История ВЕРЫ. Совершаешь ошибки? Нет! Получаешь опыт!

Ольга Горчакова

Книга – биографический роман. Для женщин, потерявших себя среди суеты. Семья, дела, работа, быт… Для тех, кто считает себя плохой матерью, грызёт себя за малейшие ошибки.Книга – утешение: вы не одни против чувства вины. С вами – бесценный опыт и твёрдая надежда на лучшее будущее.Книга – откровение: местами слишком открыто. Честно о том, что не принято обсуждать. О женском: травмы, комплексы, преодоления, достижения, поиск себя, обретение мудрости и веры Богу.

в детстве

Детство Верочки было прекрасным: она росла куколкой в окружении мамы, дедушки Сени и бабушки Нели. Она была единственной и неповторимой принцессой, любимой внучкой, которой покупали по возможности лучшие игрушки, лучшую одежду и обувь. Да, был детсад с года, где пугал страх остаться без мамы, незаменимой, самой близкой. Но была любовь и тишина родного дома по вечерам и выходным.

Когда девочке исполнился год, её отдали в ясли. Нелли Авдеевна с Арсением Сергеевичем работали, и Милене тоже пришло время выходить на работу.

Расставание с мамой было для Верочки чрезвычайно горестным. Настолько, что она до сих пор в красках помнит свои переживания, когда мама поворачивалась к ней спиной и скрывалась за дверью группы.

В саду у Веры были друзья, конечно. Но чему дети могли научиться друг у друга? Плохим словам, дерзким выражениям, отстаивать своё место под солнцем, делиться всем, потому что это ничьё, показывать друг другу языки и гениталии, влюбляться и ссориться до драки. Учились быть послушными чужому мнению, потому что старшие всегда говорят правильно. Учились принимать на веру каждое их слово.

— Обнаглели совсем! — орала на них воспитательница, кося астигматичным глазом в сторону, — всех в кровати загоню до вечера, и никаких вам сказок!

И дети верили, что обнаглели, что закроют, что до вечера.

детсад

Однажды Веру не забрали из сада. Все ребята ушли, а она осталась. С той самой «Обнаглели». Находиться с ней рядом девочке было до мурашек неприятно и даже немного страшно. А тут пришлось идти с ней прямо к ней домой! «Почему меня не забрали?! Где моя мама?!» — маленький мозг Верочки сжался в испуге, что мама её оставила и больше не придёт. Страх этот до сих пор эхом отдаётся в горле и между лопаток.

У «Обнаглели» было двое детей, мальчик и девочка. Они оказались старше Веры и взялись с ней нянчиться. Единственное, что понравилось маленькой гостье в той квартире, был закуток с двухъярусной кроватью, где спали дети: там было темно и по-уютному тесно. Можно было спрятаться от «Обнаглели» и сидеть там до прихода мамы (воспитательница обещала, что мама придёт. И Вера, конечно, верила). Но та девчонка, хозяйка двухъярусной кровати, не дала Верочке прятаться, а вывела в светлую комнату, как на лобное место, и стала показывать свои книжки. Среди прочих была одна объёмная книжка, которых Вера до той поры не видела. Яркие картинки становились объёмными, живыми, когда их переворачивали. Персонажи словно двигались, это завораживало. За просмотром этой чудесной книги Верочка даже не заметила, как за ней прибежала взволнованная мама, и девочка с крылатым облегчением выпорхнула в родные объятия.

Оказалось, что «у семи нянек дитя без глазу». Милена Арсеньевна задерживалась на работе и решила, что дочку заберёт бабушка, бабушка решила, придя домой после работы, что внучку заберут дочь или дедушка, а дедушка, вернувшись домой после смены и увидев дома одну бабушку, решил, что малышку заберёт мама.

больница

Когда Верочке было пять лет, она попала в больницу с аденоидами. Начал пропадать слух, и Милена Арсеньевна приняла решение о госпитализации дочери. В те времена детского ЛОР-отделения в Озёрске не было, и девочку определили к взрослым.

