Лисица и Единорог: Опасливый лес

Ольга Васильевна Шевчук, 2022

Жил-был лес, где звери немного сошли с ума, годами сидя по домам (любые совпадения с реалиями карантина случайны). Лисица и Единорог ищут причину помешательства лесных, точнее Единорог жаждет подвига в битве с Драконом, а для Лисицы путь в пещеру – всего лишь игра и повод размять лапы в хорошей компании.

Глава 3. Чай

Дома у Лисицы было уютно и прохладно. Оказалось, что из комнаты с прилавком боковой ход вел в кухню и еще одна дверь — в неизвестное помещение, куда, впрочем, Единорога не приглашали.

Лисица махнула гостю на стул, оставив себе место на сундуке, таком длинном и широком, что на нём вполне можно было устроиться спать. Судя по мятому красному покрывалу и подушке в горошек, которая лежала под стенкой, хозяйка так и делала.

На кухне у Лисицы шкафчики с посудой и припасами начинались высоко, на уровне глаз. Единорог стал считать, сколько коробочек с чаем выстроилось на полках, — двадцать семь — а хозяйка тем временем заметалась туда-сюда, как вчера за прилавком. Кажется, в быту она была не такой ловкой, как в магазине, а может, просто места в кухне было меньше из-за плиты, стола и тумбочек с выдвижными ящиками — особенно не разбежишься. Пока Лисица готовила чай и доставала варенье, она подмела хвостом все стены и столешницы, к счастью абсолютно пустые. Если бы ей под горячий хвост попались чашки, ложки или даже кастрюли, звону было бы на всю кухню.

Наконец чай был готов, а малиновое варенье разлито по пиалкам.

— Так что у вас тут происходит? — спросил Единорог, когда Лисица уселась на сундук.

— Ничего. Буквально. Тишь да гладь, никого не видать. Всю коммерцию мне угробили.

— Кто?

— Наши лесные. Совсем с ума посходили, домоседы блинские. У нас в лесу атмосфера необычная из-за этого… не помню какого… фона.

— Радиационного? — подсказал Единорог.

— Все вы одинаковые, — рассердилась Лисица. — Стоит животному заговорить, так у вас сразу и радиация, и тревога, и «всё пропало», а лес надо обнести забором и закатать в бетон.

— Да я не…

— Да и я не о том. Просто обстановка у нас нелюдимая, народ застенчивый, робкий, а то и трусоватый — и всё из-за фона. Причем непонятно, откуда он берется: может, он, как снег, спускается с неба, а может, как туман, поднимается с земли. Некоторые верят, что кто-то поселился в чаще и пытается нас заколдовать. Наводит чары нерешительности, чтобы все сидели по домам, а потом нас легче было перехватать поодиночке и съесть. Но это, конечно, ерунда.

Единорог навострил уши. Лисица окунула ложку в варенье, подняла над пиалкой и стала наблюдать, как темно-красная струйка вливается в озеро сиропа.

— Раньше всё было по-другому: дни рождения, пикники, концерты. Театр, раз уж ты спросил. Угадай, кстати, кто у нас в главных ролях? — спросила Лисица и повернулась в профиль.

— Надо же, — оторвавшись от малины, вставил Единорог.

— Да-да. Но потом фон стал усиливаться — тут самых необщительных и накрыло. Ёжик перестал заходить даже по делу, Медведица как впала в спячку, так и спит сто лет подряд, про Сову вообще ничего не слышно. А ей досталось больше всех, потому что она, — Лисица понизила голос и закончила скороговоркой, — живёт в чаще.

Единорог поднял голову от варенья.

— Почти в самом центре, — так же быстро произнесла Лисица и чиркнула пальцем возле шеи.

Единорог пожал плечами.

— У нас тут — как бы тебе объяснить?

Лисица стала обследовать кухню, начиная с дальних углов, как будто стягивала взглядом невод. Неудивительно, что чайник с красными горошками, который стоял под носом, попался ей на глаза в последнюю очередь.

Чайник был сразу отправлен на плиту, а на столе осталась теплая деревянная подставка — отшлифованный пенек высотой в полсантиметра.

— Вот смотри, допустим, этот пенёк — наш лес, а годовые кольца — это уровни страха.

Лисица зашагала двумя пальцами по столу, как будто эта фигурка была беспечным туристом.

— Я захожу на опушку, — и черные лисьи пальцы забрались на пенек с краю. — Тут всё нормально, никаких отклонений.

«Ага, никаких, — думал Единорог. — А что в магазин пускают по результатам собеседования — это, конечно, нормально».

— Но чем дальше в лес, тем сильнее страх, — продолжала Лисица, шагая по годовым кольцам и приближаясь к центру подставки. — Вот здесь уже становится не по себе, идёшь дальше — начинает пробирать дрожь, а возле чащ-щ-щи, — при этих словах лисьи пальцы подошли к последнему кругу, — думаешь: «Мама моя лисица! Надо скорей бежать домой, пока жива!»

— Что же такого страшного в вашем лесу? Волки рыщут или в болото можно провалиться?

— Волк у нас есть, один, не сказать чтобы трус, но зверь пуганый. А в болото — нет, нужно быть совсем ку-ку, чтоб его не заметить.

— Так в чем же угроза? — спросил Единорог.

— Нет, нет угроз! В том-то и дело. В том-то и жуть. С реальной угрозой можно справиться, а что прикажешь делать с беспричинным ужасом, от которого шерсть встаёт дыбом? Куда бежать, к кому стучаться? Зацепишься хвостом за ветку — а кажется, что тебя уже схватили и куда-то волокут.

