Трижды одинокий мужчина

Ольга Баскова, 2010

К изданию готовятся мемуары известного академика Хомутова. Главный редактор отправляет к нему лучшую журналистку Екатерину Зорину. Хомутов – пожилой, но весьма интересный мужчина – показывает Кате фотографии своих близких: лучшего друга, жены, аспирантов, единственной дочери. Все они ушли из жизни. Зориной такая закономерность кажется более чем странной. Ей удается встретиться со следователем, который сорок лет назад вел дело об исчезновении аспирантов. Как и журналистка, старый опер считает историю темной и абсолютно точно криминальной…

Глава 7

Кирилл Панин жил на другом конце города, в довольно престижном районе. Девушка без проблем нашла пятиэтажное здание, спрятавшееся за раскидистыми дубами, и, отыскав на табличке у входа в подъезд указатель с нужной квартирой, уверенно стала подниматься по лестнице. Остановилась у двери, обитой черным дерматином. Звонок не работал. Зорина постучала по мягкой обивке, не надеясь, что ее услышат. Однако опасения оказались напрасными. Ей открыла женщина лет шестидесяти.

— Вы ко мне?

— Здесь когда-то жил Кирилл Панин.

— Да. А что вам нужно?

— Вы его жена?

— Да.

— Мы можем поговорить?

От журналистки не ускользнуло, как выцветшие глаза хозяйки наполнились надеждой:

— Вы что-то знаете о нем? Проходите.

Зайдя в маленькую прихожую, с клочьями обоев на давно не знавших ремонта стенах, Катя закрыла дверь и, вытащив удостоверение, протянула его хозяйке квартиры:

— Так вы та самая Зорина?

Эта фраза была произнесена с разочарованием. По мнению собеседницы, журналисты не могли ей сообщить ничего нового.

— Мы можем поговорить? — повторила девушка.

— О чем? Пришли бередить мне душу?

— Извините.

Женщина прошла в темную столовую, не зажигая света. Зорина без приглашения последовала за ней.

— Я понимаю, что вам до сих пор тяжело, — произнесла она, наблюдая за хозяйкой, остановившейся у окна, — но я пишу книгу, и мне просто необходимо уточнить кое-какую информацию. Вы же не хотите, чтобы она пошла непроверенной.

— Книга будет о Кирилле?

— Об академике Хомутове.

Женщина пожала плечами:

— Зачем же писать о Кирилле?

— Он был одним из самых талантливых учеников Игната Вадимовича.

Хозяйка нажала на выключатель:

— Садитесь.

Теперь, при свете маленькой лампочки, журналистка смогла разглядеть обстановку комнаты. Такие же обшарпанные, как в прихожей, стены, те же лохмотья обоев, старая, ветхая мебель, готовая развалиться, вековые слои пыли на двух шкафах с книгами… И множество фотографий улыбающегося симпатичного парня… Катя поняла, что попала в святилище. Здесь специально не наводили порядок, стремясь сохранить все в том состоянии, какое было при хозяине.

— А вы, как вдова…

Щеки женщины побелели:

— Я его жена. Никто не видел мужа мертвым.

Поистине ее стойкость и верность супругу все эти годы вызывали уважение.

— Меня зовут Тамара Яковлевна. Так что вы собираетесь писать о Кирилле?

— Как вы познакомились?

Она расслабилась. Разговор перешел на тему, которая была ей приятна.

— Мы учились в одном вузе, на одном курсе.

— Значит, вы тоже врач?

— Да. Впрочем, неудавшийся.

— Почему?

Тамара Яковлевна усмехнулась:

— После исчезновения мужа я не смогла работать. Замучили головные боли. Врачи определили сосудистый криз.

— На что же вы жили?

Панина не удивилась такому вопросу:

— Помогали родители. Да и много ли мне, одной, надо? Деток-то нам не дал Бог.

— Я слышала, вместе с Викторовой ваш супруг работал над исследованиями в области гепатита С, — заметила Катя. — Думаю, они стоили внимания, раз его переманил к себе Хомутов. Наверное, исследования были опубликованы. Вам не предлагали деньги?

Панина рассмеялась:

— Как-то раз я подумала, что имею право на гонорары с его научных статей. Я обратилась к Хомутову. Тот обещал походатайствовать, однако дело не сдвинулось с мертвой точки. Меня вызвали на ученый совет и сказали, что никаких достойных внимания открытий Кирилл не сделал. Все его труды — это плагиат.

— Как плагиат? — не поняла Катя.

— Мне показали статьи моего мужа и некоего профессора Карякина, — продолжала женщина. — Они шли под разными названиями, но писалось в них об одном и том же, причем дословно. До сих пор мороз продирает по коже, когда вспоминаю, как орал на меня Карякин.

— Кирилл был с ним знаком?

Тамара Яковлевна вздохнула:

— Вместе с Мариной они одно время работали у него. Но он специалист по опухолям. Такая болезнь, как гепатит, его никогда не интересовала. И вдруг — бац! Научные достижения.

— То есть он не говорил, что параллельно с аспирантами ведет работу в этой области.

— В том-то и дело.

Катя задумалась:

— А Хомутов?

— Тоже был в ярости. Если бы не куча народа, он дал бы Карякину по морде. Перед уходом Игнат Вадимович заявил, что не оставит это так. Дескать, он уверен: научные открытия моего мужа каким-то непостижимым образом попали к Карякину, и тот опубликовал их под своей фамилией.

Зорина наморщила лоб:

— Он не думал, как такое могло произойти?