Кроме Веры в палате находилось пять женщин разного возраста, самой юной из них было лет пятнадцать. Она играла с новенькой, а женщины по-матерински о ней заботились. Но разве могли они заменить Верочке маму, которая почему-то не могла лечь в больницу вместе с дочкой? Нет. Вера была одна среди чужих лиц. Пациенты, доктора, медсёстры, уборщица…

А мама приходила к ней по вечерам. На пару часов. Маму не пускали в палату, поэтому они разговаривали в коридоре, сидя за столом дежурной медсестры. Девочка показывала рисунки, которые нарисовала за день, рассказывала, что давали на завтрак, обед и ужин, какие процедуры пришлось пройти. А потом мама читала ей сказку «Незнайка в Цветочном городе». И уходила. Зачастую после предупреждения медсестры о закрытии отделения на ночь. Этот момент — снова мамина спина, исчезающая за огромной тяжёлой дверью — стоял перед Вериными глазами, отдавался глухой болью в сердце. И царапал.

Психологи советуют: если в вашем детстве произошло травмирующее событие, которое до сих пор не даёт вам покоя, вернитесь в ту ситуацию. Возьмите себя маленького за ручку, прижмите его к себе, взрослому, и утешьте, как можете. Самыми ласковыми словами расскажите, что всё позади, и вы с ним, с собой маленьким. И теперь вы никогда и никому не дадите его в обиду. Вы навсегда с ним.

Маленькая Вера не понимала, почему она осталась одна так надолго, почему мама была дома, а она нет. Верочка боялась, что мама от неё избавилась, ведь в это время у неё появился любимый мужчина. Боялась, потому что врач соврала — сказала, что уколы назначают только непослушным детям, а ей назначила, хотя девочка вела себя самым лучшим образом! Верочка чувствовала себя брошенной. Обидно, страшно!

По совету психолога, Вера много лет спустя пошла в ту больницу. В своём воображении. Ей надо было быть там. И прожить страшные, напряжённые, сиротливые десять дней рядом с малышкой с огромными испуганными глазами, что жмётся к стене в широченном и бесконечном коридоре больницы. Взять её за руку и каждый день провожать в туалет, умывать, вытирать личико. Расчесывать длинные светлые волосики, делать красивые причёски. Помогать переодеться из пижамки в платьице и колготочки. Провожать в столовую на завтрак и, усаживая её на колени, помогать есть. А потом сопровождать на процедуры. Объяснить, что, к сожалению, лечение без уколов оказалось неэффективным, и врачам просто пришлось их назначить. Держать на руках, пока ставят укол, и утешать, поглаживая по спинке, потому что всё-таки больно. Отводить каждый вечер к столовой и смотреть с остальными хорошие фильмы, проводить время с ними тоже хорошо. А потом провожать к маме, которая бежала с работы поскорее, чтобы увидеться с дочкой и прочесть ещё одну главу из «Незнайки». И, когда маме приходилось уходить, снова брать маленькую ладошечку в свою руку и возвращаться в палату, чтобы поболтать о том, что сегодня было хорошего, и что мама рассказала о своём дне. Затем, переодевшись в пижаму, ложиться в кровать и с градусником подмышкой готовиться ко сну. И засыпать вместе, в обнимку с самой удивительной, храброй, доброй, жизнерадостной девочкой на свете.

Вера выписывала на бумагу всё, что накопилось в её сердце за тот период, и смывала солёными каплями написанные строки. Растворяясь в лужицах, они постепенно исчезали и из Вериной памяти. И больше не царапали.

Правда в том, что Милене Арсеньевне просто никак было не выкроить больше времени. Никак не достать из уставшей головы добрых слов и улыбок больше, чем было. Её принудила «система», ей необходимо было работать. И вопрос с больничным она, конечно, решала. Ей его не дали.

А Вера — может. Может заменить маму. И делает это. В своём воображении. В больнице, в ЛОР-отделении. Она находится с малышкой Верочкой, помогает ей выздоравливать. Не скучать, а смеяться. Ведь смех лечит лучше многих лекарств.

