Путь Создателя. Часть I. Время жить

Олеся Абрамова

Каждый из нас Создатель истории в целую жизнь. Бесценный опыт создания чего-то нового. Художник свое творение доводит до совершенства, оттачивая мастерство, вкладывая всего себя, всю свою душу, создавая шедевры, и это все идет от сердца, пока венец его творения не достигнет идеала. И нет предела совершенству. Это путь созидания и творения, и только приняв этот путь, становишься истинным Создателем. И не имеет значение, будь то картина или целый мир…

© Олеся Абрамова, 2023

ISBN 978-5-0053-5822-6 (т. 1)

ISBN 978-5-0053-5823-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть I Время жить

***

3435 год. Космическая станция, научно исследовательский центр Medical Industries Corporation в туманности Лонкара. Пятый уровень. Крио-заморозка. На станции проводятся исследования по продлению жизни людям с неизлечимыми генетическими заболеваниями. В экспериментах могут участвовать все желающие, но в основном это те, кто находится на грани жизни и смерти. Родственники участников эксперимента получают внушительные вознаграждения.

В последние тысячелетие технологии развивались очень быстро. Колоссальный прорыв произошел в освоении космоса, изучении его глубин и способах передвижения. С открытием гиперпространства, люди получили возможность перемещаться на расстояния в несколько миллионов световых лет. Словом, все, о чем когда-то писали фантасты, стало реальностью. Началась новая эра развития цивилизации, но человечество по-прежнему не оставляло своих иллюзорных поисков эликсира молодости и вечной жизни. Новые технологии в генерации биологического материала и применение нано-технологий, значительно приблизили к желаемому результату. Однако, это касалось только физической составляющей человеческой природы. С прорывом в медицине, человечеству удалось справиться со многими неизлечимыми заболеваниями, но далеко не со всеми. Прежде всего, затруднения вызывали патологические заболевания, появившиеся в результате генетических изменений. Генная инженерия исследовала эту область, но генетика материя не простая, да и на все требуется время. Задач хватало и помимо этого. Внеземная вирусология стояла на первом месте. С «подарками» из других миров и галактик приходилось сталкиваться с неизбежным постоянством. Тем не менее, человечество не оставляло попыток докопаться до сути мироздания, заглядывая в ту сферу, которая не поддавалась научным и лабораторным исследованиям. Но пока, даже, создание искусственного интеллекта и наделение его эмоциональной составляющей не давало ответов на вечные вопросы. Открытие пространственно-временных разломов, изучение параллельных миров и устройства вселенной, с ее многочисленными энергетическими потоками, анализ пространственных искажений, исследование подпространственных областей, и многое другое, приводило человечество к пониманию только физического устройства Мира и, ни на йоту, не приближало к пониманию Великого Замысла. Межгалактические перелеты на гиперскоростях в межпространствах, изучение бесконечного космоса его темной материи и темной энергии приводили к тому, что большинство исследователей оставляли попытки постижения духовного происхождения всего сущего и делали вывод: «его просто не существует». Наука изучила материю столь глубоко, что сложно себе представить, но ТА часть существования так и осталась выше всякого понимания, а осознание этого осталось где-то глубоко в подсознании, как символ «Веры». Ведь, возможно, смерть это только начало, начало чего-то нового и неповторимого, того, что так и останется навсегда за гранью физического восприятия материального мира.

Цель исследований Medical Industries Corporation и заключалась в попытке сохранения человеческого сознания, в то время как тело и мозг переставали функционировать. Сознание считывалось и оцифровывалось на специальный накопитель данных. Для этого использовалась та же технология, что и для капсул анабиоза, при межгалактических полетах. Когда человек погружается в анабиоз, его сознание оцифровывается и загружается в базу данных для стимуляции мозга во избежание атрофии при долгих перелетах. Затем оно скачивается обратно, в процессе пробуждения. Но суть исследования заключалось именно в том, чтобы не возвращать оцифрованное сознание в умирающее тело, а создать новое биологическое тело из усовершенствованного биоматериала. При этом мозг должен был представлять собой высокотехнологичный элемент, способный контролировать нейронную связь во всем организме и управляться, загруженным в него, сознанием. Это требовало массу времени, технологий и экспериментов. Все же человек это не андроид и невозможно его обновить с помощью усовершенствованной прошивки. Пока эксперименты не приносили ожидаемых положительных результатов, но ученые не теряли надежды и постепенно двигались к намеченной цели.

— Подготовьте камеру, — обратилась к своей ассистентке сотрудник исследовательского центра в белом комбинезоне, та стояла около панели управления камерой и вводила настройки.

— Вы готовы? — спросила она, обращаясь к пациентке.

— Да, я готова… — ответила женщина.

— Тогда устраивайтесь.

За 36 часов до этого.

— Мама, ты уверена, что ты этого хочешь? Зачем ты это делаешь?

— Милая моя, мне скоро сто двадцать. Конечно, благодаря технологиям я выгляжу на тридцать пять, но все же я не молодею и я это чувствую, и ты тоже знаешь, что моя болезнь прогрессирует. Невозможно жить вечно, как бы люди к этому не стремились. Я прожила долгую интересную жизнь и даже увидела своих правнуков и столько перемен, но всему свое время. Я чувствую, что мое время пришло, я готова покинуть этот мир… — она подошла к дивану и села рядом, взяв за руку дочь. — Милая девочка, я тебя очень люблю! Но мне пора принять решение. Если честно, я устала. Я никогда не стремилась жить вечно. К тому же, ты знаешь, как я к этому отношусь… — женщина замолчала и посмотрела в пустоту перед собой, — я не хочу, чтобы через пару дней, вы нашли мой остывший труп в постели. Меня это пугает. Поэтому я готова… Знаешь, что самое замечательное во всем этом? То, что я знаю, когда я уйду. И это не станет ни для кого неожиданностью, для меня в том числе. Неизвестность меня пугает… «То, что для гусеницы конец света, для бабочки новая жизнь». Смерть — это не конец, и я хочу двигаться дальше. Постарайся меня понять, этот мир не исчезнет с моим уходом, я все равно буду рядом.

— Но почему именно сейчас? Да, болезнь прогрессирует, но врачи говорят, что ты еще можешь прожить лет пять, а если проходить профилактическое лечение, то возможно продлить жизнь еще лет на десять…

— Нет. Есть причины, почему именно сейчас. Я готова…, я лягу и усну, и ничего не почувствую. И я хочу хоть как-то оказаться полезной этому миру, мой уход будет не напрасен. Я не хочу жить пять или еще десять лет в ожидании неизбежного, пытаться оттянуть время. Я прожила свою жизнь. Сейчас я могу оказать пользу науке… — помолчав немного, добавила, — и это мое решение. Давай не будем грустить… — она стерла слезинку со щеки дочери и поцеловала ее в лоб, — сегодня хороший вечер, для того, чтобы провести его в радости. И, по-моему, уже все внизу собрались. — она улыбнулась и предложила присоединиться к гостям.

— Значит, все настолько плохо… у тебя нет даже и года… — дочь смотрела на мать, а сердце щемило от боли, та легонько улыбнулась в ответ.

— Даже месяца… — она притянула дочь к себе и обняла.

За сто двадцать лет она родила троих детей и стала матерью еще для пятерых сирот. Все дети уже выросли и у них были свои дети, и у их детей уже родились свои. Большая семья, дружная, они опора друг для друга и в горе, и в радости, навеки. О чем еще мечтать? Так и должно быть.

В гостином зале слышался гул голосов, семья собралась за огромным обеденным столом, пили, ели, обменивались шутками, рассказывали последние события, но она уже смотрела на все, словно сторонний наблюдатель. Периодически улыбалась и поддерживала разговор. Это был замечательный вечер, им наслаждались все. Именно этого она и хотела. Никаких слез и попыток переубедить. За последнюю неделю ей пришлось поговорить с каждым из детей и убедить принять ее выбор. Они не знали, что болезнь прогрессирует намного быстрее, чем она сообщила, после получения результатов последних анализов. И о том, чтобы прожить еще лет пять или хотя бы год, речь не шла. Хорошо, если она продержится пару месяцев, пока ожидает направления в исследовательский центр. Лечащий врач не стал озвучивать это близким, по ее просьбе. Она решила, что лучше будет принять участие в эксперименте, заявку на который отправила в тот же день. Оставалось только убедить родных. Перспектива умирать в мучениях, не осознавая ничего вокруг, и никого не узнавая, удручала. Самый трудный разговор с дочерью, Марго, теперь позади, всем детям пришлось принять желание матери и провести отведенное на прощание время в радости.

Вечер был окончен, все разошлись, и женщина осталась одна. Она вышла на террасу, вдохнула прохладный вечерний воздух с ароматами эвкалипта, нотками благоухающих цветов и морского бриза. Солнце уже коснулось горизонта, украсив вечернее небо яркими красками заката. Она любила свой загородный дом и пейзажи, открывающиеся с террасы. Теперь пришло время прощаться с этим миром, и ей хотелось запечатлеть в памяти эту красоту. Через час должен приехать трансфер, чтобы доставить к шаттлу. Перелет до станции займет порядка десяти часов. Завтра, в пять часов вечера по земному, все закончится или только начнется.

Женщина забралась в крио-камеру.

— Это не больно? — обратилась она к ассистентке, которая подошла, чтобы ввести нужные параметры на панели капсулы.

— Нет, — улыбнулась та, — когда мы начнем, вы погрузитесь в сон, потом в камеру распылиться крион и температура снизится, но вы этого не ощутите, в это время запустится процесс считывания сознания и ваш разум будет оцифрован и загружен в систему. Это как в капсуле анабиоза при длительных межгалактических перелетах. Вы когда-нибудь летали?

— Да, один раз путешествовала… — страх отступил, стало спокойнее, теперь она знала чего ожидать.

— Вот и хорошо. Приятных снов. Мы начинаем… — ассистентка еще раз улыбнулась и нажала на кнопку на панели камеры.

Крышка капсулы закрылась. Сердце сбивалось с ритма от волнения. Женщина закрыла глаза и успела сделать только один вдох, капсулу наполнил усыпляющий газ и она уснула. На панели у доктора замигали огоньки, процесс считывания запустился, и в камеру стал поступать крион.

***

Вокруг ничего, только белая пустота, океан теплого, мягкого света. Попытки закрыть глаза, которые не ощущаются, бесполезны. Свет везде, от него никуда не деться и не скрыться. Он вездесущий и всеобъемлющий. Хочется закричать или заплакать, или что-то сделать, но ничего не происходит. Все попытки тщетны. Ничего нет, времени нет, пространства нет, — «меня нет, я и есть свет…» — а белое пространство, теплой пеленой окутывает сознание.

«Воспоминаний не осталось… Надо что-то делать… Что я могу? Надо остановиться… А разве я двигаюсь? Надо создавать… О! Я вижу руки?! Они похожи на мои или не мои… Не помню… Не важно, они мне нравятся… Ноги! Кажется, я смотрю вниз… Так и есть, я вижу тело…» — она поднесла руки и ощупала свое лицо и, кажется, почувствовала, как улыбнулась и моргнула.

Она повернула голову вправо и влево, а вокруг все так же ничего, кроме белой яркой теплой пелены, окутывающей ее со всех сторон.

— «Это хотя бы что-то… Лучше, чем ничего, теперь у меня есть тело… Что дальше?»

Ощущения времени нет, ощущения пространства нет.

— «Как долго это продолжается? Что-то надо делать… Что делать? Как делать? Что создать? Я же могу создавать? Я могу… Я могу… Надо вспомнить…»

Вокруг в этой беспроглядной, бесконечной белой пелене прошла рябь, что-то зашевелилось, что-то задвигалось, вокруг нарисовалось пространство обозначенное полом, потолком и стенами. Пол похож на паркет из белого дуба, стены из стекла от пола до потолка имели характерный еле заметный голубоватый оттенок, а за окнами только белый яркий свет, потолок матово-белый. В той части, где стена была из предполагаемого бетона выделялся оттенок топленого молока с принтом цветущего дерева, раскинувшего ветви с бело-розовыми цветами. Цветы смутно знакомы. Она прошла по всему периметру, дотрагиваясь до стен. Твердое на ощупь, но не более. Огляделась вокруг. Посередине комнаты располагалась кровать с балдахином, укрытая белыми, на вид шелковыми, простынями, а сверху лежало несколько подушек. Она подошла к кровати провела рукой по простыне, гладкая и мягкая, а как только присела на кровать, у нее тут же возникло желание лечь, что она и сделала. Смена положения в пространстве была настолько осязаема и приятна, что она закрыла глаза, и на этот раз они закрылись…

Терраса, с которой открывается восхитительный вид на горную долину до самого горизонта с юга и открытое водное пространство с запада. Горные хребты вздымаются и их вершины скрываются в облаках, словно во взбитых сливках. А в расщелинах облака, гонимые ветром, стекают будто молоко, расплываясь белым туманом над равнинами. Хребты тянутся с юго-востока и обрываются на западе скалистыми берегами, и тонут в безбрежных просторах океана, где солнечные переливы на лазурной глади воды играют мириадами бриллиантов. Вид изумительный, блаженство и долгожданный отдых от яркого безграничного белого света для усталых глаз. На востоке так же тянется череда горных хребтов, которые врезаются с севера в водную гладь. Закаты и восходы здесь озаряются всей богатой палитрой красок, и наблюдать за ними с замиранием сердца можно бесконечно. А ночью весь вид преображается. Ночное небо мерцает, усыпанное россыпью бриллиантов. Звезды сияют и переливаются всеми оттенками спектра, который может уловить глаз. Они так близко, что, кажется, протянешь руку и достанешь… И все-таки они так далеко! Непостижимо далеко! Не хватит и тысячи ночей, чтобы рассмотреть эту красоту. Любоваться можно так же бесконечно долго, как бесконечна и сама вселенная. Только здесь все иное, нет знакомых созвездий. Другая планета, с тремя спутниками, находится так близко к этой «Земле», что делает вид звездного неба совершенно невообразимым. На ночном небосводе она занимает своим полупрозрачным сиянием почти восьмую часть восточного неба, будто огромная луна. Спутник самой планеты виден даже днем, а ночью он сияет словно вторая луна. На северной стороне невооруженным глазом видна сверхновая. Своим излучением она раскрасила вселенную в потрясающие цвета: светящийся голубой, переливающийся всеми оттенками зеленого, окаймлен золотисто-красным сиянием, имеющим неопределённую форму, отдаленно напоминающую очертания ока. На юго-западной стороне нарисовала картину из нескольких завитушек различных по величине неизвестная соседняя галактика. Ее причудливый рисунок чем-то напоминает маскарадную маску непропорциональных размеров, а ее туманности окрашены в пурпурно-розовые тона. И можно быть уверенным, эта вселенная живет своей жизнью, что приводит в восторг и трепет. Астероиды, метеоры так и сыплются, словно слезы, стекают по небу, оставляя за собой яркие полосы, которые тут же исчезают в одном месте и появляются в другом, подчиняясь каким-то своим космическим законам. Их движение хаотично. Наблюдать за этим можно вечно. Картина завораживает.