— Закалять характер не пробовала?

— Ходить по страшным местам и делать вид, что не боюсь? Пробовала.

— И как?

— До Совы не дошла, — расстроилась Лисица.

— А она к тебе заходит?

— Нет. — Лисица нахмурилась. — Боится, наверное. А ведь мы были ух! — ходили с ней на охоту за реку: я бегу, она летит — команда! Ты знаешь, как она ловила мышей? Знаешь?

Единорог покачал головой.

— Она заходила вот так, — Лисица развела лапы в стороны и изобразила полёт, зажмурившись от удовольствия, — а потом бац! — и готово. Не знаю, жива ли она. Может, с ума сошла от страха.

Лисица влезла с ногами на сундук, выпрямилась и потянулась к верхней полке. Хвост не угрожал смести посуду со стола, а висел безжизненным куском меха, как неродной. Лисица достала с полки бутылку с прозрачной жидкостью, вынула зубами пробку и отхлебнула из горлышка.

— Лекарство от стресса, — пояснила она. — Живая вода и сыворотка правды в одном флаконе. Будешь?

Единорог помотал головой:

— Я с утра живую воду не пью. Мне еще рюкзак разбирать.

Лисица сделала второй глоток.

— И не хочу показаться невежливым, но ты закусывай.

— А я закусываю, — Лисица отхлебнула варенья прямо из пиалки, откинулась назад и облизнулась.

— Сладкое вряд ли подойдет. Где у тебя хлеб? — Единорог осмотрелся по сторонам, но ничего похожего на хлебницу не заметил.

Лисица съехала по стенке, отчего шерсть на затылке забавно взъерошилась.

— В сундуке, — похлопала Лисица рядом с собой по красному коврику. Она тихо засмеялась, икнула и, приподняв голову, сделала еще глоток живой воды.

— Принесу что-нибудь из магазина.

Единорог стал выбираться из-за стола.

— Сидеть! — внезапно рявкнула Лисица, и Единорог сел. — Так-то. Это я здесь хозяйка. Видишь ли, Единорог, вот я тебя уважаю. Нет, ты пойми, я тебя очень уважаю, но, в сущности, ты же конь.

Единорог поморщился.

— Да, с пафосной антенной на башке, но всё равно конь, — вела дальше Лисица. — А Сова… Ей не нужны волшебные прибамбасы, все эти рога, подковы железные… Ты понимаешь, Сова она и есть Сова.

— Кому-то явно хватит.

Единорог попробовал забрать у Лисицы бутылку, но мёртвая хватка неспроста была ее любимым охотничьим приёмом: когти заскребли по стеклу, но лап она не разжала.

Единорог всё же вышел в комнату с прилавком и стал шарить на полках. Пока он заглядывал в коробки и отодвигал банки, Лисица смотрела в стык стены и потолка и видела в седых шиньонах паутины что-то своё, важное, невидимое ни для кого другого. Эврика! Среди мешков с отсыревшей крупой и неколотыми орехами наконец обнаружилось то, что Единорог приметил еще вчера, — свёрток с черствым овсяным печеньем.

— Держи.

Лисица дернулась от неожиданности. Прервав размышления о паутине жизни, она взяла печеньку и стала ее исследовать, как будто никогда ничего занимательнее не видела.

— Держи, — снова сказал Единорог. Лисица поставила бутылку на сундук и с осторожным интересом приняла вторую печеньку другой лапой. Сравнила их размеры, по очереди понюхала, задумалась.

— Жуй, — сказал Единорог и, пока Лисица решала, какую из двух печенек укусить, ловко забрал у нее из-под локтя недопитую живую воду и отправил на верхнюю полку. Сейчас Лисица до нее ни за что бы не дотянулась.

— Утром я за тобой зайду, и мы пойдем к Сове.

Лисица кивнула. Впрочем, ее туманный взгляд не сулил понимания. Она надкусила левую печеньку и стала безучастно жевать. Вряд ли Лисица могла проявить к еде меньший интерес, даже если бы Единорог подсунул ей кусок фанеры. Печенье точь-в-точь напоминало реквизит из одной душещипательной постановки, который Лисица однажды грызнула с голодухи. Чуть без зубов не осталась, но как-то дотянула до антракта. Тогда, как и сейчас, из ее правого глаза катилась слеза, прокладывая дорожку на шерсти. Зрители были тронуты. Лисица надкусила второе печенье.

— Не плачь, — сказал Единорог. — Мы обязательно ее найдём, обещаю.

По лисьей морде покатилась вторая слеза.

— Я неудачница. Я допилась до состояния чучела. И кто у меня купит такое черствое печенье-е-е?

Единорог погладил её по голове. Не выпуская надкусанные трофеи, Лисица свесила лапы с сундука и, зевая, сказала: «Одеялко». Единорог решил было, что ослышался, но запрос повторился громче и протяжнее. В третьей комнате, оказавшейся спальней, нашлось одеяло в мелкую мышку.

Дожидаясь, пока Лисица уснёт, Единорог сполоснул чашки и пиалки в тазу. За звоном посуды не было слышно, как стукнулось об пол каменное печенье. Со вторым ударом лисья душа покинула жаркую кухню и перенеслась туда, где Сова раздавала стаканы с чаем и пела веселые песни. И Лисица жалостливо подвывала ей во сне.