней, Эдгар, ты старше — ты должен за ней следить!» И я следил! Но мне что, и на минуту оторваться нельзя? — он подпер рукой голову. — Пойми, Эван. Ты судишь меня со своей позиции. Но мы не равны! Это не значит, что ты хуже, а я лучше, наоборот, возможно. Но на мне больше ответственности. Ведь зачем в наш век нужна аристократия? Мы уже не предоставляем крестьянам защиту от набегов под сенью наших замковых стен. Мы не являемся больше единственными в стране, кто умеет читать и писать. Ответ очевиден, друг: мы некий эталон, по которому каждый британец может сравнить то, что он должен чувствовать к стране, к ее наследию. Мы такой же символ, как стены Вестминстерского аббатства или вороны в Тауэре, понимаешь? — он пьяно дернул головой, откидывая волосы со лба. — И естественно, что нашим женщинам не дозволено все то, что — как я с тобой согласен — вполне допустимо для других женщин. Они должны быть чисты, прекрасны и святы, чтобы их обожали, чтобы на них равнялись! И моя сестра должна быть такой! И будет! Уж я прослежу!

Эван закатил глаза.

— Эд, уйми свою волынку о столпах общества, ради бога, — сказал он. — Ее теории устарели лет этак на несколько сотен. Очнись, мы в двадцать первом веке! Какая разница, спит она с кем-то или нет! Главное ведь, чтобы не была, как бы так сказать… — он прищелкнул пальцами, — чтобы вела себя с достоинством, пожалуй так. Если уж на то пошло, женщины должны быть не лицом с иконы, а образом, достойным подражания. И если она влюбилась в кого-то и переспала с ним, ну и на здоровье. Главное, чтобы ее не обидели, раз она твоя сестра и ты за нее волнуешься!

Он устало потер шею, наткнулся пальцами на стягивающую его короткий хвост резинку и стащил ее, с наслаждением тряхнув головой.

— Ты не понимаешь, — повторил Эдгар, но продолжать не стал.

— Чертовы условности, — проворчал Эван, взъерошив свои волнистые волосы светло-пшеничного цвета, которые немного не доставали до плеч. Сделав еще глоток текилы, он вновь посмотрел на друга. — Но я так и не понял, при чем тут ее девственность и то, что вы теперь живете вместе? Или ты решил лично контролировать каждый ее шаг?

Эдгар помедлил с ответом, потом нехотя признался:

— Нет, вообще-то, это отец так велел. Сказал, что мы давно не общались по-настоящему и нам стоит узнать друг друга лучше. К тому же моя квартира совсем рядом с ее институтом, ей удобнее жить у меня, чем мотаться каждый день из Оксфордшира… Я, признаться, очень протестовал, но папа в кои-то веки был непреклонен, — он повертел в руках рюмку, но пить не стал. — А все потому, что мы просто утомили его своими спорами, и он услал нас обоих подальше, чтобы мы не мешали ему спокойно читать газету в тени его любимого платана, — он поморщился. — Я люблю отца, не подумай…. Но иногда зло берет, как он пытается уйти абсолютно ото всех проблем! — Эдгар махом выпил текилу и тут же налил себе еще.

— Ну тут не знаешь, что лучше, — помрачнел Эван. — Уход от проблем или слишком активное участие в их создании. — Он покрутил в руках рюмку, по-прежнему не допивая текилу. — А, впрочем, к черту это все. Ну и все-таки, неужели с сестрой жить так сложно? А как же домашний уют и все такое?

Эдгар закатил глаза:

— Уют! Как же! Во-первых, я этого уюта не просил. Первое, что сделала, — изгадила мою квартиру! Какие-то пошлые горшки с цветами понакупила, статуэтки. Статуэтки! В моем доме! А во-вторых, я обнаружил, что это уже не та маленькая сестренка, которую я знал. Она была такой милой, такой доверчивой, настоящей принцессой. А теперь эта принцесса стала Снежной королевой. Она вечно молчит и поджимает губы, когда я ей что-то говорю, а на лице у нее такое выражение… — Эдгар повел рукой, пытаясь подобрать определение, но не смог этого сделать. — Словом, по всему ясно, что в душе она меня глубоко презирает и ни в грош не ставит. Она отравит мое существование! Хорошо хоть я сейчас в разъездах.

