Крымская Чаша Грааля

Ольга Баскова, 2022

Молодая крымчанка Роза, чью семью расстреляли немцы во время Великой Отечественной войны, помогала партизанскому отряду. Неожиданно ей в руки попали секретные документы, в которых было зашифровано местонахождение некоего сокровища. Ходили слухи, что в одной из пещер спрятана Чаша Грааля… Спустя десятилетия к уже пожилой Розе приходит сын ее врага с требованием отдать ему карту. Он пережитого стресса женщина попадает в больницу и при смерти успевает сказать своему внуку Олегу только то, что он должен отправиться в Крым на караимское кладбище…

Глава 3

Германия. Наши дни

Барон фон Лаппе сидел в своем особняке на берегу Рейна и задумчиво смотрел вдаль. В голове роем теснились грустные мысли. Финансовое положение его семьи оставляло желать лучшего. Кирпичный завод, основанный еще его прапрадедом, разваливался на глазах. Бойкие юркие конкуренты теснили старую фирму. Управляющий заводом не мог решить ни одной проблемы, которые наваливались и наваливались, как снежный ком, и фон Лаппе уже предчувствовал разорение.

Что же будет с детищем его семьи, кирпичным заводом? Да, ни отец, ни дед не похвалили бы его за такое ведение дел. Наверняка это стоило бы им — будь они живы — сердечного приступа. Но что же делать? Как спасти семейный бизнес?

Генрих наморщил желтоватый лоб, испещренный глубокими морщинами. У него есть полмиллиона марок в банке, но это деньги на семейные расходы. Их можно потратить на спасение завода при одном условии — если быть уверенным на сто процентов, что его удастся спасти. В противном случае он пустит по миру семью и сам пойдет просить милостыню.

Фон Лаппе подумал, что особняк, где он родился и вырос, наверняка придется продать и переехать в более скромные апартаменты. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь. Деньги, вырученные от продажи, можно пустить в оборот и бросить на спасение завода. Генрих передернулся и заворочался в кресле. Надо же, никогда ему и в голову бы не пришло, что все может так кончиться…

— Генрих, почему ты не идешь ужинать? — Его супруга Луиза, высокая худощавая блондинка, сохранившая фигуру, несмотря на возраст, подошла к окну, загородив солнце. — Марта сказала мне, что давно приглашала тебя в столовую.

Он встрепенулся:

— Да, дорогая, Марта говорила мне. Я читал книжку и задумался. Прости. Я сейчас приду.

На овальном лице жены появилось заинтересованное выражение.

— Читал книжку? Что же ты такое читал, дорогой?

Она бросила взгляд на письменный стол, и мужчина покраснел, пойманный с поличным. На столе лежали только папки с документами, никакой книги не было и в помине.

— Зачем ты мне лжешь, Генрих? — Она сжала губы. — Ты не хочешь есть или… — женщина пристально посмотрела ему в глаза, — у тебя что-то случилось?

«Случилось, — захотелось крикнуть ему. — У тебя тоже случилось. И у наших детей. У всех нас», — но вслух он ответил:

— Извини, дорогая, я ляпнул первое, что пришло в голову. Не думай о плохом, умоляю тебя. Ничего не случилось. Просто… Мне иногда необходимо побыть одному, чтобы обдумать свои дела. Ты это прекрасно знаешь.

Ему не удалось ее успокоить, он чувствовал это. Фон Лаппе знал свою жену так же хорошо, как и она его. Все же тридцать лет брака… Красивые серые глаза женщины сузились, и это говорило о том, что она не верит ни единому слову.

— Ты никогда не обдумывал свои дела за ужином. Скажи же наконец, что произошло?

— Я уже… — начал было фон Лаппе, но тщательно составляемую фразу прервал голос слуги Якоба:

— К вам какой-то господин. Прикажете принять?

— Что ему нужно? — Барону совсем не хотелось видеть чужого человека, а еще меньше — говорить о делах. — Скажи, я занят и сегодня не принимаю.

— Но, господин барон, этот человек иностранец и утверждает, что у него для вас важное сообщение, — вкрадчиво начал слуга. — Он знает, как вам помочь.

Желтоватый лоб фон Лаппе покрылся холодным потом. Иностранец? Знает, как помочь? Не значит ли это, что он хочет приобрести кирпичный завод? Нет, это невозможно, завод нечто вроде семейной реликвии, которая не продается. Но откуда какой-то иностранец узнал о положении его дел? О них никто и понятия не имеет, кроме самых доверенных лиц.

— Ладно, проси, — разрешил Лаппе. — Пусть проходит ко мне в кабинет.

