Оберег от лунного света

Ольга Баскова, 2013

В канализационном люке обнаружен труп неизвестной молодой женщины. Несмотря на активные розыскные мероприятия, в полицию никто не обращается с заявлениями об исчезновении девушки, похожей по приметам на убитую. Зато к известной журналистке Кате Зориной, специализирующейся именно на криминальных историях, является знакомая с просьбой помочь найти ее подругу Нину, с которой они вместе отдыхали в пансионате. По ее словам, Нина уехала из пансионата поздно ночью, причем за десять дней до того, как истек срок действия путевки. Перед отъездом Нина сильно нервничала и о чем-то беседовала с высоким мужчиной с обезображенным шрамами лицом…

Глава 1

Алексей Невзоров прогуливал своего кавказца, осторожно ступая и стараясь не упасть. В районе новостроек, находившемся на окраине Приреченска, поставили фонари, но они почему-то не работали. Площадки возле дома еще не привели в надлежащий вид, и ноги мужчины то и дело вязли в грязи, однако это его не беспокоило. Вселения в новую квартиру они с женой ждали, казалось, нереально долго. А теперь чудо произошло, и такая мелочь, как слякоть под ногами, не волновала. Строительная компания обещала заасфальтировать площадку перед домом и дорожки, ведущие к остановке.

Мужчина потянул за поводок, и Чарли послушно побежал за ним. Алексей вспомнил, что жена просила купить хлеба. Супермаркет находился недалеко, рукой подать, нужно было только миновать некое подобие сквера с березовой аллеей. Невзоров уже подходил к более цивилизованному кварталу, когда услышал странный скрежет. Ему показалось, кто-то открывал крышку канализационного люка. Потом раздался глухой стук, словно в люк сбросили тюк с чем-то тяжелым, а затем крышку водворили на место. Между белых стволов берез мелькнул темный силуэт.

«Кому и что понадобилось бросать в люк? — недовольно подумал Невзоров. — Если мусор, то рядом контейнеры. Совсем у кого-то поехала крыша».

Собака посмотрела на хозяина и гавкнула, потянув вправо. Невзоров бросил на нее недовольный взгляд:

— Чарли, ты что? Опять приспичило? Вроде сделал все собачьи дела.

Чарли его не слушал и упрямо натягивал поводок.

— Ну, чего ты хочешь?

Хозяин дал собаке свободу, и Чарли привел его к канализационному люку.

— А здесь тебе чего надо?

Кавказец сначала залаял, а потом начал подвывать и скрести лапами крышку. Она оказалась неплотно пригнанной. Видно, тот человек торопился и не успел ее приладить. Алексей уже собрался сдвинуть крышку, чтобы она встала на свое место.

— Ведь ноги кто-нибудь в темноте переломает, — вздохнул он. — И что за народ у нас такой безответственный?

Невзоров вцепился ладонями в края ледяной крышки. Поведение собаки его беспокоило. Чарли, казалось, хотел, чтобы его хозяин посмотрел вниз. Его тело покрылось холодным потом.

— Но там не может быть ничего страшного, — сказал он, успокаивая сам себя. — Ты ошибаешься, Чарли. Всего лишь какой-нибудь мусор.

Пес снова завыл.

— Черт с тобой. — Алексей сдвинул в сторону металлический круг и заглянул внутрь колодца. Свет луны упал на матовую поверхность полиэтиленового мешка. Угадывались ли в нем очертания тела или в этом был виноват страх?

— Все нормально, Чарли, — бросил Невзоров. — Действительно, кто-то перепутал люк с контейнером.

Он хотел снова поставить крышку на место, но Чарли метался рядом и скулил. Алексею стало страшно по-настоящему.

— Поход за хлебом отменяется, — принял он решение. — Пойдем звонить в полицию. Иначе ни я, ни ты не будем спать спокойно.

