Медальон Таньки-пулеметчицы

Ольга Баскова, 2020

Все, чего хотелось Тане, – это жить сыто, в тепле и довольстве. Началась война, и, представляя себе полную героических подвигов судьбу, она добровольно отправилась на фронт. Оказалось, что война неприглядна – кровь, боль, грязь и холод. Таня приняла правила игры, и через некоторое время никто не называл ее иначе чем Танька-пулеметчица, а ее жестокость поражала даже фашистов. Через несколько десятков лет человек, причастный к смерти легендарной Таньки, умирает. Казалось бы, нет ничего криминального в его смерти, но местный журналист, который беседовал с мужчиной накануне, в этом сомневается. Связав воедино все события и рискуя собственной жизнью, молодой человек выходит на след убийцы…

Глава 8

Москва, 1941-й

Таня открыла глаза и удивилась, что на улице было довольно светло. Время явно перевалило за семь, и девушка потянулась к тумбочке, чтобы посмотреть на будильник с неработавшим звонком. Да, она не ошиблась. Большая стрелка замерла на семи, а маленькая приближалась к половине. Черт бы побрал эту старуху, которая забыла ее разбудить. Таня вскочила с постели, протирая заспанные глаза, и, услышав голоса под окном, выглянула во двор. На ее удивление, половина общежития стояла возле старенького репродуктора, прикрепленного к столбу, и прислушивалась к вылетавшим из него словам. Маркова обратила внимание на серьезные, сосредоточенные выражения лиц, как молодых, так и старых, и слезы, которые большинство из них утирали платками. Проведя расческой по волосам, девушка выскочила на улицу.

— Что случилось? — спросила она у первой попавшейся навстречу женщины. Та ответила, размазывая влагу по впалым щекам:

— Война, деточка. Германия на нас напала.

Таня прикрыла рот рукой:

— Этого не может быть. Я слышала, что Германия обещала этого не делать.

— А вот сделала, — простонала женщина и схватилась за сердце. — Ох, горе-то какое. Муженька моего и сыночка обязательно заберут. Как же я одна останусь, словно сиротинушка?

Девушка прерывисто обняла ее:

— Война, если и началась, то скоро закончится, тетя Клава. Наша Красная армия непобедима. Да и вообще русский народ не сломить никому. Вспомните французов. Наполеон далеко ли прошел? Хорохорился-хорохорился, Москву взял, а потом как драпал? Ух и дали ему жару! — Ее щеки раскраснелись, как спелые вишни, пухлые губки дрожали от волнения. — Сам пришел мира просить, да Кутузов — молодец, его и слушать не стал. Так и с Гитлером будет, вот увидите. Не пройдет и месяца — назад побежит.

— Ты вправду так думаешь? — пожилая женщина с надеждой посмотрела на нее. — Сыночек-то у меня единственный. Потеряю его — зачем мне жить? Буду словно смоковница бесплодная. Перед смертью и воды никто не подаст.

Таня по-дружески похлопала ее по плечу:

— Да перестаньте вы, тетя Клава, ей-богу! Будто маленькая. Не продвинутся гитлеровцы в глубь страны! Да каждая девушка навроде меня автомат возьмет. — Ее глаза засверкали, пальчики сжались в кулачки. — Как Анка-пулеметчица, помните? Ну, отвечайте, помните?

Тетя Клава кивнула:

— Помню, деточка.

— Вот увидите. — Она взбежала на второй этаж, в свою комнату, и принялась лихорадочно распаковывать чемодан. Нет, домой она не поедет, это решено. Вернее, поедет, когда с немцами будет покончено. Ждать не так долго — Таня была в этом уверена. Но поскольку ждать все равно придется, нужно приложить все усилия, чтобы Красная Армия погнала фрицев как можно скорее. А она в этом обязательно поучаствует. Тихо мурлыча себе под нос, девушка надела скромное черное платье, плотно облегавшее ее стройную фигуру, поправила прическу и бросилась к двери. Сейчас она отправится на сборный пункт или куда-нибудь еще — нужно узнать у кого-то из мужчин — и попросится на фронт. Пусть ее обучат строчить из пулемета, тогда Таня станет второй Анкой-пулеметчицей. Тра-та-та — и побегут немцы, только пятки засверкают.

Выйдя в коридор, девушка захлопнула дверь и нос к носу столкнулась с взволнованной Людой. Подруга, в отличие от нее, не была в приподнятом настроении.

— Слышала? — не здороваясь, спросила она и выдохнула: — Война! Семка в военкомат пошел, а мамка рыдает, жалко ее. Коли с Семкой что-нибудь случится — как жить будем? Папка наш еще в финскую сгинул.

Таня приосанилась, почувствовав важность момента. Она казалась себе величественной, мудрой и необыкновенно проницательной.

— Дура ты, Людка, — произнесла она с пафосом. — Да у нас с тобой, можно сказать, другая жизнь начинается. Забыла, о чем мы с тобой после «Чапаева» говорили? Забыла, как Анке завидовали? А теперь, когда наш час пробил, ты ревешь. Да нам гордиться надо, что можем пользу Родине принести. А ты сопли да слюни развозишь!

Люду ничуть не успокоило заявление подруги.

— Таня, это не фильм, — прошептала она и схватила Маркову за горячие руки. — Это война, там убивают. Мне страшно, Таня!

— А мне нисколько. — Девушка высвободила ладони и тряхнула русыми волосами. — Пусть попробуют ко мне сунуться, когда я буду под защитой пулемета. — Она прицелилась, изображая бой. — Они из своих пугалок — тук-тук, а я из пулемета — тра-та-та! Ну что, здорово?

Люда вздохнула:

— Ты живешь, будто в кино, Таня, а война — это не фильм, а суровая реальность.

— Да никто не говорит, что это фильм, — отмахнулась девушка. — Ты что, не веришь в свои силы?

Люда закусила губу и отвернулась. Таня вздохнула:

— Значит, не веришь. Что ж, справимся без тебя. — Она взмахнула руками. — Я в военкомат.

Она упрямо зашагала по пыльному тротуару. Люда всхлипнула и откинула назад непослушную прядь волос.

— Тань, подожди!

Подруга обернулась, и на ее пухлых губах заиграла довольная улыбка.

— Ты молодец, — девушка сжала влажную ладошку Людмилы. — О нас еще услышат, будь уверена.

— Да. — Глаза Люси встретились с глазами Татьяны, и она вздрогнула. Во взгляде подруги читалась ненависть, но не простая, нет, а… Впрочем, тогда она не могла подобрать подходящее слово. От такой ненависти становилось страшно, Таня не восхищала, а пугала, и у Людмилы не осталось никакого сомнения: ее подруга действительно сможет взять в руки оружие и убивать людей. Вероятно, это здорово, вероятно, ее слова не просто слова… Она действительно встанет на защиту страны, как и сотни тысяч других бойцов. И все же до самого военкомата Люсю не покидало чувство, что она не до конца узнала девушку, которую несколько лет считала близкой подругой.