Ночной фейерверк сменяет величественный восход. До того, как солнце появится на горизонте, небо озаряется перламутровыми красками всего спектра радуги. Иногда один оттенок выделяется ярче других, иногда несколько. Рисунок не повторяется. Время от времени его дополняют разные по форме облака: то перистые, то словно взбитая вата, то как разлитое молоко. Как только первые лучи разрывают небо на горизонте, рассвет взрывается ярко-красным сиянием над всеми Землями. Все светится под яркими переливами неба: деревья, леса на холмистой местности, острые вершины гор, укрытые снегом, реки и водопады. Луга, как залысины на склонах, раскрашены цветами на зеленом полотне травы. Цветы источают благоухающий аромат, он поднимается и заполняет все вокруг. Мир озаряется яркими вспышками и пробуждается от восходящего солнца. Кажется, нет такого укромного уголка на этих просторах, куда бы ни проник этот яркий, всеобъемлющий, всепоглощающий свет. Восхитительный пейзаж простирается до горизонта, насколько способны разглядеть глаза, пока земля не сливается с небом. Все оживает в новом дне. Птицы парят в небесах, в воздухе слышны голоса леса, а ветер, всегда верный спутник, гонит облака высоко в небе. Восход сменяет закат, день сменяет ночь, и нет этому конца и края, но наблюдать за этим можно сколь угодно долго. Как бы выглядел рай? Свой собственный рай, где можно провести вечность в умиротворении, созерцая само совершенство. Нет времени, но есть пространство; нет ощущений, только покой.

Дом расположен на одной из вершин. Почти все стены из стекла, что придает ему воздушность и легкость. Всего два этажа, а на крыше открытая терраса, отсюда — умопомрачительный вид на всю округу. Детали дома продуманы до мелочей. С юго-западной стороны дома на скалистом выступе располагается двухуровневая терраса. На верхнем уровне перед стеклянными дверями находится столик для завтрака, а за ним удобные кушетки для отдыха, далее по ступенькам вниз на втором уровне террасы, располагается небольшой бассейн. На первом этаже дома гостиная и кухонная зона, хотя ей никто никогда не пользовался. На втором спальня, откуда по лестнице, ведущей наверх, можно попасть на террасу на крыше дома. С востока расположен центральный вход, а перед ним раскинулась лужайка с сочной травой и россыпью цветов различных видов и оттенков. Каменная дорога, огороженная кустами роз, идет левее входа вдоль луга, мимо конюшни, в лесной массив до самой расщелины в скале. Направо от дома дорога ведет в роскошный сад с цветущими плодоносными деревьями. В самом его центре, виноградная лоза изящно обвила столбики уютной беседки. Спелые плоды спешат отведать залетные птички. Садовника нет, но сад выглядит ухоженным. На лужайке перед домом пасутся белоснежная кобыла с пышной гривой и шоколадный с черным переливом конь с гривой черной, как смоль. Их шерсть лоснится и блестит на солнце. Статные и красивые, они пышут силой и здоровьем.

Весь этот рай защищает от незваных вторжений заснеженная часть горной вершины. За снежным поясом начинаются лесные массивы и скалы, между которых, извиваясь, протекает горная река. Со скалистого обрыва река с ревом обрывается водопадом, а дальше течет, скрываясь в густых зарослях равнины у подножья горы. Почти весь день занимает путь до берега океана, с вершины он виден как на ладони. Белый песок и лазурная вода делают пляж поистине райским. Это прекрасное место, оазисом раскинулось между скал. На берегу пляжный домик на сваях, с террасой, переходящей в причал. Расщелина между скал с юго-запада, незаметная для невооруженных глаз, выводит на пляж с другой стороны. По ту сторону скалы, до самого горизонта раскинулся такой же пляж.

Приятно бродить по кромке воды, по теплому песку. Мягкий прибой омывает ноги легкой прохладой, а легкий бриз приятно треплет волосы. Такие прогулки доставляют массу удовольствия. Можно идти только вперед и не оборачиваться. А как только меняется настроение, запрыгнуть на лошадь и мчаться с неимоверной скоростью, не рискуя встретить на всем пути ни единой души.

Ночь на пляже совсем другая, небо выглядит иначе. Звезды сливаются с темными водами и отражаются на поверхности, словно в зеркале, от чего границы между мирами размываются полностью. Яркий, голубоватый и такой огромный спутник, вымостил яркую дорожку на воде. Легкое движение в воде, и вот она уже светится мерцающими звездами. Все эти природные явления прекрасны. Лежа на воде, возникает чувство невесомости, словно не плывешь, а скользишь в темном пространстве, окруженный звездным сиянием, ощущая себя частью вселенной, такой же бесконечной и вечной. И не нужно дышать, а мысли разлетаются, и нет смысла их собирать. Есть только это мгновение. И наблюдая за движением космоса, ощущаешь всю его глубину и непостижимость, чувствуешь себя космическим телом, частью этого вечного движения. В этом есть какой-то смысл, и это движение имеет свою цель. Здесь все идеально и точность замысла поражает. Сливаясь воедино со всей этой системой, чувствуешь саму суть. Это то, откуда все выходит и куда возвращается, иного пути нет и иного места нет. Время и пространство не имеет никакого значения, потому как ты был, есть и будешь. И здесь и там, и везде.

…

Солнце поднималось все выше и выше над горизонтом. Лошадь, медленно покачиваясь, шла по зарослям папоротника между деревьев. Лес здесь был смешанный. Встречались и хвойные, и лиственные деревья, вроде такие знакомые, но в тоже время неузнаваемые — в памяти мало что осталось от прошлой жизни. Птицы щебетали в зарослях, мелкое зверье рассыпалось в разные стороны от стука копыт, приближающейся кобылы. На траве блестели капли утренней росы. Сквозь деревья виднелись поляны и луга. Кобыла вышла на одну из таких полян, усыпанную фиолетовыми и желтыми цветами. Так необычно и красиво, но эти растения не были похожи ни на одно из тех, что она знала или помнила, если помнила. Над некоторыми цветами порхали бабочки. Приближение лошади встревожило птиц, они прятались в траве, ища червячков и семена растений. От шороха птахи резко вспорхнули ввысь и улетели на восток в поисках более безопасного луга, где никто их не потревожит. Красота и умиротворение.

— «Пожалуй, здесь я еще не бывала…» — женщина наслаждалась пейзажем. — «Как хорошо, почти как дома… Не сомневаюсь, что аромат здесь такой же восхитительный, как и вид…» — она вздохнула, но никакого эффекта это не возымело.

Воздух не проник в легкие, словно вокруг был вакуум, но на коже четко ощущалось колебание от мягкого дуновения ветра.

Оглушительный раскат грома, в несколько волн, нарушил лесной покой и безмятежность. Птицы взметнулись ввысь, и сбитые с толку звуковой волной, врассыпную разлетелись в разные стороны. Кобыла вздрогнула от громкого звука и от неожиданности встала на дыбы, заржала, чуть не сбросив свою наездницу. Женщина едва успела сжать бока кобылы и, ухватившись за гриву, прижаться к шее, чтобы не слететь. Лошадь не успокоилась и рванула с места.

— Ш-ш-ш-ш, Трикси! Тихо девочка! Успокойся! — прильнув к шее и крепко держась одной рукой, второй поглаживала лошадь, чтобы успокоить, пока та неслась через лес в неизвестном направлении — Трикс! Трикси, все хорошо… спокойно… спокойно…

Успокаивающие поглаживания и мягкий голос, наконец, возымели свое действие, и лошадь сбавила темп, а затем и вовсе остановилась, выскочив на очередной луг. Теперь кобыла переминалась на месте и недовольно фыркала.

— Как ты думаешь, что это могло быть? — продолжая поглаживать лошадь, женщина выпрямилась и всматривалась в небо за деревья на другой стороне луга, будто там было возможно что-то разглядеть.

С той стороны, откуда раздался гром, сильный поток воздуха принес странные вибрации.

— Ты знаешь, Трикси, похоже на взрыв! И не один, а серия взрывов, но тогда должен быть дым!

Она осмотрела небо и почувствовала, как по коже пробежал холодок, если такое вообще было возможно ощутить в этом пространстве. Давно забытые ощущения. Причиной всему этому стало еле различимая черная пелена дыма над деревьями вдалеке, достаточно далеко от места, где они находились.

— Давай разведаем, что это. Ведь здесь никого не должно быть, кто мог бы устроить такое… Может, метеорит упал…

Женщина направила лошадь по направлению к уже рассеивающемуся дыму. И они помчались сквозь лес.

***

Белые, заостренные пики четырех башен дворца были окутаны туманом. Черные облака покрывали большую часть этой территории, и только редкие всполохи разрядов проливали свет. Замок возвышался над городом, расположенным у подножия хребтов Хартлена. Он словно был высечен из самой горы и сливался с ней. Стена, окружающая замок, была продолжением скалы, что обрывалась вниз с северной стороны. Вокруг не росло, ни единого дерева, каменистая земля в некоторых местах была покрыта мхом и пожухлой травой. Въезд через огромные ворота, располагался с восточной части стены, за ними большая прямоугольная площадь, широкие ступени вели к огромным арочным дверям самого замка. Внутри, от основных дверей за прихожей частью, огромный зал со сводчатым потолком, и колоннами вдоль стен, на которых на высоте двух метров крепились масляные факелы. В конце зала напротив главного входа на пьедестале возвышался трон, на его спинке виднелось витиеватое изображение золотого дракона с открытой пастью, из которой извергается пламя. В стене за троном был проход на лестницу, ведущую наверх в обеденный зал. Оттуда вдоль по коридору, проход ведет в одну из башен, где располагаются покои, а далее по лестнице вниз — в комнаты прислуги, кухню и другие подсобные помещения. По четырем сторонам зала есть еще проходы, три из которых ведут в другие башни замка, а один — в подземелье. В одной из башен в центре круглого просторного помещения, в каменной чаше высотой в половину человеческого роста и полтора метра в диаметре, горит огонь. На стенах висят полотнища из красного бархата с вышитым золотыми нитями узором огнедышащего дракона. Вдоль стен всего несколько предметов мебели, высокий узкий комод с множеством небольших ящичков, рядом высокий секретер, а напротив двухметровый стеллаж, на котором лежали свитки, карты, стояли несколько книг и какие-то пузырьки и флаконы. Рядом разместился круглый стол, а на нем разложена карта срединных земель. У стола стояли пять офицеров. Это главнокомандующие, представляющие разные подразделения гвардии: двух гарнизонов пехоты, кавалерии, корпуса Дракона, отряды особого назначения. Лица у всех были озадаченные и напряженные. Лорд расхаживал взад и вперед, вдоль стены около стола, а в руке у него то возникал, то исчезал красно-оранжевый огненный шар. Он был раздражен, но пытался совладать с кипящим внутри гневом.

Лорд Хал — высокий, статный, мужчина на вид лет сорока. Черные, как уголь, волосы до плеч аккуратно уложены и обрамляли его вытянутое бледное лицо. Черные глаза, гипнотизировали и были холодны как камень, как и его ожесточенное сердце. Красный бархатный кафтан, доходящий до колен, с золотистой вышивкой облегал мускулистое тело и подчеркивал стать, на поясе застегнут ремень из красной кожи, украшенный камнями, а в инкрустированных ножнах красовался меч, с эфесом в виде туловища дракона, и вершием в виде головы дракона с открытой пастью. Лорд всегда носил его при себе. В мече заключалась мощная магия, которую он вложил собственноручно, и тот являлся и амулетом, защищающим от любого магического воздействия, и оружием, одновременно. Лорд Хал в совершенстве владел искусством сражения на мечах, еще ни один воин в его империи, с которым он тренировался, не смог победить его в честном бою.

Сегодня он собрал всех главнокомандующих на очередное совещание, они отчитывались ему чуть ли не каждый день. В последние годы сопротивление в срединных землях значительно окрепло, стало настоящей занозой, от которой он никак не мог избавиться. Чтобы он не предпринимал, все было безуспешно. Лорд планировал захватить территории графства Аддиса и королевства Визали, противостоящих ему, но никак не мог снарядить армию в военный поход. Почти половина его гвардии была разбросана по срединным землям для борьбы с повстанцами, другая часть занималась, поддержанием его власти то тут, то там, наводя страх на мирных жителей. Гвардия постепенно редела, а нового пополнения уже пару лет не было. Желающих вступать в ряды гвардии добровольно, не находилось. Приходилось насильно вербовать население под страхом смерти, но от таких солдат не было никакого толку, они годились, лишь, как пушечное мясо и норовили дезертировать, при случае, порой весьма успешно. Это бесило Хала. Он жаждал полной безоговорочной власти над всеми Землями. А еще он знал об Источнике силы, что дарует безграничную мощь и власть, и по словам отца располагался где-то там, в Древних землях, но пока эти земли Лорду были не по зубам. Он не мог с ними ничего поделать, их защищала — сильнейшая магия Древних, да и попасть туда без проводника было невозможно. Не смотря на то, что Лорд обладал самой огромной магической силой в срединных землях, и у него на службе были несколько темных магов, однако отыскать проход в Древние земли не удавалось. Поначалу он надеялся, что пленный Хранитель, Арахна, откроет путь, но она только насмехалась над ним, даже под страхом смерти и пытками, и все время твердила, что пророчество исполнится и Создатель уничтожит его, Хала, очень скоро, и этот момент неумолимо приближается… Убивать Хранителя и забирать его силу Лорд пока не хотел и не был готов. Для начала ему нужен был Никс, другой Хранитель, но тот, похоже, успел скрыться в Древних землях. И это паршивое пророчество не давало покоя. В последнее время Хал даже спать спокойно не мог, ему снилась собственная смерть. Каждый раз он просыпался от собственного крика, а потом всю оставшуюся ночь расхаживал по замку, металл огонь и молнии в бешенстве, чувствуя свое бессилие. За предзнаменованиями наблюдала черный маг Триана, по его поручению, и днём, и ночью она сканировала все срединные земли на любое проявление необычной магической активности. Как только она фиксировала всплески, туда немедленно выдвигался отряд из корпуса Дракона. Другой черный маг Салливан, укрывшись в пещерах горных хребтов Алант на юге, корпел над созданием армии монстров. Маг Гордон по поручению Хала с помощью темной магии проводил эксперименты над людьми, для создания существ, обладающих магическими сверхспособностями, подчиняющихся и контролируемых только Лордом. Хал хотел пополнить свою армию с помощью темных сил, коли больше нет в его землях добровольцев, желающих служить ему верой и правдой. Но эксперименты пока не приносили положительных результатов, и Лорда это выводило из равновесия. Все было против него, даже время. Он терял контроль и его гнев усиливался. Почти все отряды особого назначения были направлены на поиски. Одни искали проход в Древние земли, другие — артефакты, принадлежавшие Хранителям. Эти предметы могли содержать силу, способную открыть путь в земли Древних. Еще один отряд особого назначения искал мага — прорицательницу Зафрину. Каким-то образом она имела отношение к пророчеству, и Хал был намерен заполучить ее, к тому же она сама могла провести его в Древние земли и отыскать Источник. Только выследить и поймать ведьму, было практически невозможно. Она пользовалась магией Древних, постоянно перемещалась по срединным землям, искусно заметая свои следы, даже магические ловушки не могли ее удержать. От всех этих забот у Лорда развилась мигрень, и сейчас перед ним стояло пятеро офицеров с очередными плохими новостями о том, что сопротивление в очередной раз подкинуло неприятный сюрприз. Даже новость о том, что им удалось подавить восстание и захватить Тендер, не принесла должного удовлетворения. Это была капля в море. Все больше и больше городов выходило из-под контроля. А основной город Эден с их наместником Аро уже сидел у Хала в печенках, но стереть с лица земли он его пока не решался. Город хорошо защищен и его поддерживают еще несколько крупных городов, а если развязывать войну, то потребуется слишком много сил. Чтобы в очередной раз нагнать страху, в назидание другим и дабы приструнить разрастающееся сопротивление, правитель приказал уничтожить Телсу, город, что поддерживал Эден, спалить ее дотла со всеми жителями. Еще с востоком нужно было разобраться, там сопротивление набирало обороты. Его колыбель — Тендер с наместником Каралайлом, на него Лорд уже давно точил зуб, ещё со времён поддержки их королевством Аданелла. Вторым по важности был Эрендейл. Если с Тендером покончено, то Эрендейл следующий на очереди. Один из отрядов особого назначения утром уже направлен туда. По информации от Трианы, в окрестностях Эрендейла был обнаружен артефакт Хранителя и, возможно, в самом городе, либо в окрестностях, последнее время, обитала Зафрина. Триане удалось уловить ее слабые следы. Осталось снарядить армию для похода и захвата города, однако и это требовало значительных усилий и средств.

