Хочешь быть счастливым – будь!

Ольга Калачева, 2021

Однажды перьевую ручку спросили, почему она пишет. – А разве можно не писать? – удивилась она. – А вы можете не дышать? – Ольга Валерьевна! Зачем Вы так откровенно все о себе пишите? Зачем всю подноготную наизнанку, не боитесь? – Боюсь, но не могу иначе. Если я напишу по- другому, никто не поверит. Моя жизнь, это моя. Разве её можно подменить чем-то другим. – Но, ведь Вы пишете такие откровения о себе. И о своих грехах и о своих ошибках? – Что ж, я такая, какая есть. Другой не буду. – Олька, когда будет продолжение? – Не знаю, я ещё не придумала. – Пиши уже, не томи, мы же ждём, чем все закончится… – Да, подруга… Знаю тебя столько лет, а, оказывается, совсем не знаю… Пиши, очень интересно. Поэтому я пишу. И больше не могу по-другому! Спасибо вам, мои друзья, что читаете меня! Спасибо, что ждёте моих рассказов! Спасибо, что вы есть, мои читатели, иначе вся моя писанина не имела бы ни какого смысла. Всем вам света, добра и любви! Продолжение следует.

Швейная машина

В первом классе я уже шила

Не могу наверняка сказать, почему я взяла в руки иголку. Может потому, что в первом классе на уроке труда мы и швы изучали и вышивали. Может потому, что бабушка моя — папина мама тоже всю жизнь обшивала детей, а детей у нее было пятеро.

В любом случае помню, что в первом классе уже уверенно держала иголку и обшивала кукол. Причем одежки для моих кукол были предметом зависти девочек подружек. Так как платья были с воланами и украшениями, курточки с рукавами, пуговицами и мехом, колготки и сапожки. Любой предмет гардероба был доступен моим куклам тогда, когда у кукол у подружек иногда даже трусов не было.

Во втором классе бабушка разрешила мне сесть за швейную машину и я нашила своим игрушкам постельного белья. А еще научила меня вязать. И у моих кукол появились вязанные носки, сапожки и шикарные платья.

Но особой любовью пользовались игрушки, пошитые из тряпочек, старых носков, варежек и перчаток.

У бабушки были соседи, которые жили очень бедно. Игрушек у братьев, моих сверстников не было вообще. А мои мишки, зайцы и куклы с глазами из пуговиц и нарисованными лицами и мордочками были для них апогеем детского счастья. Подозреваю, что дед Мороз у них был с моим лицом.

В четвертом классе прабабушка из Казани подарила мне свою швейную машину «Зингер», с которой я не расставалась почти двадцать лет. Жаль, сломалась и я отдала ее налаживать папе и она сгинула в подвале его дома. А какая была она классная. У нее был горизонтальный челнок, похожий на пулю. Она шила даже кожу без особых усилий.

И вот на этой машине я начала обшивать себя. В четвертом классе на трудах шили фартук. Целый год почти шили. Но мне этого было критически мало. Руки мои зудели и я начала перешивать старые мамины платья. Но когда закончилось то, что мама мне разрешила перешить, я стала выискивать вещи без ее разрешения.

А в то время в Советском союзе пошла мода на джинсы. Они были очень дефицитным товаром. Их можно было купить только по большому блату или у фарцовщиков. Моя мама купила свои джинсы в «Березке» в Москве, когда мы вернулись из Монголии, и родителям выдали сертификаты в валютный магазин.

Но маму в джинсах я почему-то не помню. У нее было полно красивых платьев и костюмов, а джинсы лежали в шкафу и не носились. Вот я и решила извлечь из них пользу.

Эх, смешной ребенок. Я тогда еще не представляла, как трудно красиво посадить брюки на фигуру. Мне казалось, что это так же просто, как сшить брючки для куклы.

Короче я их разрезала по швам, а вот сложить на себя у меня не получилось, как я не старалась. То там морщилось, то сям не сидело. Я все перешивала и перешивала, пока совсем все не испортила.

Надо сказать, что мама не особо следила, в чем я хожу. Она уходила рано и приходила поздно, работала методистом в детском саду и на группе, и ей было совсем некогда.

Я и надеялась, что она и не заметит. Но… что-то пошло не так, и мама вдруг сунулась на мою полку в шкафу и обнаружила не поймешьчто из своих джинсов. Надо ли говорить, что ремень и угол были мне обеспечены. Как говорили раньше: «Сесть не сможешь».

Как же мне пригодилось мое умение шить и перешивать в жизни.

Когда мама с папой разошлись, мы считали с мамой каждую копейку. Вещи мне стали покупать крайне редко. Чаще. Я перешивала себе из маминых вещей и вещей, которые нам кто-то из знакомых отдал. Иногда бабушки дарили отрез ткани, и тогда можно было пошить красивое платье или юбку.

Что я себе только не шила: и ветровки, и куртки, и брюки, и костюм на учебу и даже пальто и демисезонное и зимнее.

На третьем курсе стали модными юбочки в клетку и складочку. И вот тут я получила первый свой заказ. Все девчонки в группе хотели иметь такую юбочку. Помню, что брала за работу три рубля.

Когда родилась дочка, в магазине не было не то что ползунков, а даже пеленок. Поэтому шила и пеленки, и ползунки, и комбинезончики и курточки, и платьишки.

Однажды моя доченька прибежала с улицы в слезах. Девочки ее обидели:

— Мама, они сказали, что не будут со мной дружить, потому что моя мама миллионер!

Мама — миллионер в это время штопала носки и перешивала для своих детей любую тряпку. Да. Они и вправду всегда ходили в интересной одежде. Я всегда старалась сделать какую-нибудь изюминку. Или аппликацию, или шнуровочку, или какую лейблочку, или ремешок. Возможно, этим я и начала воспитывать неформалов из своих детей, у них были вещи не как у всех.

Два года, пока я не могла устроиться по профессии воспитателя из-за того, что не знала татарский язык и носила русскую фамилию (был такой период в истории Татарстана), я спасалась шитьем. Написала визитки с адресом и разнесла по району в каждый почтовый ящик.

Надо отдать должное — без работы я не сидела. Но быть швеей индивидуального пошива оказалось очень сложно, тем более, что я нигде не училась. А приходили женщины, которые не могли себе подобрать ничего в магазине и на рынке, с нестандартными фигурами. Были и промахи. За все время моей швейной практики, у меня всего два раза отказались от пошитого и пришлось возвращать деньги за ткань.

Что я только не шила. Я работала и в портьерном салоне и в мастерской по пошиву туристического снаряжения, и вещей на рынок. Поэтому, я знаю цену вещам с бирочкой от известных производителей. Возможно, эту вещь шили в соседнем доме или даже комнате.

Но потом я перешла на пошив сценического костюма для танцоров, детских театров, аниматоров. И научилась создавать ростовые куклы. Это очень интересный процесс, т.к. нужно все учесть: и чтобы было не холодно не жарко, чтобы в кукле не задохнуться, чтобы она долго служила, чтобы было удобно одевать и было красиво.

Последнее время я не занимаюсь шитьем на заказ. Сначала сама стала уставать, потом началась пандемия. Но я знаю, что у меня в руках всегда есть суперхобби — моя швейная машина.

Кстати, мой котик очень любил, когда я шью. Он забирался на стол, зарывался в тряпочки, как только слышал стук машинки. И ничем нельзя было его от туда выкурить. Так что 16 лет его жизни, он был моим соавтором и правой рукой.