Вопреки его ожиданиям, Луиза не стала спорить.

— Сделать вам чаю? — покорно спросила она.

— Да, будь любезна, дорогая.

Луиза послушно скрылась за дверью. Через минуту раздался стук, и Якоб доложил:

— К вам господин Стремглазов.

— Пусть войдет, — отозвался немец.

Дверь раскрылась, и Якоб впустил плотного темноволосого смуглого мужчину лет сорока. В его широком лице было что-то неприятное, и фон Лаппе поморщился. Он не любил общаться с людьми, которые отталкивали его сразу с момента знакомства, но все равно делал это, как хороший бизнесмен.

— Здравствуйте, — произнес незнакомец с восточным акцентом.

— Здравствуйте, — Генрих указал на стул. — Чем могу быть полезен?

— Меня зовут Виктор, — представился вошедший.

— Вы из России? — уточнил фон Лаппе и пояснил: — Мне приходилось общаться с русскими. Ваш акцент ни с чем не перепутаешь.

Виктор кивнул:

— Совершенно верно, я из России. Но надеюсь, вы не настолько ненавидите мою страну, чтобы отказаться сотрудничать со мной?

— Мне не за что ненавидеть Россию, — буркнул недовольный Генрих. Он не любил беседовать о политике. — Господин Виктор, если у вас ко мне какое-то дело, говорите. Видите ли, я очень занятой человек.

Виктор широко улыбнулся, но это не прибавило к нему симпатии.

— Я уважаю деловых людей, господин фон Лаппе, — начал он, — главным образом, потому, что сам к ним принадлежу. И посему не станем терять времени. Что вы знаете о своем деде, господин фон Лаппе?

Барон подался вперед, всем своим видом выражая недоумение.

— Но при чем тут мой дед? Какое отношение он имеет к вашему визиту?

— Самое прямое, — улыбка гостя стала еще шире. — Так что вы знаете о своем деде?

— Мой дед воевал против СССР во время войны, — ответил Генрих. — В тысяча девятьсот сорок пятом году в Берлине он был убит. Так какое…

— Минутку, — перебил его Виктор. — Берлинский период его жизни меня не интересует. Вы знаете, что он делал в Крыму?

— Надо полагать, воевал, — проскрежетал фон Лаппе. Незнакомец начинал его раздражать. — Но к чему эти вопросы?

— Думаю, вам известно, что ваш дед служил в «Анненербе», у Отто Олендорфа, — продолжал русский. — Эта организация была создана в тысяча девятьсот тридцать пятом году по распоряжению рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. В составе СС немцы организовали «Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков», которое больше стало известно под сокращенным названием «Наследие предков» («Анненербе»). Ведущее место в исследовательской деятельности этой организации занимали биологические и медицинские исследования. Ваши соотечественники проводили медицинские опыты как над заключенными концлагерей и советскими военнопленными, так и над немецкими военнослужащими — добровольцами, чтобы узнать различные пределы выносливости и приспосабливаемости человеческого организма в различных условиях и освоить новые методы лечения. Если вы интересовались судьбой «Анненербе», то знаете, что ее деятельность была признана Нюрнбергским международным трибуналом одним из преступлений нацистского режима Германии против человечества, — он смотрел фон Лаппе прямо в глаза. — Но это нам с вами не должно быть интересно.

Барон откинулся на спинку кресла.

— Что же нам должно быть интересно? — спросил он, не понимая, куда клонит этот странный русский. Скорее бы он переходил к делу!

— Также в «Анненербе» было немало различных экзотических отделов, занимавшихся, к примеру, парапсихологией и оккультизмом, — продолжал Виктор. — Итак, я прочел вам небольшую лекцию об организации, в которой состоял ваш дед, и не возьму за это ни копейки. А теперь перейду к главному. Летом тысяча девятьсот сорок первого года отдельная группа «Анненербе» оказалась в Крыму и создала в крымских горах лабораторию. Вам об этом известно? — Он притопнул ногой, и фон Лаппе вздрогнул:

— Я ничего не знал об этом. Дед не вернулся с войны, а бабушка ни о чем таком не рассказывала.

— Понятно, — кивнул посетитель. — Тогда позвольте ознакомить вас с тем, что было дальше. Отто Олендорф возлагал на крымские исследования большие надежды и не обманулся в ожиданиях. Ваши соотечественники что-то нашли. И это что-то позволило заявить о том, что благодаря этим открытиям война скоро закончится победой Германии.

Неожиданно для себя фон Лаппе заинтересовался рассказом незнакомца. Жаль, что дед погиб в Берлине. Сколько интересного он мог бы рассказать внуку и сыну!

