Сокол для Ягодки

Ольга Викторовна Дашкова, 2023

Заядлый холостяк Павел Соколов жил легко и пропадал на работе. Предпочитал свободные отношения – серьезным и модельных девушек – толстушкам.Но…все изменилось внезапно, после вишневой наливки, зеленых глаз рыжей Светочки и ее сладких губ.Павлик дал маху и как пацан скрылся в закат. Сбежал от своих эмоций и пышных форм девушки.Но судьба расставит все по своим местам, а Светочка не простит просто так. Так что впереди у Павлика жаркая весна, деревенские интриги, ревность, испанские страсти и борьба за любимую.

Глава 6

Открыв дверь в парную, Светлана остановилась, вот совсем недавно она была полна решимости, будь что будет. Давала себе правильную установку, но как только снова увидела лежащего обнаженного мужчину в собственной парной, чуть не включила заднюю передачу.

Он был идеальный.

Ничего лишнего.

Абсолютно.

Вот даже придраться не к чему.

Идеальный и совершенный.

Павлу пришлось согнуть ноги в коленях, одну он спустил на пол, при этом его член был практически готов к бою. Светлана сглотнула слюну, затянула на груди потуже простыню. Она очень живо помнит, как брала этот немаленький агрегат в рот, как глотала часть спермы, как при этом ее трясло от возбуждения.

И сейчас это началось снова.

Неужели она действительно такая голодная до секса? Разве такое было раньше? Нет, когда мужчина обидел тебя, унизил, предал, это отбивает любое желание общаться с противоположным полом дальше. А уж тем более подпускать кого-либо к себе так близко.

Было еще не так жарко, но Света чувствовала, как пот тонкой струйкой стекает по спине, как пересохло во рту. Нет, надо уходить, не сможет она.

Как бы ни старалась девушка принять себя такой, какая есть, то, что говорили раньше, да и говорят сейчас окружающие — пусть даже не говорят, но точно думают по поводу ее внешности и лишнего веса, — никак не придает уверенности.

Из детских обид рождаются порой глобальные комплексы. И избавиться от них очень трудно.

— Стоять!

Ой, зря Света так долго стояла и думала. Теперь уже не вырваться.

Павлу стоило лишь протянуть руку, схватить за белую тряпку, которой себя обмотала Ягодка, дернуть, практически не прилагая никой силы — и все, вот она, совсем голенькая перед ним.

У Соколова даже в глазах потемнело.

В тусклом освещении парной кожа девушки блестела, капельки влаги скользили между грудей, соски набухли. Ягодка стыдливо прикрывала руками живот и смотрела глазами испуганной лани.

Она что-то хотела сказать, но не успела, все произошло молниеносно быстро. И вот Света уже сидит на мужчине, а он мнет ее грудь, вбирая в рот сосок, покусывая его, отчего по телу бегут миллионы сумасшедших мурашек, а сознание плывет.

— Вот же… какая же ты мокренькая… какая мокрая у тебя киска.

А вот это был запрещенный прием, Света не могла и подумать, что именно там ее слабое место. Но от того, как Павел ее вновь ласкал, задевал клитор, скользил по промежности, ей хотелось плакать от удовольствия. Света повела бедрами, действуя на инстинктах, сама нашла губы Павла, сама начала ласкать его губы языком. Запуская пальчики в волосы, и оттягивая их.

Все, тормоза сорвало окончательно.

И нет у нее никакой задней передачи, чтоб сдать и убежать.

Поздно.

Тело откликалось на эти волшебные ласки, из груди вырывался стон. А когда мужчина начал массировать ее анус, что было вообще дико и очень, очень откровенно, Света закричала, а от кончиков пальцев ног до макушки прошел разряд тока.

— Да, Ягодка… сучка, какая же узкая, — Павел проник в истекающее влагой влагалище пальцами, там действительно было узко и горячо.

Соколов уже заметил, какая эта ягодная девочка отзывчивая, как открыто и откровенно реагирует на его ласки. Его возбуждало даже то, что она была совсем небритая там, между ног. Он чувствовал мягкий пушок, и от этого рвало на части еще больше.

Он потом ее обязательно сам побреет, а потом вылижет, трахая языком все дырочки, чтоб Ягодка текла сладким сиропом ему на язык. А сейчас член стоял, готовый к бою, Павел надеялся, что все быстро не закончится, и что он не кончит через три минуты, как во время минета.

— Иди ко мне, да, приподнимись, опускайся.

Света отстранилась, оторвалась от губ Павла, посмотрела вниз, взяв в руку член, провела по нему несколько раз, размазывая по головке выступившую влагу. Голова кружилась, в висках отдавалось биение сердца, она медленно опустилась на член, насаживая себя до основания.

