Настанет век пырларла. Книга 2. Не верьте легендам, или Сердце Гор

Ольга Буклина, 2021

Мааданду угрожает невиданный враг, но зов Пырларловых Гор сильнее, и шестеро потомков Основателей отправляются искать утраченный тотем и колодец Тарра. Легенды обещают, что он вернет потерянную магию. Только вот жители гор не рады чужакам, а легенды написали древние обманщики. Если потомки не успеют обрести силу и вернуться, Мааданд превратится в пустыню. Если успеют, их казнят как предателей, ведь Митверхал Пихомор считает сыновей дезертирами. Смерть со всех сторон, но молодые правители пришли в этот мир ради любви и подвигов. Ни мгновения их жизни враг даром не получит. Любимые герои вновь готовы разделить с читателями захватывающие приключения, напугать и рассмешить.

Глава 3

Нагрудник из кожи пырларла. С каким благоговением он держал эту вещь в руках. Он готов был упасть на колени и расцеловать каждый предмет экипировки. В горле стоял ком, глаза щипало. Нет, нельзя, на него смотрят. Туимар стянул ненавистную робу. Ему удалось выжить в бараках и теперь он понимал, что не зря боролся за жизнь, хотя часто смерть казалась ему заманчивой альтернативой убогому существованию. Тюремщики охраняли его жизнь, но на остальное закрывали глаза. За время пребывания на Древнем море бывший сотник не получил сколько-нибудь значительных травм, лишь кости и мышцы болели от тяжелой работы, да кожу разъело солью. Зато душа была почти мертва.

Товарищи по заключению очень обрадовались появлению в своих рядах Ар-Раара без чести и имени, да еще предателя и извращенца. Плевки в обеденную миску и издевательские заигрывания (эй, красотка, как насчет прогуляться вечером? Нет? Посмотрите-ка, какая бука, а ты знаешь, что непослушных девочек обычно наказывают?) были самыми безобидными знаками внимания. Хуже были тычки киркой исподтишка и избиения за спиной надзирателей. Он мог бы легко убить несколько мучителей, но за это полагалась жестокая и позорная казнь. Голого каторжника били кнутами до тех пор, пока на нем не оставалось живого места, потом бросали в яму с крепким рассолом глубиной по колено. Некоторым удавалось простоять на ногах до трех дней, а мимо утром и вечером проходили остальные заключенные. Ямы не засыпали, пока не наберется десяток тел. Поэтому Туимар терпел унижения, жалкая жизнь была все же лучше участи стать солониной.

Вечер не предвещал никаких новостей. Съесть свою порцию каши с луком и мясом, пусть и низкосортным, но все-таки, и завалиться на лежанку. Пообкусывать с пальцев просоленные заусенцы, переброситься парой слов с соседом, одним из немногих, кто с ним вообще разговаривал, и заснуть до утра. Но едва утих стук ложек, надзиратели велели всем быстро построиться и вывели колонны во двор. По рядам прошел слух: приехал Авринор собственной персоной.

Сидя в седле, глава Хоура внимательно разглядывал стоящих перед ним каторжников. Он никогда не сомневался, что все они заслужили такую жизнь, но никогда не преуменьшал важность их работы. Все заключенные были сыты, одеты и обуты, а заболевшие могли рассчитывать на помощь целителя. Надзиратели тщательно следили за дисциплиной, не допуская серьезных стычек и убийств. Если это все же происходило, виновных публично казнили, что весьма помогало остудить многие горячие головы. До наводнения в долине Древнего моря были богатейшие россыпи золота, теперь драгоценный металл и туши погибших пырларлов приходилось добывать из-под толстой корки просоленного ила. Митверхал неизменно был доволен объемами добычи и темпом работ, и Авринор справедливо считал это своей заслугой. Теперь же его интересовало, сможет ли он использовать эти живые ресурсы для обороны Хоура. Поначалу идея показалась ему очень удачной, но теперь, глядя в эти потухшие глаза, он засомневался. Обычно он бывал здесь лишь однажды в году, во время весенней амнистии, и смотрящие на него глаза горели надеждой, но сейчас в них была лишь досада, что отдых откладывается.

— Граждане Мааданда! — начал Авринор, намеренно избегая слова «заключенные», — каждый из вас знает, в чем и насколько виноват перед страной, в которой родился. День за днем своим тяжелым трудом вы возвращаете ей долг. Но сегодня у вас есть шанс вернуть честное имя, вступив в ряды защитников Хоура. В случае победы вам гарантируется свобода и восстановление всех прав, в случае гибели ваши тела не бросят в яму с солью, а предадут огню со всеми воинскими почестями, а имена запишут в Книгу Памяти. Кто готов, шаг вперед.

Туимар с такой поспешностью шагнул, что не заметил, как сосед подставил ему подножку. Он упал, содрав кожу с ладоней, прямо на виду у всей колонны, прямо перед Авринором. В рядах раздались смешки. Сгорая от стыда, низко опустив голову, Туимар поднялся и вытер руки об рубаху. Надзиратель дернулся было увести неуклюжую колоду подальше с глаз командующего, но Авринор поднял руку.

