Пламенный лёд. Книга вторая

Ольга Борискова, 2019

У известного фигуриста Макса Самойлова было все, чтобы стать олимпийским чемпионом: успешная карьера в парном катании, самая лучшая партнерша и статус первого номера сборной России. Все меняется, когда в его жизнь врывается девочка из прошлого. Елизавета Меркулова – сестра когда-то лучшего друга. Та, которую он обвинил во всех грехах, на которую направил всю свою ненависть, которую он хочет сломать и… которую желает стиснуть в объятиях, чтобы хоть на мгновение унять ноющую боль в сердце. Лиза Меркулова умеет прощать. Научится ли Макс? Или до последнего будет бороться с собственными демонами, пока однажды не поймет, что до пропасти остался всего один шаг?..

Глава 13

Москва, июнь 2016 года

Спальня, в которую Макс занес вещи, была небольшая, но вполне уютная. Напротив двери стоял шкаф-купе, чуть дальше широкая кровать с тумбочкой возле нее, на стене висел маленький плоский телевизор. И, что Лизу особенно порадовало, пол устилал мягкий пушистый ковер. Очевидно, комната служила чем-то вроде гостевой, хотя, по мнению Лизы, это было странным: она никак не ожидала, что Макс может быть настолько предусмотрительным, особенно в том, что не касается лично его.

— Думаю, здесь тебе будет удобно, — сказал Макс, поставив чемодан возле кровати. — В шкафу, по-моему, есть полотенца и постельное белье. — Он отодвинул дверцу и осмотрел полки. — Точно есть. Так что располагайся.

— Угу.

Лиза снова начала злиться, хотя не очень понимала, на что именно. Уж явно не на то, что Самойлов не предложил ей заправить одеяло в пододеяльник. Скорее всего, причина заключалась в том, что она не знала, как вести себя, и это заставляло ее защищаться.

Когда Макс вышел, она еще раз внимательно огляделась по сторонам. Под высоким потолком висела люстра на три плафона, из большого окна открывался вид на зеленый двор и стоящие в отдалении соседние дома. Тяжелые золотисто-коричневые занавески хорошо сочетались со стенами цвета слоновой кости и персиковым ковром. Светлые тона зрительно увеличивали комнату, теплые цвета создавали уютную, приятную атмосферу. Лиза постояла у окна, вдыхая свежий вечерний воздух, затем прошла по спальне и, усевшись на кровать, уставилась на чемодан. Заниматься вещами сегодня не хотелось. Она вытащила только необходимое — маечку на тонких лямках, в которой собиралась спать, и халат. Дома Лиза чаще всего спала голая, но сейчас об этом и речи идти не могло. Было бы очень… или, скорее, не очень забавно, если бы ночью, забывшись и встав, например, в туалет, она наткнулась на Макса. Ей вдруг стало интересно, в чем спит он. Оставалось только надеяться, что он не ходит по квартире в костюме Адама, хотя это бы ее совершенно не удивило. А уж в том, что из-за нее он не станет изменять своим привычкам, Лиза нисколько не сомневалась.

В ванной Лиза разложила свои вещи по местам. Пока она осматривала комнату, Макс освободил для нее место на полке, и теперь ее тоник для умывания, баночки с кремами, шампунь, гель для душа, ватные диски и зубная щетка ютились рядом с его личными вещами. Лиза никогда не жила с мужчиной, не считая отца, и все это для нее было новым и удивительным. В ванной пахло Максом, на полке стоял его одеколон, рядом с ее полотенцем висело его. Она просто не понимала, как все эти вещи могут находиться по соседству друг с другом и смотреться настолько гармонично. Это походило на внезапное столкновение двух миров. Отрезвляла только мысль о том, что они не будут жить как мужчина и женщина в привычном понимании этого. Просто соседи, и все. Она цеплялась за это, как за последнюю спасительную соломинку, хотя и понимала, что просто пытается обмануть себя. Что будет, если Макс захочет затащить ее в постель?

Лиза посмотрела на себя в зеркало, висящее над раковиной. Она не хотела об этом думать. Она вообще не хотела сегодня ни о чем больше думать. Ей казалось, что этот день длится непростительно долго.

Приняв душ, Лиза накинула халат и вышла из ванной.

— Ты спать?

Первая встреча произошла столь же внезапно, сколь непременно должна была произойти. Лиза на миг оторопела, но быстро взяла себя в руки. Ей нужно свыкнуться с пониманием того, что теперь они будут сталкиваться постоянно, и то, что на ней нет ничего, кроме коротенькой маечки, трусиков и легкого халата, вовсе не значит, что она должна испытывать смущение.

— Да. — Она сжимала в руках вещи, которые сняла в ванной. — Я дико устала.

— Тогда спокойной ночи. — Макс осмотрел Лизу с ног до головы, но больше ничего не сказал.