Павел Киселев, стройный темноволосый мужчина, майор полиции и начальник оперативного отдела, стоял в коридоре морга, нервно сжимая и разжимая кулаки. Судмедэксперт Станислав Михайлович Заболотный, низенький, полноватый, с вечно добродушной улыбкой на круглом лице, на этот раз не улыбался.

— Что скажешь о страшной находке? — поинтересовался Киселев. — Вот уж привалило счастье. Тут Кравченко каждый день насчет этого Пескарева мозги полощет, будь он неладен.

Заболотный развел руками:

— Ну что я скажу? Время смерти — не более суток. Думаю, позавчерашняя ночь. Погибшей лет тридцать — тридцать восемь. По состоянию внутренних органов можно сделать вывод: она не была ни пьяницей, ни наркоманкой. Рожала ребенка, думаю, более семи лет назад. Судя по волосяному покрову и цвету кожи, скорее всего, была блондинкой. Довольно высокого роста, думаю, около ста семидесяти пяти. Из особых примет только шрам возле пупка. Скорее всего, ножевое ранение.

Киселев щелкнул длинными пальцами:

— Тогда ее должны искать. Сейчас скажу Пете, чтобы перелопатил все сводки о пропавших без вести. Ты сказал вполне достаточно, чтобы установить ее личность.

— Рад, что смог хоть чем-нибудь тебе помочь.

Павел скривился:

— Ох, если бы ты еще и сказал, кто это сделал… Не дай бог в наших краях орудует маньяк. Ты представляешь, что тогда нас ожидает?

Станислав Михайлович вздохнул:

— Представляю, дорогой. Будем надеяться, сия чаша нас минует.

Поговорив с судмедэкспертом, Киселев направился в отдел. Один из самых молодых его подчиненных, рыжеволосый Петя Прохоров, читал какие-то документы. Увидев начальника, он попытался встать.

— Сиди уж, — махнул рукой Павел. — Сейчас тебе предстоит работа. Давай я тебе надиктую приметы нашей погибшей, а ты по ним постараешься установить личность. Ее убили меньше полутора суток назад. Женщина не алкоголичка и не наркоманка, по словам Михалыча, имеет ребенка. Во всяком случае, произвела его на свет. По моим расчетам, у нее должен быть муж и родители. Короче, я уверен, что ее ищут, понимаешь? Поднимай все сводки по пропавшим без вести.

Прохоров кивнул:

— Сейчас сделаю. Какие-нибудь особые приметы?

Павел сказал ему о шраме возле пупка, о возрасте и предположительном росте и цвете волос.

— Одну секунду, зайду в базу данных. — Петя застучал по клавиатуре. Несколько минут он внимательно изучал документы, потом удивленно фыркнул: — Знаете, похожей на нашу погибшую здесь нет даже близко.

— Смотри за последние годы, — Киселев цеплялся за соломинку.

Пальцы подчиненного снова пришли в движение.

— Есть пара высоких блондинок, однако возраст не подходит, да и шрама ни у одной не было. Нет, нашей жертвы здесь нет, товарищ майор.

Киселев обхватил руками голову и застонал.

— Маньяк, товарищ майор? — тихо поинтересовался Петя.

— Не знаю, — ответил Павел. — Тут странно другое.

— То, что ее никто не ищет? — догадался подчиненный.

— Вот именно. Если Заболотный не ошибся — а он, ты сам знаешь, никогда не ошибается, — то у нашей погибшей ребенок уже школьник. Даже если она одна его воспитывает, то соседи уже спохватились бы, — недоумевал Киселев.

Петя пожал плечами.

— Знаете, а если предположить, что в свое время она от него отказалась? — вставил он. — Вон сколько сейчас подобных случаев показывают по телевизору. Была молодая девчонка, залетела и, чтобы не навлечь на себя родительский гнев, отказалась от ребенка в роддоме.