Они, кажется, громко и одновременно простонали, Павел начал целовать шею, Света — двигаться, кружить бедрами, привыкая к размеру.

— Ты точно не девственница? — хриплый голос Павла, укус мочки уха.

— Нет, точно нет.

— Такая узкая, двигайся, Ягодка… двигайся.

Ладони на влажной коже, Света впилась ногтями в плечи Павла, двигаясь, как он просил. Член растягивал, задевая как-то точки, вызывая дрожь и эйфорию. Такого не было раньше, Света бы запомнила.

Соколов скрипел зубами, сдерживал себя, чтоб не стонать в голос, как девчонка, ему хотелось больше, глубже, сильнее. Вколачиваться до алых кругов перед глазами эту узкую плоть, но сейчас он ловил свой кайф, чувствуя, как девушка течет на его члене, как орошает своим соком его яйца, и это было охуеть как круто.

Он не помнит, когда последний раз ловил такой кайф. Когда вот так сдерживал себя, наслаждаясь моментом и партнершей. Когда вообще хотел, чтобы женщине с ним было хорошо.

Да не было такого никогда.

У Соколова было много женщин — красивых, стройных, молодых и не очень, но обязательно с фигурой, которых было приятно раздевать, смотреть. Но все они были какие-то пластмассовые, не настоящие, что ли.

Что изменилось сейчас?

Точно, это все деревня, свежий воздух и алкоголь Терехова явно с какой-то приворожкой. Да пофиг, все мысли потом, сейчас было желание.

— Остановись… подожди.

— Что?

— Иди ко мне, да, вот так.

Павел аккуратно снял девушку со своего члена, Света встала, качнулась, но он не дал ей упасть. Становилось жарко, Павел открыл дверь парной, потому что еще немного, и вместе с оргазмом он получит тепловой удар и остановку сердца.

Девушку развернули спиной, она встала коленями на нижнюю лавку, практически легла грудью на верхнюю. Вцепилась в деревянные доски руками, когда Павел провел по промежности головкой, вошел одним движением очень глубоко.

А дальше было настоящее, откровенное, ничем не прикрытое порно. Член входил, как поршень, Соколов вколачивался в нежную плоть, выбивая из Ягодки крики, хрипы и стоны. Шлепал по ягодицам, оставляя на светлой коже алые пятна.

Он был готов не останавливаться никогда, не вынимать ставший еще больше член из влагалища.

— Паша… Паша… не могу больше… а-а-а-а-а…

Все эти шлепки, глубокое проникновение, все подвело Светочку к той точке невозврата, где оргазм был уже неизбежен. Она не знала, сколько прошло времени, не чувствовала, как больно коленям на деревянной лавке.

Ей даже не пришлось стимулировать себя для этого, ласкать клитор. Она начала кончать на члене мужчины лишь от проникновения, сокращаясь мышцами влагалища. Оргазм обрушился, раздавил, заставил умереть от удовольствия.

Светочка кричала, дрожала, Соколов, вцепившись в ее широкие бедра, начал вколачиваться быстрее и глубже. Потом замер, тело пронзило сладкой болью, отдало куда-то в пах, яйца поджались, стали каменными. Мужчина кончал, а сперма толчками вырывалась наружу.

Они оба даже не подумали о том, что нужно предохраняться, что от незапланированной беременности и венерических заболеваний не застрахован никто. Но это все можно было добавить в длинный список странных событий от свежего воздуха и настойки Терехова.

Павел медленно вышел из девушки, Света все еще содрогалась, плечи вздрагивали. Из нее начала вытекать сперма — по бедрам, теплая, густая. Соколов специально собрал ее и начал втирать в промежность.

— Нет, нет, не трогай, не надо, — девушка дернулась, все было слишком чувствительно, отстранилась, села на лавку, а потом легла спиной.

Неплохо так она сходила в гости к бабе Зое посмотреть, что там с гусем.

Гусь оказался очень даже ничего.

Шикарный гусь.

Лучший в ее жизни.

— Ты как?

Света открыла глаза, Павел возвышался над ней во всем своем великолепии. Широкие накачанные плечи, кубики пресса, еще не опавший половой орган.

— Хорошо, — ответила робко, несколько раз моргнула, прикрыла ладонью лобок, вспомнив, какая она там.

— Значит, сейчас будем париться.

Соколов закрыл дверь парной, взял ковшик, плеснул из таза с веником воды на каменку. Помещение сразу наполнил горячий пар, оседая на коже влагой.

— Нет.

— Да.

— Я не парюсь, я не люблю.

— А придется.

— И почему ты все за меня решаешь?

— Потому что я мужчина.