— Спокойной ночи, — ответила она.

Если бы Лиза знала, какие мысли и желания в этот момент владели Максом, она бы вряд ли смогла спокойно уснуть.

***

На удивление, сосуществовать им удавалось вполне мирно. По утрам Лиза вставала раньше Макса и к тому времени, когда он показывался из своей комнаты, успевала сходить в душ и одеться. Его бесили йогурты, появившиеся на полках холодильника и пакет обезжиренного молока на дверце. Его бесило, что Лиза пьет по утрам травяной чай и отказывается от сахара. Его выводили из себя зеленые яблоки, которые она по-прежнему брала с собой в школу, чтобы перекусить между тренировками. Но больше всего он злился на то, что не может спокойно смотреть на нее. Утром, когда они завтракали, сидя за одним столом, он невольно подмечал, как она подносит к губам чашку, как облизывает ложку, как двигаются ее руки. Ему хотелось усадить ее к себе на колени, обхватить за талию и погладить под футболкой. Он бы обязательно накрыл ее грудь ладонями и, целуя Лизу в шею, потихоньку сжал соски. В первое утро, представив эту картину, Макс едва не выплеснул кофе себе на штаны. Тогда он малость обжег язык, зато это помогло отогнать неуместные мысли.

Лиза закончила с йогуртом, и он поставил перед ней тарелочку с пирожным.

— Я не буду. — Она взглянула на Макса так, будто он предложил ей кактус.

— Будешь. — Самойлов сам поразился, насколько хорошо ему удалось скрыть свое состояние. Видимо, горячий кофе и в самом деле помог ему прийти в себя. — Это йогуртовое пирожное, Лиз. Оно легкое.

Пирожное, украшенное фруктами и взбитыми сливками, выглядело очень привлекательно. Лиза зажала руки между коленей и покачала головой.

— Пойми, Макс, мне действительно нельзя. — Она посмотрела на него, ища в глазах понимание. — Если я начну есть все, что мне хочется, я очень быстро наберу вес. И тогда все… тогда мы не только парные элементы делать не сможем, тогда у меня и прыжки разладятся. Я привыкла отказывать себе во многом ради фигурного катания. Знаешь… — она невесело усмехнулась, — в Швейцарии мать давала мне денег на батончик мюсли, чтобы я могла перекусить после школы перед тренировкой. Я должна была принести ей чек и обертку от этого батончика… Тогда я ненавидела ее. Я шла на тренировку и сама не знала, зачем я иду туда. Но сейчас все по-другому. Мне нравится кататься, я выхожу на лед с удовольствием. Сейчас это мой выбор, понимаешь?

— Я-то понимаю… — Он встал и подошел к Лизе. Положил руки ей на плечи и легонько сжал. Лиза ощутила зарождающееся внутри волнение и кинула на Макса взгляд через плечо. — А ты, по-моему, не очень. — На Лизе была черная майка, плечи ее оставались голыми, и Макс чувствовал под пальцами нежную кожу. Такую теплую и мягкую… Он только слегка провел руками по ее плечам и заставил себя остановиться. — Тебе надо есть, Лиза. То, что ты делаешь сейчас… так ты лишь доведешь себя до истощения. И тогда о тренировках тебе придется забыть надолго.

— Я буду есть, — тихо сказала она и склонила голову.

Позвонки на ее спине обозначились сильнее, и Максу безумно захотелось прижаться к ним губами. Он шумно втянул в легкие воздух. Хорошо, что Лиза в этот момент не видела его горящие дьявольским пламенем глаза, расширенные зрачки, затягивающие в черную бездну, иначе неминуемо испугалась бы. Макс снова погладил ее по плечам. Он в самом деле волновался за ее здоровье. К тому же, когда он вспоминал, как она плакала в раздевалке, сердце у него сжималось.

— Вот и умница. — Макс провел кончиками пальцев по ее голове. — Съешь пирожное. А вечером приготовим что-нибудь легкое.

— Макс… — Она подняла на него умоляющий взгляд.

— Давай-давай. — Взяв ложку, он вложил ее в руку Лизы. — У нас целый день впереди. Немного сладкого тебе совсем не повредит. Тем более, сладкое полезно для мозга, а твоя травма еще долго будет давать о себе знать.

Лиза вздохнула. С полминуты она в нерешительности крутила ложку в руках, но поняв, что Самойлов от нее не отстанет, отломила кусочек пирожного. На вкус оно оказалось еще лучше, чем на вид, и Лиза старалась есть как можно медленнее, чтобы растянуть удовольствие. Макс собрал посуду и положил все в раковину. На то, как Лиза слизывает с ложки взбитые сливки, ему было лучше не смотреть.