— Это молодые девчонки, — не согласился Киселев, — а наша рожала уже ближе к тридцати годам, если не в тридцать. Я еще раз повторяю: она не была ни алкоголичкой, ни наркоманкой. Значит, осознавала все последствия, связанные с рождением ребенка. Молодые не думают о беременности, когда ложатся в постель. А наша, уверен, об этом подумала очень хорошо.

— А если она одиночка, сирота, много работает, а ребенок в интернате и забирает она его только на выходные? — Петя пытался найти всему хоть какое-то объяснение.

— Ты только что сам сказал: работает, — поймал его на слове майор. — Сейчас не выходные, а значит, она не вышла на работу. Там не забили тревогу. К тому же у нее должны быть близкие подруги, которым она наверняка часто звонит. Да и ребенку, если, как ты выразился, он в интернате, пока мать трудится. Сейчас не проблема даже самым неимущим купить дешевый подержанный мобильник.

— Верно, — Прохоров развел руками. — Тогда и не знаю, что сказать.

— Лучше молчи, — в раздражении заметил Киселев.

Бомж Антон Цепов давно облюбовал себе этот подвальчик. Ночью здесь было сравнительно тепло, несмотря на разбитое окно. Радовала и близость помойки. Сначала Антон, если можно так выразиться, холостяковал в одиночестве. Потом к нему прибилась Светлана, баба, как и он, средних лет, опустившаяся до крайности, с землистым лицом и хриплым голосом, и Игорь, бывший химик, как он утверждал, даже работавший когда-то очень давно на секретном заводе. Вместе они более-менее благоустроили помещение и дружно зажили в нем, умудряясь сохранять хорошие отношения с жильцами. Особо сердобольные из них даже подкидывали им старую одежду и кое-что из еды.

— Только уговор, — сразу поставили условие жильцы, — костров здесь не жечь. Увидим — выгоним в два счета.

Бомжи клятвенно обещали, и ни один из них не помышлял об этом до январских морозов. Однажды в морозную январскую ночь троица чуть не околела от холода, хотя друзья спали, крепко прижавшись друг к другу и укрывшись всеми одеялами, которыми снабдила их помойка и жильцы.

— Завтра разожжем костер, — решила Светлана.

Мужчины накинулись на нее:

— Ты что, хочешь спалить дом?

Она презрительно сплюнула:

— Ну и околевайте себе на здоровье. А я пошла за припасами. Дровишек поищу или веточек.

— Тогда мы тебя не пустим, — заявили мужчины. — Останешься совсем без крова.

Светлана ничего не ответила. Однако от своей идеи не отказалась. В старую клетчатую сумку она складывала не только бутылки и остатки съестного, которые находила в мусорных контейнерах, но и обломанные ветки. Придя в подвал раньше мужчин, неизвестно где шлявшихся, женщина свалила свой скарб в угол.

— Сейчас немного подвальчик протоплю, никто и не заметит, а эти придут и еще спасибо скажут, — она осеклась, увидев черный полиэтиленовый пакет, — а это что такое? Или мои мужики уже сюда заходили? Что же они отыскали?

Рука потянулась к свертку и открыла его. Крик, раздавшийся из подвала, услышали игравшие во дворе дети. В пакете лежала отрезанная человеческая рука.

Майор Иван Поливянный с видимой скукой просматривал документы, когда зазвонил городской телефон. Он снял трубку и лениво процедил:

— Поливянный слушает.

— Привет, Ваня, это участковый Федотенков говорит, — раздался знакомый, чуть визгливый голос, и перед мысленным взором Поливянного возникла нескладная тощая фигура с редкими рыжими волосами и в никогда не чищенной форме. — Короче, ЧП тут у нас. Бомжи в подвале обнаружили человеческую руку.

— Человеческую, — хмыкнул Иван. — А у кого руки еще имеются? У баранов, что ли? Слушай, а ты ничего не путаешь? До меня доходят слухи, что ты и с бомжами не брезгуешь выпить, если они тебе сами наливают, и потому у тебя в подвале проживают целые семьи.

