Ты будешь только моей

Ольга Баскова, 2010

Сколько Катя себя помнила, она была красавицей. Как и многие девушки с выдающейся внешностью, мечтала стать актрисой, оказаться в Голливуде, очаровать весь мир! Второй мечтой стало завоевать сердце любимого, который почему-то предпочел другую. Пускаясь на любые ухищрения, Катя не заметила, как сама попалась в ловушку. И тогда… Ее лишили лица. Теперь она обречена жить со страшным шрамом, изуродовавшим и тело, и душу. К счастью, девушка встретила любящего человека, готового ради нее на все. Но оказалось, что первая любовь жива в сердце Кати и по-прежнему не дает ей покоя...

Глава 15

Оперативная группа из Залесска во главе со старшим лейтенантом Николаем Ведерниковым, сидя в конторе участкового Степана Игнатьевича, ломала голову над так неожиданно свалившимся на них преступлением.

— Хотите — верьте, хотите — нет, но дело пахнет «глухарем», — сказал, прихлебывая чай, Юрий Ряшенцев. — Не преступник, а фантом какой-то! Денег и драгоценностей не взял, следов борьбы экспертизой не обнаружено, жители ничего подозрительного не видели.

— Упаси боже, только фантома нам не хватало! — Николай перекрестился и предложил: — Давайте еще раз допросим соседей. Особенно эту бабку, которая обнаружила тела. Как ее, Лукерья, что ли?

Степан Игнатьевич выглянул в окно, крикнул игравшему неподалеку мальчику и велел немедленно позвать Лукерью Трофимовну Землякову. Женщина не заставила себя долго ждать. Оправившись от первого потрясения и шока и отправив домой приехавших детей (надо сказать, что, узнав о преступлении, те и сами расхотели здесь оставаться), старушка примчалась по зову милиции. Задав ей пару незначащих вопросов, Ведерников отметил про себя: Лукерья разговорчива и горит желанием помочь следствию. Дав характеристику семье Бобровых, она остановилась, ожидая следующего вопроса.

— Вот вы сказали, Лукерья Трофимовна, — Николай придал своему голосу как можно больше уважения: он знал, что такой тон безотказно действует на старушек, — Бобровы — люди не очень гостеприимные, верно?

Землякова закивала головой.

— И тем не менее кого-то они впустили в свой дом? Как это могло случиться?

Старушка пожала плечами:

— Мария и Иван сроду бы никого в дом не впустили. Видите, какой забор отгрохали? Может быть, родню какую да еще нас, соседей. А чужого человека — ни за что. Тут, бывает, курортники ходят, просят то воды им дать, то хлеба, то соли. Я и мои односельчане считаем, что все люди: впустим, дадим, что просят, иногда и больше, а Мария или Иван просьбу выслушают, дверь свою чугунную захлопнут, бросят фразу: мол, подождите, а потом уже через калитку передают. Кстати, воду они наливали в пластиковую бутылку, чтобы не просили еще. А когда и вовсе не открывали. Иногда возвращаюсь домой и вижу: стучатся к ним с детьми маленькими, Мария через занавеску в доме выглядывает, а дверь не отпирает.

— Надеюсь, после этого случая и ваши односельчане не будут такими доверчивыми! — воскликнул старший лейтенант и вернулся к теме разговора: — И все же кто-то им приглянулся, соседям-то вашим. Не только дверь открыли, но и в дом впустили!

— Не могла Мария этого сделать! — стояла на своем Лукерья. — И Иван не мог!

— А Рафаил? — спросил Ряшенцев.

— Вот тот да, — губы старухи скривились в усмешке. — Он же малахольный. На голову малость того…

— Почему вы так говорите? — удивился Николай. — Рафаил — студент строительного института.

— Так я не говорю, что совсем больной! — махнула рукой Землякова. — С мозгами не все в порядке, это точно. У нас в селе жалеют его. После случая с Танькой Кошелевой ему крышу снесло.

— А что же случилось с Кошелевой? — не унимался Ведерников. — И вообще кто она такая?

Лукерья встала и поманила оперативников к окну.

— Вон, видите? — она указала на остроконечную крышу. — Там жила бабушка Тани и Никиты, старуха Кошелева. Ну, ее-то дом давно продали, а Нинка, мать, значит, Таньки и Никиты, невестка ее, деньги сразу пропила. А вот тот дом, — ее палец повернулся в другом направлении, — и поныне кошелевский, только там никто не живет. Хозяина убили, Танька погибла, Нинка пьяная угорела. Один Никита остался, в каком-то городе обитает, не то в Приреченске, не то в Залесске. Иногда заезжает могилы проведать, только нечасто.

Мало что поняв из рассказа словоохотливой старушки и вовсе не сообразив, при чем тут Рафик Бобров, Николай повторил вопрос:

— А Таня и Рафик встречались, что ли? Мы люди не местные, вы уж нам, будьте добры, все по порядку расскажите. Лучше вас этого никто не сделает.

Ободренная похвалой, старуха начала рассказывать. Речь ее не была плавной и не лилась, как вода из крана, к тому же по ходу рассказа женщина обязательно упоминала про всех детей и родственников. И все же сыщики смогли составить для себя более-менее ясную картину.