— Подойди, отважный, — велел глава города и хозяин каторжников, потом сделал знак конвоиру. Исполнительный Ар-Раар выдернул из шеренги и толкнул вперед виновника падения — грузного Шикиэрта, главного заводилу в своей ватаге, который почитал долгом задеть «милашку», едва Туимар оказывался в зоне его видимости. В рядах наступила тишина. Вся бравада тут же улетучилась с лица шутника.

Командующий отстегнул от седла топор.

— Этот человек хотел помешать товарищу исполнить долг!

Когда отрубленная голова подкатилась к ногам Туимара, бывший сотник улыбнулся. Он больше не каторжник, теперь он снова воин, и ни один из этих ублюдков никогда не плюнет ему в еду.

— Кто еще желает восстановить свою честь? — крикнул Авринор.

Один за другим заключенные принялись выходить из шеренги. Двести девяносто человек, даже больше, чем рассчитывал командующий. Их построили, а остальных отвели обратно в камеры. Добровольцы узнали, что защищать им предстоит Первый Пограничный Форт, укрепление, ближайшее к границе с Тхиаидом. Шансов выжить почти ноль, не стал скрывать Авринор и уточнил, не передумал ли кто. С удовольствием убедившись, что все тверды в своих намерениях, Авринор отбыл в Хоур, препоручив новобранцев заботам командиров, которые должны были снарядить их и отправить к месту службы.

Облачившись в черный мундир рядового, Туимар вместе с остальными отправился в городские казармы. Условия там не очень отличались от камер, в которых содержались заключенные, но отношение было совсем другим. Они получили ужин — второй за сегодняшний день, а потом Туимар с удовольствием вытянулся на тюфяке, довольно мягком и не заскорузлом от впитавшейся соли. Завтра ему выдадут оружие. Позорное существование закончилось.

Первый Пограничный Форт. Символ стойкости и мужества армии Мааданда. Именно на этой скале удалось спастись от гигантской волны воинам, выжившим в великой битве. Именно здесь им пришлось ждать наспех сколоченных плотов, которые отвезли их на берег. Многие столетия одинокая скала торчала из моря и лишь обелиск на ее вершине напоминал о сражавшихся здесь героях. Когда пятьсот лет назад море ушло так же внезапно, как появилось, подножие скалы оказалось удобным местом для строительства форта. Естественные пещеры вкупе с постройками стали надежным убежищем для гарнизона, а толстые каменные стены превратили форт в почти неприступную крепость, которая вот уже три века обеспечивала защиту всего Древнего моря и стоящего за ним Хоура.

Обычная численность гарнизона — пятьсот человек, теперь по распоряжению главы Хоура была увеличена до полутора тысяч. Несколько дней младшие офицеры и рядовые пытались придать всем подходящим помещениям более-менее приличный вид, чтобы можно было разместить подкрепление. Еще не весь хлам был выброшен и не все сгнившие тюфяки заменены на новые, а в ворота уже входила колонна, присланная Авринором. Тысяча человек. Треть из них — бывшие каторжники, осужденные Ар-Раары и Шикиэрты. Кигилам и Челангам никто не предлагал взяться за оружие, хотя некоторым из них и посчастливилось сменить кирку на поварешку и оказаться в числе стряпчих и прислужников. Кое-как площади форта смогли вместить всех новоприбывших. Вскоре первоначальная суматоха сменилась организованным порядком, все воины были размещены и назначены в караулы. Потянулись дни ожидания. Как доносила разведка, армия Тхиаида встала лагерем в недельном переходе от границы, но пока не двигалась с места, словно ожидая чего-то. Гарнизон форта использовал затишье, чтобы как можно лучше подготовиться к нападению, хотя никто толком не знал, чего именно следует ожидать.

В самом Хоуре тоже все «стояли на ушах». Работы по добыче на Древнем море были прекращены, не пожелавшие вступить в армию каторжники сооружали огромные ямы-ловушки, вкапывали в землю колья, чтобы задержать рагатысков, укрепляли городские стены. Со всей округи согнали плотников и кузнецов. Они практически без отдыха ремонтировали и изготавливали оборонительные машины и боеприпасы. Городские ворота заменили на новые, из прочнейших бревен, обитые несколькими слоями листового железа. Правда, они оказались настолько тяжелыми, что открыть их стало проблемой и пришлось сделать дополнительный механизм. Авринор бдительно следил за ходом работ и был вполне доволен — даже с помощью рагатысков Тхиаиду не удастся быстро взять город. Лишь раз он вышел из себя — когда приехал Макар с подкреплением. Радость увидеть сына живым быстро сменилась негодованием по поводу количества воинов.

— Это что, милостыня? — возмущался он, — что мне делать с этой тысячей? Я только что отправил тысячу человек для укрепления пограничного форта!

— Дядя сказал, в случае накала обстановки лично приведет еще пять тысяч, — отвечал Макар, полагая, что отец считает его виноватым в том, что он не смог привести больше людей.

— Пять! Здесь нужно минимум десять! Немедля напишу брату все, что думаю. Как запускать лапу в мой карман — это запросто, а как помочь — бросает мелочь, как нищему.