— Да трезвый я, — проговорил участковый как-то неуверенно. — Не верите — сами приезжайте и смотрите. Рука отрезанная, была в полиэтиленовом пакете. — Он немного помолчал и вернул Поливянного к действительности вполне резонным вопросом: — Вы про ту женщину помните? Ну, которую в люке канализационном обнаружили. Рука не ее, у нее только кистей не было. Но если маньяк орудует…

Иван побледнел.

— Скоро буду. Никуда не уходи, — буркнул он и положил трубку, потом достал мобильный и принялся искать телефон Павла Киселева или еще какого-нибудь своего коллеги из отдела, на территории которого была обнаружена расчлененная женщина.

Его звонок застал Павла за размышлениями, почему же незнакомку так никто и не ищет. Летели часы и дни, но никакого заявления от родственников не поступало. Когда дисплей его мобильного высветил номер Поливянного, Киселев торопливо ответил, надеясь на какое-то чудо. Возможно, его коллега из другого отдела что-то узнал о ней?

— Привет, Ваня. С добрыми вестями?

— Это как сказать, — отозвался коллега. — В общем, знаю, у вас была версия серийного убийцы, ну насчет той бабы, что была обнаружена в люке. Думаю, вы правы.

Павел похолодел:

— С чего ты взял?

— Только что мне позвонил наш участковый Федотенков, — пояснил Иван. — Бомжи в одном из подвалов его участка обнаружили руку в полиэтиленовом пакете.

— Руку нашей незнакомки? — взволнованно спросил Киселев.

— Это вряд ли, — заметил Поливянный. — У вашей нет только кистей, а тут оттяпана почти по плечо. А впрочем, это неважно. Я предлагаю поехать и посмотреть.

— Диктуй адрес, — устало сказал Павел. — Сейчас свяжусь со своими ребятами. Мы подъедем вместе.

Окончив разговор, он вытер потный лоб и принялся звонить подчиненным. Его лучший друг Костя Скворцов взял отгул, и он не стал его беспокоить. Оставался Петя Прохоров, очень расторопный старший лейтенант.

— Петя, — процедил Павел. — Найди Михалыча и дуй ко мне. Сейчас нам придется выехать на место происшествия.

— Убийство? — прошептал Прохоров.

— Почти, — отозвался майор. — Снова нашли останки человеческого тела. У нашего коллеги Поливянного уже почти окрепло убеждение: в городе орудует маньяк.

— Только этого не хватало, — испуганно пролепетал Петя. — Но я не смогу взять с собой Станислава Михайловича. Он в Залесске на дне рождения внучки. Вы же сами его вчера отпустили.

— Черт, — выругался Киселев. — Значит, едем только мы. Если нужно, мы и вдвоем поставим на уши город.

Через пять минут они выехали на служебной машине. Шел сильный снег, и иногда колеса пробуксовывали. До нужного дома добрались позже, чем рассчитывали. Павел вылез из автомобиля и подошел к Ивану, которого узнал по густым вьющимся светлым волосам, выбивавшимся из-под вязаной шапки.

— Привет, Ваня.

— Здравствуй, Петя.

Они пожали друг другу руки.

— Лучше бы нам встретиться в другой обстановке, — заметил Поливянный.

— Не возражаю. Ну, показывай, что вы тут обнаружили.

У подъезда стоял участковый с красным лицом, явно не от мороза, и три растерянных бомжа в разношерстной одежде.

— Руку обнаружила она, — указали мужики на спившуюся женщину. Она равнодушно кивнула:

— Ну что, начальничек, показать?

— Показывай, — кивнул Павел.

Они начали спускаться в подвал, и Киселева чуть не стошнило от затхлого запаха, смешавшегося с ароматом мочи и экскрементов. Во главе с участковым они прошли мимо перекосившейся от времени стремянки и откинули одеяло, служащее шторкой, и оказались в небольшом помещении.

