В его власти

Олеся Рияко, 2019

Небо охвачено огнями вражеских залпов, и ей больше некуда бежать. Но смерть не торопится забрать свое – так неужели что-то еще осталось у беженки с захваченной врагом планеты? У сироты, лишенной даже имени? Только случай мог свести вместе таких разных людей, и теперь уже никто не в силах предсказать, что случится, если в черной душе безжалостного убийцы найдется место для неуместных чувств. Ясно одно – в этом неравном бою никто не сдастся. Каждый будет биться до последней капли крови! От автора: Очень откровенные сцены! Авторская космовселенная, за основу которой взят Рим I век до н. э.

Глава 8. Галлская Фурия

За пределами Танатоса — 4, известного в этой части галактики и под другим названием — Черное Знамя Империи, неторопливо вращалась Нарвиби. С такого расстояния не было видно каких—либо изменений в ее ландшафте; горящих поселений, разрушенных городов или тел, которые теперь щедро устилали все дороги к местам высадки имперского десанта.

Желто—зеленая планета с подземными океанами и реками очень скоро будет очищена и передана в управление Содружеству, которое наладит производство полезных материалов, продукции, добычу ископаемых. Заселит Нарвиби и, в конце концов, сотрет какие—либо следы той гуманитарной катастрофы, что разразилась здесь несколько дней назад.

Командующий До Готт толком не спал уже больше двух суток, но чувствовал себя удивительно бодро и более того, пребывал в отличном расположении духа. Это замечали и подчиненные. По крайней мере ему так казалось, когда он ловил на себе «другие взгляды» старпома, офицеров и даже низшего воинского состава. Хотя, дело скорее было в том, что все они уже слышали последние новости: командующий наконец обзавелся тем, что по рангу было положено получить еще восемь лет назад.

На корабле сложно оставить что—то в тайне, если об этом предварительно не позаботиться, о чем До Готт не распорядился и теперь немного сожалел. Хотя… тем лучше — нарочитая секретность только привлекла бы излишнее внимание к делам, которые точно больше не касались никого на этом корабле.

И все же Титус До Готт испытывал некоторое смущение от своего нового положения. Как человек выросший в бедности и строжайшей дисциплине, он не почитал роскошь и особые привилегии, зная, что по сути они являются излишествами и больше мешают сосредоточиться на своем долге, нежели способствуют чему—то благому. А содержание собственной цифии — определенно было роскошью, совершенно недоступной более чем 95% личного состава его корабля.

Будущий командующий рано осиротел. Его отец, погиб при подавлении восстания в столице Империи, на Аргемоне Кемрийском, когда оппозиция власти Императора в последний раз рискнула поднять голову.

До Готт старший был обычным солдатом и просто не успел достичь чего—то значимого; всего за несколько недель до восстания закончил курсы летной подготовки и одновременно с празднованием первого дня взрослой жизни, окольцевал свою любимую женщину. И, надо такому случиться, плодотворно провел первую же брачную ночь.

Через девять месяцев родился Титус До Готт, унаследовавший все что было у его отца — имя, честь и многочисленные долги за обучение и проживание в столице, которые тот должен был вернуть, поступив на службу.

Женщина, оставшаяся без мужа с маленьким ребенком на руках, в городе без единого родного лица и гроша в кармане, не смогла справиться с горем. В годовщину смерти мужа она выкинулась с моста перед Имперской Летной Академией, попросив ни о чем не подразумевающего прохожего помочь ей и пару минут присмотреть за ребенком.

Тем прохожим оказался молодой философ и будущий дипломат Корифей Мон Атто, который очень близко к сердцу воспринял произошедшее и пожелал проследить за судьбой подкинутого ему младенца.

А судьба была интересной.

Титус До Готт обнаружил свои не дюжие способности, как только вошел в ум. Он рос в хорошем столичном приюте для детей военных, где воспитанию мальчиков уделялось особое внимание. Его очевидный талант к пилотированию обнаружился очень рано, и как только способный ребенок дорос до гашетки истребителя, его отправили в Имперскую Летную Академию, чтобы сын смог пройти по пути своего отца.

Окончив ее на три года раньше срока, Титус столкнулся с теми, кто давно его ждал — кредиторами, за годы его взросления взвинтившими проценты по просроченным кредитам родителей просто до небес. Они потребовали от него справедливой уплаты долга и парень, по наивности, даже не подумал о том, что предъявленные ему драконовские проценты можно было уменьшить и даже оттянуть выплату долга еще на несколько, а то и десяток лет.

