Чужие голоса

Ольга Вуд, 2020

Страшно одной в космическом пространстве. Но и в детском лагере под присмотром воспитателей до мурашек страшно. Страшно пригласить на свидание, и как же страшно отказаться от токсичных отношений. Страшно столкнуться с тем, что природа скрыла в лесу, но оказаться в плену системы, которую выстроили люди, еще страшнее. Сборник «Чужие голоса» – это проект выпускниц писательского курса окололитературного объединения «Ковен Дур». Рассказы связаны темой страха, ведь дать голосам своих героев зазвучать во всеуслышание тоже страшно. Каждый голос звучит по-своему, но каждый вы уже слышали, может быть, в компании друзей, а может быть, наедине с собой, заглянув вглубь.

Мария Булатова. К счастью

Декабрьский мороз сковал город — зима наступила вовремя. Правда, без снега. Остатки ноябрьских луж и грязи превратились в ледяные бугры, и картина была, конечно, удручающая. Но в ранних сумерках потихоньку зажигались фонари и первые гирлянды, которые складывались в слова «С новым 2014 годом!» Город готовился к празднику.

Ниночка бежала по замёрзшему и накатанному школьниками тротуару вслед за Стасом. Её замшевые сапожки то и дело разъезжались, и она с трудом держала равновесие. Раз — Ниночка поскользнулась и плашмя полетела на землю.

— Стас, — крикнула она, растягивая гласную, — Стас…

Не дождавшись помощи, она поднялась на локтях — боль пульсировала во всём теле. Ниночка прищурилась и увидела, что вдалеке Стас развернулся и пошёл к ней.

— Стас, я упала. — жалобно сказала Ниночка, когда он остановился рядом.

Стас — высокий, тощий, в куцей кожаной, явно не зимней, куртке — посмотрел на неё и ухмыльнулся.

— Я упала. — повторила Ниночка, поднимаясь и отряхивая пуховик. Физическую боль заглушила обида, что Стас даже не подал ей руку.

— Ты лохматая. — Ответил он. — Ну что, пошли?

— Только небыстро… — Ниночка наспех поправила густые тёмные волосы.

— Я замёрзну. Ты-то в пуховике. — Стас ехидно покосился на Ниночку. — Чупа-чупс на ножках.

Под его взглядом Ниночка съёжилась — ей стало стыдно и неловко за свой красный дутый пуховик.

— Что это на капюшоне? Собака? — спросил Стас.

— Енот… — чуть слышно произнесла она.

— Нин, не мямли. Мне скучно.

— Стас, поздно уже. Может, ты меня до метро проводишь?

Такого самовлюблённого парня Ниночка ещё не встречала. Стаса не интересовало, что ей нравится. Если ему хотелось, то они могли весь вечер просидеть в каком-нибудь баре за «Маргаритой». А могли просто ходить по тёмным закоулкам, валяясь в сугробах за гаражами. И он никогда не спрашивал у Ниночки голодна ли она, устала или замёрзла. Но Стас и «Маргарита» были для неё такими же маркерами взрослости, как первая зарплата и возможность покупать нижнее бельё в дорогом магазине, а не в ларьке в переходе. Поэтому Ниночка молчала и держалась за него изо всех сил, боясь разжать руки и снова стать обыкновенной незаметной студенткой.

— Что, нагулялась со мной? — Стас остановился и повернулся к ней лицом.

— Нет… — Ниночка подошла к нему вплотную и заглянула в глаза. — Но завтра на пары, мне ещё к семинару надо подготовиться.

— Тогда пошли. — Стас бодро зашагал в сторону станции метро «Парк Культуры».

— Подожди, давай помедленнее… — Ниночка схватила его за локоть.

— Не надо за меня цепляться, — он отдёрнул руку. — Шагай шустрее.