— Принесите мне голову Алестера! — холодно и зло процедил Хал.

— Для снаряжения армии потребуется несколько недель, и ещё дней пять на дорогу, — проговорил главнокомандующий пехотой Мерт Галахер.

— Так начинайте подготовку! Снарядите небольшой отряд и два отряда из корпуса Дракона. Отправьте их туда занять позиции и пусть ожидают подкрепление. Кто из корпуса свободен?

— Все на заданиях! Через два дня вернется Дельта, и еще через пару дней вернутся Альфа и Бета! — ответил главнокомандующий корпусом Дракона Стюарт Мун.

— Готовьтесь, пора пошатнуть сопротивление! Как только Эрендейл падёт, придет время разобраться с Эденом! — Лорд положил на карте черный камешек, накрывая точку обозначающую Эден.

— Да, Лорд Хал! — в один голос проговорили главнокомандующие.

В дверь постучались и охрана, что стояла у двери, получив одобрение от Лорда, открыла дверь, на пороге стояла сгорбленная старуха в лохмотьях, Триана.

— «Вот нелёгкая принесла», — подумал Хал. — Все вон! — скомандовал он.

Офицеры, сделав поклон головой, последовали на выход. Триана вошла в кабинет и встала перед чашей с огнем. Как только дверь за офицерами закрылась, она преобразилась. Из страшной старухи в лохмотьях, с длинными прямыми, как смоль черными волосами и сморщенным лицом, превратилась в молодую сногсшибательную женщину. Волосы завились в крупные локоны и ниспадали на ее откровенное декольте. Тонкие линии изогнутых черных бровей на ее вытянутом бархатном личике, и пышные ресницы придавали ее черным как уголь глазам магическую силу. Губы, словно лепестки красной розы, приоткрылись, ее белая кожа заблестела серебристым сиянием в свете белого огня, что горел в чаше. Изящные изгибы ее тела облегала тонкая черная ткань мокрого шелка, разрез, начинающийся сверху бедра, приоткрывал ее длинную тонкую, изящную ногу, она была босая. Хал окинул ее взглядом и ощутил прилив крови, член уперся в узкие брюки, и только длинный кафтан прикрывал его вожделение. Он поморщился, отвёл взгляд и, заложив руки за спину, стал расхаживать по комнате взад и вперед. У него не было настроения, к тому же он нутром чувствовал, что она принесла недобрые вести. Стала бы она появляться во время его совещания.

— В чем дело? — спросил Хал.

— Сегодня было первое предзнаменование…

Хал в мгновение ока переместился к ней и схватил за горло. Она даже не охнула и не шелохнулась, только устремила взгляд своих пленительных глаз на него, медленно втянула воздух, пока он не перекрыл ей дыхание. Хал сжал ладонь, ее тонкая шея почти помещалась в его руке. Если бы он захотел, то мог запросто свернуть ей шею. Но его заводило то, что она не боялась его. По каким-то непонятным для него причинам, он не вызывал в ней страх, который так часто видел в глазах остальных. Она смотрела на него вызывающе, непокорная дикая кошка, пантера, гибкость ее тела сводила его с ума. Вот и сейчас она задержала дыхание, когда он сжал горло, и продолжала смотреть ему в глаза не моргнув, ее губы приоткрылись сильнее, за ними показались белые зубки.

— Не смей мне напоминать про это чертово пророчество! — его горячее дыхание обожгло ее лицо, и на ее губах показалась тень улыбки.

Хал заметил и отпустил ее, зная куда это заведет их, отвернулся от нее и отошел в сторону. Она медленно выдохнула и продолжила.

— Сегодня два небесных тела сошлись воедино… Грядет рассвет… Себя Создатель явит воплоти…

Хал резко обернулся, его глаза сверкнули гневом, она замолчала.

— Ну! Продолжай! — рыкнул он, поднял руку и в его ладони замерцал белый шар, Триана не посмела продолжить. — Продолжай! — зарычал Хал.

— И мрак падет… — медленно продолжила она, приподняв подбородок, принимая его вызов, — Тиран умрет… Врата откроют небеса… И свет любви очистит души…

Как только она закончила, он метнул в нее магический шар. Триана вскинула руку и шар остановился в нескольких сантиметрах от нее. Она швырнула его в огонь, потревоженный он вспыхнул красно-оранжевыми искрами недовольно потрескивая. Триана перевела взгляд на Хала, приподняв одну бровь.

— Не хочешь слушать, не слушай! Но если ты не найдешь Создателя и не убьешь его до того, как он обретет полную силу в физической форме, ты обречен!

— Тогда укажи мне, то место на рассвете, где я могу его схватить и убить!

— Это невозможно… Я слежу за всеми проявлениями магии по всем срединным землям, но я не провидица…

***

— Элиот, ты уверен, что стоит это делать?

Том принес бочонок с маслом первого сорта для фитилей, которое очень хорошо горит и стоит на несколько сатошей дороже, чем аналоги.

— Да, Том! Если мы этого не сделаем, то завтра здесь все будет полыхать огнем!

Элиот разложил на столе стрелы и обматывал конец каждой стрелы тканью.

— Может, мы все-таки дождемся подмоги? Гонец наверно уже в Эдене и передал сообщение.

Том присел на скамейку, отстегнул ножны с мечом от кожаного пояса и поставил рядом. Из-за пояса он достал клинок и вскрыл бочонок.

— У нас нет времени ждать. Гвардейцы на пути сюда, через пару часов они будут здесь. Если мы ничего не предпримем, то пострадают люди… невинные люди…

Элиот взял первую стрелу и концом, обмотанным тканью, опустил в бочонок с маслом. Ткань тут же набухла, вобрав в себя некоторое количество масла. Он вынул кончик стрелы и задержал над бочонком, давая стечь излишку.

— Нас всего трое! Даже если мы сможем привлечь кого-то из горожан, то мы подпишем им смертный приговор! В этом городе только подмастерья и нет никого, кто хоть раз держал меч в руках и мог бы сразиться со столь сильным противником. — уныло проговорил Том.

— А если мы ничего не предпримем, то смерть людей всего города будет на наших руках…

— Мы не справимся с их отрядом! Их будет не меньше двадцати, может и больше, а нас, — Том горько усмехнулся — ТРОЕ!!!

Волнение переполняло Тома и он не мог уже усидеть на скамейке, а стал расхаживать по комнате, посматривая в окно. Элиот продолжал равномерно смачивать кончики стрел, и готовые стрелы откладывал в сторону, чтобы ткань пропиталась маслом. По узким улочкам шли прохожие, сновали дети, город просыпался и начинал жить своей обычной жизнью, не подозревая о грядущей опасности. В трактир, где они поселились, уже захаживали первые посетители, просыпались постояльцы. Элиот, Том и Сэм прибыли в город накануне вечером и перехватили измотанного гонца, направлявшегося в Эден с вестью, о карательном отряде гвардейцев Лорда Хала. Гонец сообщил, что отряд уже в пути и прибудет, скорее всего, на рассвете. Везут дыхание дракона, чтобы взорвать город вместе с жителями.

— Нам, возможно, не придется сражаться с гвардейцами. Я подберусь к ним, как можно ближе, и запущу горящие стрелы в их телеги с боеприпасами. Они везут дыхание дракона, если я подорву его, то половина гвардейцев погибнет от взрыва… Некоторые разбегутся, а те, кто останутся, встретят мой меч… А ты с Сэмом будешь в городе, на случай, если кто-то из гвардейцев доберется до него.

— То есть, ты решил погибнуть смертью храбрых! И чтобы вся слава досталась тебе?!

Том с язвительной ухмылкой подошел к Элиоту и положил руку ему на плечо. Тот усмехнулся, потом посерьезнел.

— Если мне суждено погибнуть сегодня, то пусть это будет не напрасно…

— Ты безумец! И ты один не справишься. Нужно стрелять с нескольких позиций, чтоб уж наверняка. У нас будет мало времени, прежде чем они поймут, что происходит и смогут нам помешать.

Том взял не обмотанную стрелу и кусок ткани и стал обматывать острый конец. Он прикинул, что, если они втроем одновременно выпустят хотя бы по пять стрел, то понадобится пятнадцать, а Элиот подготовил только десять. Чем больше огненных стрел они смогут выпустить, тем больше шансов, что боеприпасы успеют взорваться до того как гвардейцы смогут что-то предпринять.

— Если мы сможем преградить путь отряду и выиграть время, подкрепление успеет добраться и отстоять город. Главное уничтожить их арсенал.

Элиот уже смочил все стрелы и принялся проделывать то же самое со стрелами Тома.

— А где Сэм? — поинтересовался Том, обмотав последнюю стрелу и окунув ее в бочонок с маслом.

— Он в дозоре. Как только отряд появятся на горизонте, он сообщит.

Тут дверь распахнулась, и в комнату вбежал Сэм, весь запыхавшийся. Он закрыл за собой дверь и прислонился к ней, переводя дыхание.

— Отряд разбил лагерь в лиге от города! — прерывисто заговорил Сэм — Их двадцать три, насколько я смог посчитать, везут три телеги с дыханием дракона. Думаю, они пробудут там до вечера…

— Остановились достаточно далеко, чтоб их сразу не увидели… Многовато их как-то… — Элиот задумался. — До вечера они ничего не предпримут. Но у нас все равно мало времени. Сейчас заканчиваем и надо выдвигаться, к полудню мы должны быть на месте. Нам понадобятся факелы, зажжём их здесь, чтоб не возиться с огнем на месте. — Элиот посмотрел на Сэма, тот кивнул и вышел за дверь.

Том и Элиот закончили подготовку стрел, уложили в три колчана по пять стрел. Вернулся Сэм с тремя факелами. Элиот разместил посередине стола небольшую кучу тряпок, это была импровизированная карта расположения лагеря гвардейцев. Он обрисовал, как они зайдут с трех сторон, сам он с юга, Том с севера и Сэм с востока. Сэм хороший лучник, поэтому он будет располагаться дальше всех от цели, а они с Томом приблизятся к лагерю настолько, насколько это будет возможно. Их задача выпустить максимальное количество стрел в три обоза, да так чтобы они быстро разгорелись. Как только температура повысится, бочки взорвутся. Затем Сэм должен отступить и вернуться в город, на случай, если кто-то из гвардейцев туда направится. Элиот с Томом задержат гвардейцев насколько смогут и, без излишнего геройства, будут отступать к городу. План, придуманный на скорую руку, учитывая, что подмоги ждать неоткуда, выглядел неплохо. Но каждый понимал, это может быть их последний бой. Нужно приложить все силы, чтобы выиграть время. Все было готово, и они выдвинулись. Факелы зажгли в печи таверны и оседлав лошадей, покинули Телсу.

Не доезжая до лагеря четверть лиги, они спешились и рассредоточились. Сигналом для атаки будет первая стрела от Сэма, так как ее полет будет дольше остальных и Элиот с Томом смогут присоединиться. Спустя минут двадцать все были на своих местах. Элиот пробрался сквозь кустарник вейгела, усыпанный красными цветами, максимально близко к лагерю. Ему повезло больше чем Тому, со стороны которого почти не было зарослей, а лишь встречались редкие кусты вербены, ему пришлось искать заросшую часть прогалины в лесу вдоль тракта. Сэм укрылся за рябинником.

Тракт проходил через лесистую местность, но как раз в пределах полутора лиг от города, лес заметно редел, и дорога пролегала через хорошо просматриваемую местность. Лагерь разбили на лугу. В центре стояли три повозки с дыханием дракона, гвардейцы рассредоточились вокруг телег, а к югу от них установили небольшой шатер. Сейчас у телег находилось порядка дюжины гвардейцев, остальные, по-видимому, были в шатре, скорее всего, обсуждали план уничтожения Телсы.

В воздух взметнулась огненная стрела Сэма и две другие присоединились с севера и с юга. Через пару секунд вслед первым полетели еще огненные стрелы, и еще. Первые три стрелы как по команде впились в центральную повозку, и пламя тут же охватило ткань, которая укрывала бочки. Остальные стрелы в разнобой полетели в другие два обоза, а еще две стрелы попали в шатер. Все произошло молниеносно, паника развернулась в считанные секунды. Начался переполох. Раздались крики, некоторые гвардейцы пытались потушить вспыхнувшее пламя, кто-то пытался понять, с какой стороны летят стрелы. Том, не обратил внимания, что пока стрелял, выдал себя и свое укрытие и его заметили. Когда он выпустил последнюю огненную стрелу, к нему уже бежало четверо гвардейцев с криками. Элиот вышел из своего укрытия и отправил последнюю стрелу в один из обозов. И тут слева от него появились гвардейцы. Он только успел бросить лук и вытащить меч, как они напали впятером. Завязался бой.

Один за другим прогремели взрывы, три повозки были уничтожены. Взрывная волна была настолько сильной, что Элиота и остальных отбросило на пару метров. Тома швырнуло в кусты. Элиот ударился головой о бревно. Сэм был достаточно далеко, но вместо того, чтобы отступать он бросился на помощь друзьям. Часть гвардейцев полегло от взрыва, остальные рассредоточились между тремя нападавшими, зазвенела сталь. Оглушенные взрывом, Элиот и Том отчаянно сражались. От удара головой о бревно Элиот никак не мог сфокусироваться, в ушах звенело, а пульсирующая боль мешала, тонкая струйка крови стекала со лба по левому виску. Но отвлекаться на это не было времени. Гвардейцев было слишком много, он снова и снова пытался сконцентрироваться, чтобы удержать свою позицию. Шатер горел, но все кто были внутри, успели выбраться и избежать опасной близости взрыва. Капитан Шон, разглядел нападающих и, среди троих, отчаянно сражающихся, он узнал Элиота. Ярость охватила его, он вынул меч и кинулся в его сторону. К тому моменту у Элиота осталось два соперника. Шон зашел слева и со всего размаха нанес удар по скрещенному мечу Элиота и гвардейца. Удар был такой силы, что меч повстанца выскользнул из рук. Шон, не теряя времени, замахнулся второй раз и полоснул Элиота по торсу. Тот среагировал и отскочил насколько успел, но кончик меча все-таки рассек ему левый бок. Боль от ранения растеклась по всему телу, он оступился, шагнув назад, споткнулся и упал на спину. Шон замахнулся в третий раз, но увидев, что его соперник повержен, остановился, у него промелькнула одна мысль, и он приказал двум выжившим гвардейцам схватить Элиота. А сам развернулся в сторону Тома. Том бился из последних сил, он распорол брюхо гвардейцу и остался один на один с последним, когда Шон нанес ему смертельный удар сзади. Он пронзил его насквозь и Том, упав на колени, позвал Элиота.

— Том! Нет!!! — в отчаянии прокричал тот.

Последнее, что услышал Том — отчаянный вопль друга. Он упал навзничь и больше не дышал. Элиот попытался вырваться, но его держали двое, один из них ударил под дых, у него перехватило дыхание, боль затуманила разум, а голова от ушиба, словно рвалась на части. Шон не остановился на этом, он вынул меч из бездыханного тела Тома и направился к Сэму. Сэм разделался с последним нападавшим и, обернувшись, увидел мертвого Тома и обмякшего Элиота в руках гвардейцев и, что к нему бегут три головореза. Сэм встал в стойку и приготовился, но уже понимал, ему не выстоять в схватке. Он быстрым взглядом оглядел все вокруг. Миссия была выполнена. Боеприпасы уничтожены. Гвардейцев осталось пятеро. Но Том был мертв, а Элиот схвачен. Сэм вдохнул полной грудью и собрал последние силы. Он готов принять этот бой и биться до конца. С капитаном Шоном не так-то просто справится, все же он бывший капитан корпуса Дракона и один из самых сильных, опытных и проворных воинов. Сэм отразил первый удар Шона, в полной мере ощутив всю его мощь. Он лукаво усмехнулся, Шон провалил задание, возложенное на него, они сделали все что могли и город спасен, теперь и смерть не страшна. Смерть настигла его быстро и молниеносно, одним выпадом Шон вогнал ему меч в живот.

