Стася. Вторая книга из серии «Принцессы»

Ольга Кислова

Сказки – это всегда волшебство. Злые королевы, доблестные рыцари, готовые сражаться за честь дамы, нищенки, которые обязательно выйдут замуж за принцев. Но кто сказал, что этот закон действует во всех сказках, и что если всё совсем наоборот? Принцесса полюбит обычного кузнеца, принц окажется негодяем, а добро лишится всех шансов на победу?Этими вопросами озадачена Стася, живущая в нашей привычной реальности, в которую врываются интересный рассказ сестры, правда о матери и необычное колечко…

Глава тринадцатая. Купание в снегу

— Дочка, это ты? — спросила Марья, выходя в сенцы.

— Да, мама, — улыбнулась Настя, — я вернулась.

— Это хорошо, — женщина указала на дверь, в которую только что влетела девушка, — мы сейчас купаться в снегу пойдём.

Только тут Стася увидела, что приёмная мать была одета. Они вышли из дома и пошли в огород, там их уже ждал отец. Он стоял рядом с баней, из которой весело вырывался тёплый пар. А из трубы валил чёрный дым.

— Давайте бегом в баню, переоденетесь там, и в снег — сам он тут же снял лёгкий кафтан, в котором находился, и голым нырнул в рядом стоящий сугроб. Вынырнув оттуда, он начал обтираться снегом и весело вскрикивать, словно его кто-то щекотал. Затем он пулей влетел в баню погреться. Кафтан остался лежать на снегу, поэтому, нагнувшись, Марья подняла его, и они со Снегурочкой, которая всё это время делала вид, что рассматривает что-то возле своих ног, зашли следом за мужем в баню.

— Не раскидывайся одеждой, — засмеялась женщина, — ты ещё пойдёшь в снегу валяться или мыться будешь? — спросила она у мужа.

— Я уже пару раз в сугроб нырял, так что, наверное, пойду вымоюсь, а вы идите снегом умойтесь. — и он из предбанника зашёл в парилку.

— Я знаю, что у тебя нет сорочки для купания, поэтому взяла свою, она, наверное, на тебе будет как на корове седло, но зато ты будешь не голой, — сказала мать и протянула дочке белоснежное одеяние. Видно было, что сорочка уже не новая и по размеру она была очень велика Насте, но девушка поблагодарила женщину, поцеловав её в щёку.

Одевшись, девушка оглядела себя со всех сторон и поняла, что одеяние было по меньшей мере на четыре размера больше. Сорочка была с коротким рукавом, поэтому смотрелась на ней не так страшно, чем если бы она была открытой. Но всё равно Настя в ней утонула.

— Бог мой, — воскликнула Марья, — ты в ней утонула. — Глаза погрустнели, и женщина начала поворачивать Снегурочку из стороны в сторону, прикидывая, что можно сделать, дабы сорочка выглядела на ней хотя бы прилично.

— Стой, мама. — В Стасину голову закралась одна мысль. — Может, я наколдую себе наряд, — предложила она, — ну… — сделав паузу, она прикинула, сможет ли это сделать, — если получится, — завершила она свою мысль вслух.

— Давай, дочка, попробуй, — поддержала её приёмная мать.

Девушка сняла с себя сорочку и, аккуратно её сложив, выпрямилась и закрыла глаза. Она представляла, что лёгкий ветерок обвивает её талию и грудь, а шёлковая трава разлетается от талии клиньями. Рукава цветами-фонариками украшают плечо. Услышав восхищённый вздох матери, она открыла глаза и оглядела себя с ног до головы. На ней был летний сарафан небесного цвета, облегающий её грудь и талию, рукава и правда были похожи на фонарики, а от талии сарафан разлетался клиньями до пола. Каждый клин на небесно-голубом фоне был словно вышит зелёным вьюном.

— Ну, как-то так, — засмеялась Настя и закружилась от восторга, что у неё всё получилось.

— Какая же ты красавица, — восхищенно произнесла Марья.

