Маска для канцлера

Ольга Валентеева, 2021

Канцлер Эдмонд Лауэр никогда не снимает маски. Говорят, что он – урод. Говорят, он довел жителей страны до крайности. Но что же скрывает Эдмонд? И при чем здесь провинциальная целительница, в теле которой он проснулся однажды?

Глава 1

Позорный столб всему начало

Алессия

Эта история началась холодным осенним утром у позорного столба. Не самое лучшее место, чтобы начинать рассказ, но неплохое, чтобы предаваться рассуждениям о своей неудавшейся жизни. Может, кто-то бы и поспорил — мол, что ты жалуешься на судьбу? Молодая — едва исполнилось двадцать. Красотой светлая Эдра не обидела. Каштановым волосам завидовали все соседки. Глаза достались от мамы — ореховые, в обрамлении пушистых ресниц. В общем, зеркало от моего отражения не трескалось. Магичка, что немаловажно. Только магия досталась своеобразная. Но уж какая есть! Одним словом, живи — и радуйся. Но не тут-то было! Как водится, в моих бедах был виноват мужчина…

Постаралась переступить с ноги на ногу. Босые ступни заледенели, сорочка из грубой ткани мало спасала от холода, а на груди болталась табличка: «Алессия Адано, жительница Аури, подлежит сей позорной казни за оказание магических услуг без лицензии».

Не за то, что прокляла кого-нибудь, украла, убила. А вот так просто — магичила, не имея большого свитка с печатью канцелярии королевства. Я бы, может, и получила этот свиток, если бы один м-м-мужчина — да посетит его половое бессилие! — не ввел в обращение магический индекс. Уж не знаю, по какой формуле он высчитывался, только я трижды ездила в столицу в надежде окончить курсы при академии (на саму академию денег бы не хватило) и получить заветный свиток. Однако кристалл — проклятый черный кристалл — вместо минимальных двух целых магического потенциала выдавал одну и девять десятых. Три, чтоб эту канцелярию вместе с канцлером прибрала богиня, раза! Все деньги, что были, тратила на дорогу, чтобы снова вернуться домой с носом и без права даже вылечить соседскому малышу разбитую коленку. А лечить я, между прочим, умела хорошо. Правда, мой конек был не в этом. Но у позорного столба стояла как раз за исцеление, причем удачное.

Ничто не предвещало беды. Мы с подругой, бойкой, звонкой Сианкой, с самого утра готовили травы на зиму. Жила я одна, Сиана — с теткой, страдающей глухотой, но прекрасно слышащей, когда не надо, и слегка подслеповатой. Вот и вертелись, как умели. Я травы собирала, Сиана помогала их сушить, а зимой за травами выстраивались очереди. У кого простуда, у кого прострелы, у кого сердечко пошаливает. А еще Сиана прекрасно гадала! Что нагадает — то и сбудется. Одна я к ней обращаться побаивалась. Но вчера — а такое чувство, что год назад, — вдруг решилась. С травами мы закончили, вечерело. Сиана расставила на столе посуду к ужину — она часто у меня ночевала, когда к тетке приходили старушки из окрестных домов делиться сплетнями да так и сидели, пока не засыпали в креслах. А потом вдруг сказала:

— Лесса, а давай на судьбу гадать?

— Ну тебя! — отмахнулась я, вертясь перед зеркалом в недавно сшитом платье. — Еще прогадаем.

— Со мной не прогадаем. Давай, подружка! Себе гадать нельзя, а так хочется! Хоть твое будущее узнаем.

— Почему сегодня? Ведь ни праздника какого нет, ни луны положения особого.

— Не говори глупостей. — Сиана если что-то решала, ее было не остановить. — Я могу гадать в любой день. Только выбери на чем. На травяной гуще? На звездном небе? Знаю! На зеркале!

— Ой, я на зеркале боюсь, — попыталась успокоить разошедшуюся подругу.

— Ты чего? Я же рядом буду. Выбирай — на судьбу, на суженого…

— Решили — на судьбу, так и давай.

