Как умирала Вера

Ольга Гуляева, 2021

Шикарная красавица-телеведущая Вера Званцева однажды проснулась не у себя дома в объятиях любимого, а в… морге. Единственным живым существом в этом «заведении» оказался санитар Пахом. От него Вера узнала, что ее тело предназначено для пересадки супруге гениального хирурга Германа Фишера. Вера оказалась в западне, спасать ее абсолютно некому. Как только все приготовления к операции будут завершены, она навсегда покинет этот мир. Вот только Вера еще не знает, сколько сюрпризов преподнесет ее тело своим обидчикам…

1

Смерть — такое же естественное явление, как и рождение, только более значительное.

Стивен Кинг «Кладбище домашних животных»

— Иду-иду, кому не спится?

Она замерла, услышав приглушенный голос, и немного удивилась спокойному тону говорящего. Может быть, это и не морг вовсе, если предполагается, что она должна просто спать? Шаги приблизились и затихли. Она постучала еще раз, чтобы указать невидимому спасителю свое местоположение.

Лязгнул замок, и ее пренеудобное ложе выкатилось из кромешной темноты на тусклый свет, который тем не менее заставил ее зажмуриться. Она наконец смогла протянуть руки, прикрыть ими заиндевевшее лицо и сесть без всякого «бам-с».

— Передумала?

Она отняла руки от лица и уставилась на говорящего. Невзрачный паренек с топорщащимися в разные стороны темно-русыми волосами, недельной щетинкой, в очках прямоугольной формы и сером халате смотрел на нее устало и недовольно.

— Хорош пялиться. — Она свесила ноги и скрестила их, чтобы хоть как-то спрятать ничем не прикрытые участки тела, руками обхватила себя за плечи, загораживая ими обнаженную грудь и пытаясь согреться. — Передумала что?

Она не преминула между делом с удовлетворением отметить свой впалый живот. «Как бы его удержать в такой форме?» — мимолетом пронеслось у нее в голове.

— Помирать, чего ж еще? — спаситель облокотился на ее недавнее ложе. В его, казалось бы, отстраненном взгляде заиграли искорки любопытства.

— Так это все-таки морг?

— Нет, б***, курорт на водах! — оживился собеседник.

Она огляделась по сторонам. Как минимум на трех тележках лежали трупы. Древняя старушка, старик и молодой мужчина с раскуроченным от подбородка до паха телом. «Это не Антон», — успокоила она себя. А вслух в сердцах воскликнула:

— Твою мать! Твою ж ты мать! Как я тут оказалась?!

Паренек молча наблюдал за ней.

— Я не один из ваших жмуриков, со мной можно разговаривать. — Она помахала ладонью у него перед лицом для убедительности. — Но сейчас стану им, если вы не дадите мне одежду. Что вообще принято делать в таких случаях?

— Понятия не имею. Впервые подобный казус.

— Да? А лицо у тебя такое, будто я третья за ночь.

— Это шок, — отмазался он.

— Врешь! Ты до сих пор что-то жуешь.

— На, — молодой человек снял с себя серый халат и накинул его на девушку. — Идти можешь? Сейчас найдем что-нибудь для согрева.

— Спасибо. Да, — уверенно ответила она, но, ступив на ледяной кафель босыми ногами, почувствовала небывалую слабость.

— Давай, опрись на меня. Как звать тебя?

— Вера.

— А я Пахом.

Слава богу, в подсобке у санитара морга Пахома нашлось все необходимое для того, чтобы согреться, а также для того, чтобы отметить спонтанное знакомство. Вера сидела в спортивных штанах, удобство которых заключалось в том, что они затягивались шнурком на талии до нужного размера, и в растянутом шерстяном свитере крупной вязки. В руках она крепко сжимала граненый стакан с прозрачным напитком, а кончиками пальцев придерживала кусочек черного хлеба. Брезгливо оглядывая себя, она спросила:

— Чье это шмотье?

— За ним уже никто не придет, — обнадежил ее Пахом.

— Ясно, — поежилась Вера. — А мои вещи где?

— В больнице, наверное, остались. Плеснуть еще?

Вера протянула руку со стаканом.

— После такого сколько ни выпей, будешь как стекло, — усмехнулся Пахом, подливая спирта из прозрачной колбы.

Вера отняла руку.

— Погоди! Водой разбавлю! Не до такой же степени… — остановил ее Пахом.

— Смотрю, тебя тоже не особенно забирает.

— Ты видела моих клиентов? А тут еще и ты! В момент все выветрилось.

— Ладно, Пахом, раз ты такой трезвый и адекватный, рассказывай.

— Что?

— Хоть что-нибудь! Как я тут оказалась? Живая и в морозильной камере для трупов — хотя бы про это пару слов.

— Как все, из больницы привезли, — равнодушно ответил Пахом. — Только ты была неживая. Я своими собственными глазами видел.

Вера скептически посмотрела в затянутые пьяной поволокой глаза, глядящие на нее поверх грубой оправы очков.

— Я тогда еще не пил, — поймал он ее сомневающийся взгляд.

— Так ты вчера наверняка пил.

— Ну и что? Глаз-то наметан. Что я, мертвого от живого не отличу? Мертвая ты была. И белобрысый твой, убедившись в этом, слинял.