— Ты видишь не моё лицо, мама, — погрустнела Стася. — Хотя, если честно, я не видела своего отражения, так что не буду говорить это с уверенностью, я просто чувствую, что это не моё лицо, как и тело.

— Я знаю, что ты красавица, — подбодрила Снегурочку женщина, которая тоже уже успела переодеться в незатейливый наряд, — пошли купаться в снегу, — позвала она дочку.

— А если нас увидят соседи? — забеспокоилась Настя, зная, что дом Стояна рядом, через забор, а забор в огороде низенький.

— Ну… поздоровайся тогда со всеми, — засмеялась Марья.

— Мама, — захныкала девушка больше от того, что над ней посмеялись, нежели от обиды, — я же почти голая, — она помнила, что раньше нельзя было ходить в очень открытых вещах, не то что в современном мире, где хоть голая ходи — никому до этого дела не будет.

— Так и они будут почти голыми, — снова засмеялась женщина, — ну-ну, — успокоила она Стасю, которая надула щёчки, делая вид, что всё ещё обижается. — Не стоит волноваться, уже довольно темно. Да и все знают, что этот ритуал нужен, поэтому ничего страшного, если тебя на пару мгновений увидит Стоян, Зосим или Горыня. По сравнению с нами они будут более раздетыми, — и мать хитро подмигнула.

Когда Марья и Снегурочка вышли из бани, вечер и правда вступил в свои права, но всё равно Настя считала, что очень светло для такого ритуала. Она-то конечно привыкла ходить в современном мире во всём обтягивающем, откровенном, хоть и не развратном. Вначале девушка обернулась в сторону дома Горыни и выдохнула, поняв, что все уже моются в бане, так как именно оттуда доносились мужские голоса: «Ещё поддай, пожарче…». Обернувшись в сторону дома Стояна, она никого не увидела, но и звуков из их бани никаких не доносилось, поэтому она второй раз выдохнула и вслед за приёмной матерью нырнула в снег. Волосы её растрепались и от мокрого снега прилипли к телу. Марья начала растирать снегом тело дочери, а Настя в ответ натирала снегом мать. Снег, казалось, обжигал, что очень удивило девушку, ведь она считала снег холодным и бездушным. Она не верила, что он может согреть и тем более обжечь. Сарафан прилип к ногам и теперь очень хорошо просматривалась фигура девушки. Марья во всю веселилась, ныряя в снег и обтираясь им, Стася повторяла все движения матери и тоже смеялась, на душе было хорошо, ей было весело и спокойно.

Именно такую, весёлую, с разметавшимися по телу волосами, прилипшим к ногам сарафаном, её увидел Стоян и застыл, любуясь открывшейся картиной, ему всё больше нравилась эта чудная девушка, которая не была похожа на девушку из их мира, она была словно фея или богиня, пришедшая в их мир. Мать, понимая куда смотрит сын, одёрнула его и заулыбалась.

— Нравится? — спросила она. Улыбка на её губах говорила о том, что она понимает своего сына, картина и правда была великолепной.

— Да, — смутившись ответил Стоян и, отвернувшись, вошёл в баню переодеться.

Из дома вышли Зосим с отцом и маленькой Марфой. Зосим тоже увидел Снегурочку, которая звонко смеялась и была по настоящему прекрасной феей в этот момент. Он застыл как вкопанный с открытым ртом, но в этот момент вышел брат, из одежды на котором была только набедренная перевязь. Он дал младшему брату подзатыльник и прошипел, чтобы тот не подглядывал. Отец в этот момент уже вошёл в баню, а Марфа только сейчас заметила Снегурочку и закричала:

— Здравствуйте, соседи, — голос малышки остановил веселье этих самых соседей. Марья тоже прокричала в ответ приветствие и поздравила всех с Велесовой неделей. А Снегурочка встала как вкопанная, уставившись на Стояна.

«Бог мой, — пронеслось у Насти в голосе, — да он же в одном полотенце вышел». Щёки девушки покрылись румянцем, и она резко отвернулась, даже не подозревая, что сейчас выглядит ну очень соблазнительно и не только для Стояна, но и для его младшего брата.