Для него, юноши окрыленного мечтой о том, чтобы в служении родине увековечить имя своего трагически погибшего отца, выплатить долг за обучение было обязательным условием дани памяти родителю. А потому он беспрекословно согласился на предложенный теми кредиторами способ рассчитаться с долгами разом — принял трехлетний наемнический контракт на работу в поясе Галла.

От этого места старались держаться подальше даже прожжённые вояки, несмотря на внушительную оплату, которую сулили компании, добывавшие там рутений. И дело было далеко не в удаленности того места от благ цивилизации!

Рутений — благородный, ценный металл платиновой группы, крайне необходимый для создания высокотехнологичных элементов самых разных устройств. Он очень высоко ценится на черном рынке, потому что добыть его трудно, а все сколько—нибудь богатые рудники и по сей день принадлежат Империи и облагаются немалым налогом.

Пояс Галла буквально кишел любителями легкой поживы, потому что рутения там добывали много, а из—за удаленности от опорных баз Империи, защищали добытое из рук вон плохо. Не исправляли ситуацию и постоянные карательные экспедиции, проводимые различными имперскими министерствами.

Блуждающие охотники, базгулы, повстанцы из Корпуса Кри, караванщики и просто ловцы удачи из большого космоса — все жаждали урвать свой кусок этого страшно прибыльного пирога и необходимость в наемниках в поясе Галла не ослабевала никогда.

Туда—то и отправился шестнадцатилетний выпускник Имперской Летной Академии, пилот первого класса Титус До Готт.

Боевые вылеты начались с первого же дежурства. Сказать, что юношу спасло чудо, наверно было бы не совсем верным, потому что чудом там и не пахло. Едва не потеряв боевую машину после первой стычки с бандитами,, разумеется, по неопытности и чрезмерной самоуверенности, юноша понял свою ошибку и сменил тактику на более осторожную и вдумчивую. Применяя в деле освоенную науку и не переставая учиться в процессе, он очень скоро получил прозвище «Галлская Фурия» — за невероятную способность появляться там, где не ждали и истреблять всех захваченных в цель охотников до чужого рутения.

Карьера Титуса, несмотря на его юный возраст, стремительно пошла на взлет — всего год потребовался ему для того, чтобы стать командиром звена лёгких истребителей класса “Жнец” — лучшего, что было тогда на вооружении имперского флота и, как следствие добытчиков в Поясе Галла. Но вместе с новым званием и последовавшими за ним дерзкими вылазками, от которых у налетчиков кровь стыла в жилах, стала расти и цена за голову Галлской Фурии.

Живым или мертвым его хотели видеть распятым на носу своих кораблей и повстанцы из Кри, и караванщики, и даже людоеды—базгулы, которым вообще не свойственно было вступать с другими нациями в какой бы то ни было контакт.

Скорее юношеский максимализм, на тот момент уже семнадцатилетнего Титуса До Готта, а вовсе не ошибка в расчетах, привели к тому, что он был взят в плен человеком, не имеющим никакого понятия о воинской чести.

Авель Мэй — караванщик, «свободный торговец», а на деле просто космический пират, за голову которого в Империи и Содружестве также сулили немало денег, подловил его на честолюбии. На чрезмерном перфекционизме, из—за которого юный пилот и обрел свою кровавую популярность — он уничтожал все корабли, посмевшие покуситься на собственность честных добытчиков.

Обманными маневрами, пожертвовав несколькими кораблями и беспилотниками, Авель Мэй выманил его, оставив далеко позади подкрепление и отключил двигатели его звездолета направленным магнитным импульсом. Времени бездействия двигателя боевой машины До Готта как раз хватило пирату для того, чтобы захватить его корабль и отбуксировать в собственный звездный док.

Какого же было удивление команды Мэя, когда спустя несколько часов штурма им удалось захватить легендарную Галлскую Фурию — юношу, у которого едва начал пробиваться пушок над верхней губой.

Несмотря на все понесенные потери, Авель Мэй все же продал его, а не расквитался сам. С аукциона, тому, кто пожелал уплатить самую высокую цену.

Базгулам.

Их предводитель Азгулад Бессмертный пожелал съесть те части врага, которые, по его мнению, должны были принести ему благословение Богов и увеличить и без того не дюжую силу. А именно — мозг, сердце, печень и половые органы. Но для того, чтобы перечисленные части напитались силой и принесли результат, их нужно было хорошо подготовить.