— Что? Антон был здесь? Он в порядке?

— Да, примчался вслед за «Скорой». Кричал, что на тебе не было ни царапины, что все ошиблись. Сам при этом весь в синяках и ссадинах. Я ему тебя выкатил, он постоял с минуту, руку твою потеребил, в дознании поучаствовал и ушел.

— Давно ушел?

— Да нет, с час. Тебя и привезли-то всего пару часов назад. А вскрытие назначили на семь утра.

Вера перевела взгляд на настенные часы.

— Может, стоит отменить?

— А им все равно надо доделать другого.

— Я понимаю, что ты не знаешь, куда сообщать в таком случае. Но может, стоит позвонить в больницу, чтобы меня увезли обратно? Или заявить в полицию о вопиющем случае? Или дай мне оставленные кем-нибудь из твоих клиентов ботинки и пальто, и я просто пойду, — Вера заглянула в отрешенное лицо санитара.

Тут он впервые посмотрел на нее осознанно и даже немного серьезно.

— Чувствуешь себя нормально?

— Вполне.

— Тогда иди.

— Ага, щас! — Вера резко передумала. Она закинула ногу на ногу и облокотилась на спинку дряхлого кресла. — Я засужу эту гребаную больницу, которая чуть не похоронила меня заживо, и буду безбедно существовать всю оставшуюся жизнь.

— Не стоит. Если ты сейчас не уйдешь, то вскрытие состоится независимо ни от чего. Поверь мне на слово.

Вера вздохнула:

— Шутник. Ладно, дай мне телефон. У тебя же есть мобила?

— Ты ничего не добьешься, — равнодушно заметил Пахом.

— Да я хоть Антону позвоню, он меня заберет.

— Не заберет.

— Машина разбита, но он найдет способ. Приедет на такси.

— Не знает тебя твой Антон.

— Как это, не знает?

— Сказал, что просто подвозил тебя. Менты записали его показания, контакты взяли на всякий случай и распрощались.

— Ха, да ты брешешь! За рулем была я, это я расфигачила его тачку, а он был в стельку пьян! Значит, это не Антон приходил сюда, а самозванец какой-то. — Вера обиженно сложила руки на груди.

— Он самый, при мне его менты записывали.

— А что же он руку мою поглаживал, раз не признал?

— Да просто из жалости. Такая молодая и красивая, говорит. Ты и вправду даже мертвая красивая, — мечтательно проговорил Пахом.

— Фу, извращенец! Похоже, я вовремя очнулась!

— И не такая бешеная, — добавил он.

— Ты себя послушай, что ты мне тут лепишь! Что вскрытие состоится независимо ни от чего, что мой труп тебя привлек и что мой мужик меня не узнал после трех месяцев знакомства!

«Всего-то три месяца, мы друг другу никто», — с грустью подумала Вера. Она в него почти влюбилась, а вот он помалкивал. То ли присматривался, то ли обнадеживать не хотел. Мог ли Антон сейчас так поступить, чтобы избежать лишних хлопот? Вполне. С ее родней и друзьями он не знаком, так что даже если бы и признался, что знает «погибшую», то ничем бы следователям не помог. Они и без него передадут информацию ее родственникам, а он поправит воротник своего модного пиджака и пойдет дальше, стерев этот инцидент и последние три месяца жизни из памяти. Он без труда найдет себе новую пассию или пороется в старых запасах, которые и без того бесконечно напоминают о себе. Почему-то сейчас, когда она сидит в подсобке морга, распивая с санитаром медицинский спирт, согревая свое окоченевшее тело одеждой, снятой с какого-то трупа, ее заботит только то, что Антон так легко смирился с ее смертью и в данный момент, пожалуй, уже даже не скорбит. Зная его спокойный непоколебимый характер, Вера могла утверждать, что так оно и было.

А ведь она почти поверила, что с ним у нее может что-то получиться. После неудачного брака и череды безнадежных романов она вдруг встретила его и, уже практически не веря в удачу, просто поплыла по течению вместе с ним. Все твердили ей, чтобы она просто наслаждалась моментом, брала от жизни все. Но для истинного наслаждения ей нужен был рядом человек, к которому у нее сложилось бы особенное отношение и с которым она представляла бы совместное будущее. Ей уже не двадцать лет, чтобы тратить время на человека только потому, что с ним весело и кайфово. А рядом с Антоном она жила. Она в принципе жила, только когда любила. Но чем сильнее любила, тем скорее наступал конец всему. Антон был не в ее вкусе, она никогда не любила блондинов. Но может быть, на то он и блондин, чтобы сломать систему, вырвать ее из замкнутого круга обманщиков и неудачников? Несколько раз она отходила в сторону, давая Антону свободу выбора и время определиться. Лучше раньше, чем когда она потеряет бдительность. Но он, каждый раз оправдывая ее самые смелые ожидания, возвращался в ее жизнь с новыми идеями и предложениями, которые подразумевали совместное времяпровождение. Иногда Вера задумывалась о том, из-за чего их отношения могли бы оборваться, но никогда не предполагала, что причиной тому послужит ее собственная смерть. А если бы ей кто-нибудь сказал, что у нее после этого еще появится возможность всерьез обидеться на него за то, что он так легко перешагнул через это событие, она бы сочла его сумасшедшим.