— Ура! — Сианка повисла у меня на шее. Усадила перед единственным зеркалом, доставшимся мне в наследство от бабушки, и заставила распустить волосы. Погасила свечи — обычные, не магические. Магические стоили дорого. Оставила одну за моей спиной. Сама стала так, чтобы я ее не видела в отражении.

— Думай о том, что хочешь узнать. — Голос Сианы вдруг показался чужим и страшным. — Думай и не отвлекайся. А если захочешь прекратить видение, скажи: «Реасса».

Реасса в переводе с древнего наречия, которое использовалось для магии, означало «конец». Сама его использовала в заклинаниях, но магичила только за задернутыми шторами подальше от людских глаз. Конечно, когда мне требовались заклинания.

Сиана запела. Ее чистый, звонкий голос будто наполнял всю комнату. А я вглядывалась в гладь зеркала и спрашивала его, чего мне ожидать. Потому что без заветного свитка с лицензией я даже на жизнь заработать не смогу. Только тайком продавать травы, подлечивать и надеяться, что никто не выдаст.

Отражение темнело и клубилось туманом. Вдруг от меня вдаль будто распростерлась дорога. Темная, ночная. Где-то ухнул ворон — дурной знак. Но я представила, что иду по ней, по этой дороге. Раздается стук каблучков — тук-тук, тук-тук. Наверное, это мои единственные туфельки, которые стоят в шкафу.

В какой-то момент я поняла, что на дороге не одна. Ко мне шагнула женщина — красивая, светловолосая, как богиня. В нашей стране светлые волосы у женщин были редкостью и приравнивались к знаку солнца. Для мужчин же светлые волосы означали принадлежность к правящему роду.

— Здравствуй, Алессия, — мягко улыбнулась мне путница. — Ты наконец-то пришла.

— Кто вы? — Я перестала понимать, что нахожусь в комнате, а не на этой черной дороге.

— Твоя судьба. Скажи, о чем ты хотела спросить?

О свитке! О магии, о… Но губы уже шептали другое:

— Я не знаю, куда идти. Кажется, будто стою на одном месте. И никого рядом нет. Что мне делать?

— Тебя поведу не я, — судьба качнула головой. — Тебя поведет он.

И сделала шаг в сторону. Я увидела мужчину, замершего на дороге. Он стоял ко мне спиной — весь в черном, как ворон. Стоял и смотрел на луну, нависшую над вершинами домов.

— Позови его, — посоветовала судьба.

— А как? — Я ведь ни имени его не знаю, ни титула.

— Тебе лучше знать.

— Жизнь моя… — вдруг сорвались с губ слова.

Мужчина обернулся. Я встретилась с черными, как ночное небо, глазами — и поняла, что пропала. Изучала совершенное, будто выточенное рукой скульптора, лицо. Высокий лоб, прямой нос, упрямый подбородок, изгиб губ. Он был красив. Но в то же время внутри все замирало от страха. Я впитывала в себя суровый взгляд, темные волосы, белую, будто не видевшую солнца кожу. Кто он?

— Ты кто? — спросило видение.

— Я? Лесса. А ты?

— Тот, кто тебя погубит.

— Реасса!

Это сказала не я, а Сианка. Исчезли дорога, луна и незнакомец в черном. Я будто ухнула вниз, открыла глаза, потерла виски.

— Что случилось? — спросила у подруги.

— Ты вдруг побелела вся. — Сиану трясло от страха. — И глаза закрыла. Я тебя позвала, а ты не ответила. Вот я и прервала гадание. Лесса, прости меня, глупую! Ты как знала, что не стоит тебе гадать!

— Ой, да брось ты! — Я поднялась со стула. — Ничего страшного не произошло. Ты знаешь, Сиана, а ведь я видела!

— Что?

Ответить я так и не успела. В дверь постучали — громко, будто выломать хотели.

— Кто там? — Я подошла ближе.

— Откройте, прошу! Он умирает!