Авринор немного успокоился, лишь когда Макар открыл перед ним сундук с бесценными двадцатью стрелами Трэйши.

— Ну хоть что-то, — пробормотал он, ослепленный их великолепием.

Он взял одну в руки и принялся внимательно рассматривать. Переливающийся разными цветами наконечник выглядел будто только из кузницы несмотря на то, что ему было несколько тысяч лет.

— А что, если перековать его под болт для стреломета? — задумчиво сказал Авринор, водя пальцем по острию.

— Может, не стоит, отец? — Макару идея показалась неудачной, — по-моему, обычный тяжелый арбалет отлично справится. Главное — бить наверняка.

— Может, ты и прав, сын. Нужно будет выявить среди арбалетчиков самых метких. Но даже с этими волшебными стрелами нам придется туго. Идем, расскажу о тхиаидских зверюгах, я своими глазами видел эту дрянь.

В тот же день с соблюдением строжайшей секретности пять стрел были отправлены в первый пограничный форт.

Туимар стоял на крепостной стене и обозревал окрестности. Как ни обширно было Древнее море, а путь от ущелья, соединяющего Мааданд и Тхиаид, до Хоура был возможен лишь через Первый Пограничный Форт. Дно Древнего моря было непреодолимым препятствием для большой армии. Многочисленные разломы и острые скалы, вырытые при разработках траншеи, которые после дождей наполнялись соленой кашей, служили Мааданду самой лучшей защитой. Небольшой пеший отряд еще мог бы просочиться по этому неприветливому краю в обход форта, но уж точно не кавалерия и не рагатыски.

Мимо Туимара пробежала когтиранья. До чего полезные кошки, они пробегали по периметру каждые несколько минут и существенно облегчали караульную службу. Прекрасно дрессированные когтираньи подчинялись любому часовому и всегда были готовы подать сигнал тревоги или броситься в атаку. Жаль только, что против рагатысков они бессильны. Бывший сотник еще раз вдохнул соленый воздух — все на Древнем море, казалось, просолилось насквозь — и стал спускаться по ступенькам. Свободное время заканчивалось, сейчас нужно будет идти на оружейный склад, приводить в порядок валявшиеся долгие годы без надобности мечи, копья, арбалеты, стрелометы и болты к ним. Большая часть арсенала уже была подготовлена, но старого барахла в подвалах оставалось еще предостаточно, и командующий распорядился перебрать все до последней сломанной стрелы, и в основном этим, конечно, занимались бывшие заключенные. Но это все равно было легче, чем целый день махать киркой в поисках просоленных пырларловых трупов, и здесь Туимар чувствовал себя воином, а не бесправным ничтожеством.

Утром из Хоура прибыл отряд с новым командующим. Туимар не присутствовал при этом, но сейчас увидел, как командующий во дворе отдает какие-то распоряжения. С бешено бьющимся сердцем Туимар прижался к стене за углом. Новым командующим был Ватар, бывший глава патрульной заставы. Наверняка его перевели оттуда именно из-за случая с Туимаром. С мучительной гримасой бывший сотник несколько раз стукнулся головой об стену. Если Ватар его увидит и узнает, нетрудно представить, во что превратится его жизнь. Наверняка он не упустит случая отомстить тому, из-за кого потерял место. В лучшем случае он отправит его чистить туалеты, в худшем — расскажет на построении, кто затесался в ряды защитников форта. В глазах Ар-Рааров запятнать свою честь предательством было худшим из преступлений, и бывший сотник мгновенно стал бы изгоем. Вряд ли кто захотел бы марать руки его кровью, но на него стали бы реагировать так, словно он только что вынырнул из канавы с нечистотами. Туимар представил себе эти презрительные взгляды с написанным в них словом «предатель», это нежелание сидеть с ним за одним столом, и тихо застонал от досады. А ведь как он был счастлив вновь надеть мундир. У него только стали появляться товарищи. Один взгляд Ватара, и все это закончится. В голове моментально созрел план: нужно любыми путями избегать встреч с Ватаром и в первом же сражении приложить все усилия, чтобы умереть с честью. Немного успокоившись, Туимар направился в оружейные подвалы, зная, что теперь будет ожидать нападения не со страхом, а с нетерпением.

***

— Шунске, ну не дуйся. Хочешь печеных яблок с карамелью?

Шунске вздохнул, покачал головой и снова уставился в книгу.

— Ну хочешь, сходим на речку? — не унималась Денлана, — посмотришь, какая красивая наша Ангия. Поэтому в честь нее и назвали сестру.

Айги попыталась отобрать у Шунске книгу и ревниво посмотрела на сестру.

— Не хочет он на твою дурацкую речку, Денка-пенка, — она показала ей язык, — хочешь, Шунске, я уговорю няню, и она отведет нас в лавку с игрушками? Там здорово, там есть кукольные домики и игрушечные флюмайсы. Ой, ты это не любишь. О, там и оружие есть, а может, когтираньи даже. Ну, не настоящие… но почти как настоящие!