Мирослава Феофантовна, мать Марфы и двух взрослых сыновей, звонко рассмеялась.

— Уж больно скромная у тебя дочка, Марья, — закричала она соседке.

— Есть такое дело, — заулыбалась в ответ приёмная мать, ничуть не стесняясь своего вида.

— Пошли мы с Марфушей в баньку, а потом в снежок, — снова хохотнула соседка. — А ты, — обратилась она к сыну выделяя слова так громко, что Снегурочка расслышала каждый звук, — дождись всех, а то кто брата обтирать будет с отцом, — и снова до Насти донёсся заливистый смех женщины.

— Хорошо, мама, — пожал плечами Стоян и нырнул в снег.

— Снегурочка, пошли в баньку попаримся, — отвлекла дочку от смятения Марья. — А то замёрзла поди.

— Нет, что ты — засмеялась Стася, — я же из снега — выделила она слово, — сделана, я не могу замёрзнуть.

— Пойдём, пойдём, а то парень перекалится от прилива жидкого огня, — и, взяв дочку за руку, мать увела её в баню.

Напряжение спало, когда Стоян понял, что соседи скрылись из вида.

«Ну до чего же прекрасная девушка», — снова подумалось ему. Теперь он знал наверняка, что кроме неё ему никого не надо. Увидев, как она веселится и отдаётся природе, он влюбился в неё ещё сильнее, если такое вообще возможно. Последнее слово, брошенное ей, «снег», не давало ему покоя. «Почему она сказала, что сделана из снега?» — размышлял он, снова и снова погружаясь в снежную прохладу.

Его размышления исчезли с появлением всей семьи, которые бросились друг друга обтирать снегом, подбадривать и просто дурачиться. Соседи вышли из бани и ушли в дом, оставив юноше воспоминания, которые будоражили фантазию и давали волю желаниям.

Придя домой, Стася напомнила, что должна накормить приёмных родителей салатом и окрошкой, поэтому она попросила все нужные ей ингредиенты и быстро порезала их в большой таз. Затем она выставила на стол глубокие тарелки и ложки, положила в каждую тарелку немного салата и заправила его сметаной.

— Угощайтесь, — улыбнулась она Ивану да Марье, — пробуйте вначале в виде салата.

Муж с женой осторожно подчерпнули ложкой содержимое и, косясь друг на друга, отправили содержимое в рот. Медленно прожевав, они в один голос вынесли свой вердикт:

— Вкусно, — и накинулись на салат с удвоенной силой.

Стася положила и в свою тарелку немного салата и, глядя на родителей, заулыбалась.

— Конечно, вкусно, — добавила она и тоже отправила ложку салата в рот. — А где Рыжик? — поинтересовалась она.

— Спит уже, — кивнули родители в сторону печи.

Все очень быстро наелись, и, когда девушка предложила им сделать окрошку, Марья засмеялась.

— Давай лучше завтра, — положив руки на живот, сказала она, — а то мы, по-моему, объелись.

— Это точно, — подтвердил Иван, тоже поглаживая свой живот.

— Хорошо, — кивнула Стася и убрала со стола лишнюю посуду.

Когда все уже ложились спать, со стороны огорода послышались странные звуки, словно кто-то ударял молотом по наковальне. Да так громко, словно это происходила прямо за домом.

— Что это? — любопытство снова взяло верх, и девушка попыталась посмотреть в окно, но на окно был натянут бычий пузырь, поэтому разглядеть впотьмах в него ничего было нельзя.

— Похоже, парнишку одолевают разные желания — хохотнула Марья, сильно выделив последнее слово, — вот и пошёл выплеснуть свои эмоции и заодно поостыть.

— Работа всегда успокаивает, — подтвердил отец, лукавые огоньки плясали в его глазах, а на губах играла полуулыбка.

— Вы о ком? — не поняла намёка дочка. И снова попыталась рассмотреть через окно тот предмет, который издавал такой громкий звук.

— Это Стоян, — протянула мама и, подмигнув дочери, добавила: — видать, зрелище было впечатляющее, раз он забыть его не может.