Я сняла засов и распахнула дверь. Сначала увидела на земле мужчину, рубашку которого заливала кровь. Затем — парнишку, который его сюда притащил. Младший брат? На слугу не похож, одет дорого.

— Мы на охоте были, — сбивчиво объяснял парнишка, — а тут вот…

Понятно, от него ничего не добьешься.

— Брат? — спросила я.

— Брат.

— Неси его в дом, только быстро. И не кричи. Наш городок маленький, все друг за другом следят. Почему вы вообще решили, что я помочь могу?

— Так брат сказал. Он еще в сознании был. — Парнишка с помощью Сианки затащил раненого в дом, а я расстелила на полу чистую простыню и достала заговоренные порошки. Ничего, потерпи, братишка. У меня пару раз и в худшем состоянии на ноги вставали.

Разрезала на раненом рубашку, проверила магией рану. Ничего опасного, царапина, только крови много. Смешала ингредиенты, осторожно нанесла на пораженное место и зашептала слова заклинания. Рана уменьшалась на глазах. Прекратила течь кровь, а на месте разорванной кожи остался лишь неровный рубец. Пару дней — и будет как новенький.

— Кто это его так? — Подняла голову — и отшатнулась. Младший парнишка смотрел на меня так, словно увидел ядовитую змею.

— Значит, слухи не врут, госпожа Алессия, — недобро ухмыльнулся он. — А предъявите-ка разрешение на оказание магических услуг.

— Вы что? — Я попятилась к стене. — Сами же попросили спасти вашему брату жизнь!

— Во-первых, по законам Виардани вы должны были мне отказать. Во-вторых, он мне не брат, а так, преступник, которого надо дотащить на допрос живым, а я его немного покалечил.

И мне под нос ткнули запястье с проступившей магической татуировкой — знак тайной службы канцелярии. Потом были слезы и крики Сианы, магические путы, быстрый суд — этот парнишка, который был едва ли старше меня, имел на него право. И наконец позорный столб, у которого я и стояла, стараясь гордо держать голову и не отморозить ноги. Магия моя, увы, была не боевого типа, что означало — куковать мне тут положенные трое суток, если не…

К «если не» прибегать не хотелось. Это был крайний случай, когда все другие уже доказали свою бесполезность. Но зубы выстукивали барабанную дробь, вокруг темнело. Охрана откровенно зевала — в Виардани так боялись канцелярии во главе с канцлером, что даже если бы кто-то и испытывал ко мне сочувствие, помочь бы не решился. А сама я, с моим уровнем и типом магии, освободиться от них не смогу. Не смогла бы, если бы не один маленький секрет.

К вечеру позорный столб стал неплохим развлечением для горожан — учитывая, что среди приговоренных была не только я, но и довольно симпатичный парень. Тот самый, которого я подлатала и за которого теперь платила перед законом. Он, правда, повесил голову на грудь — ему бы полежать, а не здесь торчать. Видно, допрос ничего не дал, раз уж добыча моего ночного гостя щеголяет табличкой. Интересно, что на ней написано? Жаль, не видно.

Вокруг столба набралось человек десять зевак. Некоторые плевали в нашу сторону — стоит признать, парню доставалось больше. В него даже швырнули пару камней, но он лишь тихо застонал, не открывая глаз. На мою же долю выпали огрызки, шелуха от семечек и парочка похотливых взглядов — хорошо хоть при охране лапать не решились. Зато к ночи зеваки разошлись. Остался только скучающий, полусонный стражник, я и незнакомый заключенный, которого, как и себя, было жаль. Меня после казни ждал год исправительных работ. А что ожидало его?

Когда стало совсем тихо, я поняла — пора!

— Эй, — окликнула стражника. — Любезный, можно вас на два слова?

Подойди же ближе, болван!

— Не положено.

— Пожалуйста, я так хочу пить.

Не подойдешь, многое потеряешь.

— Не положено.

— Ах я бедная, несчастная-я-я! — От моего воя даже второй заключенный поднял голову. — У-у-у.

— Не ори!