Харитон и Нина Кошелевы приехали в Озерное давно, откуда — никто не помнил. Сначала они вписались в озерский коллектив (оба любители приложиться к бутылке), однако потом коллектив начал их избегать. («Телевизор посмотришь — у нас одни пьяницы, — прокомментировала Лукерья. — Вранье какое! Ну любят люди выпить после работы, а что еще делать? Вот Нинка с Харитоном были самыми настоящими пьяницами, и их, кстати, не очень-то жаловали».)

В селах и деревнях дешевое вино и самогон льются рекой. Поэтому многие дети с подросткового возраста, а то и раньше пробуют зелье. Дети Кошелевых оказались другими. Они хорошо учились в школе (Таня была старше Никиты на год) и подружились только с Рафиком Бобровым, который тоже не жаловал любящих выпить. В последних классах школы между Таней и Рафиком вспыхнула любовь. Родители не препятствовали их встречам. Кошелевым было все равно, а Бобровым Татьяна нравилась. Девушка хотела вырваться из семьи, и Рафик казался ей спасательным кругом.

О планах молодых знало все село. После окончания школы Таня и Рафик собирались вместе уехать в Приреченск, поступить там в один институт, а исполнится восемнадцать лет — пожениться. Рафик мечтал найти работу, чтобы учиться и содержать семью. Через год супруги планировали забрать Никиту, чрезвычайно радовавшегося этому обстоятельству и не отходившего от Рафика ни на шаг.

Однако этим мечтам не суждено было сбыться. На семью Кошелевых обрушились несчастья. Как-то раз, придя домой после школы, Никита увидел, что в дымину пьяный Харитон избивает жену. У Нины уже закатились глаза, казалось: еще немного — и спасать ее будет поздно. Никита повис на руке у отца, однако тот сильно отпихнул сына, и мальчик, отлетев к стене, больно ударился и потерял сознание. Очнувшись, Кошелев-младший увидел: отец продолжает избиение. Он выбежал на кухню, где висела отцовская двустволка, и схватил ее. Сначала парень угрожал отцу, но тот в пьяном угаре ничего не слышал. Тогда Никита нажал на курок и выстрелил. Пуля просвистела около уха Харитона. Тот отпустил жену и двинулся на сына. Глаза его горели таким пламенем, что Никите стало страшно, и он вторично спустил курок. Пуля угодила отцу в лоб, и он замертво повалился на пол.

Суд над Никитой проходил формально. За парня заступилось все село, только мать не сказала ни слова: пьяная драка, так похожая на остальные, начисто выветрилась из ее головы. Мальчика, по сути, оправдали, дав год условно. Через полгода свалилось другое несчастье. Рафик, Никита и Татьяна отправились в лес на болота, и Татьяна утонула. Как двое здоровых парней допустили, чтобы девушка погибла, оставалось загадкой для односельчан. Но факт, что оба пытались спасти ее, был неоспорим: оба вернулись домой под утро, грязные, без верхней одежды, в одних трусах. Тела Тани так и не нашли.

После этой трагедии оба парня тронулись умом. Они перестали общаться друг с другом, мало того, смотрели друг на друга зверем. Мария и Иван, жалевшие Никиту, не могли понять, в чем дело, однако надо было заняться собственным сыном, которому Таня снилась по ночам, как, впрочем, и Никите, и якобы умоляла спасти ее.

По прошествии времени Рафик уехал в Приреченск и поступил в институт. Никита, закончив школу и успев похоронить угоревшую мать (продав дом умершей свекрови, Нинка напилась в доску и забыла выключить чайник, заливший газовую горелку), отбыл в неизвестном направлении.

С этого момента прошло четыре года. Бобров-младший приезжал к родителям на каникулы каждый год и каждый день ходил в лес, вероятно, на то место, где погибла Таня. О другой девушке, как говорила Мария, он и слышать не хотел. Никита за все это время приехал раза два. К Рафику не зашел, но в лесу тоже побывал.

— А когда последний раз видели Никиту? — поинтересовался Ведерников.

Лукерья пожала плечами.

— Я давно не видала, а вот соседка Фокина — вроде в прошлом году.

Выдав так много информации, старушка Землякова устала. Степан Игнатьевич вызвался проводить ее домой, а Николай и Юрий стали разгадывать свалившийся на них ребус.

— По-моему, первый подозреваемый у нас имеется, — высказал предположение Ряшенцев. — Никите Бобровы могли не только открыть дверь, но и впустить в дом.

— Вполне возможно, — согласился Николай. — Только почему парень, таящий зло на своего бывшего друга, решил свести с ним счеты через три года? Кстати, мы не знаем, что это были за счеты.

— Мы не знаем, что случилось в лесу, — задумчиво проговорил Юрий. — Ведь именно после этого друзья не разлей вода перестали быть таковыми.

— Вывод напрашивается только один. — Ведерников встал со стула и подошел к окну. — Татьяна не утонула. С ней произошло что-то более страшное, и парни об этом знают. Может быть, даже убийство.

— Тогда почему они лишь прервали отношения? — не согласился Ряшенцев. — Ведь каждый из них любил Татьяну. Один являлся ее женихом, другой — единственным братом.

— Не знаю, просто не представляю. — Ведерников помахал рукой возвращавшемуся Степану Игнатьевичу и повернулся к коллеге. — Придется Игнатьевича еще раз сгонять. Надо подробнее расспросить старушку Фокину, когда и сколько раз она видела Кошелева-младшего.