Из мебели здесь имелось только несколько стульев, на одном из которых лежала закопченная сковородка. Рядом с лежаком находилось сооружение, вероятно служащее столом, — несколько табуреток, застеленных газетами. А в углу, на старых засаленных и потертых матрасах, спали хозяева этого жилища. Участковый поморщился и взглянул на Антона:

— Живете как свиньи.

— А ты нас не кори, — отозвался Антон. — Где твой коллега, тоже участковый, боров такой, был, когда меня из собственной квартиры выгоняли? Думаешь, я всегда таким был? И семья имелась, и родители. Отец умер двенадцать лет назад, а матери не стало года четыре как. Так получилось, что мать написала завещание на мою дочь Ольгу. А мне квартира может достаться, только если с Олей что-нибудь случится. Дочка вышла замуж, сняла другую квартиру, а эту сдала в аренду, выгнав меня попросту на улицу. Я, конечно, могу подать в суд, но завещание все равно написано на нее. Так сказал твой коллега участковый. Вот и тусуюсь здесь.

— А я тут благодаря вам, бабам! — встрял его друг. — В прошлом я работал на заводе сталеваром и получил сильные ожоги. На лечение потребовалось полтора года. А когда выписался из больницы, узнал, что жена за это время продала квартиру и уехала. Только куда — никто не знает. И это после двадцати лет совместной жизни! Между прочим, все мужики меня знают тут. Даже называют меня местным сторожем. Они все понимают и говорят, что такое может случиться с каждым. Сегодня в такой ситуации оказался я, а завтра — могут и они. Молодежь вот реагирует по-разному. Бывает, как подопьют и начинают лезть, но на этот случай у меня всегда при себе имеется молоточек.

— Ладно, заканчивай разговоры, — подал голос Поливянный. — Смотри, Паша, вот эта страшная находка.

Теперь чуть не стошнило Петю. Он еле подавил рвотные позывы.

— Похоже, настало время поработать всей полиции города, — высказал предположение Павел.

Иван кивнул:

— Совершенно с тобой согласен. Будем, как говорится, трубить сбор.

Вернувшись в отдел, Киселев направился к начальнику отдела полковнику Кравченко, доложил о руке, найденной в подвале. Круглое лицо Алексея Степановича побледнело:

— Значит, маньяк, который охотится за женщинами. Наша незнакомка — не единственная жертва садиста. Я почти уверен: руку оставил тот, кто расправился и с ней. Твой коллега Поливянный прав. Поднимем на уши всю полицию города.

Кравченко первым делом доложил о страшной находке генералу, и с его помощью по тревоге были подняты полицейские. Они всю ночь обшаривали чердаки, подвалы, канализационные люки, парки и скверы, надеясь обнаружить другие части тела, однако их поиски не увенчались успехом. Город прочесывали наряды полиции. Павла и его коллег лихорадило. Если это маньяк, то на кого он ведет охоту сейчас? Успеют ли они его обезвредить или на очереди следующая жертва? Павлу постоянно докладывали, какие районы прочесаны, сколько чердаков и подвалов проверено, однако ничего не радовало. Не было найдено никаких следов. Генерал начинал закипать:

— Ваши, похоже, разучились работать. Если через день не сообщите ничего ободряющего, влеплю выговоры. Мне еще не хватало тут серии убийств.

Однако выговор так никому и не объявили. На следующий день вечером сутки дежурившие возле дома патрульные, уже изрядно замерзшие на январском морозе и проклинавшие все на свете, увидели, как какая-то темная фигура скользнула в подвал. Это мог быть только он, приреченский маньяк, потому что бомжи, согнанные с насиженного места, покинули его.

— Нам проблем не надо, — заявил Антон. — Да и с жизнью прощаться не хочется, хоть она у нас и скотская. Нет, лучше мы поищем другое место. Да и Светку жалко. Какая-никакая, а мы к ней привыкли. Если этот маньяк баб убивает, она, считай, на очереди первая.