Для этого лучше всего подходили пытки.

На протяжении недель, количество которых командующий даже теперь не смог бы определить с точностью, его испытывали на прочность всеми возможными способами — резали, били, морили голодом и жаждой, применяли электричество, огонь, воду и холод, ожидая, когда же юнец сдастся. Когда же падет духом и согласится на все, лишь бы прекратить свои страдания.

В память о тех днях у Титуса До Готта осталось много шрамов, но памятнее всех тот, что над самым сердцем.

Приняв, как данность то, что он встретил достойного, сильного врага, Азгулад Бессмертный велел прекратить пытки и готовить все к ритуальному пиру. «Разделка туши» начиналась с самого, по мнению базгулов, вкусного и зрелищного — извлечения живого сердца.

В центральном помещении его главного корабля, который благодаря антуражу можно было бы смело назвать тронным залом, огромный, с головы до пят украшенный неразборчивыми татуировками Бессмертный не торопясь принялся за разделку Фурии. Он наслаждался — шутил и измывался над ним под довольное улюлюканье своих соплеменников. Отрезал кожу на груди по лоскутку, отделяя мышцы от сухожилий по кусочку и бросая их на скворчащую сковороду перед самым его носом.

Ощущая тошнотворно—сладкий запах собственной жареной плоти, чувствуя, как жизнь покидает тело вместе с затуманенным болью сознанием, Титус До Готт жалел только о том, что сделал слишком мало для того, чтобы воздать должное своему отцу. Недостаточно для того, чтобы его имя осталось в веках и смерти родителей были не напрасны.

***

Корифей Мон Атто потерял какую—либо связь с необычным юношей, когда тот, выпустившись из Академии, не прибыл по месту для вступления в Корпус Крыльев Империи. Он не прекращал попыток найти его, хотя про себя уже отчаялся, приняв, как данность, что талантливый сирота изменил своему решению посвятить жизнь служению родине.

Но история о молодом наемном пилоте, который за короткий срок вогнал в хтонический ужас расхитителей рутения в Поясе Галла, рассказанная ему, как байка, одним из знакомых в Совете, зажгла не искру, а целый факел надежды в сердце мужчины.

К тому моменту, когда он доподлинно установил имя и идентификационные данные героя, молодой пилот уже был захвачен в плен пиратом Мэйем.

Корифей Мон Атто, состоявший в те времена членом Верховного Совета Империи, имел достаточно власти, чтобы надавив, где следует, снарядить целый экспедиционный корпус отборных воинов для поиска и освобождения юноши.

И он успел спасти его буквально в последний момент.

Сам Титус не помнил штурма, а также последующих нескольких недель, которые потребовались для того, чтобы изможденный и изувеченный, он смог просто сам открыть глаза и попросить воды. На память о тех событиях, помимо страшных кошмаров о бесконечных пытках, которые иногда все еще являлись ему во сне, мужчине осталось множество шрамов, бесконечное отвращение к базгулам и очень ценная наука о том, что на поле боя в самом деле нет никаких правил и неверно оценивать себя также опасно, как давать неправильную оценку противнику.

С тех самых пор понтий и его названный ученик больше никогда не теряли связь.

Нельзя сказать, что именно благодаря протекции Корифея Мон Атто, который вскоре после описываемых событий был назначен наместником Тонской звездной системы, До Готт поднялся столь высоко. Командующий по пути к своему нынешнему положению прошел еще много испытаний и оставил после себя немало славных для Империи трудов. Но теплый градус их взаимоотношений позволял рушить некоторые преграды, которые в другом случае ни за что бы не поддались безродному сироте, пусть бы и столь талантливому в военном искусстве.

И все же, получивший столько почета и регалий командующий Танатосом—4 не терпел чрезмерности ни в чем. То было одним из качеств, позволивших ему завоевать особое расположение подчиненных.

Теперь же он остро чувствовал, сколько мудрости было в таком жизненном выборе! Ведь стоя на мостике и руководя последними приготовлениями перед отбытием с орбиты покоренной Нарвиби, Титус До Готт думал не о долге и том, как удачнее распланировать необходимый его телу отдых, чтобы скорее вернуться к делам… а о том, как после всего выкроить достаточно времени чтобы провести его с рыжеволосой девушкой, мирно спящей в его каюте… на его корабле.