— Да много ты понимаешь! — закричала Дена, — больно нужны ему твои игрушечки, малявка.

— Я не малявка, — разозлилась Айги, — я про тебя все папе расскажу.

— Ну и пожалуйста. Он тебя саму в угол поставит.

Как же его достали эти девчонки. Шунске рассчитывал лишь погостить во дворце Челангов пару дней, но семейство митверхала отбывало в Пиид, и Ченгал уговорил Шаттифа отправить маленького Шикиэрта с ними. Старший военный советник, похоже, был рад избавиться от груза в виде непоседливого мальчишки. Эх, был бы Шэд на месте, он бы никуда его не отправил. Интересно, он тоже скучает или ему некогда? Вспомнив о брате, Шунске снова вздохнул.

— Отстаньте от него, приставучки! — звонкий голосок Вэли перекрыл разборки старших сестер, — не видите, ему грустно.

Она села рядом с Шунске и обняла его.

— Хочешь, я с тобой буду грустить? Я буду тихо-тихо сидеть. Честно!

«Наверное, правда женюсь на ней, когда вырасту», — подумал Шунске, посмотрел на Вэли — такая миленькая, просто чудо с кудряшками, кивнул и погладил ее по голове.

— Поняли? — торжествующе спросила Вэли, — вот и играйте сами, а нам с Шунске грустно, мы с вами не разговариваем.

Айги и Дена с оскорбленным видом отошли в другой угол. Наконец-то можно было немного отдохнуть в тишине.

Пиидский дворец Челангов был огромен, намного больше, чем в Мааде, и в разы роскошнее. Выполненный из любимого Челангами белого мрамора, он не уступал дворцу Пахтыхтамайев. Шунске с интересом осматривался, особенно его привлекали казармы и тренировочные площадки для дворцового гарнизона, но туда его не пускали. Он ждал вечера, чтобы незаметно выбраться из спальни и все хорошенько разведать. Сидеть целый день в компании болтливых девчонок было невмоготу. А может, сходить ночью на речку одному — это ведь совсем другое, нежели под присмотром няньки и с вечно препирающимися сестрами.

Подождав, пока все затихнет, Шунске выбрался в коридор. Никого, только кое-где ходят флюмайсы. Что в Мааде, что в Пииде, эти птицы были у Челангов повсюду. В отличие от охраны, чему юный Шикиэрт про себя порадовался. Дворец Челангов снаружи охранялся очень тщательно, но внутри хозяева считали себя в безопасности. И уж конечно, никто из них не предположил, что девятилетний мальчик может ночью покинуть постель и отправиться бродить по дворцу. Полутемные коридоры так и манили, и Шунске с ботинками в руках двинулся вперед, направляясь к выходу, ведущему на внутридворцовую территорию. В некоторых помещениях горел свет и слышались голоса, их он старался пройти быстрее и незаметнее. На лестнице слуги наводили порядок, и мальчик быстро пробежал в другое крыло. Здесь было почти темно, и он решил подождать, пока уборщики уйдут. Наверняка где-то есть еще лестница, но Шунске побоялся заблудиться.

— Что касается Челангов, они никогда не одобряли военных действий, ваша главная проблема — Ар-Раары и Шикиэрты, — услышал Шунске разговор в одном из кабинетов.

Упоминались Шикиэрты, и мальчик моментально насторожился. Он подкрался поближе к чуть приоткрытой двери и замер, прислушиваясь. Внутри были митверхал и какой-то мужчина.

— Я не могу допустить, чтобы моя семья пострадала, — продолжал между тем Ченгал, — предложение вашего верховного жреца заслуживает внимания, я обещаю его всесторонне оценить. Ответ дам через три дня.

— Тхиаид не будет ждать. Мне поручено доставить ответ завтра же, его отсутствие будет расценено как отказ, — ответил голос с сильным незнакомым акцентом.

Ченгал долго молчал. Шунске слышал, как он ходит туда-сюда по кабинету.

— Ваши рамки слишком жесткие. Но я согласен. Вы не трогаете мой клан, а после победы Тхиаида я становлюсь наместником того, что останется от Мааданда. Я все правильно понял?

Шунске закрыл рот рукой, чтобы ничем себя не выдать. И это говорит Ченгал, такой честный, благородный и правильный.

— Совершенно верно, — ответил собеседник, — но вы ведь не рассчитываете, что Тхиаид предоставит вам все это бескорыстно? Ваш клан не будет участвовать в войне, это я понял. Но этого хватит лишь на то, чтобы не трогать вашу семью.

— Тогда передайте верховному вот что, — Ченгал вздохнул и помолчал, — когда армия Тхиаида подойдет, ворота Пиида будут открыты. И еще. Я помогу вам обезвредить Шикиэртов. По первому требованию я выдам Тхиаиду заложника — младшего брата митверхала Шэдэшена. Мальчик у меня во дворце, а Шикиэрты, я уверен, сделают все, лишь бы ему не причинили вреда. На ваши заботы останутся только Ар-Раары.

