Уметь любить

Олия Светлая, 2017

Когда жизнь ставила Ольгу, казалось бы, в безвыходную ситуацию, она всегда делала выбор изменить жизнь к лучшему. И Мир сам открывал ей невидимую дверь. Потому как велико и всемогуще истинное желание. Эта книга о следовании по своему пути согласно сердцу. О том, что наше будущее многовариантно, и только сам человек решает, каким оно будет.

Глава пятая

Разум не для любви

Отношения между мужчиной и женщиной рождаются, растут и сохраняются только в настоящей любви и никак по-другому.

Я занималась учёбой, а о свиданиях и не думала. Расставание с Жориком оставалось глубокой раной в моей душе. А вот моя подружка так и старалась меня с кем-нибудь познакомить.

— Олька, привет. Приходи к нам. Мы день рождения празднуем у друга Игоря, — весело щебечет по телефону Светка.

— Спасибо, но мне на лекции завтра рано.

— Лекции, всё лекции. Приходи. А то я одна из девчонок. Пожалуйста, ну, пожалуйста.

— Ладно, одеваюсь.

— Какая красивая девушка! Как же зовут тебя? — сразу окружили меня парни.

— Оля, — скромно отвечаю я.

— А меня Дима. — Именно он оказался самым активным и сразу стал за мной ухаживать. Да и мне он приглянулся.

Дима в тот вечер не отпускал меня ни на шаг, очень интересовался мной и проводил домой. А на следующий день он уехал на учения на полигон (Дима учился в Военной академии). И тем не менее каждый день названивал мне.

— Что ты пацана мурыжишь, Олька? Присмотрись к нему, хороший же: учится, ухаживает за тобой, в кино тебя водит. А ты всё никак, — наседает на меня Светка.

— Ой, не знаю. Я всё Жорика не могу забыть. Как вспомню…

— Дался тебе этот Жорик. Это было сто лет назад. Вон его Оксанка шашни с другим закрутила, пока он в своём Ярославле был. Так что всё ему вернулось, — не умолкала подружка.

— Ты не понимаешь, Жорика я любила. Конечно, с Жориком уже я не буду никогда. Предатель имеет право только на прощение, но не на второй шанс. Просто я знаю, что это за чувство. Прекраснее любви нет ничего.

— Ну, и что твоя любовь? Одна вон ходишь. А я замуж скоро выйду и ребёнка рожу.

— Знаешь, Светка, а может, ты и права, и нет никакой любви вовсе. Но про Диму говорят, что он бабник. И девчонок каждую неделю меняет.

— Ну и пусть говорят. Может, и менял, а с тобой перестанет.

— Ладно, посмотрим.

Диме я понравилась. Он делал всё, чтобы покорить меня. А однажды около его подъезда я впервые увидела Диминого отца. Нам надо было передать ему какую-то вещь. И я случайно услышала их разговор:

— Что, опять новая?

— Нет, папа, единственная.

После этих слов я и открыла своё сердце Диме, и мы стали по-взрослому встречаться. Мы были красивой парой: я — высокая стройная блондинка, с длинными волосами и большими карими глазами, он курсант Военной академии, весь такой подтянутый. Дима гордился мной, да и не только моей внешностью, но и способностями, умением поддержать беседу. У нас были хорошие, стабильные отношения. Мы никогда не ругались. Он не давал мне повода для ревности, и я не сомневалась в его верности. Мне кажется, тогда во мне он нашёл то тепло, которого не хватало ему в детстве: его родители постоянно ругались, и он подобных отношений не хотел. В чём причина их постоянных скандалов, я узнаю, но только гораздо позже.

То, что между его родителями что-то не то, я поняла, когда пришла первый раз к ним домой. В их спальне стояли две кровати: на одной спала мама, на другой — отец. Мне это было непонятно. Ведь я выросла в семье любящих друг друга родителей. Димина мама, живя за счёт мужа, была тем не менее властной женщиной. Ко мне она относилась нормально, а я не совсем понимала её. Окружающих людей она не уважала, могла нахамить, всё должно было быть только так, как считает она, и не иначе. С ней было не просто.

Повстречавшись год, мы решили пожениться. Но было одно «но». У Димы был старший брат, Максим, и мама настаивала, чтобы первым женился именно он. «Да, — думаю. — Этот закоренелый холостяк никогда не встретит девушку». Но надо же, чудо свершилось, и Димин старший брат засобирался под венец. А мой жених, узнав об этой новости, сразу купил мне кольцо, и у нас состоялась помолвка.

«Я порхаю, за спиной у меня растут крылья, ведь у меня теперь будет своя настоящая крепкая семья, как у мамы с папой. Мой Дима станет генералом, а я рожу замечательных детей, и у нас будет свой большой дом», — не шла, а летела я с этими мыслями домой.