Киселев счел, что это очень разумно с их стороны, тем более на время операции бомжей все равно бы попросили поискать другое жилье. Возле входа в бывшую квартиру бомжей поставили двух дюжих патрульных, и в конце дня им, похоже, улыбнулась удача.

Заметив темную фигуру, патрульные переглянулись и тихо направились следом.

— Вызываем подкрепление? — поинтересовался молоденький безусый младший сержант у своего старшего товарища, сержанта. Тот покачал головой:

— Сами справимся. Видишь, он один. У него, может, топорик и имеется, а у нас оружие. Ежели что — ногу прострелим.

Стараясь не шуметь, они спускались по грязным ступенькам. Затхлый запах ударил в нос, и сержант еле подавил в себе желание чихнуть. Темная фигура копошилась в углу, где обнаружили черный полиэтиленовый пакет. Сержант включил электрический фонарик и закричал:

— Руки!

Свет выхватил из темноты худенькую фигурку девушки лет восемнадцати. Она растерянно посмотрела на полицейских и задала вопрос, которого они явно не ожидали:

— Извините, а руку вы здесь не видели?

Младшему сержанту показалось, что он ослышался:

— Что?

Девушка смутилась. Ее щеки покрылись пунцовыми пятнами.

— Руку здесь не находили? — заикаясь, повторила она. — Понимаете, я положила ее вот сюда. — Она показала в темный угол. — Такой сверток. Так не находили?

Сержант, накачанный мужчина лет тридцати с лишним, посмотрел на нее как на ненормальную.

— Вы принесли сюда руку? — переспросил он, не веря своим ушам. Незнакомка кивнула, словно не видела в этом ничего плохого и проделывала такое не раз:

— Я вам об этом и говорю.

— Мы скажем, где ваша рука, — вставил младший сержант. — Проедемте с нами в отделение.

Она искренне удивилась:

— В отдел? Но я не совершила ничего плохого. Сейчас я все вам объясню.

— Вы объясните это нашему начальству, — парни подхватили ее под мышки и повели к машине. Усадив девушку на заднее сиденье, сержант достал телефон и набрал номер Киселева:

— Товарищ майор, тут, кажется, маньячку задержали.

— Женщину? — Павел не верил своим ушам.

— Да, именно маньячку. Возможно, потребуется психиатр. Она как-то уж очень спокойно ко всему относится и не отрицает, что притащила в подвал руку, — пояснил патрульный.

— Разберемся. Везите ее ко мне, — растерянно отозвался Киселев. Окончив разговор, он повернулся к Прохорову: — Наши возле подвала бабу какую-то прихватили. Говорят, она руку притащила.

Петя заморгал:

— Бабу?

— Вот именно, — майор вздохнул. — Мир перевернулся, что ли? Это признаки конца света, точно. Бывали на моей памяти случаи, когда женщины оказывались маньяками, но чтобы так цинично в этом признавались… мне не терпится взглянуть на эту даму.

Когда патрульные ввели девушку в кабинет, Петя и Павел переглянулись. Незнакомка казалась совсем юной: хрупкая нескладная фигура, полные щеки и невинные голубые глаза. Она вежливо поздоровалась с ним, и Киселев тоже вежливо предложил ей сесть.

— Представьтесь, — сказал Киселев девушке.

— Лида Бабикова, — ответила она. — Или нужно по отчеству? Тогда Лидия Владимировна.

— Значит, это ваша рука, Лидия Владимировна, — начал он.

Девушка усмехнулась:

— Ну, не совсем моя… Меня попросили… Ой, вы никому не скажете? У меня могут быть неприятности.

Эта глупость раздражала Киселева.

— Сколько вам лет? — поинтересовался он.

— Восемнадцать, а что? — удивилась Бабикова такому вопросу.

— И вы не понимаете, где находитесь?

Лида пожала плечами:

— Не понимаю, зачем меня сюда приволокли. Ладно, придется, видно, все рассказать, а то вы же не отстанете.