— Мы все равно вас сделали… — прохрипел Сэм и оскалился, это были его последние слова, которые он произнес, глядя в обезумевшие от ярости глаза Шона, тот с рычанием вытащил меч из Сэма, и безжизненное тело упало на землю.

Шон огляделся, от его отряда осталось четверо, дыхание дракона уничтожено, его задание провалено, и этому помешала не армия повстанцев, а каких-то три парня. Его гнев и ярость бурлили, он готов был разнести этот город голыми руками. Как ему теперь предстать перед Лордом и объявить о своем грандиозном провале. Он огляделся еще раз и его гнев усилился в трое, когда взгляд остановился на Элиоте, он готов был его разорвать. Капитан направился к нему, первым желанием было проткнуть, но нет, это слишком легкая учесть. Шон подошел к удерживаемому гвардейцами Элиоту. Тот приходил в сознание. Он поднял затуманенный взгляд на Шона, с трудом усмехнулся, увидев ярость на его лице. Для Элиота это было, как бальзам на душу, план удался, они выиграли время. Он в очередной раз выставил Шона, как никчемного командира, не способного выполнять возложенные на него поручения и пусть цена вопроса — жизнь!

— Предатель!!! — зарычал Шон. — Дезертир! Червь вонючий!! Я выпущу тебе кишки!

Элиот скривил ухмылку и не проронил ни слова. Он смаковал победу и готовился к смерти, и радовался, что смог насолить Шону, да еще так, жаль только, что не удалось насадить его на свой меч, и он плюнул напоследок в капитана. Шон размахнулся и со всей силы ударил Элиота по лицу, рассек ему губу.

— Я не убью тебя, не так быстро, как ты хочешь… — процедил Шон, наклонившись над ним, — я сделаю из тебя пугало в назидание другим… И умирать ты будешь медленно и мучительно…

Но Элиота это не напугало, он был уже в полуобморочном состоянии, голова пошла кругом и раскалывалась от боли от очередного удара.

— «Да пошел ты… Мне уже все равно…» — проскользнула мысль. — «Я выполнил свой долг… город спасен… я готов к смерти…»

Шон приказал двум гвардейцам притащить веревку, два бревна, которые уцелели от повозок, разбросанных взрывом, и выкопать яму. Он выдернул два клинка из-за пояса Элиота, покрутил их в руке.

— Как раз то, что нужно… Тащите его сюда! — приказал он гвардейцам, удерживающим Элиота, и они поволокли его, куда указал Шон.

Когда все было готово, гвардейцы уложили пленника на смастеренный на скорую руку крест и привязали руки и ноги. Элиот был в сознании и пытался разобраться в том, что происходит. Он чувствовал, что не может пошевелиться. Ноги туго привязаны к бревну, руки, раскинуты в разные стороны, тоже туго привязаны, аж кисти немеют. Его распяли!

— Держите его! — раздался почти над ухом, справа, голос Шона.

Элиот снова попытался сфокусировать взгляд, это ему удавалось с трудом, перед глазами все плыло, солнце слепило. Один гвардеец прижал правую кисть Элиота к бревну, раскрыв ладонь, второй сделал то же самое, с кистью левой руки. Шон замахнулся одним клинком и со всей силы всадил его в правую ладонь, пригвоздив ее к бревну, клинок вошел до половины. Элиот взвыл нечеловеческим голосом, боль, пронзила, как молния взрывая мозг. Не успел он опомниться, как яркая вспышка боли повторилась. Он слышал свой крик, словно со стороны, это было похоже на рев дикого животного, которого разрывают на части, болевая волна захлестнула с головой, его сознание отключилось.

Пока гвардейцы ставили и закрепляли распятье, Шон обыскал поле боя и нашел меч Элиота. На эфесе был выгравирован дракон с открытой пастью и пламенем. Когда-то именно он вручил этот меч Элиоту на посвящении в корпус Дракона. Сколько с тех пор прошло времени, и как все изменилось. Он вернулся к кресту и воткнул меч в землю рядом. В последний раз окинул взглядом Элиота, развернулся и пошел прочь.

— Вон лошади! — указал он гвардейцам, взмахом руки. — Приведите их, нужно срочно отправляться!

Гвардейцы выполнили приказ, поймали перепуганных лошадей и, оседлав их, двинулись в обратном направлении, откуда и прибыли.

***

Трикси пробиралась сквозь заросли, которые постепенно редели. Женщина могла поклясться, что слышала звон металла и крики, жуткие крики. Но они все продолжали двигаться в том направлении. Кровь застыла в жилах, сердце сжалось, когда воздух взорвал дикий вопль переполненный болью, такой силы, что ее можно было ощутить, словно она растекалась по воздуху, как густой осязаемый туман. Даже лошадь почувствовала и остановилась.

— Ты это чувствуешь? — обратилась женщина к лошади. — Что это может быть? Нам правее… — и лошадь двинулась в указанном направлении, но шла не быстро, — мы где-то рядом… — она вглядывалась сквозь деревья, но впереди был только лес, и сквозь заросли ничего не было видно, хоть они и стали более редкими.

— «Как странно, разве в этом мире может кто-то быть? Может это зверь? Очень странно…»

Сознание перебирало возможные варианты. Сколько времени она пребывала в этом мире не счесть, время для нее не существовало, и ни разу ей не встречалась ни одна живая душа, кроме зверья. Разве этот мир не был плодом ее воображения? Разум разрывался на части, пытаясь осознать происходящее, эмоции захлестывали. Однако она пока еще не увидела ни единого доказательства того, что этот мир совершенно иной, и здесь есть разумные существа, созданные по образу и подобию, что здесь есть люди.

Лошадь продвигалась все дальше, а лес становился все реже, и вдалеке уже виднелась прогалина. Женщина испытала столько давно забытых эмоций: трепет, радость, испуг и страх перед неизвестностью. В ушах, уверенно и по настоящему, застучала кровь, сердце отбивало чечетку, пытаясь выпрыгнуть из груди, давно забытые ею ощущения. Тут послышался топот копыт, отчетливо можно было разобрать, что скачет чуть ли не табун лошадей. Двигались они с севера, справа от нее. Топот приближался, она остановилась, вглядываясь вперед, стараясь разглядеть возможную опасность. Примерно в ста метрах впереди, этот самый табун вместе со всадниками галопом пронесся мимо на юго-восток. Их было отчетливо видно между деревьями, и она разглядела пятерых в военных доспехах, вооруженных мечами. Они мчались очень быстро и не заметили ее. Всадники стремительно удалялись, а она направилась к тому месту, где они только что были. Когда лошадь вышла на дорогу, те уже исчезли из поля зрения, только пыль еще не успела осесть. Она огляделась справа налево, между деревьями пролегала песчаная, утоптанная дорога, достаточно широкая, похожая на тракт, который может располагаться между поселениями или даже городами. Теперь сомнений не осталось, этот мир населен людьми, и то, что она слышала точно можно определить, как взрыв, а звуки звенящей стали, крики, были не что иное, как сражение. По всей видимости, те, кто проскакали тут пару минут назад, возможно, были выжившие после нападения, либо нападавшие. От одной мысли об этом закружилась голова. Она еще раз оглянулась по сторонам, но последствий взрыва или боя здесь не было видно, значит, это было дальше. На мгновение она заколебалась и задумалась, стоит ли искать место побоища, но тут вспомнился тот нечеловеческий вопль, порождённый болью. Возможно, там мог кто-то выжить, и она направила лошадь в сторону, откуда прибыли всадники. Скакать пришлось не долго, спустя примерно четверть лиги или того меньше, лес совсем поредел, и взору предстала открытая местность, место битвы. Все еще горели телеги, извергая черный дым, который столбом поднимался к небу. Вокруг лежали трупы людей в военных доспехах, и двое убитых в штатском. Картина произошедшего начала выстраиваться сама собой. И вдруг, она увидела то, что поразило ее до глубины души, к горлу подкатил комок и на глазах навернулись слезы, в центре побоища, вкопанный в землю стоял крест, а на нем был распят человек, весь окровавленный. Ноги и руки привязаны, а из ладоней торчат клинки, и капает кровь.

— «Возможно, он еще жив», — мелькнула мысль.

Она подвела лошадь ближе, чтобы разглядеть, жив он еще или нет. Мужчина пошевелил головой и его глаза приоткрылись, с трудом он поднял голову и взглянул на нее. Сердце сжалось, дыхание сбилось, по коже прошли мурашки, и волна жгучей боли окатила ее. В его серых глазах было столько страдания, что она ощутила всю его агонию. Голова пошла кругом и она поняла, если сейчас не спустится с лошади, то просто грохнется в обморок. Она спрыгнула и, когда ноги коснулись земли, ей стало легче. Собравшись с духом, она подошла к распятому, осматривая крест, как он закреплен в земле и как ей освободить раненого. Терять время нельзя, он просто умрет от потери крови, и раз он еще в сознании, надо спешить.

Мужчина выглядел лет на тридцать, и на нем не было военных доспехов, видимо, он был один из трех гражданских, единственный выживший после бойни. От его рубахи остались только окровавленные лохмотья. Хоть он и не был в доспехах, но его рельефные мускулы говорили о силе и явном умении управляться с мечом, он, по-видимому, сражался не впервые и бился до последнего, но численный перевес взял верх. Трое против более десятка солдат, безумцы.

— «Что за зверь мог такое сотворить?! Зная, какую боль причиняет… Значит, это те войны, которых я видела…» — ее пробила дрожь, — «в какой мир я попала? Этот мир явно не мой… Как же мне его снять оттуда?» — она подняла глаза и встретила его взгляд, внутри все сжалось, он тяжело дышал.

— Помоги мне… — прохрипел он еле слышно.

…

Сознание вернуло его в реальность, и все ощущения нахлынули с новой силой, внутри все горело. Боль, словно пламя, сжигала изнутри, сколько он сможет еще вынести. Осталось просить Создателя о пощаде, чтобы скорее смерть настигла его. Время словно остановилось или это секунды стали длиннее. Выносить этой агонии, уже нет сил. Хочется кричать, но горло горит, будто охвачено пламенем. Каждый вздох причиняет боль. Воздух, словно раскаленная лава, заполнял легкие. С каждой каплей крови, жизнь постепенно утекала. И сколько еще нужно таких капель, чтобы это мучение наконец прекратилось, в ушах звенит, руки онемели. Умирать вечность, это мучительно. Он приоткрыл глаза, все в тумане и нет четких очертаний. Солнце уже было на самом верху, припекало, его жар становился только сильней и ощущался на коже, как раскаленная сталь. По лбу стекали капельки пота и, попадая в глаза, жутко жгли. Послышался стук копыт, сердце готово было провалиться в пятки, вероятно, это вернулся Шон, чтобы добить его, либо это случайный путник. В любом случае спасение, либо от меча, либо от добрых рук. Элиот несколько раз моргнул, чтобы сфокусироваться, пытаясь разглядеть. Но все было расплывчато и не четко, наконец, он увидел очертание лошади. Ослепительно белая кобыла сияла в лучах солнца, казалась совершенно неземной. На лошади сидело изящное существо, светлое, воздушное, окутанное голубым сиянием. Он готов был поклясться, что увидел ангела и закрыл глаза. Когда снова приоткрыл их, всадница была перед ним. Небесно-голубое с белым платье струилось, нежно обтекая ее фигуру и придавая сияние ее бледной коже. Темно каштановые волосы волнами спадали на плечи и грудь, мягко обрамляя ее прекрасное встревоженное лицо. В больших голубых глазах стояли слезы. Их взгляды встретились. Агония отпустила и боль, словно ушла на второй план, перестала быть его частью. Умиротворение и покой, живительной волной окатили его измученную душу. Будто Создатель услышал его мольбы, и послал к нему ангела-спасителя, чтобы прекратить мучения и забрать в иной мир. С ней хоть на край света, хоть в ад, хоть на небеса. Все стало неважным, наверно смерть так и приходит, ни боли, ни страдания, только покой… Но было в этом видении и еще что-то неописуемое, какое-то невероятное притяжение, когда все меняется вокруг. Будто глоток живой воды пробудил внутреннюю силу, открыл дверь в новую жизнь. Тьма отступает, а в сердце тает лед, освобождая душу и подталкивая к чему-то новому, светлому и такому долгожданному, что делает тебя сильнее и разгорается пламя, освещая все вокруг. Сердце его наполнилось теплом.

Женщина спрыгнула с лошади и подошла к нему ближе. Ее глаза были полны печали, а его дыхание сбилось, и боль опять вернулась, давая понять, что он еще жив. Он собрал остатки сил и попросил о помощи.

— Держись. — произнесла женщина.

Он слегка улыбнулся, насколько это было возможным и, почувствовав облегчение, его сознание опять унеслось из этой реальности.

Чтобы опустить крест на землю ей пришлось повозиться. Когда, наконец, все было готово, она оторвала от нижней белой юбки своего платья большой кусок ткани и принялась рвать его на длинные лоскуты, чтобы подготовить материал для перевязки ран. Как только она вытащит клинки, кровь хлынет и нужно будет её как-то остановить.

Когда он опять стал приходить в сознание, то лежал на спине, все еще пригвожденный к бревну, ему было чуть легче. Женщина собиралась вытащить первый клинок. Она склонилась над его рукой, ухватилась за рукоять клинка, но тот достаточно глубоко зашел в дерево, и потребовались значительные усилия, чтобы выдернуть его.

Наконец, когда клинок поддался, и она рывком выдернула его из плоти, мужчина застонал. Он собрал всю волю и сжал челюсть, чтобы не закричать, не хотел ее пугать и пытался проявить мужество. Рана закровоточила, а на ее глазах навернулись слезы. Не веря своим ощущениям, она моргнула несколько раз, и несколько капель упали ему прямо на ладонь возле раны. Она быстро стерла их куском ткани, чтоб они не попали в рану. Промокнув кровь вокруг раны с внешней и внутренней стороны кисти, приложила сложенные тампоны из ткани и стала заматывать рану. Он стонал, но держался. Она понимала, что сейчас причиняет ему сильную боль и словно чувствовала ее сама. Замотав кисть, она перерезала веревку, которая послужила жгутом и удерживала руку в неподвижном положении. Затем принялась за вторую. Пока она это делала, ни разу не взглянула на него, ей было страшно видеть его мучения, и так хватало острых ощущений. Слезы текли по щекам, чего в принципе не могло быть, но ей было не до этого. Остановить она их не могла. Все эмоции, которые ее переполняли, боль, которую чувствовала так, словно дышала ей, как воздухом, разрывали грудь и комом подступили к горлу. Только слезы нашли выход. Справляться с эмоциями было некогда, каждая минута дорога. Человека надо освободить и перевязать раны, пока он не потерял слишком много крови. Наконец, она перевязала вторую руку и разрезала веревку, удерживающую ноги. Он был свободен.

Женщина вытерла лицо от слез и приблизилась к нему, чтобы помочь встать. Привлекательный мужчина, брюнет с серыми глазами, лицо суровое, немного вытянутое с широкими скулами, широкий лоб, глаза, нос, рот, — все было гармонично. Даже синяк и разбитая губа его не портили. Пока она рассматривала его вблизи, к ней неожиданно пришли новые ощущения, что-то шевельнулось внутри и возникло непреодолимое притяжение. Но с этими ощущениями ей сейчас разбираться не хотелось.