— Продолжайте. — Он нетерпеливо щелкнул длинными пальцами. Виктор улыбнулся.

— Вижу, вам понравилось, это хорошо. Но дальше все было не столь оптимистично. Ваши соотечественники получили приказ свернуть лабораторию. Они надеялись вернуться, поэтому решили оставить материалы и документы в Крыму, тщательно спрятав, чтобы не нашли партизаны. О, партизаны доставили им много хлопот! — Он расхохотался неприятным смехом. — Дело в том, что они следили в оба глаза за экспедицией Олендорфа, были осведомлены об открытиях. Вот почему партизанский отряд напал на экспедицию и похитил важные документы, — Виктор глотнул. — Среди них оказалась карта с зашифрованными на ней координатами местонахождения так называемых сокровищ, оставленных в Крыму вашими соотечественниками.

— Почему сокровищ? — недоуменно спросил фон Лаппе.

— Согласитесь, — охотно отозвался гость. — Если экспедиции удалось обнаружить нечто влияющее на ход военных действий, это уже сокровище.

Барон кивнул:

— Возможно, вы правы. Но хоть убей, я не понимаю, куда вы клоните. Кажется, мой слуга сказал, представляя вас, что вы можете мне помочь. Как и чем? И какое отношение имеет к этому крымская экспедиция, в которой принимал участие мой дед!

Незнакомец поднял руку, и в лучах заходящего солнца блеснул перстень необычной формы:

— Минутку, мой дорогой барон, минутку. — Генриха покоробила фамильярность незваного гостя. — Подхожу к делу. Вы же не будете отрицать, что ваш кирпичный завод на грани банкротства?

— Не буду, — отозвался фон Лаппе. — И что с этого?

— Если вы не уволите ворюгу-управляющего, который просаживает в казино ваши деньги, и не сделаете хорошие денежные вливания, ваш бизнес умрет, — тон Виктора стал суровым. — Однако если бы это было так просто, вы давно бы уже сделали это без моей подсказки. Возможно, вы не знали только про управляющего… Теперь знаете, но это делу не поможет. Для спасения вашего бизнеса нужны деньги, а их у вас нет. Я прав?

Генрих молчал. В конце концов, почему он должен откровенничать с первым встречным?

— У вас их нет, мне это точно известно, — усмехнулся Виктор. — Не удивлюсь, если перед моим приходом вы обдумывали продажу своего особняка. Я угадал?

— Допустим, — наконец выдавил фон Лаппе. — И что с того?

— Я знаю, где взять деньги, — продолжал Виктор. На желтоватом лице барона появилась заинтересованность.

— Правда? И где?

— Экспедицией, в состав которой входил ваш дед, были сделаны уникальные открытия, — ответил русский. — Об этом я толковал вам битый час. Документы до сих пор спрятаны на крымской земле. Стоит только поехать и взять. Поверьте, любая страна предложит вам за них огромные деньги. Всем хочется властвовать над миром, не так ли? Эти деньги вы вложите в бизнес и начнете процветать, как прежде.

Фон Лаппе усмехнулся. Предложение незнакомца напоминало красивую сказку.

— Если это так просто, почему вы не сделали это сами? — спросил он. — И откуда у вас такая уверенность, что они до сих пор покоятся там, куда их положили? Вы же сами сказали про партизан. Разве они не нашли документы?

— Не нашли, — уверенно произнес Виктор. — Все партизаны погибли. Карту забрали две молоденькие девушки.

Генрих наклонил голову:

— Так… Почему вы думаете, что они не воспользовались находкой и не отыскали документы?

— Они не воспользовались находкой, — веско проговорил посетитель. — Это правда. Все было под контролем.

Фон Лаппе потер висок:

— То есть, вы хотите сказать…

— Все там, где и было, — уверенно произнес Виктор. — Позже, если вас заинтересует, я расскажу подробнее. Ну что, вы согласны поехать и забрать их?

Генрих закрыл глаза. Перед ним пронеслись заманчивые картины расцвета его семейного бизнеса. В самом деле, если все так просто, как говорит незнакомец, почему бы ему…

— Допустим, я согласен, — произнес он. — Что дальше?

— Дальше вы должны помочь мне спонсировать экспедицию поиска документов, — невозмутимо пояснил Виктор. — Думаю, кое-какие деньги у вас есть. Почему бы вам не вложить их в проект?

Фон Лаппе усмехнулся:

— Значит, бесплатно нельзя…

— Бесплатно не получится, — в тон ему отозвался гость. — Разумеется, мы не станем лазать по горам и гоняться за желающими составить нам конкуренцию. Сами понимаете, бесплатно никто и пальцем не пошевелит.