— Что ж, брат митверхала — достойный подарок, верхал Миатханд и верховный жрец Тиэнч оценят его по достоинству. Думаю, вы будете наместником, господин Ченгал, с вами выгодно иметь дело. А сейчас извольте сделать так, чтобы я покинул дворец так же незаметно, как вошел.

Шунске ни жив ни мертв спрятался за цветочной кадкой. Он — заложник! Ченгал — предатель! И Шэд уехал неизвестно куда и насколько. Сердце билось так громко, что он опасался выдать себя. Однако из кабинета никто не вышел. Шунске услышал какой-то скрежет, потом наступила тишина. Очевидно, в кабинете был потайной ход. Можно было уйти, но ноги отказывались разгибаться, слишком сильным было потрясение. Необходимо сообщить в Маад, но как? И тогда Шунске осенило — нужно бежать.

К завтраку маленький Шикиэрт окончательно придумал, что делать. Он съел две тарелки каши с медом, вызвав приступ умиления у няни, и теперь намазывал булочку сливочной тянучкой. Не забыл он при этом еще и сунуть парочку ароматных плюшек за пазуху. Няня заметила это, но подумала, что она недостаточно осведомлена о порядках, принятых у Шикиэртов, поэтому решила промолчать. Наевшись так, что едва мог дышать, Шунске обратился к Айгите, которая гоняла кусочки фруктов по тарелке с кашей, откуда съела едва две ложки.

— Айги, помнишь, ты вчера говорила про лавку с игрушками?

— Ты хочешь? — просияла Айги и бросила ложку.

— Ага, — кивнул юный Шикиэрт.

Девочка спрыгнула со стула, подбежала и схватила няню за юбку.

— Ли-Ланги, Ли-Ланги, мы хотим за игрушками!

— Если госпожа Хенгалия позволит, мы обязательно сходим.

— Ура! Мама разрешит, она всегда разрешает! — обрадовалась Айги и взглянула на сестер, — а вы, девочки, пойдете?

— Да! Да! — Вэли захлопала в ладоши.

— Я не пойду. У меня занятия, — надменно произнесла Денлана. Ей ведь уже одиннадцать, гордость не позволила идти за «игрушечками для малявок».

Непростой задачей было собраться так, чтобы никто ничего не понял. Шунске надел самые крепкие башмаки и две рубашки, сверху жилет и теплый плащ. Жарко. Но большую сумку с собой не возьмешь. Хотя нет, как раз сумку можно взять, пустую. Куда же он будет складывать игрушки? А потом снимет все лишнее и сложит в нее. От этой мысли ему сразу стало не так жарко. Он рассовал по карманам все деньги, которые Шаттиф дал ему на баловство, хотя Ченгал уверял, мальчик получит в его дворце все, что захочет. Получилась кругленькая сумма, возможно, даже не придется идти всю дорогу пешком. Шунске взял со стола две золотые статуэтки и положил в сумку. Можно будет продать, мало ли что. Кинжал занял свое место на поясе, он ведь уже достаточно взрослый для оружия. Зачем-то Шунске взял фруктовый ножик и сунул его в ботинок. Надел берет и посмотрел в зеркало. Еще много чего могло пригодиться в дороге, но он и так выглядел достаточно странно.

— Не слишком ли ты тепло оделся, милый? — поинтересовалась, увидев его, няня, — день обещает быть жарким.

— Шикиэрты не выходят в город без плаща, — ответил Шунске, чувствуя, что рубашка уже начинает прилипать к телу.

Няня пожала плечами. Странные они какие-то, эти Шикиэриты. Пусть упрямый мальчишка парится, в конце концов, возражать гостям невежливо.

У дворцовых ворот их ждали два охранника. С ними незаметно улизнуть будет сложнее, отметил Шунске, но тут же бодро сказал себе, что они — Челанги, а он — Шикиэрт, а это чего-нибудь да стоит.

Торговые ряды находились недалеко от дворца. Пиид издавна считался самым безопасным городом, и торговля здесь процветала, привлекая продавцов и покупателей со всей округи. Охранники в нарядной белой форме скорее соблюдали традицию, чем несли службу, прохаживались по рядам и улыбались горожанам, которые не прятали свои толстые кошельки и не беспокоились об их сохранности.

Лавка игрушек была огромна, а хозяйка, увидев дочерей митверхала, разве что в пляс не пустилась. Охрана осталась снаружи, девчонки прилипли к витрине с куклами, а Шунске двинулся вдоль стеллажей, делая вид, что изучает деревянные мечи и расписные щиты. На самом деле его больше всего интересовало, есть ли в лавке еще один выход, и где он.

Наконец он заметил полутемный коридор за прилавком. Постепенно Шунске стал подходить к нему все ближе и ближе, встал у самого прохода и оглянулся. Вэли хотела сразу трех кукол, няня старательно убеждала ее выбрать одну, Айги копалась в матерчатых зверюшках, а хозяйка лавки снимала с полки еще кукол для Вэли. О нем, похоже, все забыли. Взгляд мальчика упал на стену. На ней висели разноцветные парики. Ему пришла в голову идея. Он поспешно сдернул с крючка светлый парик, совсем как волосы Челангов, и шмыгнул в коридор. Выход не пришлось долго искать — он был прямо по коридору. Перед самой дверью Шунске снял плащ, жилет и одну рубашку, надел светлый парик и сверху нахлобучил берет. Торопливо запихнул вещи в сумку и выскользнул наружу. Здесь проходила «задняя улица», на которую выходили двери лавок и которой торговый люд пользовался для доставки товара, чтобы не отвлекать покупателей. Теперь самое главное — выбраться из города, пока его не хватились. Быстрым шагом, стараясь не привлекать внимания, мальчик поспешил в сторону центра.