— Спасибо. — Доев, она бесшумно подошла к Максу сзади. Он резко повернулся и оказался всего лишь в нескольких сантиметрах от нее. Лиза приоткрыла рот, собираясь сказать еще что-нибудь, но вдруг растерялась. Казалось, что Макс чем-то недоволен, но чем именно, она не знала. Ей бы не хотелось, чтобы причиной тому была она. Лиза отступила назад и спросила: — Тебе чем-нибудь помочь?

Сейчас она была очень уязвима. Она привыкла к одиночеству, привыкла скрывать свои мысли и чувства от родителей, привыкла к тому, что они не находят нужным считаться с ней. Она боялась, что все повторится. Зная характер Макса, это было легко представить. Ей хотелось чувствовать себя нужной, хотелось радоваться, возвращаясь домой, хотелось, чтобы рядом был тот, кто поймет ее, выслушает, с кем она сможет делиться своими победами и поражениями. Макс… Если бы он только знал, насколько легко ему ее ранить.

— Лучше иди одевайся.

Он заметил подобие испуга в ее глазах. Что-то похожее на нежность шевельнулось внутри, но Макс тут же задавил в себе это чувство. Вот уж что совсем ни к чему, так это сентиментальность по отношению к Меркуловой.

— Хорошо, — ответила Лиза и, чувствуя устремленный ей в спину взгляд, вышла из кухни.

Первое совместное утро оказалось совсем непонятным, по крайней мере, для нее. Закрыв дверь в свою комнату, она рухнула на постель и тихо застонала, пытаясь осознать, что же с ней происходит.

***

Выдержки Макса хватило ровно на три дня. Вернувшись домой после очередной тренировки, они наскоро нарезали овощной салат, разогрели курицу и поужинали. Лиза ела без хлеба, медленно, но с удовольствием. Если угрызения совести ее и мучили, она этого не показывала. И снова ее губы обхватывали вилку, когда она снимала с нее кусочки филе. Взгляд Макса то и дело устремлялся к ее лицу, Лиза же, похоже, этого не замечала. С каждым днем его тянуло к ней все больше и больше, этой ночью она снилась ему. Ему снилось, как он прикасается к ней, как придерживает за талию, как ладони его ложатся на ее бедра… И плевать, что во сне он видел всего-навсего очередную тренировку, что сон, по сути, повторял все то, что они делали днем. Проснулся Макс, испытывая дикое желание, и сдавленно выругался сквозь сжатые зубы. Только утреннего стояка ему и не хватало. А ведь им еще предстояло провести вместе целый день.

В школе, вначале в зале, а потом и на льду, он несколько раз поднимал Лизу на руки. Та доверчивость, с которой она шла на поддержки, удивляла. Как будто бы совсем не боялась… Они внимательно, не спеша отрабатывали шаг за шагом, движение за движением, и каждый раз, когда Макс касался ее, он думал, что явь неимоверно похожа на его сон.

Они снова встретились в коридоре, когда Лиза выходила из душа.

— Я спать.

На ходу она вытирала влажные волосы и опасного блеска в глазах Макса не замечала. От нее так и веяло свежестью, Макс чувствовал исходящий от нее фруктовый запах, щеки ее немного порозовели. Крышу ему сорвало в тот самый момент, когда он посмотрел на ее босые ноги. Ногти на пальчиках поблескивали светлым перламутровым лаком, а точеные лодыжки были настолько хороши, что он мгновенно ощутил возбуждение.

Самойлов и сам не понял, как оказался возле Лизы. Она пятилась до тех пор, пока не прижалась спиной к стене. Дальше отступать было некуда. Теперь Лиза отчетливо видела, как горят его потемневшие глаза.

— Макс…

По коже у нее пробежали мурашки. Она попыталась обойти его, но Макс загородил ей дорогу, оперевшись о стену рукой.

— Я хочу тебя, — заявил он, прижимаясь к ее телу.

Рука его скользнула под полы халатика. Такой беззащитной Лиза себя еще никогда не ощущала. Сейчас она находилась на его территории, в его доме. Тренировка, как всегда, вымотала ее, после теплого душа она чувствовала себя расслабленной и никак не была готова противостоять напору Макса. Она попробовала увернуться, но Самойлов придавил ее еще сильнее. Под халатом у Лизы были только трусики и маечка, в которой она спала. Вряд ли для него это составляло хоть сколь существенную преграду. Через невесомую ткань он сдавил ее грудь, губы его искали ее рот. В тот момент, когда Макс попытался раздвинуть языком губы Лизы, она протестующее замычала.

— Ну же, Лизка, — хрипло заговорил он, стараясь развязать поясок ее халата.

Прижавшись к ней бедрами, он зарычал. Ее тело было совсем близко, ее запах заполнял все вокруг. Едва ли когда-либо он желал хоть одну женщину сильнее, чем желал сейчас Лизу. Наконец ему удалось справиться с поясом, и он с удовольствием забрался под халатик обеими руками. Задрать шелковую маечку не составило труда. Живот, грудь… Он прикусил кожу на шее Лизы и потянул вниз ее трусики. Лиза всхлипнула. В глазах у нее стояли слезы, ей было страшно и противно от того, что он относится к ней, как к вещи.