— Но я опять упаду…

Ниночка балансировала на льду, стараясь не упасть и не отстать. Стас всё время оборачивался и поторапливал её недовольным взглядом. Боль в спине и горькая обида говорили ей, что должно быть совсем не так. Но разумные доводы сходили на нет перед тем фактом, что самый красивый мальчик среди её знакомых сегодня вечером пил с ней «Маргариту» и гулял допоздна.

— Пришли. Ну что, расходимся?

— А ты этого не хочешь? — Ниночка ждала, что Стас скажет ей что-то приятное. Например, что уже скучает по ней. Или что решил проводить до дома, чтобы побыть ещё немного вместе.

— Знаешь, чего я хочу?

— Ну?

— На Камчатку. С симпатичненькой блондиночкой. — сказал Стас и снова ехидно ухмыльнулся, наблюдая за реакцией Ниночки.

— Блондинки не ездят на Камчатку. Они ездят на Мальдивы. — ответила она.

— Ну, тогда на Мальдивы.

— Вот только навряд ли она захочет с тобой ехать… — Ниночка развернулась на каблуках и зашагала вниз по лестнице.

— Пока. — донеслось до неё эхом, когда она дошла до последней ступеньки.

— Пока. — таким же эхом ответила Ниночка.

В вестибюле метро было пусто, значит поезд недавно уехал. Ниночка подумала про Стаса. Через каких-то десять минут он будет дома. Примет горячий душ, попьёт чаю и ляжет спать. А ей ещё ехать и ехать. Полчаса на метро. Потом ещё минут десять на автобусе. В лучшем случае. В худшем она будет стоять и ждать его на морозе.

Её мысли прервал выплывший из тёмного тоннеля поезд. На табло горело — «Пролетарская».

«Чёрт… — пронеслось в голове у Ниночки. — Он не едет на конечную. И автобуса оттуда не дождаться. Придётся вызывать такси на Пролет». Во сколько оно ей обойдётся Ниночка старалась не думать. Как и о том, что придётся до зарплаты жить на гречке.

В вагоне, куда зашла Ниночка, почти никого не было. Только в углу сидел старичок бомжеватого вида в вязаной шапочке.

«Хорошая компания…»

Ниночка опустилась на сиденье и поджала ноги. Они так замёрзли, что она их почти не чувствовала. А горло начинало першить.

«Только этого не хватало. За две недели до зачётов…»

Ниночка погрузилась в свои мысли и перестала замечать время. А поезд всё ехал и ехал. Вагон медленно покачивался, колёса размеренно ухали.

— Ведь уже должна быть «Кировская», — опомнилась она и достала из кармана телефон. — Точно, мы уже минут десять едем.

Ниночка испуганно заозиралась по сторонам. Но старичок мирно спал, а больше никого рядом не было.

«Что ж. Может, мы до Пролета без остановок?»

Поезд тем временем и не думал останавливаться. Он убаюкивал запоздавших путников, тащил их по тёмным тоннелям метрополитена, увозил за грань реальности.

От мерного покачивания закружило голову, и Ниночка перестала считать минуты. Может, она так сильно ударилась и теперь у неё сотрясение? Да, сотрясение мозга. Она зажмурила глаза, а когда открыла, то увидела рядом с собой Стаса. Он сидел, ехидно ухмыляясь, и поглядывал на неё с насмешкой.

«Тебя не может здесь быть. Ты не настоящий».

— Какое сотрясение? У тебя даже мозга нет.

— А нет, настоящий… Что ты здесь делаешь?

— Еду.

— Куда? Ты же домой ушёл…

— А мы разве не домой?

— Зачем ты здесь, Стас?

Может, она просто задремала? И сейчас проверяющий разбудит её на последней станции. А может она проспала, и её никто не разбудил. И теперь она застряла в тягучем мраке подземки.

Но Стас напротив был совсем как настоящий, который сейчас пил чай у себя дома или пролистывал ленту новостей в контакте.

— Зачем я здесь? Ты смешная. Догадайся сама.

