Виридис. Эпоха спящих

Ольга Верея (2024)

Профессор Раницкий изобретает "лекарство" для смертельно больной жены. Суть "Принципа параллельного подключения" заключается в том, что пациента погружают в медикаментозный сон, способный подстроиться под сознание человека и стать его вечным приютом. Любой желающий может присоединиться к "материнскому" сну. Но последствия такого вероломного вмешательства в круговорот жизни и смерти не заставляют себя ждать… Оглянись, прислушайся к себе: что, если окружающий мир — лишь отражение чьего-то мощного сновидения?!

Глава 5.

Брошен жребий, отмеряю время громким стуком сердца и полётом птиц.

Вражье племя, за бедой — потеря. Не сберечь надежду у чужих границ…

Когда звёзды стали гаснуть, а контур луны начал терять чёткость в предрассветной дымке, меня сморил сон. Я легла на подстилку и уснула. Мне снились сны: яркие, гнетущие. Как и всегда, я наблюдала за собой со стороны, но чётко ловила и различала каждую эмоцию. Бежала, падала, искала двери. В какой-то момент, когда стало совсем невыносимо, усилием воли изменила реальность кошмара: бесконечные лабиринты незнакомых комнат сменились прекрасными лесными тропами, и я блуждала по ним, вдыхая ароматы леса и готовящейся пищи…

Открыла глаза и села. На стенах пещеры, преломляясь на многочисленных каплях влаги, играли лучи солнца. Грохот дождя постепенно стих. Дышалось легко и свободно: запах промокшей древесины, сырого камня и векового леса… Джет хозяйничал возле заново разведённого костерка, поджаривая куски вчерашнего хлеба.

— Доброе утро. — Ловчий посмотрел на меня дружелюбно. — Голодная?

Я не ответила, решив прислушаться к ощущениям в теле: тошнота прошла, а остальное… Нахмурилась, стараясь вспомнить что-то, что неуловимо ускользало от меня, но оставалось самым важным. О чём-то я вчера переживала очень сильно… Нужно вспомнить, узнать…

— Ловчая…

Вздрогнула. Это слово не имеет ко мне отношения. Меня зовут Лиза. Вот оно — связующее звено с закрывшимся сознанием! В одну секунду картинка перед глазами размылась, желудок скрутило, я тяжело задышала. Мужчина подбежал, присел рядом на корточки и положил руку мне на плечо.

— Давай заканчивай с этим. Упёртая какая!

— Да пошёл ты! — вырвалось у меня, и я замахнулась, желая выпустить нахлынувшую злость.

Ловчий перехватил удар, но я сорвалась с места и набросилась на него, испытывая небывалую ярость. Мы упали на каменный пол и покатились по нему, по очереди подминая друг друга. Голова начала разрываться от боли. Я почувствовала на щеках горячие слёзы и в какой-то момент провалилась в звенящую пустоту. Буквально на мгновение, потом вернулась в сознание от того, что меня трясли и хлопали по щекам. Потом приложили что-то к губам.

— Эй! Нет! Вернись! Это вода, глотай! Глотай же, говорю!

Против воли по горлу потекли холодные струи. Всё возвращалось на свои места: тёмный нависающий свод пещеры, боль от ударов о камни, испуганное лицо Джета. Увидев, что я пришла в сознание, он тяжело отполз в сторону.

— Не смей терять связь с миром! Поняла меня? — Он порывисто ткнул пальцем на выход из пещеры. — Видела ту тварь вчера? Будешь дурить, станешь такой же! Бесплотным духом между реальностями! Чтоб тебя… Связался…

Я медленно села.

— Дай ещё воды, Джет. Пожалуйста. Мне от неё легче.

Мужчина протянул меховую фляжку, всё ещё тяжело дыша. Я почувствовала себя гораздо лучше после того, как осушила её.

— Я сейчас могла умереть?

— Да. И чтобы этого не случилось, выполняй мои приказы. Нужно скорее отвести тебя к Госпоже. Она объясняет новым Ловчим их обязанности. Уже нет времени на разговоры. — Он злился, бормотал что-то себе под нос и ежеминутно всматривался в моё лицо.