Он выбрался к началу торговых рядов, купил два больших каравая хлеба, головку сыра и вместительную походную флягу, которую в соседней лавке наполнил холодным травяным отваром. Пока никто не показывал на него пальцем, не бегал по рядам и не спрашивал про мальчика с каштановыми волосами. В незнакомом городе немудрено было и заблудиться, но он не решался спрашивать дорогу, опасаясь вызвать подозрения. Возле лавки с головными уборами стояло большое зеркало, и Шунске посмотрел на себя. В этом парике он здорово смахивал на девчонку, но в целом неплохо. Ни дать ни взять сын лавочника, нужно только немного измазать рубашку и штаны, слишком чистые для простолюдина. В какую же сторону идти? Тут он вспомнил большую карту Мааданда, висящую у них во дворце в кабинете Митверхала. Маад на западе, значит, чтобы попасть к западным воротам, ему нужно повернуться спиной к солнцу. Все же не зря учителя каждый день издевались над ним, а он-то, дурачок, только и думал, как улизнуть со скучных уроков. Глядя на свою тень, он двинулся вперед, поблуждал немного и вышел на улицу, по которой широким потоком двигались пешеходы, всадники и повозки. Приунывший было Шунске подбодрился — в такой толпе затеряться проще простого.

Но возле ворот дело обстояло не так весело. Стражники каким-то образом пропускали одних и досматривали других. Шунске постоял немного в сторонке и понаблюдал, но так и не понял, стоит ли ему опасаться. Пеших путников досматривали реже, и он подумал, что вполне сумеет проскочить.

— Эй, мальчик, ты с кем?

Шунске сделал вид, что не услышал, и продолжил деловито идти вперед. Однако охранник поймал его за плечо.

— Мальчик, я с тобой говорю! Ты с кем? Ты один?

Не поднимая глаз, чтобы не выдать себя, Шунске как можно увереннее ответил:

— Нет, с братом, я просто отстал.

— Ты знаешь, что в Пииде детям бродяжничать запрещено?

— Конечно знаю, — соврал Шунске, — говорю же, я с братом.

— Придется тебе подождать брата здесь, — сказал стражник, — или тебя отправят в приют.

— Он уже, наверное, далеко ушел, — стал канючить Шунске, — да вот же он, смотрите! Брат, братишка, подожди!

Уловка не подействовала, стражник продолжал держать мальчика за плечо. Однако один из прохожих оглянулся и направился к ним. По виду типичный молодой трехцветка-Кигил, одетый в дорожный костюм, с большой сумкой за плечами и широкополой шляпой на голове, он подошел к Шунске и строго сказал:

— Где ты застрял, Ки-Мил? Прошу прощения, господа часовые, этот оболтус все время теряется. Ты все купил, что велено?

— Да, брат, — мигом сориентировался Шунске и показал на сумку.

— Так идем, а то нас и через неделю дома не дождутся. Спасибо, что приглядели, господа.

Он схватил Шунске за рукав и потащил за собой. Очень скоро они оказались за воротами. Лицо молодого Кигила казалось мальчику смутно знакомым, и он мучительно вспоминал, где мог его видеть.

— Ну и маскарад у тебя, — сказал ему неожиданный попутчик, — только недотепы-Челанги могли не узнать Шикиэрта.

Шунске испуганно взглянул на него. Уж не собирается ли Кигил его выдать?

— Не боись, — успокоил его молодой человек, — я сам мальчишкой обошел весь Мааданд. Если бы не попадались добрые люди, я сейчас не попался бы тебе.

— Я вроде тебя где-то видел, — сказал Шунске.

Молодой Кигил рассмеялся, снял шляпу и встал перед мальчиком.

— Я тебя тоже помню, но лучше бы ты сам сказал, кто ты.

Шунске внимательно вгляделся в улыбающееся лицо. И тут перед глазами возникла картинка: зима, гонка за Сердце Пырларла, шеренга чемпионов.

— Ки-Пел, — радостно выдохнул он.

Молодой Кигил раскланялся, помахав шляпой прямо перед носом Шунске, нахлобучил ее обратно на голову, и они зашагали по обочине широкого тракта прочь от городских ворот.

— Ну и что брат митверхала один, в глупом кукольном парике, делал у ворот Пиида?

Шунске замешкался, решая, что можно рассказать, а что нет.

— Мне срочно нужно в Маад, — ответил он.

— Митверхал Челангов отвез бы тебя быстро и с удобствами.

— Нет, — опустил голову мальчик.

