Изумрудная песнь

Олеся Рияко, 2021

Эльфы и орки – два рода, два враждующих племени, которым никогда не суждено примириться. Но что, если божественное проведение сплетет воедино судьбы последней выжившей из уничтоженного эльфийского дома и молодого вождя орочьего племени, пленившего ее? Встреча, которой не должно было случиться. Вражда, которой не суждено угаснуть. "Изумрудная песнь" – невероятная любовь, воспетая в легендах Эвенора.

Глава 8

Ульд тяжело поднялся с земли, поправляя на себе одежду и замер, сверху вниз глядя на застывшую у его ног обнажённую эльфийку. Её бледная, тонкая кожа, словно светилась изнутри лунным светом… или ему просто так казалось? Белые волосы шёлком струились по хрупким плечам, обнимая упругими локонами маленькие груди с острыми розовыми сосками. Но лучше всего в приглушённом мраке предрассветных сумерек ему были видны ее глаза — яркие, блестящие, словно большие чистейшие изумруды. Она действительно была так прекрасна или это ему лишь казалось, из-за того, что они судьбой предназначены друг другу? Хотя… имеет ли то хоть малейшее значение после того, как всё случилось именно с ними. С эльфийкой чей клан вероломно напал и истребил караван, возвращавшийся домой после долгого похода, и орком, который всего несколько часов назад отдал приказ уничтожить всех жителей её родной деревни ради мести.

Знает ли она, что отныне одна в этом мире и лишь он, убийца её близких, её единственный защитник? Сможет ли простить его… даже не так — сможет ли понять и принять?

…а полюбить?…

Ульд тряхнул головой, отгоняя тягучий морок тяжёлых мыслей и эльфийка отпрянула от него в страхе. Это не укрылось от его взгляда и больно кольнуло орка в самое болезненное место — куда-то под рёбрами, глубоко, где никогда ещё не болело.

Его собственные чувства были для Ульда загадкой. Сейчас он ощущал себя оголённым нервом, куском плоти, сжавшимся в ожидании нового болезненного укола, но старался не подавать виду. Чувствовала ли его наречённая то же самое? Или для эльфов всё иначе?

От внезапной мысли о том, что его арана могла и вовсе ничего не чувствовать к нему, Ульд едва не вскрыл ногтями кожу на своих огрубевших ладонях — так сильно мужчина сжал тяжёлые кулаки.

Орк и эльфийка предназначенные друг другу? А ведь он даже подумать не мог о том, что такое возможно! Что это, если не козни коварной эльфийской богини? Вот только зачем ей соединять судьбу ненавистного потомка сестры с возлюбленной дочерью… а самое главное, как ему, будущему предводителю клана, теперь с этим жить?!

Стараясь больше не смотреть на неё, чтобы не выдать своих мыслей, Ульд сорвал с плеч мёртвого Оргри плащ из грубой, но тёплой шерсти и швырнул его эльфийке.

— Оденься. — Бросил он через плечо на эльфийском, уже отвернувшись от неё, для того чтобы вернуть на бёдра пояс для ножен от меча и двух кинжалов.

Меч и один из кинжалов лежали тут же, а о том где второй он догадался по тихому шелесту стали за спиной.

— Уверена, что хочешь начинать это снова? — спросил он не оборачиваясь. — Если желаешь, я могу сломать тебе обе руки. Они не сильно пригодятся в дороге.

Он не увидел, но почувствовал, что эльфийка пошатнулась на ватных ногах и нерешительно опустила кинжал обратно в траву. А сразу после всхлипнула. Да так громко и жалобно, что Ульд поморщился, как от зубной боли.

— Что ты сделал со мной? Это какая-то ваша магия, да? — спросила она надрывно и будто бы даже с надеждой. — Сними свои чары… слышишь? Сними их сейчас же!

— Глупая эльфа.

Проворчал орк сквозь зубы и прошёлся вперёд, мимо тел своих воинов, собирая то, что позволит родичам почтить их память. У Оргри нашёлся амулет из клыков медведя, Марграг носил кожаный браслет, украшенный клёпками из бронзы и латуни, а у Верга пришлось вырвать нижние клыки. Этот бурвадег был из хоргюргов — жрецов Немлы, превыше всего чтивших аскезу. Они не брали себе доли из награбленного, не украшали себя и не имели личного оружия — для хоргюргов всё оно было общее. Уходя на битву, они брали что приглянется из монастырской оружейной и туда же возвращали, если не случится пасть или потерять его в бою. Подобно Немле, отрёкшейся от жизни ради своих возлюбленных детей, её жрецы без страха жертвовали всем ради блага соплеменников.