После завтрака Джет собрал немногочисленные вещи и затушил костёр, велев ничего не трогать. Потом бросил нервное «пошли». Сделав шаг из-под свода пещеры, я замерла на месте, не в силах продолжать движение: наше укрытие оказалось естественным разломом на склоне горы, с которой предстояло спуститься. Гряда тянулась на северо-восток, а на западе виднелись только одинокие скалы, уступающие под натиском тёмно-зелёной волны густого переливающегося леса. Верхушки деревьев ловили первые рассветные лучи и от этого казались красно-бордовыми. Свежий воздух заполнял лёгкие, щекотал нос. И звуки… Просто мириады звуков. Они обрушились на меня бурным потоком: песни птиц, стрекотание насекомых, шелест листвы… Где-то неподалеку грохотала вода.

Джет какое-то время молчал, позволяя мне прийти в себя.

— Знакомься. Виридис.

— Красиво, — прошептала я.

— Основную территорию занимает Великий лес. Нам нужно на запад.

Мужчина начал спускаться вниз. Местами склон был крутым и опутанным могучими корнями вековых деревьев. В таких местах Ловчий подавал мне руку, видимо, заботясь о том, чтобы я не свернула себе шею. Я не отказывалась от его помощи.

— Куда мы идём? Хотя бы это я могу спросить, не опасаясь за свою жизнь? — Я перепрыгнула небольшой ручеёк, извивавшийся между камней, и поплотнее запахнула тёмно-коричневый плащ.

— Конечно. За день нам необходимо добраться до места, где должен находиться прибывший человек. Это на границе Седых гор и Великого леса.

Я напряглась, поняв, что сегодня могу встретить союзника.

— Ещё один Ловчий?

— Пока неизвестно. Скорее всего, нет. Осторожнее! — В последний момент он подхватил меня, предотвращая встречу моего лица с каменным уступом. — Включай рефлексы! Все Ловчие — обладатели навыков охотника, следопыта и воина!

Я уставилась на Джета, повисая на его руках. Это он что, про меня? Ой, вряд ли…

— А если у меня этого нет? Меня явно с кем-то перепутали: я больше в книгах разбираюсь, чем в охоте и ориентировании на местности.

Ловчий хмыкнул:

— Однако агрессии в тебе хоть отбавляй. Поверь, здесь ты узнаешь о себе много нового.

— Это какой-то психологический эксперимент?

— Прекрати искать объяснения и просто прислушайся к себе! Оглянись вокруг! Это чистое наслаждение! Ты — часть необыкновенного мира. Он слышит тебя и направляет. Услышь и ты его, почувствуй внутри себя! — Ловчий ослабил хватку, убедившись, что я твёрдо стою на ногах, и, не оборачиваясь, пошёл вперёд.

Я немного постояла, осознавая смысл сказанных слов: меня заставляют слепо отказаться от любых попыток сопротивления, но, когда я начинаю упорствовать, рискую сойти с ума. Мне очень страшно отдаться на волю судьбы, но, возможно, сейчас это единственная дорога к спасению. Я поспешила за Ловчим: нельзя потерять его из виду. К тому же нужно скорее найти водоём, любую отражающую поверхность. В арсенале Джета не нашлось ничего подходящего. Его странный взгляд при встрече и намёки относительно каких-то странностей в моей внешности…

Я смогла утолить любопытство не более чем через час-два в небольшом озерце с кристально чистой водой. В нерешительности остановилась на берегу, задержала дыхание и встала на колени, склонившись над водной гладью. На меня посмотрела… я! Ничего удивительного. Каждый раз, заглядывая в зеркало, видела одно и то же, с минимальными изменениями. Склоняя голову то к одному плечу, то к другому, ещё пару секунд продолжала это мало интересное занятие, затем провела рукой по поверхности озера, и она пошла кругами.

Поднявшись, стряхнула с коленей песчаную пыль. Джет хранил молчание, вновь внимательно меня рассматривал, сложив руки на груди. Этот взгляд заставлял меня нервничать.

— Что со мной не так?

— Я не могу ответить на твой вопрос. Позже разберёмся. — Он развернулся и двинулся дальше.

— Почему ты не объяснишь мне всё как есть? Сам не знаешь или это какая-то страшная тайна?

Сбавив шаг, Ловчий бросил через плечо:

— Хочешь снова рискнуть рассудком? Последние попытки поупрямиться тебя чуть не прикончили!

Я прикусила губу. Получается, что Ловчие — лишь винтики огромного механизма. Они выполняют свою работу, но на этом их полномочия и возможности закачиваются. Спасать меня от очередного приступа просто некому. Понурившись, побрела следом за своим нервным проводником.