Все тело словно деревянное, мышцы не слушаются, агония прошла, оставшаяся боль терпима, он попытался встать, она подхватила его и помогла. Он застонал, совсем забыв, что с левого бока у него рана и прижал рукой. Женщина увидела, что кровавое пятно увеличилось, ее охватила паника, он ранен серьезно. Что же делать? И некого позвать на помощь! Она оторвала еще большой кусок нижней юбки, разорвала остатки рубахи, а когда увидела кровоточащую рану размером с ее ладонь, то чуть не потеряла сознание. Собрав всю волю, она протерла кровь и грязь вокруг раны оставшимся куском и приложила сложенную вчетверо чистую ткань, чтобы остановить кровь. Ему было больно, но он терпел.

— Нужно остановить кровь. Придержи ткань, а я замотаю.

Пальцы его не слушались, он с трудом прижал ткань на ране, а в это время она начала перевязывать ее. Замотав достаточно туго, чтобы остановить кровотечение, она подняла глаза и встретила его пристальный взгляд. Серые, глубокие глаза поглотили ее мысли. Его взгляд был полон благодарности, благоговения, любопытства и было в нем что-то еще. Она с трудом отвела взгляд, ощутив укол смущения и, кажется, к ее щекам прильнула кровь. Еще раз взглянула искоса на него, он не отводил глаз, разглядывал ее.

— «Что со мной происходит. Я чувствую биение сердца, чувствую боль, эмоции, у меня текут слезы. Я смущена и кажется, покраснела…» — мысли галопом неслись в голове. — «Что мне с ним делать? Я не знаю, куда идти… А ему нужна медицинская помощь… Как же мне ему помочь?!» — ее размышления прервал его голос.

— Меня зовут Элиот. А как имя моей спасительницы? — он смотрел на нее с любопытством и заметил ее смущение. Когда она опять взглянула на него, легкий румянец окрасил ее бледное лицо. Она была очаровательна в своем смущении.

— «Имя, он хочет услышать мое имя… Какое же у меня имя?! Где моя память…» — вопрос вверг ее в замешательство. — «Давненько ее никто не называл по имени, ведь это было вечность тому назад, и как ее звали тогда», — она не могла вспомнить. — «О-о-о! Ну какое же имя ему назвать? Хоть бы одно на ум пришло…»

Она выглядела так, словно сошла с небес, он не встречал никого похожего раньше, хотя объездил практически все срединные земли и знал немало красавиц средиземья, но она была какой то иной. Может и вправду она ангел и Создатель ее направил к нему во спасение.

— Ты ангел? — спросил он, не дождавшись ответа.

Этот вопрос ее немного расслабил и развеселил, она улыбнулась.

— Я?! Нет! Я… — но она не успела ответить, ее привлек стук копыт, и она обернулась в ту сторону, откуда ей показалось, что доносится шум.

Лошадь все это время бродившая рядом, тоже встрепенулась и подняла голову, навострила уши и занервничала, переминаясь на месте. Элиот встревожился, только он один ничего не услышал и в той стороне, куда она смотрела, пока не было видно никого.

— Сюда кто-то скачет! А тебе нужна помощь! Ты сильно ранен и потерял много крови.

— Я справлюсь, но пока никого не вижу… — возможно, это последствия взрыва и его слух притупился, но он чувствовал прилив сил, что было очень странно, учитывая его ранения.

— Это кажется, принадлежит тебе? — она вытащила из земли меч.

— Да, это мой. — она подала меч, и он взял его, перемотанной рукой, рядом лежали те самые клинки, он с трудом нагнулся и поднял их. — А вон и мой пояс с ножнами. — указал он на пояс, лежавший в пяти шагах от них, женщина подняла его.

Элиот поднялся на ноги, весь торс его был обнажен, только белая ткань вокруг пояса, с проступившей кровью прикрывала место ранения.

— Можешь помочь застегнуть ремень на мне? — он раздвинул руки, позволяя ей надеть пояс на бедра и застегнуть.

Он воткнул один клинок в ножны, когда отчетливо услышал стук копыт, поднял голову и взглянул вдаль.

— Они приближаются! — взволнованно произнесла женщина.

Элиот посмотрел на дорогу впереди, из леса выехали три всадника, кровь застыла в жилах, это были гвардейцы. Он встревоженно взглянул на женщину.

— Быстро на лошадь и скачи отсюда. И не оборачивайся. — скомандовал он.

А ее словно окатило ледяной водой. — «Опасность!» — она разглядела воинов и на секунду застыла в ступоре.

— «О нет! Я не могу его оставить… Это верная смерть… Что делать? Что делать? Их нет, их не должно быть, они должны исчезнуть, и вообще это просто дурацкий сон…» — Она закрыла глаза.

Элиот оказался рядом с ней и взял ее за руку, как бы встряхивая.

— Уходи, они через минуту будут здесь, я не хочу, чтобы ты пострадала.

— Нет! — она взглянула на него, в ее глазах блестел лед, это привело в замешательство. — Трикси! — позвала женщина, лошадь тут же встала перед ней. — На колено, нас будет двое! — лошадь склонилась на одно колено, на ней не было седла и стремян тоже. — Садись! — она в приказном тоне обратилась к Элиоту, он хотел было открыть рот, но не успел. — Живо! — скомандовала она, пришлось подчиниться, он убрал меч в ножны и засунул второй клинок за пояс, затем взобрался на лошадь.

Она взлетела на лошадь позади него и аккуратно обхватила за талию, стараясь не задеть рану.

— Держись за ее гриву, очень крепко, и пригнись! — ее голос прозвучал у него над ухом. — Трикси, домой! — скомандовала она, и лошадь пустилась галопом наперерез, приближающимся всадникам, обогнула их, не дав им опомниться, и помчалась по тракту.

Всадники развернулись и пустились за ними в погоню. Элиот держался за гриву изо всех сил. Как управлять в таких условиях лошадью он не представлял, и старался удержаться верхом, сжав ногами бока. Если он потеряет равновесие, то они оба слетят с кобылы. К тому же, он не ожидал от кобылы такой прыти и скорости, учитывая, что их было двое. Всадники отстали, но все равно продолжали погоню. Трикси проскакала почти четверть лиги и свернула в чащу в том месте, откуда они не так давно прибыли, и сбавила скорость.

— Куда она нас везет?! — воскликнул Элиот, не понимая, куда несется лошадь.

— Домой!!!

— Но там ничего нет, кроме леса! — он неплохо знал местность, и точно помнил, что в той части срединных земель нет никаких поселений.

— Доверься! Трикси знает путь!

Позади слышался стук копыт, всадники догоняли. По не протоптанной дороге скорость лошади снизилась значительно, что позволило преследователям немного нагнать их. Совсем рядом просвистела стрела и врезалась в дерево на пути.

— «Лучник», — промелькнула мысль у Элиота — «она в опасности!»

Еще одна стрела пролетела совсем рядом и воткнулась в дерево впереди. Лошадь петляла между деревьями, пытаясь уйти от преследователей. Лучник прицелился в третий раз и выпустил стрелу. На этот раз стрела достигла своей цели и попала женщине в предплечье. Она вскрикнула, и ее левая рука бессильно упала. У Элиота перехватило дыхание.

— «О нет!» — мысль с болью взорвала ему мозг, он почувствовал, как левая рука соскользнула с его груди, женщина опустила голову ему на спину, но второй рукой она цеплялась за него, чтобы не упасть.

— Держись! Останови лошадь!

— Нет!

— Да!!! — рявкнул Элиот.

— Трикси! Стой! — ослабшим голосом скомандовала женщина.

Лошадь сбавила темп и, завернув за очередное дерево, остановилась. Элиот спрыгнул с лошади, обхватил за талию женщину и помог ей спуститься. Он выдохнул с облегчением, когда увидел, что стрела попала в руку. Преследователи приближались, он помог ей присесть около дерева.

— Держись! Мне нужно остановить их! А потом я вытащу стрелу…

Она согласна кивнула. Элиот вытащил меч и обернулся в сторону приближающихся всадников. Он сжал рукоять меча, все мышцы напряглись, приготовившись к схватке, его раны давали о себе знать, но эту боль можно терпеть, ведь на кону стоит жизнь спасительницы. Его волновала только одна мысль, как ее защитить, и он чувствовал прилив сил, и был готов к сражению.

— Трикси, опасность! — слабым голосом простонала женщина.

Элиот обернулся на лошадь и отступил на несколько шагов. Кобыла начала стучать копытами о землю, фыркать и, заржав, встала на дыбы. Всадники уже были перед ними. Трикси снова встала на дыбы и заржала. Лошади преследователей остановились, замотали головами, занервничали, заржали и тоже встали на дыбы, тем самым, скинув своих всадников, а затем умчались врассыпную по лесу. Элиот, не мешкая, кинулся на гвардейцев, не давая тем опомниться от падения, завязался бой. В каждый удар меча он вкладывал максимальную силу, на какую был сейчас способен, не позволяя себе промахов.

— «Да прибудет с ним сила, выстоять против них. Если в этом мире есть хоть что-то божественное, то пусть оно придаст ему сил, защитит его. Он должен жить…» — в молчаливой молитве она закрыла глаза и только слышала звон мечей и сдавленные стоны, но все мысли перебивала боль в руке, физическая боль, и это приводило ее в замешательство — «Что со мной происходит, я все чувствую. Мое тело как будто живое. Как такое возможно?!»

В несколько ударов Элиот сразил одного из гвардейцев, двое других напали одновременно, но, несмотря на острую боль в ранах, его сила возрастала. На удивление себе, он с лёгкостью отразил их удары, и когда последний гвардеец упал замертво, он сделал несколько глубоких вдохов, переводя дыхание, и ощущал, как его руки дрожат от напряжения и боли.

От мыслей ее оторвало прикосновение, она вздрогнула и открыла глаза. Элиот встревожено смотрел на неё. Она слабо улыбнулась.

— Я вытащу стрелу — предупредил он, она согласно кивнула головой — нужно чем-то перевязать рану, чтобы остановить кровь…

Она указала на подол ее платья внутренней белой ткани. Элиот согласно кивнул и оторвал кусок ткани нужной длины. Крепко сжал предплечье, чтобы задержать кровь. Боль с новой силой пронзила разум и она застонала.

— Готова?

— Да… — еле слышно простонала женщина.

— Подумай о чем-то приятном…

Это прозвучало забавно. И о чем же приятном она может сейчас думать. Это отвлекло ее на секунду, и в эту секунду он резко выдернул стрелу, она вскрикнула от неожиданности и боли, что-то теплое потекло по руке. Элиот туго замотал рану.

— Ну, вот и все! Жить будешь! — он довольно улыбнулся.

Она дотронулась до руки, смазала кровь, стекшую по предплечью. Взглянула на свои пальцы и не могла поверить, что видит кровь. Сознание никак не могло сопоставить все, что происходило сейчас, с тем состоянием, в котором она пребывала здесь с начала времен. Ещё оставшиеся крохи памяти напоминали ей, откуда она, что было в прошлой жизни. Возможно, эксперимент потерпел неудачу, сознание не смогли извлечь, тогда она просто умерла, и возможно переродилась заново в этом мире. Или это просто затянувшийся сон и она все еще в крио-камере. Разум отказывался принимать происходящее за реальность, в голове был хаос, эмоции волнами накатывали, и все казалось полным бредом. Некоторые органы чувств восстановили свою работу, но мозг не воспринимал информацию, которую они передавали, возникал конфликт. Голова кружилась, в солнечном сплетении все сжалось в тугой комок и причиняло жуткий дискомфорт, отчего дыхание участилось. Она начала хватать ртом воздух, будто только что вспомнила, как дышать, и пыталась вдохнуть, но воздух не поступал в легкие. Ведь раньше это ей не требовалось, а сейчас она задыхалась. Зрачки расширились, испуг отразился в глазах, губы побледнели, руки задрожали, и холод волной прокатился по телу. Элиот не понимая, что с ней происходит, взял ее за плечи и слегка встряхнул.

— Что с тобой, тебе плохо? — ее вид его напугал.

— Да… — выдохнула она, и подняла на него невидящий взгляд — «Я должна взять себя в руки… Спокойствие! Дыши!» — она закрыла глаза на несколько секунд, сделала глубокий вдох и ощутила, как легкие наполняются воздухом, а от поступившего кислорода, опять закружилась голова.

— Ты замерзла? — Элиот дотронулся до ее руки, она была прохладная, хотя погода сегодня выдалась жаркая.

— Нет, все хорошо, мне уже лучше… — она открыла глаза, и взгляд у нее был уже более сфокусированный.

— Ты в состоянии двигаться? Нам надо отсюда убираться, пока не появились другие гвардейцы.

Похоже, к ней начал возвращаться контроль над собой, и она попробовала встать. Элиот поддержал ее, и она встала на ноги, слегка пошатываясь.

— Это вид крови тебя так испугал? — Элиот ухмыльнулся, решил пошутить, но потом пожалел об этом.

Женщина серьезно взглянула на него и отрицательно покачала головой.

— Трикси! — она позвала лошадь и огляделась кругом, кобыла была неподалеку и тут же вернулась к ним.

— Если мы поторопимся, то к ночи доберемся до Ирвена, это на северо-восток, а за завтра мы доберемся до Эдена, и ты будешь в безопасности, там есть хорошие лекари. — предложил Элиот.

Она внимательно посмотрела на него и поняла, что они из разных миров и ему нужно вернуться в свой мир, а ей лучше вернуться в свой. И больше не сталкиваться с этим миром, пока она не разберется что к чему и в том, что с ней происходит. Мало ли какие последствия могут быть.

— Нет, я не могу отправиться в твой мир. Мне нужно вернуться туда, откуда я пришла. Здесь недалеко есть берег. Там есть укрытие. Отвези меня туда, а потом Трикси отвезет тебя домой или куда скажешь. После она вернется ко мне.

Элиот не все понял из ее слов, кроме того, что она предлагает ему покинуть ее. Чего ему совсем не хотелось делать.

— Ты не из срединных земель?

— Нет — она погладила лошадь — Трикси, девочка, умница…

— А откуда ты? Из Древних земель?

— Нет! — она непонимающе посмотрела на него, о каких землях он вообще говорит — На много дальше чем ваши земли…

— Разве за этими землями есть другие и там есть жизнь? — недоверчиво спросил Элиот, раньше он о таком не слышал, он знал, что их земли тянутся до самого горизонта, с одно стороны земли омывает бескрайняя вода, а с других сторон Древние земли, а что там дальше никто не знает.

— О-о-о! Ты удивишься, в каких местах есть жизнь, даже там, где это кажется невозможным…

Элиот подошел к лошади, которая уже опустилась на колено, чтобы они могли взобраться на нее. Без лишних слов он сел верхом, наклонился к незнакомке, подхватил ее, как ребенка, и усадил на лошадь перед собой. Теперь они оказались в значительной близости друг к другу. И кроме всех прочих ощущений и эмоций она отчетливо ощутила новое чувство. Его близость, тепло его тела, лицо и губы, его глубокие серые глаза, когда она взглянула в них снова, все это взволновало ее. Она почувствовала сильное притяжение, и нет ничего, что в этом мире могло бы ее так волновать, или удерживать. Сердце затрепетало, словно крылья тысячи бабочек запорхали в груди.

— «Это сердце бьется из-за него?!!» — промелькнула мысль, повергающая в смятение.

И она почувствовала прилив крови к щекам и была уверена, что они снова покраснели, она отвела от него взгляд и слегка склонила голову, волосы спали с плеч и прикрыли лицо. Элиот не отрывал от нее глаз, и обратил внимание, что она смутилась, а на щеках опять появился румянец. На мгновение, когда они смотрели друг другу в глаза, он мог поклясться, что то, что он ощутил к ней с первого взгляда — взаимно.