Ульд тяжело вздохнул, поднимаясь от тела павшего товарища. Была ли его смерть достойной в глазах богини-матери?

Судя по тонкому голоску, раздавшемуся позади, эльфийка поняла его печаль по-своему.

— Я защищалась. Вы бы убили меня! Как… как Йейри…

Вот значит, как звали этого дурачка, упрямо нукавшего на все вопросы. Только зачем об этом было знать Ульду? У них ведь всех были имена, у жителей её деревни. Их она тоже ему перечислит? Нет, лучше было ему их не знать. Враг с именем — уже никогда не станет прежней бездушной тушей на пути к справедливому отмщению. Ведь у всех тех орков из каравана, чьими черепами была украшена площадь в ее деревне, тоже были имена. Не хочет ли она, в свою очередь, узнать их? Малькан, Ригерга, Панф, Друб…

— Ты ждёшь похвалы?

— Я жду объяснений!

Ульд помолчал мгновение и, поджав губы, отвернулся от неё. Взгляд его ещё раз прошёлся по телам воинов, но теперь орк уже не видел в них прежних товарищей. От них остались лишь пустые оболочки, а значит, с тел можно было поднять всё, что пригодится ему сейчас или позже.

— Ты оглох? — со злостью выкрикнула ему в спину эльфийка и попыталась обойти спереди, нелепо кутаясь в слишком большой и тяжёлый для неё плащ. — Что ты сделал со мной…

Она совершила ошибку, подойдя к нему слишком близко. Или раньше, осмелев от того, что он не убил её на месте и, решив что после случившегося может говорить с ним в таком тоне.

Огромный, внешне казавшийся неповоротливым орк, быстро, едва уловимо поднял руку и сжал её на челюсти девушки, широкой ладонью зажав ей рот и нос. Эльфийка содрогнулась, с диким ужасом уставившись в глаза Ульда и замычала, маленькими пальчиками вцепившись в его необъятное запястье.

— Слушай. Повинуйся. Молчи! — прорычал мужчина ей в лицо, приблизившись настолько, что от его дыхания дрожали маленькие локоны, разметавшиеся по её лицу.

Эльфийка что-то промычала в ответ, яростно сверкнув изумрудными глазищами, но Ульд не разжал руку. И тогда, начав задыхаться, она вымученно кивнула.

Только после этого он отпустил её, а для острастки ещё раз с угрозой заглянул в её прекрасные глаза. Отметил про себя, что несмотря на то что видел эльфийских женщин и раньше, они никогда не казались ему такими красивыми. Даже наоборот, Ульд наблюдал обнажённые тела эльфийских рабынь, пригнанных с востока, и чувствовал отвращение к их угловатости и молочной бледности кожи. Что женщины, что мужчины эльфийской породы выглядели для него как недоедающие, больные подростки и всё хорошее, что к ним можно было испытывать — это жалость. Да только они её не заслуживали.

И не получали.

Теперь же орк смотрел на девушку перед собой, одну из многих таких же, но ему не хотелось сводить с неё глаз. Хотелось разглядывать и даже больше — руки чесались стянуть с неё этот грубый шерстяной плащ, скрывающий волнующую беззащитную наготу…

Словно прочтя его мысли, девушка плотнее закуталась в свою единственную одежду и отступила, не сводя со своего пленителя настороженного взгляда. Её губы дрогнули, будто желая обронить очередное едкое слово, но остались безмолвны, помня о приказе того, кто явно не был расположен шутить.

Ульд отвернулся от неё, чтобы не заметила улыбки, тронувшей уголки его рта, и спешно поднял с тела Верга тонкую, скрученную в жгут верёвку, которую тот использовал для плетения силков на зайцев и лесных птиц.

— Руки. — прорычал он, подойдя к пленнице, но та не шелохнулась. Только затравленно уставилась на него своими огромными глазищами. — Что?

