Котрус. Бесшумный Взрыв

Ольга Ванина, 2019

Всем известно, что коты – животные свободолюбивые. Они не любят воду и не умеют разговаривать. Только вот коты-русалки, живущие в подводном королевстве, на заблуждения людей фыркать хотели. До тех пор, пока не обрушилась беда в виде древних врагов – собак. Пришлось принцу улепётывать во все щупальца, выйти на сушу и даже, о позор, страх и ужас, прикидываться обычным котом. Страшно замур-р-рчательная история для детей и взрослых, в душе остающихся детьми.

Глава пятая. Фазенда Кардигановых

Итак, я оказался в добротном деревянном доме Кардигановых — такую фамилию носило семейство, которое меня приютило.

Дедушка Кардиганов называл приусадебный участок фазендой. Это было связано с какой-то рабыней Изаурой. У кого бы узнать, что это означает?

Ещё у семьи был небольшой, но ухоженный огород с тремя маленькими теплицами, где росли ананасы. Правда, они были мелкие и зелёные, что очень расстраивало бабушку, которая в основном и занималась их выращиванием, впрочем, как и всем остальным огородом. Дедушки постоянно не было дома, он работал ветеринаром на местной ферме.

На участке было ещё одно здание — тот самый йога-центр «Шамбала», о котором я рассказывал. Однажды я заглянул туда и опешил: преподавателем там работала бабушка! Она принимала странные позы — причем так легко и непринужденно, будто делала это всю жизнь. Кроме неё, йогой занимались три дамочки пенсионного возраста, внучка Инна и грузный мужик с пышными чёрными усищами. Ему физические упражнения давались куда труднее, чем остальным, но он держался молодцом (наш сосед справа, как выяснится позже).

— Вы только посмотрите, кто пришёл, — проговорила спортивная бабуля, глядя на меня.

Она была высокого роста, на вид лет пятидесяти, хотя конь Граф уверял, что ей все семьдесят, просто хорошо сохранилась. Я не знал, можно ли верить существу, которое постоянно ржёт и питается травой, но подумал, что коняга всё-таки привирает. Тело у бабули Ираиды было спортивное, подтянутое, а глаза голубые. Волосы она красила в кремовый цвет.

— Мяу, — сказал я ей на всякий случай и отправился дальше.

Оказалось, что дом моих новых друзей стоял прямо на берегу реки. И сразу за огородом, если миновать баню и небольшой заборчик с калиткой, а затем спуститься метра на два вниз по пригорку, можно выйти к деревянной пристани, которая крепилась к шести пустым бочкам из-под горючего, чтобы держаться на плаву.

Вся эта конструкция показалась мне очень удобной. На ней были две лесенки: одна для того, чтобы подняться на сам помост, а вторая, с поручнями, для спуска в воду.

На пристани стояли лавочка и небольшой столик, а на берегу — большой мангал, сложенный из кирпичей — Кардигановым явно нравился отдых на природе.

К тому же, бабушка с дедушкой были людьми старой закалки — в целях воспитания они приобщали детей к труду: Даня с первых же дней каникул отводил на пастбище и приводил с него старого орловского рысака Графа, а сестра — корову Ночку, чёрную от кончика носа до хвоста. Характер у Ночки был Иннин, хотя с ней скотина вела себя покладисто, как хорошая собака.

Пёс, кстати, у Кардигановых тоже был: огромный, слюнявый и тупой, как канимарийские комедии: сенбернар-подросток Джок. Щенок от души облизал меня при первой встрече. Я выгнул спину, зашипел и дал ему на всякий случай по носу. Разумеется, не выпуская когтей. Ну… чтобы знал своё место… Я, между прочим, не испугался. Правда-правда. Ни капельки. А глаз у меня… так он всегда дёргался. Немного.

Бррррр, какая же гадость, эти слюни! Пойду лучше к пристани и искупнусь.

Я разбежался и плюхнулся в речку. Брызги разлетелись во все стороны, а вода сомкнулась над головой. Какое же это блаженство! И сразу же захотелось принять свой привычный котрусовый облик! Но именно в этот момент кто-то за шкирку потянул меня наверх.

— Эй! Что за нафиг! Я же купаюсь! — вопил я, ощущая, как чья-то хватка постепенно ослабевала.

— Так, стоп, разве ты не тонул? — спросило приятное контральто, когда вытащило меня из воды.

Моей «спасительницей» оказалась красотка породы корниш-рекс с короткой густой шёрсткой рыжего цвета. Обычно представители её породы лысые от кончика носа до хвоста, а тут такая симпатичная разновидность. Метис, наверное.

— Нет, просто решил искупаться.

— Ты очень странный, — удивилась кошечка. — Ну ладно, наслаждайся, — хмыкнула она и поплыла к берегу.

— Стой, а как тебя зовут? — крикнул я ей вслед.

— Синнемон^[10], можно Син.

— А я Рембо. Мы ещё увидимся? — зачем-то поинтересовался я.

— Конечно, мы же соседи, — бросила в ответ киса.

Я поплавал ещё минут двадцать и направился к пристани. Но только я вылез из воды, как в меня угодил яблочный огрызок — да прямо в ухо! Вот те на! Сейчас ведь даже не сезон! Но кто посмел?!

В нескольких метрах от пристани стоял возмущённый пятнистый кот-абориген — порванная мочка уха, расцарапанная мордаха, коричневый ошейник. «Ясно, домашний, не бродяга», — успокоился я.

— Сим… Сих… Сименон, — не мог выговорить местный.

— Может, Синнемон? — предположил я.

— Да! — сначала обрадовался кот, но тут же насупился: — В общем, умник, она моя девушка. Сунешься к ней ещё раз…

— Что-то она про тебя не рассказывала, — парировал я.

— Я тебя предупредил, — угрожающе выгнул спину кошак и зашипел, как змея под прессом.

— Да, конечно, — кивнул я и жестом велел реке обрызгать его — так, самую малость.

Река послушалась меня, потому что мы, котрусы, умеем управлять водой — по крайней мере той, которую видим. Правда, кот не оценил прелести водных процедур.

Правду говорят, что земные кошачьи не любят купаться. Надо будет учесть на будущее.

Примечания

10

Cinnamon — по-английски «корица». Хозяева так назвали кошечку из-за коричневато-рыжего окраса шерсти, который походил на упомянутую специю.