— Нас в прошлый раз отвлекли. Но я, все-таки, хочу узнать твое имя… — он аккуратно убрал волосы и открыл ее прекрасное лицо и шею — Хочу знать, кому я обязан жизнью… — добавил он тихо, она снова взглянула ему прямо в глаза и пелена закрывавшая память о прошлой жизни на мгновение спала и она вспомнила, как ее звали.

— Элис — произнесла женщина — меня зовут Элис. Думаю, мы квиты, ты только что спас жизнь мне…

— Красивое имя, Элис… Боюсь, мы не квиты. Ведь я же и подверг твою жизнь опасности… — он слегка сжал бока лошади, и та двинулась вглубь леса.

— Расскажи, что произошло там на дороге? Я слышала взрывы и там гора трупов. Тебя распяли… — она не сводила с него глаз, ей было любопытно, память подкидывала воспоминания из ее прошлой жизни, о которой она уже давно не вспоминала.

Он задумался с чего начать.

— Несколько символично… — она дала ему время поразмыслить и припомнила одну легенду, ей захотелось ее рассказать — В мире, откуда я пришла, когда-то в незапамятные времена таким способом наказывали воров, убийц, бандитов. Ты не из таких?

— Нет! — отрезал Элиот, и нахмурился, это несколько его задело, неужели она так про него думает, тогда зачем спасала его жизнь.

— Прости, за глупый вопрос. Мне припомнилась одна легенда… — она осеклась и задумалась.

— Какая? — с любопытством спросил Элиот, смягчившись, ведь он для нее чужак с оружием и она ничего о нем не знает.

— Да так…

— Расскажи мне легенду своего мира, а я расскажу о своем… — предложил он, желая получить немного ее доверия.

Элис задержала на нем свой взгляд, как странно, он так спокойно воспринимает это, она даже нахмурилась — «Да, что это за мир такой?»

— Хорошо, я расскажу… — она прочистила горло, откашлявшись.

— Несколько тысячелетий назад тот мир погряз в пороках и грехах, люди перестали чтить своего Создателя, но однажды на землю пришел сын Божий, чтоб привести к свету заблудшие души. И напомнить им, что Создатель любит их, и если они возьмут ответственность за деяния свои и раскаются, то Создатель простит их и воцариться рай на земле и врата небесные будут открыты для всех. Были те, кто выбрали свет, но были и те, кто не захотел покинуть тьму. Сына Божьего предали и схватили, подвергли унизительным мучения, истязали, хотели, чтобы он отказался от своей миссии спасителя и предал Создателя, но он не сделал этого, и его распяли на кресте. Сын Божий принял эти мучения и смерть ради отпущения грехов каждого человека на земле. Он знал, что с ним будет, и сказал своим последователям, что ради людей готов принять мучительную смерть, а после его смерти они увидят благодать божью и милость божью, и каждый, кто откроет свое сердце свету божьему и покается в грехах своих, будет прощен. На третий день после смерти, он воскрес и к нему пришли ученики и страждущие, он наставлял их сорок дней, и на сороковой день он вознесся к небесам. А его последователи отправились странствовать по всему свету, чтобы донести его учение до каждого. Многие уверовали, раскаялись в грехах своих, но остались и те, кто так и не пожелал. Рай на земле не наступил, но началось сражение света с тьмой, которое продолжается, и по сей день… — она задумалась над тем, как она интерпретировала эту легенду, а все ли было именно так, кто знает.

Элиот внимательно слушал, раньше он не слышал, ни о чем подобном.

— Так за какие грехи, тебя распяли? И кто сотворил такое зверство? — она нарушила их затянувшееся молчание.

Элиот поморщился, вспоминая неприятную встречу с капитаном.

— Капитан Шон, безжалостный гвардеец, ранее служивший в корпусе Дракона… — Элиот задумался, и его взгляд устремился в пустоту, а мысли унесли в воспоминания.

Элис внимательно слушала. Дорога до берега не близкая, а Трикси двигалась спокойным шагом, так что времени было предостаточно.

— Лет шесть назад я поступил на службу в гвардию Лорда Хала… — продолжил свой рассказ Элиот — Я хотел защищать земли и народ срединных земель, защищать слабых, нести справедливость, но тогда я не понимал, что защищать эти земли нужно от самого Лорда. Почти два года, я служил в отряде пехотинцев. За это время я ни разу не участвовал в операциях против мирных жителей, но часто сталкивался с ненавистью к гвардейцам. Я тогда слышал про сопротивление, но не разделял их взгляды. Наш отряд участвовал в нескольких сражениях с графством Тортона, граничащим на севере с нашими землями. Они осуществляли набеги на наши территории, и разоряли близлежащие поселения. С востока и юга-востока проходит граница с королевством Лорда Эбигейла. За восточной равниной, по словам командующих, Лорд Эбигейл планировал нападения на наши территории, они стянули значительное количество войск к границе. Позже я узнал, что все было с точностью до наоборот. Там мы сражались вместе с отрядом из корпуса Дракона, которым командовал Капитан Шон и он меня заметил. Позже меня перевели в корпус Дракона к Шону. Он же и посвятил меня в отряд… — Элиот сжал рукоять меча висевшего на поясе, и продолжил — В корпус Дракона не берут новичков, только опытных солдат, кто проявил себя, был сильнее и проворней остальных, беспрекословно подчинялся приказам, был безжалостен. Я прослужил в его отряде больше полугода, и для меня это было большой честью. Мы выполняли разные поручения… — в его глазах отразилась боль и ненависть, он продолжил — Пока, однажды, нас не направили уничтожить целую деревню. Деревня Фрейм располагалась на северо-востоке от возвышенностей Лорра. Жители этой деревни оказывали поддержку сопротивлению. Лорд Хал решил стереть ее с лица земли в назидание другим, показав тем самым, какая кара ждет остальных, если те не станут повиноваться и продолжат бунтовать!.. В той деревне не было воинов, одни подмастерья, женщины и дети… — его голос дрожал, и чувствовалась боль, будто вскрылись старые раны — Я не верил своим глазам, когда увидел с кем мы пришли воевать… Я взбунтовался! Отказался выполнять приказы! И пытался помешать нашему отряду, совершить такое безумие. Остальные не разделяли моего сочувствия к мирным жителям. В отряде тогда было пятнадцать солдат, включая меня и капитана Шона… Я устроил диверсию, предупредил жителей, чтобы те уходили. Взорвал боеприпасы, уложил пятерых, прежде чем меня схватили, но, к сожалению, не всем жителям удалось уйти, когда разъяренный капитал Шон с оставшимися солдатами решил привести приказ в исполнение… Они напали на безоружных людей… Я вырвался… В отчаянии сражался, сколько смог, хотел добраться до Шона, но меня ранили… Они думали, что убили меня… — Элиот прикрыл глаза, настолько болезненные были его воспоминания — Но я выжил и, когда я очнулся, то та картина, которая встала перед моими глазами, была страшнее смерти. Они вырезали всех, кто не успел укрыться… Там были женщины и дети… Их кровь на моих руках… — Элиот с силой сжал рукоять меча и боль в ладони напомнила о себе — Все, во что я верил и за что сражался, рухнуло в один миг…

Элис молчала, она почувствовала ту боль из воспоминаний, комок подкатил к горлу, она старалась сдержать слезы и ждала, когда Элиот продолжит рассказ. Воин, потупив взгляд, и не решаясь взглянуть в глаза своей спутнице, немного помолчал, но чувствуя потребность выговориться, продолжил свой рассказ.

— Где-то год или полтора, я странствовал… Выслеживал гвардейские отряды, нападал, лез на рожон. Всячески стараясь помешать им. Я искал смерти, которая так и не настигла меня во Фрейме. Я сталкивался с небольшими отрядами сопротивления, открыто рассказывал о себе, что я дезертир из корпуса Дракона, рассчитывал на их праведный гнев и меч справедливости, который покарает меня. Но долгожданной смерти я так и не дождался. В то время меня нашел один из предводителей сопротивления Аро и привел меня в Эден… Эден стал для меня домом… Последние два года я сражаюсь против тирана Лорда Хала вместе с сопротивлением… Но и это не дало мне покоя, почти каждую ночь мне снится Фрейм. Спустя время, я узнал от еще нескольких дезертиров бывших гвардейцев, которые примкнули к сопротивлению, что, то задание во Фрейме считалось проваленным и капитана Шона понизили, выгнав из корпуса Дракона. Он стал капитаном простого отряда пехотинцев. Я жаждал встречи с Шоном и хотел сразиться. Может, это принесло бы мне покой… Я продолжал брать опасные задания, на которые никто не отваживался… Мне даже придумали кличку «безумный Эл» — он усмехнулся, а потом нахмурился — Одно из таких заданий и было сегодня утром… Вчера, когда мы прибыли в город Телсу, он расположен в паре лигах от места, где ты меня нашла. Мы встретили гонца, спешившего в Эден сообщить, что этот город планируют уничтожить гвардейцы Хала… Как тогда во Фрейме…

И Элиот поведал все, что случилось ранним утром, перед тем как им довелось встретиться, а потом задумался и проговорил с грустной иронией.

— Я столько раз шел на смерть и был готов к ней, но там, вместо того, чтобы принять достойную смерть, я взмолился о помощи, когда ты нашла меня… как иронично… — Элиот замолчал и осмелился взглянуть на Элис.

Она пристально смотрела на него, изучая.

— Ты возложил на себя ответственность, которой не было на тебе. Ты взял чужую вину на себя! Ты сделал все, чтобы защитить жителей Фрейма, даже ценой собственной жизни. Сегодня ты совершил еще один подвиг, ты спас целый город! И ты сохранил жизнь множеству людей. Твоя совесть чиста. Неужели этого тебе недостаточно, чтобы обрести покой в своем сердце!? Сегодня ты искупил все те грехи, что взял на себя! Тот прежний ты умер, пламя той боли и агонии, что ты испытал, выжгло все. И сегодня ты воскрес иным, свободным от бремени. Твое сердце и разум обрели мир, который ты так долго искал. Ты достоин жизни и твоя жизнь важна. А раз ты жив, то твоя миссия еще не окончена… — она замолчала, а он все это время смотрел на нее, ощущая тепло, и умиротворение.

Боль, что он носил в себе все эти годы, действительно притупилась. Пришло новое ощущение: словно гора с плеч свалилась. И на душе стало светлее.

Они заметили, что лошадь вывела их на берег, лишь когда порыв соленого морского бриза ударил в лицо Элиота и разметал волосы Элиc. Воин увидел бескрайние просторы океана синего цвета, темнеющего под лучами садящегося солнца, и в его глазах отразился восторг. Ему ни разу не доводилось бывать на берегу! Сколько он скитался по срединным землям, куда только не забредал, но у Великой воды он был сегодня впервые. Элиот вдохнул соленый морской воздух полной грудью, спрыгнул с лошади и приблизился к границе песчаного пляжа, где легкий прибой омывал золотистый песок. Океан был спокоен, и прибой лениво накатывал на берег. Элис похлопала лошадь по холке и та присела на одно колено, чтобы хозяйка могла спуститься на землю. Как только она встала на песок, ее голова немного закружилась, боли в плече она уже не чувствовала, но ощущала дискомфорт во всем теле, с ней явно что-то происходило. Она пыталась сфокусировать взгляд, но все расплывалось перед глазами. Где-то издалека она услышала, как Элиот позвал ее по имени, но перед глазами уже не было того берега, на котором они находились, а все вокруг поглощал белый свет, пронизывающий и вездесущий, он ослеплял и затягивал. Страх и паника охватили ее, но сил что-либо сделать не было, она почувствовала что парит…

Элиот, обернулся, чтобы поделиться восторгом от увиденного пейзажа, но вид женщины его встревожил, он за пару шагов преодолел расстояние между ними.

— Элис! Элис! — Элиот только и успел подхватить ее, она обмякла в его руках без сознания.

Он аккуратно уложил ее на теплый песок, а сам расположился рядом, положив ее голову к себе на колени. Его несколько тревожило то, что с ней происходит, может рана загноилась или что-то еще. Он легонько гладил ее мягкие волосы и вспомнил все слова, сказанные сегодня Элис, их разговор, и это принесло ему, неведомое доселе, облегчение. Сам он не рассматривал свои деяния с такой точки зрения. Он вспомнил все, что было за последние три года, отчаяние и безумие, на какое он шел лишь бы спасти невинных. Может он действительно заслужил прощение, и совесть его может успокоиться. Почти три года он делал все, чтобы искупить вину, которая мучила его с самого Фрейма. Только сейчас он начал понимать, что сделал даже больше, чем думал. Каждая погибшая душа во Фрейме была искуплена десятками спасенных жизней. Мысли его блуждали и рассеивались, боль перестала точить его душу и мир вокруг стал ярче. Сейчас печалило одно — потеря друзей. Но их смерть была не напрасной, и они погибли с честью и достоинством. Он, как и всегда, каким-то чудом уцелел. В этот раз этим чудом оказалась она, спасла его, когда он был готов расстаться с жизнью. Он посмотрел на свои перемотанные ладони и только сейчас осознал, что боль в них практически прошла, что не могло не удивлять. Но сегодняшний день был слишком насыщен событиями, так что заострять на этом внимание ему не хотелось, его заботили другие моменты. Надо бы отправить весточку в Эден, сообщить Аро, что он жив. Его беспокоило, куда отправился капитан Шон, и не вернется ли он с подкреплением, чтобы напасть на город, но надеялся, что жители будут в безопасности, по крайней мере, до утра, пока не прибудет подкрепление из Эдена. А пока он останется со своей спасительницей, сейчас Элиот чувствовал необходимость быть рядом. Позже он вернется к своей миссии.

Солнце садилось, небо раскрасили яркие зеленовато-оранжевые краски заката. Женщина шевельнулась и, открыв глаза, резко села. Элиот дотронулся до ее плеча и она, вздрогнув, обернулась. Выглядела она на много лучше, глаза блестели холодом и были ясными, и мертвенная бледность сошла, а лицо приняло здоровый оттенок.

«О-о-о-о… Что же это, сон? И он продолжается? Или это реальность????» — она смотрела на мужчину сидевшего рядом с полуобнаженным торсом, грязного от запекшейся и размазанной крови. Она протянула к нему руку, чтобы убедиться, что это не сон, и он не исчезнет от ее прикосновения, провела пальцами по его щеке и четко ощутила тепло его кожи, колючую недельную щетину, это было реально и не поддавалось сомнениям. Воспоминания нахлынули, она вспомнила, чем был необычен сегодняшний день, и… он уже заканчивался.

— Рад, что ты пришла в себя, я испугался… — он вглядывался в нее, пока она изучала его, и заметил радостные искорки в ее взгляде, было ощущение, что она только что его узнала.

— Скоро солнце сядет… — она посмотрела на закат.

— Да, нам нужно где-то укрыться…

— Нам туда. — Элис указала на север, вдоль берега.

Примерно в пол лиге от них возвышалась скала, откуда утром она отправилась изучать этот мир. Трикси гуляла неподалеку от них, по берегу, то и дело, забредая в воду по колено, то пила, то фыркала на нее. Элис поднялась, чувствовала она себя действительно лучше, плечо не беспокоило, но прежние человеческие ощущения вернулись, отчасти это ее порадовало. Элиот, наконец, позволил себе отлучиться к воде и попробовал умыться, вышло не очень, он только размазал запекшуюся кровь на виске по всему лицу.

— Давай доберемся до убежища, и там ты сможешь привести себя в порядок. — Элис улыбнулась его неловким попыткам, и заметила в первые, за это недолгое знакомство его смущение.

Но он все-таки еще раз захватил воду пальцами и протер лицо, стало немного чище. Он улыбнулся в ответ на ее теплый взгляд, и они двинулись в путь пешком. Пока они шли, солнце плавно спускалось к воде, закат бушевал красками, и это было восхитительно красиво.

Элиота никак не оставляли вопросы и он решил нарушить молчание.