Эльфийка сдавленно сглотнула и ответила:

— Как же я буду держать плащ, если ты свяжешь меня? На мне ведь совсем ничего нет…

На мгновение Ульд уставился на неё, находясь в замешательстве, ведь рабам, точнее, эльфам, захваченным в плен, одежда вовсе не полагалась — в ней можно было спрятать много всякого, что сгодилось бы остроухим для побега. Но эту эльфийку он своей рабыней не считал… хоть и собирался выдавать её за пленницу перед соплеменниками. И всё же, одна только мысль о том, что другие бурвадеги будут пялиться на неё, совершенно обнажённую и открытую их сальным насмешкам, заставила орка поморщился до зубовного скрежета.

Пересилив сомнения, мужчина схватил девушку от страха дёрнувшуюся в сторону и удержав за плечи на месте, достал из-за пояса кинжал, заставив ее закричать от ужаса.

— Если язык дорог — молчи! — рявкнул он ей в лицо.

Только это заставило эльфийку замереть на месте и позволить ему довершить начатое.

Дёрнув её к себе, Ульд оттянул шерстяной плащ, наброшенный на её плечи и сделал в нём грубые прорези для рук, после чего отрезал кусок от верёвки, которую сжимал в руках, и перехватил ею девушку поперёк талии, вместо пояса. Отошёл на шаг, оценивая проделанную работу и недовольно фыркнул.

Получившаяся хламида смотрелась на худенькой эльфийке, как отцовский доспех на угловатом подростке. Но всё же это было лучше, чем ничего.

Тащить пленённую эльфийку на привязи, ведя за собой как собаку, было бы правильней, но Ульду не хотелось в который раз подставлять изворотливой девице спину. Если уж в неравном бою, смотря ему в глаза, она дважды чуть его не убила, то страшно подумать, что она предпримет, когда в пути до лагеря у неё в достатке будет времени на размышления и нападение.

Впрочем, не её возможное нападение страшило его, а побег. Ульд даже думать не хотел о том, что случится, если эта девчонка сбежит от него.

Серая шерстяная хламида, которую он заставил её надеть, казалось бы, должна была хорошо скрывать фигуру эльфийки. Но та, будто назло, выступала по лесной тропе в том неказистом облачении, словно лесная королева в шелковом одеянии — шагала плавно и легко, качая бёдрами и держа горделивую осанку, словно ни разу за всю жизнь ни перед кем не склоняла головы.

Смотреть ей вслед было Ульду приятно, но при этом раздражало до зубовного скрежета. Потому что глядя на то, как она ведёт себя, орк не мог не думать о том, что любое худо-бедно правильное объяснение тому, почему он оставил её в живых и держит теперь при себе, разобьётся вдребезги из-за непокорного нрава эльфийки.

Чтобы отвлечь себя от тяжёлых мыслей, а её от составления плана побега, который точно крутился в её голове, Ульд решил спросить о том, о чём следовало ещё тогда, на берегу.

— Эй? — позвал он, на что девушка даже ухом не повела. Только нос выше вздёрнула, — Как зовут? Почему молчишь?

Эльфийка нервно дёрнула плечиком и коротко обернулась к нему, пронзив убийственно холодным взглядом.

— Ты же велел молчать. Вот и молчу.

Ульд ухмыльнулся её дерзости. Много эльфов он встречал на своём веку, но ещё ни разу не видел, чтобы кто-то, шагавший рядом с ним в путах и дырявых тряпках, позволял себе при разговоре с ним такой снисходительный тон. Можно было подумать, что это не он её пленил, а наоборот!

— А теперь велю говорить. — спокойно ответил он, с интересом наблюдая за тем, что будет дальше.

Девушка помолчала, не сбавляя прежнего темпа, отмеряя шаг за шагом, и, не оборачиваясь, ответила.

— Не скажу.

Хочет играть с ним? Что ж, будут ей игры.

Орк встал на месте и дёрнул на себя верёвку, которой были связаны её руки, заставив девушку резко развернуться, едва не упав.

— Глупая. Хочешь, чтобы заставил сказать?

— Скажу, только если расскажешь, где так хорошо научился высокой речи. — Ответила она, смерив его презрительным взглядом, — Не подумай хорошего, акцент у тебя ужасный, но то как много слов ты знаешь, как умело вставляешь их в предложения… никогда не слышала об орках, свободно говорящих по-эльфийски!