Сейчас то ощущение одиночества помогает Вере представлять, что происходит у детей, по разным причинам оставленных в детдоме. Помогает сопереживать и искать способ помочь им. Они с мужем прошли школу приёмных родителей год назад. Супруги на пути принятия тяжёлой детской судьбы. Но сначала Вера хочет отработать все свои травмы. С детства до сегодня.

школа

Школьные годы были чудесными. В Верочкином классе собрались разные ребята: целостные и раненые, добрые и обозлённые, щедрые и жадные, тихие и шумные, из полных и неполных семей. Разноцветный букет ребят, которых любила первая учительница, которыми затем гордилась классная руководительница. Вера училась в советской системе образования, где преподаватели были настоящими учителями и горели идеей дать качественные знания своим ученикам. Не было перегруза, было обучение.

Но самое главное в школьные годы — разве учёба? Конечно, нет! Дружба и любовь — вот что по-настоящему мотивировало Веру ходить в школу.

С первой школьной подругой Алёной они дружат до сих пор. Поводов для ссор у них не было никогда. Единственной причиной для разлуки стал переход Алёнки в другую школу в старших классах. Подруги жили рядом и любили бывать друг у друга в гостях. Обсуждали уроки и мальчишек, гуляли после школы и просто так, очень много хохотали и пели весёлые песни.

Однажды в школьной столовой был случай. На обед давали макароны. Алёнка уже доела и ждала, пока Вера закончит:

— Давай, давай, доедай своих белых червей! — смеялась она.

— М-м-м, вкусные черви! — в ответ хохотала Вера, трамбуя во рту макароны, и нисколько не смущалась противной картинкой, которая всплывает в голове при этих словах.

С первого класса Вера впервые влюбилась — в Рому, своего первого соседа по парте. Вероятно, её любовь была взаимной и длилась вплоть до выпускного. Оба тщательно скрывали свои чувства ото всех и друг от друга, но все одноклассники знали об их любви. После окончания девятого класса Рома поступил в училище, а Вера перешла в десятый. Общение постепенно закончилось, и об отношениях можно было забыть.

Когда Верочке было двенадцать лет, в их классе появились две девчонки. Обе выглядели просто, красотой и умом не блистали. Одна из них — Люда, явно обладала задатками лидера, вторая — Тома, была на подхвате.

Вера и Алёна гостеприимно встретили новеньких, которые устроились на парте за ними, и стали понемногу общаться на переменах. Девчонки часто просили подсказать им ответы на самостоятельных работах, тыкали в спины подружкам. Приходилось помогать. Но через полгода Люде вздумалось поссорить одноклассниц с Верой. Что ей не нравилось, что вызывало зависть — Вера не знала и до сих пор в неведении.

Однажды все одноклассницы пришли к Вере домой после школы. Расположились в подъезде вниз по этажам и пропустили вперёд «обиженную» зачинщицу скандала. Среди них не было только Алёнки. Люда, натурально всхлипывая, начала обвинять Веру:

— Ты чего про меня слухи распускаешь?! Что я тебе такого сделала, что ты обо мне гадости говоришь на всех углах?

— Я? Слухи про тебя? Какие? Что я сказала? — у Веры глаза на лоб полезли от такой новости.

Она никогда не распускала слухи ни о ком. В её семье за ябедничество и клевету наказывали. У неё не было такой привычки, подружки всегда делились с ней своими секретиками, зная, что Вера будет о них молчать.

Потом подтянулись другие одноклассницы, но, увидев искреннее изумление в глазах Веры, как-то замешкались и не решились нападать. Сказали только, что это некрасиво — слухи распускать, ведь Люда недавно в этом классе и ещё не привыкла к их школе. Нельзя так с новенькими! Как нельзя с этими новенькими, Вера так и не поняла. Закрыв за девчонками дверь, ошарашенная, пошла делать уроки…

А весной того же учебного года Люда подговорила против Веры своих новых приятелей, которых у неё много стало среди параллели в школе. Сейчас это называется буллинг, а тогда — «забить стрелку». В тот вечер Вера с подругой Ириной шли дворами и наткнулись на ту банду во главе с Людой. Она заорала:

— Вон она, бежим за ней!