Сама. Всегда сама. Тот Стас тоже говорил загадками. Намёками. Многозначительно улыбался и никогда, никогда до конца не было понятно, что он имел в виду. И Ниночка считала себя, не по своей воле, конечно, глупенькой. Маленькой дурочкой. И пыталась разгадать его. И чем больше у неё не получалось, тем сильнее росло желание понять.

— Ты здесь потому что я этого хочу?

— Может.

— Зачем я тебе? — этот вопрос мучил Ниночку давно, а ироничный ответ Стаса никогда не приносили удовлетворения.

— Я же говорил — стирать, убирать, готовить и родить мне сына.

— Но ты меня не любишь? — в глубине души она знала ответ, но надеялась на обратное.

— Никто не будет любить тебя просто так. Любовь надо заслужить. — Стас откинул голову назад и прищурился.

Ниночка внимательно посмотрела на него. Длинные ноги, длинные руки, тонкие и длинные пальцы. Он казался ей пауком, который умело плетёт паутину вокруг неё — бедной глупой мухи. И сил выбраться оттуда не было. Не сейчас.

— А сын, зачем он тебе?

— Дурочка. Чтобы воспитывать его.

— Тебе не нужен сын, — подумав, ответила Ниночка. — Никакой ребёнок вообще не нужен. Ты хочешь его, так же как я новый айфон — чтоб понтоваться. У всех есть и тебе надо.

— Ты глупая. — Стас закрыл глаза, откинулся назад и голова его стала размеренно покачиваться в такт вагону.

Глупая, дурочка, никчёмная, никакая. Влюблённая. И толку-то.

— Так зачем я тебе такая. Ты всё равно уйдёшь…

— Я тебе уже всё сказал.

— Мне кажется, когда я пойму тебя, пойму до конца — ты останешься со мной навсегда.

Стас открыл глаза, выпрямился и внимательно посмотрел на неё.

— А я тебе зачем? Ты об этом хоть раз думала?

— Я люблю тебя…

— Неправда. Тебе просто скучно, и ты хочешь новых эмоций.

— Ты знаешь, когда-нибудь это станет правдой. Но не сейчас. Сейчас я люблю тебя. К сожалению.

— А может, к счастью?

Они ехали рядом друг с другом бесконечно долго, и в какой-то момент Ниночка перестала думать про поезд, блуждающий в подземных тоннелях. Перестала ждать, когда он остановится, откроются двери и она выйдет в темноту и морозный воздух декабря. Она забыла и про замёрзшие ноги, и про семинар, и про зачёты. Она думала про Стаса. И в самом деле, зачем он ей? Она хотела чувствовать счастье рядом с ним, но ощущала лишь пустоту, куда уходили её силы. Ни любви, ни страха, ни холода. Пустота.

— Ты всё равно уйдёшь, — повторила Ниночка. — К счастью…

Она закрыла глаза и провалилась в темноту. Вагон сильно закачало, потом он замедлил ход и остановился.

— Станция метро «Пролетарская». Поезд дальше не идёт. — прозвучал голос из динамика.

Ниночка открыла глаза — Стаса не было. Зато проверяющий будил старичка в вязаной шапке. Ниночка торопливо встала и выскочила на платформу. Быстрее, наверх, через турникеты и на воздух, подальше от мрака и пустоты.

На город опускались ранние сумерки, кружился лёгкий снег. Растяжка над проспектом поздравляла «С новым 2021 годом!». Навстречу Ниночке шли люди в масках. Конец 2020 года, пандемия коронавируса в разгаре.

«Мы расстались пять лет назад. Чёртовых. Пять. Лет».

Ниночка встала около витрины магазина посуды. Продавщица за стеклом, поправляя товар, задела локтем маленькую чашку. Та упала на пол и разбилась вдребезги. Ниночка, наблюдавшая за этой сценой, посмотрела на фарфоровые осколки и в голове у неё пронеслась мысль: «К счастью. К счастью».