— Я никогда не бывал на берегу Великой воды… — начал он издалека.

— Океана? — переспросила Элис.

— Океана? — он впервые слышал такое название.

— Да, я называю это океаном, он занимает значительную часть суши, по территории, это намного больше, чем ваши срединные земли…

— Ты приплыла сюда из-за «Океана»? — наконец, он решился удовлетворить свое любопытство.

— Нет…

— Тогда откуда?

— Я… — она вздохнула, так как не знала, как ему это объяснить, молчание немного затянулось, и вновь прервал его Элиот.

— Я был откровенен с тобой… И ты можешь… Я не причиню тебе вреда, ты можешь доверять мне… И я могу многое понять — проницательно заметил он.

— Не уверена, что поймешь…

— А ты попробуй… Даже если это связано с какой-то сильнейшей магией.

— Магией?! — она удивленно взглянула на него — У вас в мире есть магия?

— А-а-а… да, у нас в мире… есть магия… — проговорил он, выделяя ее же фразу — А ты не из этого мира?

Элис поняла, что лучше она будет с ним откровенна и попробует все объяснить, а то они словно говорили на разных языках. Возможно, он примет эту информацию, легенду же принял, и сможет ей как-то помочь разобраться. Все же это лучше, чем быть одной в мире, в котором она обретает физическую жизнь. В свете последних событий ей нужен сильный защитник. И то, что он поведал о себе, была истинная правда. Он благороден и отважен, силен и еще немного безрассуден, но это поправимо. Ее сильно взволновал тот факт, что в этом мире есть магические силы. И об этом она хотела узнать поподробней. Если, конечно, он не сбежит, после того как она ему все расскажет.

— Да, как я уже сказала ранее, я не из этого мира, не из этих земель и не из земель за океаном. Возможно, для тебя это все прозвучит странно и не понятно. Во мне нет магии. Тот мир отличается от вашего. В нем развиты технологии, медицина. Люди покорили не только небеса, но и космос. Изучили не только свою солнечную систему, но и смогли путешествовать к другим мирам, к другим галактикам. Люди научились покорять время и пространство, подчинили смерть, научились продлевать жизнь, медицина почти достигла совершенства, справилась с множеством болезней, но в том мире никогда не было маги. Погруженные в технологии люди забыли о душе, о божественном, и о любви, что присутствует в каждом из нас. Смысл жить вечно в материальном мире? Суть мироздания в том и состоит, чтобы двигаться дальше, сменяя форму, продолжая совершенствоваться. По сути смерти нет, есть переход из одного пространства и времени в другое, с изменением формы. Продлевая физическую жизнь, мы теряем связь с мирозданием, и двигаться дальше становится труднее… Физически я умерла в том мире или должна была умереть… В любом случае мое сознание отделилось от тела, и я блуждала в пустоте, где нет ничего, нет пространства и времени, только белый свет, и больше ничего… — пока она говорила, старалась на него не смотреть, боясь увидеть его реакцию. — Сколько это продолжалось я не знаю, но когда я смогла взять контроль над собой, я материализовала это тело, так было привычней для меня. У этой физической формы нет потребностей, присущих живым существам. Нет необходимости в эмоциях, в биении сердца, дыхании, питании, тем более в крови, по крайней мере, так было до сегодняшнего утра… После обретения формы, я училась создавать пространство вокруг себя, мои усилия привели к тому, что я создала то место, в котором мне было комфортно, это был совершенно девственный мир. Деревья, горы, реки, океан, словом все, что я могла вложить в создание из моих воспоминаний, вложила. Я собрала в одном пространстве все, что меня восхищало в природе моего мира. В начале, это было похоже на картину, но потом все зажило своей собственной жизнью… НО!!! Я не создавала людей! И сегодня утром тот мир исчез, и я оказалась в вашем безумном мире, погрязшем в боли и войне… — она замолчала и задумалась — До сегодняшнего утра все было на своих местах. Я не могу понять, что произошло сегодня… И как я попала в ваш мир?! Я должна разобраться в этом…

— Так ты и есть Создатель!? — воскликнул Элиот.

— Что?! Ты вообще слушал, что я говорила?! — вот такой реакции, она никак не ожидала, они уже добрались до скалы.

— Да! И я мало что понял… — он был искренен — Но кое-что из того что ты рассказала, наводит меня на мысль… Давай объясню, у нас есть пророчество…

— Ты что, шутишь?! — перебила она его — Пророчество?! Какое пророчество?! Похоже, ты сильно ударился головой! Я говорю о том, что я потерялась в мирах и не понимаю, как тут оказалась! А ты мне про пророчество! — и, не давая ему ничего объяснить, вставить хоть слово, продолжила — Я не имею никакого отношение к вашему пророчеству, и я точно не ваш Создатель… — она фыркнула в раздражении, смерив его взглядом с ног до головы, и принялась рассматривать в сгущающихся сумерках тропинку, которая вела через скалистый подъем к расщелине, — Если бы я была Создателем, то точно не создала бы людей! И ту боль, что вы готовы причинять друг другу ради власти! — найдя взглядом начало дорожки, она обернулась и увидела Элиота склонившегося перед ней на одно колено — Это еще что?! — возмущенно воскликнула она — Сейчас же встань! — она подошла к нему и, упершись руками в бока, укоризненно покачала головой.

Он без спора поднялся и предстал перед ней во весь свой рост, и теперь она смотрела на него снизу вверх, приоткрыв рот. Он был выше ее почти на голову, и она это заметила только сейчас. Его широкие плечи расправились, и обнаженный торс с рельефом накаченных мышц притягивал внимание. Выглядел он так, словно вылепленный из глины греческий бог сошел с Олимпа, а под багровыми лучами заката его тело излучало силу и могущество война. Ремень под тяжестью висевшего на нем меча и клинков приспустил брюки на бедра, приоткрыв накаченные мышцы живота. Весь этот вид заставил встрепенуться что-то… словно крылья бабочек, внизу ее живота, дыхание стало тяжелым и тянущее чувство в солнечном сплетении усилилось, она опустила руки и приятно удивилась своим ощущениям…

— Позволь мне рассказать… — начал было Элиот в затянувшейся паузе, но она его оборвала.

— Молчи… Мой мозг не выдержит… На сегодня слишком много эмоциональных потрясений… — и мысленно добавила — «И я кажется, хочу совершенно другого… О боже… Это невероятно…» — она приблизилась к нему в плотную и ощутила исходящий жар от его тела и словно электрический разряд прокатился между ними, она была уверена, что ощутила покалывание на коже.

Он не шелохнулся, но дыхание его стало глубже. Она медленно подняла глаза, лаская взглядом его рельефные контуры мышц, и взглянула в потемневшие серые глаза.

— Ты позволишь? — она еле слышно прошептала, подаваясь вперед, ее взгляд переместился на его губы, она слегка склонила голову на бок, приглашая к поцелую.

Он не смог произнести ни слова, его губы приоткрылись, и в них застыл ответ «да». За секунду множество мыслей пролетели в голове и тут же исчезли, оставив его наедине с ней. Мышцы превратились в камень, такое напряжение нарастало во всем теле, и должно было найти выход. Смятение сменилось необузданным желанием, и это притяжение, возникшее между ними, подталкивало к ней. Он медленно склонил голову, очень нежно прикоснулся своими губами к ее, будто к чему-то хрупкому. Ее губы были мягкими, прохладными и такими податливыми, он держался из последних сил, словно стоял на краю пропасти, стараясь не соскользнуть в глубину желаний, накрывающих его с головой. Он ощутил свой жар на ее губах, будто огонь и лед соединились в поцелуе. А она закрыла глаза, ощущая его горячие губы на своих. И сердце затрепетало, сознание пронзили мириады искорок. А когда ощущение, разливающиеся по всему ее телу дурманящей волной, достигло паха, она резко от него отстранилась, тяжело дыша, зрачки расширились. Она не была готова к таким сильным ощущениям. Он смутился и испытал неловкость, когда она резко прервала поцелуй, и старался восстановить дыхание, выдававшее его возбуждение. Со всей силы он сжал кулаки, чтобы удержать свои бурлящие эмоции, снять напряжение было трудно, мускулы заиграли на руках. Она заметила это, понимая, что поцелуй не только ее заставил испытать сильнейшее эмоции. И почувствовала себя виноватой, за то что она «играет» с ним.

— Прости… — прошептала она и отвела взгляд, чувствуя, как к ее щекам приливает кровь.

— Это ты прости меня… что осмелился… — эти слова окатили, словно холодной водой, она строго взглянула на него и увидела виноватый взгляд, будто он совершил что-то запретное.

— Кого ты видишь перед собой? — нахмурилась она.

— Я… — он не понял вопроса, и виноватый вид исчез, он смотрел на нее, в недоумении.

— Кого ты видишь перед собой? — настаивала Элис.

— Создателя?! — неуверенно спросил он.

— Р-р-р — прорычала она недовольно и уже теперь сжала кулачки, и недовольно топнула ногой.

Этот вид был так забавен, как будто маленький ребенок, не получив желаемого злился на взрослого, топая ножками. Элиот не удержался и слегка улыбнулся.

— Так, кого ты видишь?

На этот раз он не стал настаивать, ведь сейчас перед ним была женщина, которая вызывала в нем бурю эмоций и желаний.

— Женщину… Я вижу прекрасную женщину… — мягко проговорил он и глаза его блестели.

— У меня, что, над головой нимб сияет?

— Нимб?! — удивился он.

— Может у меня крылья за спиной?

— Нет…

— Или я летаю, мечу молнии, или еще что-то похожее вытворяю? — она испытывала давно забытое чувство, раздражение и оно было настолько сильное, что она сама удивлялась своим эмоциям.

— Ничего такого… — он никак не мог понять, к чему она клонит, но это было забавно.

— Отлично! Так вот, я не ваш Создатель! И даже не намекай на это… — она угрожающе подняла указательный палец и помахала перед его носом.

Он опять не смог удержаться, улыбнулся и поднял руки вверх, тем самым показывая, что сдается.

— Хорошо, хорошо…

Элис искоса еще раз на него взглянула и направилась к тропинке в камнях, которую ранее приметила.

— Нам надо торопиться, солнце скоро сядет.

Солнце уже коснулось воды на горизонте. Элиот поспешил за ней.

— Трикси! — крикнула Элис, когда они поднялись по извилистой тропинке между камнями на несколько футов над землей.

Впереди виднелась расщелина. Лошадь все это время гуляла по берегу, и на призыв навострила уши, вытянула шею. И поняв, что ее зовет хозяйка, рванула к скале. Они продолжили свой путь. Солнце коснулось горизонта. В расщелине сгустилась сумеречная мгла, лишь красноватый свет виднелся в конце пути, по ту сторону скалы. Потребовалось несколько минут, чтобы глаза привыкли к темноте, и можно было разглядеть дорогу. Двигались не быстро, кругом камни, легко споткнуться и упасть, а это неприятно. Вышили, когда солнце уже больше чем наполовину погрузилось в воду. Из расщелины донеслось цоканье копыт, фырканье и недовольное ржание, через пару минут явилась Трикси. Кобыла встряхнула гривой и помчалась вдоль берега в сторону виднеющегося на берегу небольшого одноэтажного строения, окруженного деревьями. Они оказались в живописной лагуне, расположенной между двух скал. Тропический лес с пальмами близко подходил к берегу, песчаный пляж изогнутой дугой пролегал границей между водной гладью и зеленой стеной. Почти посередине бухты из зарослей выступало одноэтажное строение, приподнятое над землей на несколько футов на деревянных сваях, с деревянной верандой переходящей в причал, уходящий метров на сто, а может и больше, от береговой линии.

Они добрались до домика, когда солнце совсем село и на берегу сгустились сумерки. Они поднялись по деревянным ступенькам на веранду, где располагались лежаки и небольшой столик, в центре из камней было выложено кострище. В нем виднелись крупные куски угля, от недавно сгоревших поленьев. Элиота привлекло внимание само строение. Убранства в доме не было, практически никакого, по центру просторной комнаты располагалось ложе, укрытое покрывалом кремового цвета. Пространство ложа обрамляла рама балдахина, на четырех стойках из дерева, украшенных витиеватой резьбой, а сверху воздушным облаком до пола струилась полупрозрачная органза перламутрового цвета. С двух сторон ткань была закреплена подхватами, открывая место ночного отдыха, где лежало несколько декоративных подушек, придавая больше уюта. Раму сверху украшала свага из струящегося шелка.

Фасадная стена дома была из толстого стекла, благодаря чему изнутри открывался прекрасный вид на лагуну. Стены по всему периметру так же были украшены перламутровой тканью, а стеклянная стена была увита волнистым ламбрекеном и та же перламутровая ткань подхватами крепилась с двух сторон. На полу на первый взгляд в хаотичном порядке были расставлены свечи. Элиот приблизился к стеклянной стене, не заметив ее, шагнул вперед и врезался в невидимое препятствие.

— Вообще-то вход здесь… — справа от него раздался голос.

Элис улыбнулась и пригласила жестом войти в проход в стеклянной стене. Элиот посмотрел еще раз перед собой, поднял руку и аккуратно дотронулся до холодного гладкого стекла и только потом заметил блики света отражающиеся от него. Это был огонь, который разгорался на террасе в каменном кострище. Элис вошла в дом и свечи загорелись желто-оранжевым пламенем, осветив всю просторную комнату. Перламутровая ткань, подхватив отблески огня, засияла розовато голубыми оттенками. Элиот подошел к входу в помещение и осмотрел его, он выглядел как обычный дверной проход только в стекле.

— Это… — он дотронулся до прохладного гладкого стекла и провел по его поверхности. В проеме было видно, что стены, примерно, в три пальца толщиной, «здесь все необычно…» — успел подумать Элиот.

— Это стекло — ответила Элис на не заданный вопрос, она прошла в комнату и присела на ложе, наблюдая за ним.

Ей было приятно оказаться на своей территории, здесь она чувствовала себя уверенней и в безопасности.

— Я не видел раньше ничего подобного… — восхищенно произнес Элиот — оно такое идеально прозрачное и гладкое, и здесь целая стена… Поразительно! — он вошел внутрь, продолжая осматривать стекло и увидел свое отражение — «Ну и видок у меня…» — он посмотрел на свои перемотанные руки, размазанную грязь по всему телу, и вздохнул — «Да, денек выдался не из легких…»

Элис неслышно подошла к нему, он вздрогнул от неожиданности. В ее глазах плясали озорные огоньки, она принялась отстегивать кожаный ремень с висевшим на нем мечом и двумя кинжалами. Элиот не сопротивлялся.

— Целый океан в твоем распоряжении… — она лукаво улыбнулась, в руках у нее уже оказался меч с поясом, и ее внимание привлекла рукоятка меча, на которой был выгравирован дракон с открытой пастью и пламенем.

На мгновение ей показалось, что этот меч как живое существо, обладающее особой силой. Как будто огнедышащий дракон ожил. И от него веяло не только силой, но и вполне осязаемой болью, сколько жизней было прервано этим мечом, и на глаза вновь навернулись слезы, как и сегодня утром, а к горлу подкатил комок. Она уже в который раз за этот день отметила, вновь приобретенную, особенность чувствовать энергию предметов и людей.

— Почему ты оставил его? Не выбрал другое оружие?

— Я оставил его, как напоминание себе о невинно пролитой крови и о том, за что я сражаюсь… — чувство вины накатило, правда, не с такой силой как раньше, но все же ему стало не по себе.

Элис опустилась на пол и положила меч с поясом и клинками перед свечами, стоявшими на полу перед ложем.

«Сражаться, чтобы защищать невинных…» — она провела пальцами по рукоятке, затем поднялась и, не проронив ни слова, вышла на улицу.