— Не слышала, не значит что таких нет. Зачем тебе?

— А имя моё тебе зачем?

Ульд недовольно нахмурился и сложил на груди мощные руки, так, что верёвка, удерживающая девушку, резко натянулась, заставив ту нехотя сделать два быстрых шага ему навстречу. Иначе бы эльфийка просто упала.

— Так и будем отвечать вопросом на вопрос?

— Не нравится? А ты попробуй для разнообразия первым дать нормальный ответ?

Ульд нахмурился ещё пуще прежнего. Эта маленькая вредная Арана начала его раздражать. Пожалуй, он запросто мог бы ответить ей на любой вопрос, кроме этого, ведь ответ на него был слишком личным.

И всё же, эльфийка выдержала его тяжёлый взгляд. Подумав, что хуже ни ей, ни ему от такого знания не будет, Ульд недовольно пробурчал:

— Мать научила.

— А её кто научил? — тут же отозвалась назойливая пленница, казалось, нисколько не удивившись ответу.

— Это уже другой вопрос. Теперь ты отвечай.

— Меня зовут… Эрисин. — ответила она, замешкавшись и гордо вздёрнула нос.

На бледном лице её при этом разлился нежный розовый румянец, заставивший Ульда разозлиться.

— Лгунья. — сказал он сквозь зубы и специально дёрнул на себя верёвку, заставив эльфийку сделать к нему ещё два быстрых шага, и оказаться почти нос к носу.

— С чего ты взял, что я лгу?

Как бы дерзко она сейчас ни смотрела ему в глаза и как бы уверенно не говорила, тень страха отразилась на её лице и видна она была невооружённым взглядом.

— Ты покраснела, когда сказала. Я заметил, ты краснеешь, когда пытаешься что-то скрыть.

— А ты значит мне не солгал? — огрызнулась девушка в ответ и смело вцепилась в верёвку, со злостью дёрнув её на себя, как этот делал Ульд. С той только разницей, что для того чтобы сдвинуть с места Ульда потребовалась сила двадцати таких хрупких дерзких пигалиц. — Твоя мать знала эльфийский? Серьёзно?! А отец наверно ещё и дружбу с Эвандоэле Мудрым водил, да? Ха-ха-ха!

Вот это уже было зря. Чувствуя, как вскипает внутри возмущение, орк схватил её за связанные запястья и без труда поднял, так чтобы заглянуть ей прямо в глаза.

— Не смей больше ни слова говорить о них. Чтоб ты знала, орки никогда не лгут. Это не в нашей природе, а в вашей гнилой эльфийской натуре!

Но вместо того чтобы испугаться пуще прежнего, наглая остроухая лишь прищурилась и словно змея прошипела, сквозя ядом в каждом слове:

— А учить врагов высокой речи — не в нашей!

Выдержав её взгляд, Ульд с негодованием зарычал и разжал руку, позволив ей вновь встать на ноги. Но и теперь остроухая девчонка, вместо того чтобы попятиться от него в страхе, только небрежно отряхнулась, и упрямо посмотрела на него снизу вверх, словно намекая на то, что победа в этом споре всё равно за ней.

— Думай что хочешь. Но теперь ты должна мне два ответа.

— Хорошо. — неожиданно спокойно ответила она. — Меня зовут Нерандиль.

Ульд смерил её недоверчивым взглядом, но всё же остался доволен ответом. Ему показалось, что это имя ей подходит, да и произнесла его эльфийка легко, как если бы делала это часто.

Нерандиль… Нера. На орочий можно перевести, как “изумрудная песнь”. вот что напоминали Ульду её глаза — искристые изумруды.

Утвердительно качнув головой, не ей, а больше себе, мужчина спокойно двинулся дальше, потянув её за собой.

Но теперь эльфийка сама не захотела идти следом за ним и тем более молча. Обогнав Ульда, она встала перед ним, перегородив путь, и спросила с вызовом:

— И всё? Больше ничего не скажешь? А как же второй вопрос?

— Оставлю его на потом. — Терпеливо ответил орк и подтолкнул её вперёд, к деревьям, за которыми кончалась едва различимая в подлеске тропа и начинался пологий, поросший кустарниками обрыв. — Мы пришли. Хочешь жить, Нерандйиль, забудь как говорить и поднимать голову.