Весь день мы шли через лес. Несколько раз вброд переходили неглубокие речушки с прозрачной ледяной водой, которая, кстати, была пригодна для питья. Костюм, тот, что был на мне, оказался на удивление удобным, прочным и непромокаемым. Ткань защищала от порывов ветра, а когда пришёл дневной зной, в ней не было жарко. Высокие сапоги защищали ноги от камней и колючек. Плащи мы убрали в походные мешки.

Почти всю дорогу Джет молча шагал впереди меня, позволив наблюдать свою мускулистую спину и предаваться размышлениям. Лишь изредка он указывал на следы животных или растений, которые мне нужно было знать. То есть он действительно рассчитывал, что я это всё запомню. Я с опаской вглядывалась туда, где лес становился непроходимой тёмной чащей. Мне всё время казалось, что за нами кто-то следит. Что, если сейчас на нас нападёт какой-нибудь голодный зверь? Оружия мне не выдали, куда бежать и как спасаться, не знаю.

— Здесь есть хищники?

Джет ответил, не повернув головы:

— Да. Но ты их не интересуешь. Они предпочитают избегать встречи с человеком.

— Почему?

— Потому что Виридис — место спокойствия и умиротворения.

Я удивленно вскинула брови:

— А как вы донесли эту мысль до животных? «Здравствуй, медведь. Ты — медведь, но не должен кушать этих милых людей. Вот тебе гора вяленого мяса». Так, что ли?

— Вижу, ты начала шутить. — Джет всё-таки остановился и обернулся ко мне. — Так-то лучше. Запомни это состояние. Оно поможет тебе сохранить рассудок и жизнь.

Но я не была уверена, что уже не растеряла последние капли здравого смысла. Вздохнув, побрела дальше.

Ближе к полудню мы сделали небольшой привал, а затем вновь двинулись в путь.

У Ловчего не было часов, и мне приходилось полагаться на собственное чувство времени. Ноги ныли от ходьбы, но я упорно шла за своим спутником, стараясь не отставать. Когда тени стали вытягиваться, а воздух наполнился вечерней прохладой, Джет, к моему облегчению, объявил остановку на ночлег. Укрытия искать не стали и расположились прямо на небольшой поляне, усеянной белыми цветами.

Ночь обещала быть тёплой. Зажигались первые звёзды, осыпая небо белым, голубым и золотистым бисером. Выкатилась круглая жёлтая луна, обрамлённая вуалью призрачно-серых облаков.

Незаметно мои мысли успокоились, и я ощутила родство с местом, в котором находилась. Слух обострился. Отчётливо звучала лёгкая поступь ночных хищников, трепет невесомых крыльев насекомых. Ноздри мои широко раздувались: я легко различала сладковатый аромат травы, тонкие ягодные нотки, терпкий запах коры. Единение с природой одурманивало и приносило ощущение внутренней силы. Я больше не чувствовала одиночества и страха, обретя в самой жизни Великого леса своё место. Где-то в глубинах разума туманом клубились сомнения, но я была была не намерена упускать ни единой секунды. Возможно, позже со всем разберусь, но не сейчас. Не сейчас…

Ночь затекала в самые потаённые уголки сознания, всполохи костра дрожали и изгибались в причудливом танце, подсвечивая профиль мужчины. Мы недавно разделили скромный ужин. Из своего заплечного мешка Ловчий достал небольшую флейту и начал играть. Я восторженно прижала руки к груди. Воздух наполнили высокие переливчатые звуки неизвестной мне мелодии: нежной и грустной, зовущей за собой и успокаивающей. Я прикрыла глаза, отдаваясь моменту. Как по волшебству, в голове зазвучали строки, словно я всегда знала песню, рождённую Виридисом и его жителями. Начала петь, блаженно покачиваясь из стороны в сторону:

Тонким колоском ложится на плечо твоя рука, зимы распутав плен.

Долго ль пропадал в замёрзших сторонах? Ответь, родная, подними с колен.

Здесь небо с проседью и неприкаянна моя душа,

А мне всё помнится, как ты в рассвете юном хороша.

И нет спасения вдали от праведных родных земель.

Удел забвения мой! Отшельник, одинокий зверь.

Брошен жребий, отмеряю время громким стуком сердца и полётом птиц.

Вражье племя, за бедой — потеря. Не сберечь надежду у чужих границ!

Земель исхоженных не сосчитаю я душой теперь.

Лугов нескошенных отведал вольный одинокий зверь.

Я долго не был там, где в шёлковых полях ночуют сны,

Я долго не вдыхал святой рассветной тишины…