— Да ладно тебе, — махнул рукой Эван, — расслабься. Все девчонки вырастают в итоге: кто в королев, кто в еще кого.

Он хмыкнул.

— Впрочем, собираться теперь, пожалуй, будем у меня, а то как бы твоя Снежная королева нас не заморозила.

— Отличная идея! — Эдгар оживился. — Слушай, а может, продолжим у тебя, а? — он наклонился ближе и усмехнулся: — Эта маленькая негритяночка — просто богиня минета! Ты на седьмом небе будешь, брат!

Эван повернулся, облокотившись о стойку, и посмотрел на девушек. Те, словно почувствовав его взгляд, призывно заулыбались. Однако ответной улыбки они не дождались. Снова покрутив в руке рюмку, Эван решительно повернулся к другу.

— Знаешь, мне сегодня не до них, устал чертовски. Ты у нас чемпион, и тебе нужно расслабиться, так что бери всех троих! А я лучше просто выпью за твой будущий титул.

Эван, конечно, несколько лукавил. В другое время он был бы не прочь развлечься с темнокожей красавицей, но не сегодня. Его знакомство и прогулка с Иви были такими прекрасными, что ему не хотелось портить окончание дня пошлостью.

Эдгар внимательно посмотрел на друга:

— Вижу, настаивать бессмысленно, — заключил он. — Что стряслось?

Эван на мгновенье запнулся. Не то чтобы он хотел скрывать что-то от лучшего друга, но в его нынешнем состоянии вряд ли Эдгар отнесся бы к его рассказу без лишней язвительности. Скорее наоборот, откомментировал бы его историю, отпустил бы пару пошлых шуток, без злобы, конечно, но все-таки… Эван не хотел пока никому рассказывать об Иви. Пусть ненадолго, но это было только его.

— А, да ничего особенного, — он махнул рукой. — День сегодня был тяжелый. Работал на одном приеме в высшем свете. Вот они у меня где! — он провел рукой по горлу. — Но отказываться глупо. И деньги платят отличные, и имя на слуху. Но ходишь там — и сил нет, сплошное лицемерие, все улыбаются друг другу в лицо, а едва отворачиваются — потоки грязи. А ты для них — тупая безмозглая мебель! Как в дерьме искупался, честное слово! Без обид только, конечно, не все аристократы такие, но на такие приемы нормальные за редким исключением не ходят.

— Да, — Эдгар нахмурился. — Ты довольно точно все описал. Но ведь и правда не все такие. Вон, Гастингс ничего. Кстати, я ему звонил, но он завис с какой-то бабой и не приехал, — он бросил взгляд на девушек, — может хотя бы массаж? Что-то ты совсем скис. Мы же веселимся, брат! Ну! — Эдгар хлопнул друга по плечу.

— Гастингс — козел, — резко сказал Эван. — Я знаю, что вы в хороших отношениях, но это не отменяет того, что он ублюдок.

Поймав непонимающий взгляд друга, он поднял руку в знак примирения.

— Ладно-ладно, не стоит о нем. А массаж… ну, может, позже, а пока я хочу насладиться алкоголем. Тебе же выдали наш любимый мартини, ради которого ты и гоняешь?

Эдгар хохотнул, полез за стойку и выудил бутылку мартини.

— Конечно, — сказал он, вручая бутылку другу. — Они же не хотят, чтобы я ушел к макаронникам. Держи. Уолтер, конечно же, козел, зато с ним не скучно.

Эдгар выпил одну за другой еще две стопки текилы и привалился к стойке:

— Кажется, начинает отпускать, — сказал он, блаженно щурясь. — Вот это отдых. И к черту мозгоправов. Да я уже завтра бы готов был гнать!