Подготовка к свадьбе шла полным ходом. Занималась ей только с мамой, потому что Дима аж на три месяца уехал на ученья. А у меня как раз в тот период были сборы, утром мы тренировались, а вечером игры. И так каждый день целых два месяца. От сумасшедших нагрузок уставала.

Но наконец-то игры закончились. Да и учёбой надо бы заняться, свадьба совсем скоро, а платье ещё не выбрала.

И тут со мной стало происходить что-то непонятное: резко заболел живот, начала кружиться голова, появилась неприятная тошнота.

— Вызывайте скорую, — уже совсем без сил прошу я маму.

В больнице у меня берут кучу анализов, осматривают врачи.

— Езжайте домой. Анализы хорошие. У вас кишечная колика, — выносит вердикт врач.

«Интересно», — думаю, сходя с ума от боли.

Во втором часу ночи вернулась домой.

Наутро боль стала отдавать в левую лопатку, живот резало невыносимо, чувствовала сильное головокружение и озноб. Но старалась не плакать. Я чётко знала, что хочу жить, а за жизнь стоило побороться. Ни минуты не сомневалась, что справлюсь…

— Девяносто девять и девять процентов, у вас всё в порядке, — как сейчас, помню слова гинеколога в приёмном покое первой больницы. — Ну, если уж вам так плохо, то надо пункцию брать, — продолжает она.

— Берите, — сразу соглашаюсь и подписываю документы.

Едва взяв пункцию, зав. отделением гинекологии Галина Владимировна приказывает медсестре:

— Срочно вызывайте хирурга и анестезиолога: у девочки стакан крови в брюшной полости, и её надо срочно спасать.

В тот день у меня состоялось второе рождение. Мне сделали полостную операцию под общим наркозом и резекцию правого яичника, так как у меня случился разрыв кисты, которая образуется перед обычными женскими днями.

Открыв глаза после наркоза, я увидела лицо мамы. Она смотрела на меня с нежностью и любовью, а я с благодарностью: ведь это она тогда вовремя отвезла меня в больницу, чем и спасла мою жизнь.

Всё произошедшее со мной сделало меня намного сильнее. Я стала ещё больше ценить жизнь, дорожить каждым моментом и принимать её такой, какая она есть.

— Меня выписывают завтра. Мне ещё только девятнадцать, через два месяца у меня свадьба. Меня беспокоит, смогу ли я родить? — стоя у окна в коридоре больницы, спрашиваю у заведующей отделением.

— Будет сложно, но не невозможно, — обнадёжила меня.

С этими мыслями я и отправилась домой.

Позвонила Маша:

— Вы с Димой женитесь, да? А где жить собираетесь?

— Мама разрешила пожить в твоей двушке вместе с бабушкой, пока нам общежитие не дадут. Сергей всё равно за ней не смотрит и не убирает. Он же студент, гулянки у него. Мама замучилась ездить туда. А бабушка одна жить не может, ты же знаешь.

— Ну, ну, всё ясно. — В её голосе явно чувствовалось недовольство.

Её реакция мне была непонятна. Да, эта квартира по документам принадлежала ей, но она к бабушке не приходила никогда. Мама с папой сделали в ней ремонт, а я вместе с ними ухаживала за старушкой. А потом, когда папин племянник из деревни поступил в институт в Минск, мои родители по своей душевной доброте разрешили ему временно пожить в ней. Хотя ничто так не постоянно, как временное. Так получилось и у нас. А когда я засобиралась замуж, скрытое недовольство ощущалось со всех сторон: ведь надо было освобождать территорию.

— Маша, почему ты злишься? У тебя никто не заберёт эту квартиру. Сделка оформлена как купля-продажа, она твоя, а за бабушкой нужен уход, ты же знаешь. Ты вообще с бабушкой когда-нибудь хотя бы по телефону разговаривала? — напрасно взывала я к её совести.

Но с ней было бесполезно говорить. Она никого не слушала и не слышала.

Но мы всё-таки переехали к бабушке.

Дима, как всегда, много ездил на ученья, а я училась в Академии, играла в волейбол, подрабатывала, выполняя контрольные и курсовые для студентов, и мечтала о детях.

С Димой у нас не было особой страсти, но мы жили спокойно и гармонично. Порой мне не хватало от него нежности, ласки и огня, в конце концов. Но я с этим мирилась, ведь это мой муж, и я принимала его таким, какой он есть.

— Дима, ну что там с общежитием? Ты встал на очередь? — интересуюсь я.

— Да, я всё сделал.

— Хорошо, тогда будем ждать.

— А как на работе у тебя? Скоро ж звезду дадут? — с гордостью продолжаю.

Конец ознакомительного фрагмента.