И они понеслись. Вера очень испугалась толпы и вообще всегда терпеть не могла конфликты, а тем более в них участвовать. Она не собиралась останавливаться, а Ирина, не знавшая их (она училась в другой школе), сказала:

— Подожди, давай остановимся. Ничего они тебе не сделают! Я с тобой! — и крепко взяла подругу за руку.

Догнали. Окружили. И началось:

— Ты чего, не поняла тогда? Я сказала: слухи про меня не распускать! А ты опять?! — реалистично негодовала Люда.

— Да что я про тебя сказала-то? И кто это слышал? — Вера была в полном недоумении, голос дрожал и застревал в горле.

Ей и в голову не приходило травить эту несчастную, её и так Господь обидел. Люда была из многодетной бедной семьи, где отец часто прикладывался к бутылке. Дети в той семье росли что придорожная трава.

— Да все слышали! Ну ты и тварь! — кричали вокруг в адрес Веры.

— А про меня чего слухи распускаешь? Вообще страх потеряла?! — пронзительно донеслось со стороны.

Это была белокурая ухоженная девочка с маленьким пухленьким ртом и хитрыми глазами. Явно любимая родителями, но связавшаяся не с той компанией. Её Вера знала только в лицо. Даже имя блондинки ей было неизвестно. И не нужно было, всё равно ведь не общались никогда. Но вот же, и про неё Вера, оказывается, что-то «наплела». Кому только и когда?..

— Веру-у-унчик, дай мне руку, мне стра-а-ашно! — жалобным голоском проблеял, передразнивая Веру, один из той компашки. — Ну чего они все нападают? Чего вру-у-ут?

— Отстань! — Вера оттолкнула его от себя.

— Э, ты чего нашего Мишеньку обижаешь? Получить захотела?! Нарываешься?!

— Ребят, вы чего на неё напали? Вы все — сколько вас — на неё одну! — один паренёк, Паша, из всей стаи заступился за Веру по-настоящему, а не чтобы поглумиться над девчонкой.

— Ой, да ладно тебе! Будет знать, как мне дорогу переходить! — Люда упивалась своим превосходством. — Так, ты, слушай сюда. Если я ещё хоть раз услышу, что ты про меня слухи распускаешь, ты получишь!

— Да, и от меня! — выпалила ухоженная блондинка.

Они развернулись и пошли обратно, туда, где двадцать минут назад щёлкали семечки. А Вера с Ириной — дальше. Вера — на ватных ногах, дрожа, как осиновый лист, Ирина — решительно настроенная мстить.

Дома Верочка рассказала обо всём маме, но Милена Арсеньевна совершенно не знала, как защитить дочку от травли. Они вдвоём пошли к родственнице, зять которой служил в милиции, но его не оказалось дома. Позвонили в службу поддержки подростков, но трубку не взяли. Поговорили за чаем, и мать сказала:

— Дочь, всё равно из-за них школу пропускать нельзя. Как же потом нагонять материал? А контрольные?

— Я боюсь, что они опять придумают про слухи и станут бить меня! — сквозь слёзы лепетала Вера.

Ей до ужаса страшно было думать о завтрашнем дне, когда придётся войти в класс и встретиться взглядом с Людой. Алёнка, как назло, свалилась с температурой и сидела дома.

— Но если ты сейчас сдашься, они поймут, что с тобой так можно! И дальше точно будет хуже. Плохо, конечно, что Алёна на больничном. Придётся тебе одной пока. Но у тебя ведь есть другие подруги в классе?

— Ну, да, есть… — Вера кисло согласилась, но знала, что от тех девочек настоящей поддержки ждать не придётся.

На следующий день Вера на задержке дыхания вошла в класс и глазами отыскала Люду. Та вела себя тихо и неприметно, словно и не было вчера этого шумного «наезда». Больше инцидентов с ней не было. Кто или что повлияло на неё, Вера выяснять не стала. Но когда Алёна вернулась в школу, подруга уже была в порядке.