— Ха, да ради этого напитка я бы и сам за руль болида сел, — Эван сделал несколько глотков прямо из бутылки. — Ты только смотри, чтобы девочки из тебя все соки не выпили, а то шевельнуться не сможешь, не то что ехать, — он ухмыльнулся. — К тому же тебе возвращаться в рассадник гарпий, и понадобятся силы, чтобы противостоять им.

— Ты про мою команду или про мою сестру? — засмеялся Эдгар.

Эван расхохотался и отсалютовал другу бутылкой.

— Ладно, друг, — Эдгар поднялся с места, ноги едва держали его, — ты как хочешь, но я еще воспользуюсь тем, за что отвалил столько денег. Не скучай! — он хлопнул Эвана по плечу и шатаясь пошел к девушкам.

— Эй, крошки, — заорал он, раскинув руки, — кто готов согреть меня этой холодной ночью?

Девушки тут же бросили танцевавшего с ними бармена и облепили Эдгара. Он со страстью поцеловал одну, потом другую и позволил увести себя в соседнюю комнату.

Эван же, подхватив бутылку с мартини, направился к одному из столиков, сел в кресло и откинулся на спинку, почувствовав наконец, как напряжение начинает отпускать. Несмотря ни на что, Эдгар Мортимер был отличным другом и общение с ним всегда радовало Эвана. Он никогда не кичился ни происхождением, ни богатством, и уж точно ему было совершенно плевать на то, откуда был родом сам Эван.

Они познакомились около пяти лет назад, когда Эван только приехал в Лондон и с огромным трудом нашел работу помощником фотографа в спортивном издании. Эдгар, тогда еще начинающий гонщик «Формулы-3», снимался для журнала в качестве иллюстрации к статье о молодых дарованиях. К концу рабочего дня эти дарования настолько утомили и разозлили Эвана, что опоздавшему Эдгару пришлось пройти самую сложную фотосессию в его жизни, как он признавался другу позднее. Впрочем, Эдгар безропотно выполнил все, что от него требовалось, а после окончания съемок сказал Эвану, что если бы он не был гонщиком, то стал бы фотографом, поскольку это прекрасная возможность издеваться над людьми профессионально. После этого молодые люди переглянулись, расхохотались и отправились пить пиво в ближайший паб.

Так получилось, что большим числом друзей Эван не обзавелся, были приятели, но вот лучший друг, который поддерживал его и которого поддерживал он, с кем вместе они прошли столько всего, что и вспомнить сложно, был у него один. И теперь оба они сделали себе имя — Эдгар стал знаменитым гонщиком и выступал в «Формуле-1», а Эван был известен как талантливый фотохудожник.

Спустя пару часов, за которые Эван успел опустошить бутылку и даже немного подремать в кресле, из комнаты выбрались девушки, ушедшие туда с Эдгаром.

Одна из них, хорошенькая шатенка с россыпью веснушек на носу и теплыми карими глазами, пристроилась на подлокотник кресла и положила ладонь на ширинку дремавшего мужчины:

— Давай развлечемся, котик? — жарко зашептала она в его ухо.

Эван приоткрыл глаза, с интересом осмотрел девушку и провел пальцем по ее шее. Та выгнулась и потянулась к его губам, однако Эван прижал палец к ее губам.

— Не сегодня, красотка, — ответил он.

— Не парься, он за тебя заплатил, ты просто наслаждайся, — маняще улыбнулась та.

Эван хмыкнул, легонько шлепнул ее по обтянутой короткой тканью попке и отодвинул от себя.

— Идите, девочки, — скомандовал он. — На сегодня вы свободны.

Девушка вздохнула, но спорить не стала. Бармен тоже заверил Эвана, что праздник Эдгар щедро оплатил в самом начале.

— Сказал, что вряд ли в конце вечера он будет способен это сделать, — пояснил он фотографу, вытаскивая из-под дивана ботинки его друга. — Вы можете остаться на всю ночь, если хотите, сэр. Или я могу вызвать вам такси.

Эван отмахнулся.

— Разберемся, такси пока не нужно. Спасибо. Вызову сам, если что.

Спровадив девушек и заверив бармена, что его услуги больше не понадобятся, Эван устроился на диванчике и приготовился хотя бы немного поспать.