Барон ничего не ответил. Виктор продолжал:

— Если кое-кто не захочет делиться информацией, с ним придется поработать индивидуально.

— То есть убивать? — Генрих сжал кулаки. — Я не собираюсь подписываться под убийством. Убирайтесь вон, мне не нужны никакие сомнительные заработки!

Виктор ухмыльнулся:

— Ну и черт с вами, — он встал со стула. — Я пришел к вам первому только потому, что мне показалось: вы имеете отношение к документам. Но если вы добровольно отказываетесь участвовать в проекте — черт с вами. Я найду того, кто заплатит деньги. А вы сидите здесь и ждите своего банкротства, — он собирался что-то добавить, но передумал и махнул рукой: — Желаю успеха.

Генрих перехватил посетителя возле двери:

— Стойте. Насколько это опасно?

Он вспомнил высказывание своего отца, что деньги не всегда бывают чистыми. В конце концов, его семья всего лишь возвратит себе то, что ей полагается по праву. В противном случае этим завладеют случайные люди.

— Насколько это опасно? — повторил барон, глядя в холодные глаза Виктора. Тот улыбнулся:

— Я знал, что вы будете благоразумны, — почти ласково произнес он. — Это не будет опасно, если мы наймем профессионалов. А они дорого стоят. Ну что? Каково ваше решение?

Генрих снова опустился на стол и склонил голову:

— Я согласен. Деньги будут завтра.

Виктор щелкнул пальцами, и снова блеснул перстень:

— Отлично. Значит, завтра продолжим наш разговор. А пока разрешите откланяться, господин барон. И умоляю, не пытайтесь меня обмануть. У вас ничего не получится. Все под контролем.

За ним захлопнулась дверь, а Генрих все стоял и смотрел широко раскрытыми глазами туда, где еще недавно находился посетитель. Простояв некоторое время, словно приклеенный к полу, он повернулся и на негнущихся ногах подошел к креслу. Все, что сейчас говорилось, нет слов, звучало заманчиво: предстояло всего-навсего найти документы, за которые кто-то выложит баснословные деньги. Как неплохой бизнесмен, он привык взвешивать каждый свой поступок. Да, Генрих пообещал Виктору материальную помощь, однако перед этим следовало все хорошенько обдумать.

В дверь заглянула Луиза:

— Дорогой, кто был этот неприятный человек? Какие у тебя с ним дела? И когда наконец ты подойдешь к столу?

— Иди, Луиза, сейчас подойду, — в голове барона крутились противоречивые мысли. Он встал, подошел к шкафу, открыл дверцу и достал шкатулку ручной работы. В этом ларце хранились письма от деда, сначала любовно сберегаемые бабушкой, а потом другими членами семьи. Генрих отыскал самое последнее — об этом можно было судить по дате на пожелтевшем листке бумаги, исписанном красивым ровным почерком — и принялся жадно читать. Дед писал о трудностях и лишениях, выражал надежду на скорое возвращение домой. Фон Лаппе заинтересовала одна фраза «Герда, когда я вернусь, мы приумножим наш бизнес, — читал барон. — Мы станем баснословно богаты. И этим я буду обязан экспедиции, отыскавшей артефакты, способные вершить судьбы людей. Так что жди меня и надейся на хорошее. Твой Ганс». Дрожащими пальцами барон сложил письмо в серый конверт, потом вернул в шкатулку и убрал ее в шкаф. Несомненно, дед имел в виду крымскую экспедицию. Что же, выходит, незнакомец говорит правду?

Еще немного посидев в одиночестве, фон Лаппе решил вложить в предприятие сто тысяч марок. Обманывать гостя и самому пускаться в крайне рискованное предприятие он не собирался. Его участие должно оставаться тайной. Если дело не выгорит, у него останется еще четыреста тысяч. Хватит для вложения в бизнес. И надо будет уволить управляющего, если Виктор сказал правду. В любом случае, много он не потеряет.

А между тем человек, который называл себя Виктором, уверенно шагал по Берлину и весело насвистывал какую-то незатейливую песню. Он был доволен собой. Генрих фон Лаппе заглотнул крючок, и это означало, что не сегодня-завтра он начнет искать то, что по праву принадлежит только ему. По окончании операции тот, кто называл себя Виктором, и не думал делиться с бароном. Он не сомневался, что покупатели найдутся сразу. А потом с баснословными деньгами он скроется за границей, не в Германии, конечно, и фон Лаппе его не достанет.