— Так ты сбежал от Челангов, — догадался Ки-Пел, — можешь ничего не объяснять, если не хочешь. Но тебе повезло, я тоже иду в Маад, могу проводить — это уж если хочешь.

Шунске благодарно посмотрел на него и собрался спросить, могут ли они где-то раздобыть лошадь, но тут у ворот началась какая-то суматоха. Молодые люди оглянулись. К воротам подъехал большой отряд гвардейцев-Челангов и наемников-Ар-Рааров. Часовые поспешно перекрывали выход из города. У Шунске от страха пересохло во рту.

— Меня ищут, — прошептал он, непроизвольно схватившись за руку Ки-Пела, — они сейчас пойдут сюда… Мне нельзя назад…

— Не боись, — снова сказал Ки-Пел и осмотрелся.

В сторону города двигался огромный воз сена, запряжённый двумя быками. Ки-Пел подтолкнул бледного Шунске.

— Но он же едет в город, — пролепетал мальчик.

— Вот и хорошо, — сквозь зубы ответил Ки-Пел и широко улыбнулся возчику, — эй, любезный, похоже, там какая-то заварушка у ворот, видать надолго. Можно нам поваляться на твоем сене, пока не откроют?

Тучный крестьянин-Кигил с лоснящимся от пота лицом подозрительным взглядом осмотрел странную парочку.

— Вы с города шли, я видал. Чего взад повернули?

— Да, шли, — не растерялся Ки-Пел, — вот только этот олух, — он щелкнул Шунске по затылку, — забыл купить припарки для отца, у него с самой зимы спина не разгибается. Если придем с пустыми руками, он нас так отходит палкой, что сами неделю будем как горбатые раки ходить.

Крестьянин усмехнулся, вспомнив своих нерадивых отпрысков.

— Сенцо что пух, сушено-ворошено, — сказал он, — вы помнете, цены не возьму.

— Да мы все возместим, за нами не заржавеет, — заверил его Ки-Пел, пихнул Шунске в бок и еле слышно шепнул, — деньги есть?

Юный Шикиэрт с готовностью кивнул и извлек из кармана две монеты. Ки-Пел посмотрел на них, удивленно хмыкнул, положил одну в свой кошелек, видно, пустой, а вторую протянул возчику.

— Вот, держи, мы сегодня удачно продали свою кобылу. Видишь, идем пешком.

Крестьянин взял монету. Золотая пятерка, за такую можно купить весь его воз и половину быка. Породистая, видать, была у парней кобыла. Удивленный, он попробовал пятерку на зуб и дружелюбно указал на сено.

— Полезайте, ребятня, погрейтесь на солнышке. Замаялись поди ходимши.

Ки-Пел проворно взобрался на воз и протянул руку Шунске.

— Отдыхай, — сказал он, когда они очутились наверху.

— Я не устал, — ответил юный Шикиэрт, оглядываясь.

— Заранее отдыхай, — Ки-Пел улегся и накрыл лицо шляпой, — пригодится. И шибко не ворочайся, заметят — изловят.

Шунске улегся, и как раз вовремя — мимо них проехал отряд гвардейцев. Военные внимательно изучали путников и останавливали всех, кто более или менее напоминал мальчика.

Ворота открыли лишь через два часа. С обеих сторон набралось множество желающих войти-выйти, и образовался нешуточный затор. Ки-Пел дернул разомлевшего на солнце Шунске и они потихоньку сползли с обратной стороны воза, не привлекая внимания владельца. Длинный ряд повозок оказался очень кстати, и они смогли без помех отойти от ворот на порядочное расстояние. Но, едва оказавшись на открытой дороге, они заметили впереди отряд. Хотя он был довольно далеко, Ки-Пел сказал:

— По большой дороге идти — дохлый номер. Придется прямо по лесу.

— А не заблудимся?

— Ты Шикиэрт или не Шикиэрт, я не понял? Как ты можешь заблудиться?

А ведь он прав, подумал Шунске. Способность узнавать секреты и находить дорогу у Шикиэртов в крови, он совсем недавно убедился в этом. Мальчик решительно кивнул.

— Пошли.

— Давай шустрей, — поторопил его Ки-Пел, — нас, похоже, засекли.

Они торопливо свернули с дороги и направились в сторону кустарников, предваряющих взрослый лес. И почти добрались, но отряд гвардейцев их все-таки нагнал.

— Хватайся за живот, — велел Ки-Пел.

Шунске согнулся пополам.

— Далеко ли собрались, молодые граждане? — приветствовал их старший отряда.

— В кусты, господин, — ответил Ки-Пел, — мы живем на хуторе, тут недалеча, были в городе на базаре, и этот олух объелся моченых стеблей перечной травы. Говорил тебе, надо с хлебом есть!

— Ой-ой-ой, — застонал Шунске, — ой, не могу!

— Простите нас, сейчас мы быстренько, — заверил гвардейцев Ки-Пел, — а потом вернемся и все, что захотите, вам расскажем.

— Может, мальчик один сходит? — предложил всадник, — а мы пока побеседуем с вами, молодой человек.

— Да нет, я тоже ел перечную траву. Поменьше, чем малой, но давит все ж, — быстро ответил Кигил и слегка похлопал себя по животу.

