Медальон Таньки-пулеметчицы

Ольга Баскова, 2020

Все, чего хотелось Тане, – это жить сыто, в тепле и довольстве. Началась война, и, представляя себе полную героических подвигов судьбу, она добровольно отправилась на фронт. Оказалось, что война неприглядна – кровь, боль, грязь и холод. Таня приняла правила игры, и через некоторое время никто не называл ее иначе чем Танька-пулеметчица, а ее жестокость поражала даже фашистов. Через несколько десятков лет человек, причастный к смерти легендарной Таньки, умирает. Казалось бы, нет ничего криминального в его смерти, но местный журналист, который беседовал с мужчиной накануне, в этом сомневается. Связав воедино все события и рискуя собственной жизнью, молодой человек выходит на след убийцы…

Глава 16

Лесогорск, наши дни.

Главный редактор встретил Виталия не очень доброжелательной ухмылкой.

— Привет, пропащий. И где мы пропадали? — Он сверкал глазами. — Ты хотя бы понимаешь, что таким поведением подводишь меня и своих коллег? Был бы у меня большой штат — путешествуй в свое удовольствие, не глядя на часы. Но в данном случае…

— В данном случае я хочу сказать, что Пахомов умер не своей смертью, — бесцеремонно перебил его Рубанов, хотя никогда раньше этого не делал. — И я намерен узнать, кто убил его и зачем.

— Что ты сказал? — Борис Юрьевич побагровел, рванул ворот модной рубашки, неожиданно ставший ему тесным. — Что ты сказал?

— Я сказал, что Пахомову помогли отправиться на тот свет, — буркнул Виталий. — И вы не ослышались.

Борис Юрьевич достал платок и принялся тереть всегда воспаленные глаза: наверное, сказывалось долгое сидение у монитора.

— Ты в своем уме? — проговорил он, покончив с этим занятием. — За что кому-то убивать старика?

— Не знаю, — выдохнул Виталий и присел на стул. — Только уж больно странной выглядит его смерть.

Он рассказал о лекарстве, переставленном на другую полку, о пропавшем медальоне и о том, что Василий Петрович и сам боялся умереть от приступа астмы, поэтому всегда держал при себе ингалятор.

Симаков еще раз провел платком по лицу.

— Все это выглядит, конечно, странно, — промолвил он хрипло. — И у тебя есть какие-то предположения?

— Перед моим отъездом старик хотел мне что-то сказать, но не успел, — Рубанов задумчиво почесал затылок, — что-то о дежавю. Он куда-то ездил… На его столе я нашел вот этот листок. — Он выудил из кармана джинсов клочок и протянул Симакову. Тот надел очки и прочитал:

— Новоозерск. Ты считаешь, этот поселок как-то связан с его смертью?

— Не знаю, — пожал плечами Виталий. — Но чувствую, что просто обязан провести расследование.

Борис Юрьевич вздохнул:

— А по-моему, это пустая затея. Я всегда считал тебя впечатлительным, и в данном случае ты тоже накрутил себя. Кому, в конце концов, нужен этот Пахомов, кроме нас? Уверен, никто даже не догадывается, кем он раньше работал.

— И все же, — встрял Виталий, — разрешите мне поехать в Новоозерск. Может быть, я не найду подтверждения своим предположениям. А если найду — напишу об этом в нашей газете. Разрешите мне провести расследование.

Борис Юрьевич несколько секунд нервно потирал переносицу.

— Что ж, — выдавил он наконец, — бог с тобой, поезжай. Но учти: если не будет статьи, премиальные тоже не получишь. Впрочем, — шеф сделал многозначительную паузу, — неделю назад в Новоозерске погиб глава администрации. Разумеется, его смерть никак не связана со смертью нашего старика, но, если что, сделай статью о нем. Многим из наших чиновников приходилось с ним общаться.

— Хорошо, — Рубанов прижал руку к сердцу. — Значит, вы меня отпускаете прямо сейчас?

— Да. — Симаков придвинул к себе наброски будущей статьи. — Иди уже с моих глаз.

— Иду. — Рубанову и в голову не пришло попросить командировочные. Раз это его инициатива — он сам за все заплатит: за проезд, за гостиницу, в конце концов, если придется остаться в Новоозерске на несколько дней. Кроме того, он собирался еще раз съездить в Березки и пообщаться с сыном Пахомова. Может быть, он знает, бывал ли его отец в Новоозерске. Выйдя из редакции, он отправился на автовокзал.