— Не знаю, — Панина поднесла ко лбу тонкую белую руку. — Во всяком случае, я его больше не видела. Он оставил мне номера телефонов, по которым я могла связаться с ним в любое время дня и ночи, если отыщу заметки супруга на интересующую нас тему. Я ничего не нашла. Позвонила ему, чтобы узнать, что делать дальше. Он ответил: «Боюсь, мы проиграли».

— А мать Марины? К ней вы не обращались?

Глаза Тамары Яковлевны превратились в две синие льдинки:

— При чем здесь эта бездарность Викторова? Не хочу о ней слышать. Ее вы тоже сделали персонажем своей книги?

Катя кивнула.

— Вам посоветовал Хомутов? — не дожидаясь ответа, Панина проговорила: — Эта тварь спала со всеми в институте. В том числе и с Хомутовым. Ее мамаша думала: вот подцепили жениха. Однако Игнат Вадимович отказался жениться. Чтобы избежать скандала, ей подсунули замухрышку со смешной фамилией Костыль.

— Костыря, вы хотите сказать?

— Какая разница.

— А кто подсунул, вы знаете?

— Никогда не интересовалась, — Тамара Яковлевна гордо выпрямилась. — Я всегда была выше сплетен, тем более касающихся этой вертихвостки.

Да уж, Викторову она не любила. Что же могло произойти между этими двумя женщинами, единственным связующим звеном которых был Кирилл Панин?

— Извините за нескромность, — осторожно сказала Зорина. — А как ваш супруг относился к своей коллеге?

Женщина побледнела, тонкие губы сжались в узкую полоску.

— Мы с ним о ней не говорили.

— Никогда?

— Никогда. Кроме того, я больше не хочу о ней слышать. Что вас еще интересует?

Журналистка поняла: это конец разговора.

— Спасибо вам.

Тамара Яковлевна поправила рукой и без того гладкую прическу.

— Уже уходите?

— К сожалению, мне пора.

— Понимаю. О Викторовой я бы на вашем месте не писала.

Катя улыбнулась:

— Я человек подневольный. Дергает за ниточки Игнат Вадимович.

— Передавайте ему привет, — Панина вышла с гостьей в прихожую и открыла дверь. — В следующий раз предупреждайте о своем приходе.

Журналистка кивнула и торопливо сбежала по лестнице.

Выйдя на улицу, девушка пожалела, что не захватила фонарик. Серые столбы окружали ее со всех сторон, но ни один не горел — то ли из-за очередной аварии на электролинии, то ли из-за проделок мальчишек. Стоявшие почти рядом с домом «Жигули» казались бесформенной черной грудой.

— Вот черт!

Высокий каблук попал в какую-то выбоину. Журналистка на мгновение остановилась, чтобы посмотреть, не сломался ли супинатор.

— Слава богу! — она облегченно вздохнула, увидев все в целости и сохранности, и, достав из кармана пальто ключи от машины, открыла дверцу и уселась за руль.

— А это что еще такое?

Старенькая подружка не желала заводиться.

— Этого мне только не хватало! Ну, давай же, давай!

Слыша въедливый звук работающего вхолостую стартера, она впала в отчаяние.

— Придется беспокоить Костика.

Журналистка открыла сумочку и принялась набирать телефон мужа. «Абонент временно недоступен. Перезвоните, пожалуйста, позже», — сообщил металлический голос.

— Вот это я влипла!

Оставался один выход — выйти на шоссе и попробовать тормознуть машину с добрым дядей, который возьмет ее на буксир и дотащит до ближайшего автосервиса. Тяжело вздохнув, девушка покинула теплый салон и направилась к дороге. Вдруг она вздрогнула и остановилась:

— Кто здесь?

Ее лоб покрылся большими каплями пота. Кто-то тихо крался следом. Катя откинула выбившуюся прядь волос и стала вглядываться в темноту.

— Может, показалось?

Махнув рукой, она снова зашагала к спасительным огням, на ходу успокаивая себя. Войдя в арку, разделяющую два больших дома, журналистка поняла: насчет тайного преследователя она не ошиблась. Черная тень на мгновение мелькнула перед глазами и скрылась за деревьями. Ей стало по-настоящему страшно. Приглушенно вскрикнув, Зорина побежала так быстро, как позволяли сапоги на высоких каблуках, заставляя себя не оглядываться. Кто-то невидимый тоже прибавил шаг, и ей казалось: она слышит тяжелое дыхание. Сейчас он догонит ее и… Неизвестно откуда взявшаяся белая «Волга» резко затормозила. Поскользнувшись, Катя чуть не упала под колеса, вовремя уцепившись за капот.

— С ума сошли, девушка?

Высокий черноволосый мужчина открыл переднюю дверцу:

— Решили покончить жизнь самоубийством?

Журналистка готова была броситься ему на шею.

— Спасибо вам!

— За что?

Она сбивчиво объяснила, что с ее машиной случилась неприятность.

— Я решила выйти на шоссе и просить помощи. Кто-то шел за мной следом.

— Я никого не видел.

Водитель окинул ее недоверчивым взглядом, принюхиваясь.

— Вы мне не верите, — Зорина подошла к нему поближе. — Я не пьяна. Я говорю правду.

Он смягчился, увидев на ее ресницах выступившие слезы.

— Где я мог вас встречать?

— Я Екатерина Зорина.

— Как, сама Зорина? Как же вы здесь оказались?

С ее лица начала сходить бледность:

— Залетела в эти края по работе — и вот…

Он коснулся ее локтя:

— Залезайте в машину. Сейчас подъедем к вашим «Жигулям» и посмотрим, что случилось.

— Я вам очень благодарна.

Через несколько минут «Волга» сорвалась с места.