Стражник шагнул ко мне, замахнулся, чтобы ударить по лицу, — и наши взгляды встретились. Мужчина замер, глядя на меня пустым, осоловелым взглядом.

— Что, нравлюсь? — спросила я, затрепетав ресницами.

— Ага. — Он потер бороду.

— Тогда давай пообщаемся ближе, — манила его, как цветок — мотылька.

— Ну, это…

— Отвяжи меня. Найдем какую-нибудь приятную харчевню, поужинаем вместе. А будешь хорошим мальчиком — может, и не только поужинаем.

— Ага! — обрадовался лишенный разума стражник.

Увы, это был мой главный и совершенно бесполезный талант — умение нравиться, обольщать, привлекать к себе. Вот только какой от него толк? Первый раз в жизни, наверное, пригодился — эту магию я не использовала практически никогда.

Веревки на руках и ногах исчезли, я потерла озябшие руки.

— Поделись плащиком, — попросила у невольного помощника. С обувью, конечно, ничего не сделаешь — придется бежать босиком. Но хоть что-то! Накинула плащ на плечи, не разрывая зрительного контакта.

— Госпожа… — прохрипели сбоку.

— Да? — ответила, не поворачивая головы.

— Помогите, прошу.

— За что ты здесь?

Можно было бы прочитать на табличке, но тогда придется выпустить из ловушки свою добычу, а этого я делать не собиралась.

— Я… я убил служащего тайной канцелярии. После позорного столба меня ждут пытки и смерть. Прошу, госпожа!

Да, парню придется несладко. Служащие тайной службы были людьми, а иногда и не людьми, неприкасаемыми. Их боялись так же, как их главу, поэтому обходили стороной. Убийство одного из верных псов канцлера каралось не просто смертью, а долгой и мучительной смертью.

— Слушай, — сказала стражнику, — а давай этого с собой возьмем?

— Зачем он нам? — не понял тот.

— Ну как это? Вот мы уйдем, а он возьмет и нас выдаст. И ничего у нас с тобой не получится! Давай нож, я веревки сама разрежу.

Резать, продолжая смотреть в глаза жертве, было неудобно. От напряжения начинала болеть голова. Но все же мне удалось освободить вторую жертву правосудия.

— Спасибо, госпожа. Век не забуду! — прохрипел тот осипшим голосом.

— Беги отсюда, — сказала я. — А потом я… побегу.

Потому что иного выхода не было. Дождалась, пока брат по несчастью исчезнет в ближайшем переулке, и медленно пошла в другом направлении. Стражник двинулся за мной. Так, главное — не споткнуться. Все-таки идти спиной вперед — не наилучшее занятие. Шаг, еще шаг, еще. А затем вдруг развернулась и побежала. Жертве понадобится секунд пять, чтобы прийти в себя. Беги, Лесса, беги! За спиной послышался топот сапог. Догонит! А второй раз подряд наложить очарование не получится. Вылетела на большую площадь. Храм Светлой Эдры! Там можно спрятаться. Осенила себя на ходу знамением и нырнула в тепло и свет. В храмах Эдры всегда находили приют путники и нищие. Но сейчас здесь было пусто — слишком поздний час для молитв. Сердце бешено колотилось, словно стремилось вырваться из груди. Ног я почти не чувствовала. Свернула из главного зала в первый попавшийся коридорчик. Надо найти кого-нибудь и попросить о приюте. Еще коридорчик. Еще. И вдруг очутилась в маленькой молельне. Здесь тоже было пусто — только алтарь Эдры, усыпанный цветами, которые никогда не вяли, и статуя богини в полный рост.

— Помоги, светлая Эдра! — Я припала к ее ногам. За побег меня точно казнят. — Не оставь, ведь никогда не оставляла. Защити, дай выбраться отсюда, чтобы никто не нашел!

От статуи полился свет. Он окутывал мою фигуру и всю маленькую молельню. Меня услышали. Это была последняя связная мысль. Я так замерзла и устала, что легла у ног статуи и закрыла глаза. Эдра, помоги!