— Что Стоян? — не унималась Стася, она уже начала злиться намёкам, которые бросали родители и всё ещё не могла понять, что такого делает юноша, что издаёт такие звуки.

— Доченька, — засмеялся Иван открыто, — неужели не поняла?

— Нет… — недоумевая произнесла девушка и снова припала к окну, которое выходило в огород.

— Стоян пошёл работать в кузню, — начала мать.

— Чтобы заглушить желание, — подхватил отец.

— Видать, сильно его сегодняшнее зрелище зацепило, — снова продолжила Марья.

— Вот парень и выплёскивает свои эмоции там, где можно не думать о тебе, — подытожил Иван.

— Или наоборот, — подмигнула женщина, продолжая свою мысль, — где можно спокойно помечтать с кувалдой в руках.

— Завтра посмотрим, что он сотворит за ночь, — заулыбался мужчина, — и сразу всё будет понятно.

— Подождите, — глаза девушки расширялись всё больше и больше с каждым сказанным словом приёмных родителей, — вы хотите сказать, что Стоян кузнец? — последнее слово она почти прошептала, не веря в свои слова.

— Ещё какой кузнец, — хитро посмотрела на дочку Марья.

— Его отец кузнец по роду, — посмотрев на Снегурочку, Иван понял, что она не совсем понимает то, о чём он сказал. Поэтому он постарался объяснить поподробнее: — по роду — это значит, все в роду у них были кузнецами, дед, прадед и прапрадед, все предки по мужской линии занимались кузнечным делом.

— А Стоян кузнец по таланту, — вклинилась в разговор приёмная мать. — У него дар божий создавать красоту своими руками.

— Он в кузню пришёл сам, когда ему было года три, взял молот, но не удержал и выронил — улыбаясь, рассказывал приёмный отец.

— Поэтому Добрыня прихрамывает на одну ногу, — закивала головой Марья.

— Но делать нечего, отец дал своему малышу небольшой молоточек и показал, как им орудовать. — продолжал Иван. — С тех пор мальчонка каждый день упорно тренировался и в семь лет выковал настоящее сокровище…

— Брошь в виде голубки, — прервала мужа женщина.

— В тот момент у нас останавливались купцы, — снова взял инициативу в свои руки мужчина. — Одному из них так понравилась безделица, что он купил её за большие деньги, с тех пор Добрыня работает только тогда, когда сын веселится с детьми, но когда Стоян заходит в кузню, отец бросает всё и уходит.

— Уже семь лет парень изготавливает всё, что попросят, — снова вклинилась мать, — до Щедреня он переделал всю работу, чтобы все праздники спокойно отдыхать, вот ты и не слышала, как он работает.

— Мальчишка работал днём и ночью, чтобы успеть до праздников отдать все заказы, — подтвердил отец. — Он настоящий мужчина! Выносливый, сильный, ловкий и с умной головой на плечах.

Стася слушала и улыбалась. Ей нравился этот простой, но очень привлекательный юноша. Ну и пусть он не принц, разве обязательно только за принцев замуж выходить? Нет. Она твёрдо решила, что её вторая половинка должна во всём ей подходить. А принц это или кузнец, разве не всё равно, если сердце наполняется теплом, а на лице расцветает улыбка и становится уютно на душе.

— Давайте спать, — девушка подошла к приёмным родителям и обняла их по очереди, пожелала спокойной ночи и пошла к своей импровизированной кровати.

— И тебе дочка, спокойной ночи, — заулыбался отец.

— А у кого-то будет, ой, какая беспокойная ночь, — сказала Марья и весело засмеялась. Взяв мужа под локоток, она повела его на полати. — Надеюсь, что парень всё же выплеснет весь свой пыл в кузне, — как бы между прочим бросила мать в сторону Снегурочки.

— Хорошо, хорошо, — всплеснула руками девушка, — я виновата в том, что он пошёл работать, — и отвернулась от родителей к стенке. А про себя улыбнулась: «Что ж, это хорошо, что я ему настолько нравлюсь», — похвалив себя, она закрыла глаза. Иван да Марья расхохотались в голос и улеглись спать.