— Нет, Макс. — Неожиданно сильно Лиза сжала его запястье. — Нет!

Она с яростью смотрела в его затянутые вожделением глаза, а по щекам ее катились слезы обиды. Макс прерывисто дышал, зрачки стали такими широкими, что глаза казались черными.

— Лиза… — просипел он, глядя на ее губы, — я дико тебя хочу.

Тяжело опираясь на руку, он не отводил взгляда от ее лица. Все еще тесно прижатый к ней, он чувствовал мягкость и тепло ее тела. Халат соскользнул с одного плеча, и Макс мог видеть светлую кожу, такую нежную и гладкую, что это лишало его рассудка.

— Я не твоя личная шлюха! — закричала Меркулова.

Ярость в ее глазах взбесила Макса, неудовлетворенное желание мешало думать. Короткие ноготки, впивающиеся в кожу его запястья, причиняли боль.

— А чья же ты шлюха? — выдохнул он ей в лицо, и тут же щеку его обожгла хлесткая пощечина.

Лизу трясло от стыда, обиды и негодования. Дыхание вырывалось из груди рваными толчками, на губах она ощущала соленый вкус собственных слез.

— Я устала от унижений. — Ее мягкий голос сейчас звучал особенно глухо, взгляд был прямым и твердым, несмотря на то, что в глазах все еще стояли слезы. — Тебе самому это еще не надоело, Самойлов?! С меня хватит. Каждый раз, Макс… каждый раз, когда мы… — Она сглотнула и судорожно выдохнула. Слезы, только-только немного подсохшие, снова покатились по щекам. — Ты сам сделал все, чтобы при мысли о близости с тобой я испытывала боль и страх. Не смей меня больше трогать. Я не позволю тебе унижать себя.

Она оттолкнула его руку, преграждающую ей путь, собираясь уйти, но Макс схватил Лизу за локоть. Она резко повернула к нему голову и молча уставилась в глаза.

— Давай поговорим.

— Не о чем говорить, — холодно отозвалась Меркулова. — Я не собираюсь прыгать к тебе в постель только потому, что тебе этого хочется.

Она высвободила руку, но с места не двинулась. Халатик ее все еще был распахнут, под майкой вырисовывались очертания тела. От слез ее глаза приобрели какое-то особенное выражение. Весь облик свидетельствовал о беззащитности, но одновременно в этой беззащитности таилась такая сила, противостоять которой Макс не мог. Ему по-прежнему хотелось дотронуться до нее, до ее щек, скул, хотелось стереть с ее лица следы слез, провести большим пальцем по нижней губе. Желание немного утихло, но близость Лизы все еще будоражила его.

— Учти, что если еще раз… Если ты будешь вести себя так, я вернусь домой. Я не твоя собственность, Максимилиан.

— Я не считаю тебя своей собственностью.

— Считаешь. — Смотреть на него стало слишком трудно. Лиза предпочла устремить взгляд в стенку за его плечом. Глаза Макса все еще были темными, словно небо перед бурей, взгляд тяжелым. — Если я дала тебе повод думать, что ты можешь… не знаю… — Лиза вздохнула. Самообладание покинуло ее, голос дрогнул. Она поняла, что трясется. Опомнившись, сжала полы халата. Ей хотелось прикрыться, хотелось, чтобы Макс не смотрел на нее так пристально. — Я все тебе сказала, — еще крепче сжав в кулаке ткань, Лиза вымучено взглянула на него.

— Повода ты мне не давала.

Он понимал, что в очередной раз повел себя с ней бесцеремонно. Она ведь и правда не давала ему повода для подобного поведения, не разгуливала по квартире полуголой, не провоцировала его, не кокетничала с ним. Можно было предположить, что, переехав к нему, Лиза само собой соглашалась на большее, но Макс знал, что это не так. Ему следовало держать себя в руках, пусть это и было трудно. Никакие женские уловки не могли взбудоражить его сильнее, чем вид обнаженных Лизкиных щиколоток. Но ее вины в этом точно не было. Самойлов боялся, что она и в самом деле вернется к себе в квартиру, что он не сможет видеть ее по утрам, что ей снова придется ездить в метро, и, возможно, вместе с Костей…

— Извини, — от греха подальше он спрятал руки в карманы штанов.

— Я все тебе сказала.

Лиза как будто ждала чего-то. Наверное, действительно ждала, хотя и сама не понимала, чего именно. — Спокойной ночи, — сказала она спустя еще мгновение и, тихо ступая по холодному полу босыми ногами, пошла в свою комнату.