Павел бросил взгляд на Петю, и тот сел за компьютер, чтобы записать ее показания.

— Короче, в этом году я в мединститут не поступила, — начала девушка. — Ну, не те у меня родители, чтобы туда бабки сунуть. Вот и посоветовали мне добрые люди в больнице нянечкой поработать. Вчера утром я на операции присутствовала. Мужик один под электричку спьяну угодил, ну, наш доктор умеет чудеса творить, спас его, а руку все равно ампутировали. Знаете, куда мы деваем конечности? — спросила девушка. Павел развел руками. — Относим в соседнее здание кочегарки и там сжигаем, — объяснила она. — Вот туда эту руку мне отнести и поручили. Только не донесла я ее, — девушка покраснела, — во дворе нашей больницы Володю — медбрата — встретила, он давно ко мне клеится. А что? — Она вызывающе посмотрела на Павла. — Мы с ним во время работы не встречаемся, только разговариваем. Ну, он и предложил мне в кино пойти. Там этот еще шел, «Аватар» в три-дэ. Я согласилась. Володя мне сказал: «Нужно поторопиться, а то билеты не возьмем. Сегодня много желающих будет». Я руку в свой полиэтиленовый пакет завернула, а потом и думаю: не в кино же с ней сидеть. Ну, проходили мы мимо дома, я в подвал сбегала и в углу ее положила. Торопилась, поэтому и не подумала, что бомжи ее сразу и найдут, — она улыбнулась. — Там ведь бомжи жили? По всему видно. Хотела забрать ее после сеанса, да лень одолела. Мы еще в кафе зашли, а потом он домой меня проводил. Знаете, я девушка очень обязательная, поэтому вернулась за рукой, пусть и день спустя. Раз мне хирург сказал донести ее до кочегарки, значит, надо донести. И вот я пришла.

Павел расстегнул ворот рубахи. Он начинал задыхаться от непроходимой глупости задержанной.

— Так вы с рукой сами разберетесь? — бросила девушка.

— По вашей милости мы подняли на ноги всех полицейских и напугали городских жителей, — буркнул майор. — Я обязательно сообщу вам на работу, пусть они проведут соответствующую беседу о халатном отношении к своим обязанностям. Протокол готов? — обратился он к Прохорову. Тот кивнул. Майор сунул девушке лист бумаги: — Прочитайте свои показания и подпишите.

— Да верю я вам, — она захлопала ресницами. — А может, товарищ полицейский, на этот раз простите?

Когда она вышла из кабинета, Павел подошел к окну и распахнул его. Ему не хватало воздуха.

— Встречаются же такие дуры, — проронил он. — И не знаешь, что с ними делать. Она и в следующий раз конечность куда-нибудь пристроит. Да черт с ней, наша огромная работа, получается, насмарку. Если бы…

В дверь постучали ровно три раза. Так стучался только судмедэксперт Станислав Михайлович.

— Заходи, — крикнул Павел. Заболотный ввалился в кабинет.

— Я хотел сказать тебе, Паша, что почерк у преступников разный, — начал он. — У нашей неизвестной из люка кисти отрублены топором, а свеженькая рука оттяпана хирургическим способом, очень аккуратно, я бы даже предположил, в больничных условиях.

— Даже знаем, где и кем, — пробубнил Киселев. — Жаль, тебя сутки не было. Возможно, не пришлось бы поднимать на ноги всю полицию.

— Расскажи, — Заболотный примостился на стуле.

Павел вкратце пересказал историю глупой девушки. Станислав Михайлович долго смеялся.

— Вот как бывает… Ну, об этом никто из нас и не подумал бы.

— Возможно, и подумали бы, если бы Ванька Поливянный руку своему эксперту сперва отнес, а потом мне позвонил, — ответил майор. — Вот теперь начинай все сначала.

— Зато, вероятно, у нас в городе нет маньяка, — успокоил его эксперт, — а это, согласись, ой какая хорошая новость.