— Ой-ой-ой, — опять заголосил Шунске.

Гвардеец криво усмехнулся и махнул рукой. Ки-Пел схватил под руку «брата», который, не переставая, охал и держался за живот, и чуть ли не бегом потащил его к кустам. Едва они скрылись в густой зелени, Шунске выпрямился.

— Что теперь?

— Что-что, драпаем!

Они рванули сквозь больно бьющие по лицу кусты. Сумка Шунске все время цеплялась за ветки.

— Давай сюда! — Ки-Пел сдернул ее с плеча Шикиэрта.

Он ловко приладил ее за спиной рядом со своей и побежал, будто был совсем налегке, с грацией когтираньи перемахивая через корневища. Шунске без поклажи едва поспевал за ним. Кустарник стал редеть, начались большие деревья, а они все бежали и бежали. Вскоре солнце почти перестало пробиваться сквозь сплетенные ветви. Ки-Пел остановился. Шунске, задыхаясь, упал рядом с ним на землю. Грудь горела огнем, а сердце готово было выскочить через горло. Немного отдышавшись, он посмотрел на Ки-Пела.

— Мы… от них… удрали?

— А то же. В такую чащу они ни по чем не сунутся. И мы-то зря сунулись.

— И куда нам идти?

— Вот бы мне еще знать, — развел руками Ки-Пел.

Шунске испуганно осмотрел покрытые мхом стволы, сплетенные корневища и закрывающие небо кроны. Хищного зверья, небось, хватает. Показалось, или в кустах правда промелькнула пара желтых огоньков?

— Идем, толку сидеть, — позвал Ки-Пел.

Они шли наугад несколько часов, но из леса так и не вышли. Более того, пейзаж совершенно не менялся. Выбившись из сил, молодые люди присели на толстое поваленное дерево. Шунске жадно припал к фляге с травяным отваром, потом протянул ее Ки-Пелу.

— Должен тебя огорчить, приятель, — сказал Ки-Пел, сделав несколько больших глотков — хоть ты и Шикиэрт, а заплутали мы все же.

«Все равно лучше, чем заложником в Тхиаиде», — подумал Шунске и кисло улыбнулся.

***

— Ты совсем не похож на Ар-Раара.

— Почему? — немного обиженно улыбнулся Торэр.

— Не знаю, — Минги задумалась, — они все какие-то не такие… А ты… ты особенный…

Торэр со смехом погладил ее обнаженное плечо и сунул руку дальше — под одеяло.

— Да нет, это я какой-то не такой. Знала б ты, сколько раз мне этим тыкали.

Он провел рукой по животу, ощутив чувствительный толчок изнутри. Это напомнило, что он лежит в постели Бакара, обнимает жену Бакара, внутри которой толкается ребенок Бакара, его горячо любимого кузена. Как ни хорошо было с Минги, эта мысль постоянно мучила его. Смех сменился вздохом.

— Все это неправильно, — вырвалось у него.

Минги испуганно подняла голову.

— Торэр, правильно, когда люди рядом с любимыми, а неправильно — когда их лишают выбора и толкают в объятия… выгодных. Ты ведь не собираешься меня оставить? Скажи, что никогда не оставишь меня. Я не смогу снова одна…

— Я сделаю все, лишь бы моя госпожа была счастлива, — успокоил ее Торэр.

Минги со счастливым вздохом положила голову ему на плечо. С тех самых пор, как они были вместе, она себя не узнавала, да и все во дворце заметили, что она стала другой. Волшебным образом прошли боли в пояснице и приступы раздражительности, сменяющиеся долгой меланхолией. Поднос с едой больше не оставался нетронутым, и горничные больше не говорили, что еще немного, и она уморит ребенка голодом. Теперь Минги с удовольствием смотрелась в зеркало. Глаза засияли, щеки порозовели, на нее смотрела счастливая женщина. Даже Торэр с иронией думал, что, будь Бакар здесь, он бы остался доволен и даже поблагодарил бы кузена за заботу о жене.

Но спальня в крыле Преемника была единственным во всем Мааде местом, где царила безмятежная идиллия. Город был взбудоражен, слухи о близкой войне бродили из дома в дом. Пихомор объявил военное положение и этим подлил еще масла в огонь. Попытки жителей покинуть свои дома строго пресекались, каждая провинность влекла за собой арест: Авринор жаловался на недостаток рабочей силы и все арестованные практически без суда, едва набиралось достаточное количество, отправлялись в Хоур.

Старший военный советник Шикиэртов Шаттиф тоже готовился к отправке в Хоур и хотел было забрать Шунске из Пиида, чтобы быть уверенным в безопасности мальчика. Но Ченгал прислал категоричное письмо, в котором заверил советника, что благополучие маленького Шикиэрта для него так же важно, как безопасность собственных детей, и в случае угрозы Шунске покинет Пиид вместе с ними, а пока детям ничего не угрожает и они очень довольны жизнью. Письмо было проникнуто благожелательностью и на то, что вся гвардия Челангов в полном составе ищет пропавшего мальчика, не было даже намека.