Единственное чего ей сейчас хотелось это смыть с себя все эти ощущения водой. Она спустилась на берег, скинула платье и шагнула в воду. Теперь ощущения были другими, температура тела повысилась, и прохлада воды ощущалась на коже, лаская ее мягким бархатом. Элис шла от берега все дальше и дальше, постепенно погружаясь в воду. Ночь накрыла всю землю своим черным одеялом, и только звездное небо мерцало над головой. Вода окутывала все ее тело прохладой и снимала напряжение, боль притупилась и отступала. Она погрузилась в воду с головой, смывая с себя все, что на нее навалилось за день. Ей захотелось слиться с океаном, и она легла на воду. Хотелось раствориться в мерцании звезд перед глазами и на мгновение потерять ощущение пространства и времени, которое с сегодняшнего утра обрело осязаемость. Лежа на воде и рассматривая звездное небо, ее равновесие восстанавливалось.

Элиот задержал взгляд на мече и взглянул на пламя свечей и его воспоминания растворялись, сгорая в их пламени, унося боль с собой. Он сделал глубокий вздох и последовал за Элис, но когда вышел на террасу, не увидел ее. Уже было темно, террасу освещал огонь, вокруг было тихо, мир погружался в сон и только шум прибоя нарушал воцарившийся покой. Он спустился на берег и, присмотревшись, увидел удаляющийся от берега ее силуэт, а рядом на песке лежало ее платье. Он снял обувь и стопы погрузились в еще теплый песок, это было приятно и успокаивающе. Недолго думая, он зашел в воду, ему поскорее захотелось смыть всю грязь сегодняшнего дня, и он с удовольствием погрузился в воду с головой.

Легкое покачивание на воде ее успокаивало, неприятные ощущения и эмоции растворились, и только сейчас она ощутила, что в ней пробуждается жизнь, и это было невероятно. Сердце отстукивало давно забытый ритм, в ушах шумела кровь, текущая по венам, воздух наполнял легкие, и это было приятно. Эмоции возвращались, ей уже было интересно, насколько полноценно она вернулась к жизни. А еще ее занимал один вопрос, как такое вообще могло быть?? Жаль, что под рукой не оказалось руководства «возвращение к жизни, и как это принять». Она закрыла глаза и услышала всплески, ощутила движение в воде, опустившись на ноги, обернулась. К ней приближался Элиот.

— Я не помешал? — он остановился, когда она повернулась к нему.

Ему было по пояс, и выглядел он совершенно по-другому. Вода смыла с него всю грязь и запекшуюся кровь. Ей захотелось разглядеть его поближе. Она не ответила, а только направилась к нему, обнажая свое тело, мокрые волосы легли на грудь, прикрыв ее до сосков. Элиот сглотнул, стараясь не пялиться на обнаженное тело. И нашел чем отвлечь свой взгляд, это была повязка на руке, которой он перемотал ей рану. Ткань намокла.

— Как твоя рука? — спросил Элиот, стараясь не выдавать своего волнения.

— Нормально…

Элис забыла про руку, в воде ее даже не щипало. Она приподняла ее и Элиот стал разматывать рану. Когда он снял повязку и приблизился чтобы рассмотреть, то вместо раны увидел маленький шрам.

— Что там? — спросила Элис.

— Только маленький шрам, все зажило… — озадаченно проговорил Элиот.

— Видимо тело пока регенерирует быстрее обычного… — Элис призадумалась, но тут ее взгляд упал на повязку у Элиота на поясе, та была мокрая, она взяла его ладони в свои, повязки тоже намокли. — А как твои раны?

— Я и забыл про них…

Элис размотала повязку на талии, и они оба с интересом осмотрели шрам, оставшийся от утренней раны. Потом она размотала одну руку за другой и стала внимательно изучать внешние и внутренние стороны ладоней. Эти жуткие раны тоже зажили, от них остались небольшие шрамы.

— У тебя всегда так быстро все заживает? — уточнила Элис.

— Вообще-то, нет… — с не меньшим удивлением Элиот рассматривал шрамы, он забыл про них, они перестали его беспокоить еще до того, как они добрались до скалы по ту сторону.

— Магия? — прищурившись, спросила Элис, он отрицательно покачал головой.

— Во мне нет магии.

Элис дотронулась кончиками пальцев до шрама на поясе и провела по коже вдоль него. Мышцы напряглись, Элиот судорожно втянул воздух, и она отдернула руку.

— Мне не больно… — прохрипел он.

Но она не решалась больше дотрагиваться, повернула кисть руки, которую все еще держала, ладонью кверху и, рассматривая шрам, вспомнила, как она вытаскивала клинки, как слезы ее капали ему на ладонь. Сердце защемило, она нежно провела пальцами по ладони, поднесла ее к губам и поцеловала шрам. Ей очень хотелось, чтоб их никогда не было и той боли тоже. Элиот не противился. От любого ее прикосновение, его желание и возбуждение возрастало. Она прикоснулась к его ладони щекой и прикрыла глаза. Он больше не мог противиться своему желанию и его взгляд уже откровенно ласкал ее тело. Грудь такая округлая и упругая на вид, привлекала, а набухшие соски предательски выглядывали из-под, прикрывавших их волос. Плавные изгибы тела усиливали возбуждение, округлые бедра скрывались под водой. Желание нарастало. Он нежно погладил ее щеку, и она взглянула ему в глаза. Трепетное ощущение к ней вернулось, она еще приблизилась к нему и рукой провела по его мускулистой груди. Его рука спустилась к ее шее, и он медленно притянул ее к себе, их губы слились в поцелуе. Этот поцелуй был более страстный, чем прежний, и уже более смелый. Второй рукой он обхватил ее за талию и прижал к себе, ее нежная кожа источала аромат цветущего луга и дурманила голову. Ощущая своим телом ее прохладную кожу, его страсть возрастала, и эрекция достигла предела. Только брюки сдерживали его от того, чтобы не пронзить ее и не овладеть ею прямо здесь. Одна мысль его удерживала от потери полного контроля: «Только с ее позволения…». Губы переплетались в страстном поцелуе. И жар его тела обжигал кожу и воспламенял внутри огонь желания и страсти. Прижавшись к нему всем телом она, ощутила его эрекцию и ее возбуждение усилилось.

— «Нужно остановиться…» — мысль крутилась в голове и она с большим усилием замедлила поцелуй, обхватив губами его нижнюю губу, и слегка прикусила ее зубами.

Элиот остановился и с трудом отпустил ее, прижался лбом к ее лбу и тяжело дышал, словно только что пробежал марафон. Он освободил ее из своих объятий, и напоследок, обхватив обеими руками за тонкую шею, еще раз прильнул к губам. Затем отпустил и сделал шаг назад, но пошатнулся, а Элис с озорной улыбкой толкнула его. Он не удержался и упал в воду, окунувшись с головой. Прохладная вода оказалась как нельзя кстати, чтобы остудить его пыл. Когда он вынырнул, отплевываясь водой, Элис озорно хихикнула. Он впервые слышал ее смех, и это заставило его улыбнуться, он был рад ее развеселить. Решив позабавиться, брызнул в нее водой, она взвизгнула и в отместку тоже забрызгала его. В ее веселье было что-то безмятежное и детское, и он вспомнил, как мальчишкой с друзьями любил подурачиться в воде. Элиот нырнул и тут же схватил ее за ногу и потянул за нее. Послышался визг и всплеск, она плюхнулась в воду. Вынырнув, она улыбнулась, увидев его рядом, быстро преодолела расстояние между ними, обвилась руками вокруг его шеи, и поцеловала в щеку. Он обхватил ее руками, пока она не успела ускользнуть, задержал ее взгляд, убедиться, что она не против, и в ответ поцеловал в губы. Давно ему не было так хорошо.

Элиот шел по причалу к террасе, мокрые штаны, облепили ноги, вода стекала с них ручьем. Когда он подошел к костру, Элис вышла из дома, обмотанная полотенцем. Она несла в руках еще одну махровую белую ткань.

— Твоим брюкам надо высохнуть… — она протянула ему большое полотенце — Вот, возьми…

Он взял полотенце. Элис предусмотрительно отвернулась, и Элиот стянул с себя мокрые брюки, обмотался полотенцем, а брюки расстелил рядом с костром. Элис уже устроилась на лежаке, а он расположился рядом с ней на земле. Тепло от огня приятно согревало. Спать пока не хотелось, но усталость постепенно наваливалась, день был трудным. Какое-то время они молча любовались игрой язычков пламени в костре, свежее полено потрескивало, искорки летели вверх и таяли.

— Я могу задать вопрос? — Элиоту хотелось удовлетворить свое любопытство.

— Да. — Элис смотрела на огонь, он ее успокаивал, она чувствовала себя в безопасности и была расположена к общению.

— Ты сказала, что возможно умерла в своем мире. Это была насильственная смерть? Тебя убили?

— Нет, я участвовала в эксперименте, проводимом одной медицинской корпорацией, они исследовали возможность извлечения сознания для проведения регенерации организма людей имеющих неизлечимые заболевания. Цель исследований в поиске возможности продления жизни и замедления необратимых процессов, вызываемых заболеваниями. Для этого нужны добровольцы, которые готовы были бы пожертвовать своею жизнью, в случае неудачи эксперимента. Но цель оправдывает средство.

— И что, люди добровольно, шли на такое? — он изумился.

— Когда у тебя неизлечимая болезнь и дни твоей земной жизни сочтены… — она задумчиво смотрела на огонь — И ты знаешь, что еще неделя, или пару дней… и ты умрешь. Что лучше? Просто умереть или сделать это с пользой? Возможно эта жертва сегодня, спасет чью-то жизнь завтра… — сейчас память была более ясной, чем раньше и она многое вспоминала.

— А как твои родные? — прервал ее размышления вопрос Элиота.

— Родным пришлось принять мой выбор… — она перевела взгляд на него

— И что произошло?

— Я не знаю, может попытка не удалась, тело умерло… Возможно, я потеряла связь с тем миром окончательно… Может, поэтому моя физическая форма здесь проявила себя… Не знаю… — она говорила медленно и вновь погрузилась в размышления — Но пока мое тело функционирует не полностью…

— А что не так?

— Ну, например, я пока не чувствую запахи, потребность в пище пока отсутствует, на счет сна я то же не уверена… — она взглянула на небо — А вот тебе надо набраться сил и поспать, завтра предстоит долгий путь…

— Я пока не хочу… — но на самом деле он уже начинал бороться с наваливающимся сном.

— Кровать в твоем распоряжении…

— Нет, мне и тут неплохо. — Элиот посмотрел в сторону дома.

В мягком свете свечей комната выглядела волшебно и манила прилечь на кровать, и провалиться в приятный сон, но ему совсем не хотелось оставлять ее одну на улице. Элис встала и протянула ему руку.

Когда его голова опустилась на мягкие подушки, глаза сами собой стали закрываться, веки отяжелели. Свечи погасли так же быстро и неожиданно, как и зажглись. Элис опустилась на кровать рядом с ним и укрыла его тонким шелковым одеялом.

— Как ты это делаешь? — сквозь сон пробормотал Элиот.

— Что? — прошептала она ему на ухо.

— Огонь… — у него уже не было сил сопротивляться сну, он закрыл глаза и глубоко вздохнул, тело расслабилось.

— Магия… — последнее, что он уловил, прежде чем провалился в глубокий сон.

***

Темное, сырое подземелье замка Анкар на северо-западе от хребтов Хартлена никем не охранялось. Все здесь было окутано темной магией, она защищала и подземелье, и сам замок от незваных гостей. Замок пустовал, погрузившись в мрачный сон небытия. Лишь десятка два караульных охраняли подступы, да немного прислуги, что следила за порядком. Магический купол, накрывший замок, создавал эту иллюзию. Он хорошо скрывал все, что могло происходить внутри. Любые магические всплески, да и вообще присутствие здесь хоть одной живой души, было завуалировано под ним. В огромном зале заклубился белый огонь и из него вышел Лорд Хал — сейчас он был особенно зол и встревожен. Вести, принесенные его черным магом, не давали покоя. Этот замок он посещал не часто, когда ему требовалось уединение, либо чтобы истязать заточенного в подземелье замка Хранителя Арахну и выбить, наконец, из нее информацию о землях Древних и о проходе туда. Сегодня он решил узнать о более точном месте, где должен проявить себя Создатель. Конечно, он не надеялся на радушный приём со стороны Арахны, и на то, что она откроет ему хоть что-то, но попытаться стоило. Благодаря магическому куполу, она не могла пользоваться своей магией, а он мог мучить ее сколь угодно долго.

Капитан охраны встретил его у выхода из залы и поприветствовал, склонив голову. Доложил, что все, как и всегда тихо. Никто не приближался к замку даже на несколько лиг, пленница все так же отказывается от пищи, но пока жива. Хал не собирался все это выслушивать, но деваться было некуда. Капитан плелся за ним по пятам и все болтал, и болтал. Наконец, Хал не выдержал и перед входом в подземелье, развернулся и поднял руку. Капитан тут же замолчал, поклонился, развернулся и поспешил на свой покинутый пост. Хал распахнул двери и направился вниз по широкой винтовой лестнице.

Подземелье было похоже на пещеру с тоннелями, расходящимися в разные стороны от круглой площадки перед лестницей, ведущей наверх. Один тоннель вел в камеру пыток, остальные вели к просторным помещениям, огороженным толстыми решетками. Хал спустился вниз и свернул направо в средний тоннель, пройдя метров двести, остановился. У противоположной стены в цепях на руках и ногах, прикованных к стене, на голом камне сидела, прижав к груди колени и опустив на них голову, некогда могущественный Хранитель Арахна. Ее золотистые, когда-то пышные, волнистые и блестящие волосы, спутались и висели сосульками. Яркие зеленые глаза, словно весенняя листва, потускнели, а лицо осунулось, впалые щеки выдавали истощение. Тонкая полупрозрачная бледная кожа отдавала синевой и обтягивала выделяющиеся кости. Лохмотья пурпурного бархатного платья прикрывали ее истощенное тело. Она подняла голову, почувствовав присутствие Хала, и посмотрела в пустоту перед собой.

Хал сложил руки за спину, между ними была черная решетка, он не дошел до нее метра три, и пристально смотрел на Хранителя, не произнося ни слова. Когда впервые он увидел Арахну, ее красота впечатлила его. В нём что-то всколыхнулось, но он подавил это в себе, а сейчас от ее красоты остались только воспоминания. Ее своенравность, упрямство и нежелание подчиниться его воли, вызывали в нем ярость. Если бы она только подчинилась, то была бы в лучшем положении, чем сейчас. Ему бы не потребовалось принудительно забирать ее силу. Они могли бы подчинить себе весь мир и править им. Но теперь он убьет ее, в любом случае, как только будет готов принять ее силу. Некоторое время они молчали. Арахна облокотилась, прислонив голову к стене.

— Ты не получишь, то зачем пришел! — тихо проговорила она слабым голосом.

— А ты знаешь, зачем я пришел? — приподнял одну бровь Хал, хотя он не сомневался, что она на самом деле знает.

— Ты опоздал… твоя смерть уже пришла… — на лице ее мелькнула тень улыбки.

Хал стиснул зубы, несколько минут с Арахной и в нем закипает ярость. Он поднял руку и в ладони образовался бело-голубой шар, он знал, что она не даст ответы на его вопросы. Ведь она знала все его вопросы и видела его насквозь.

— Это тебя не спасёт…

— Зато доставит мне удовольствие… — он швырнул шар в нее.

Истошный вопль, оглушая, разнесся по всему подземелью. Он еще минуту смотрел на ее обмякшее тело, он солгал, ему не принесло это никакого удовольствия, затем развернулся и пошел прочь. Но теперь он знал наверняка, что Создатель уже где-то здесь, но где его искать и как он выглядит, никому не известно, разве только ей и возможно ещё Зафрине. Придется ему искать по всем срединным землям.

***

Мягкий солнечный свет проникал в комнату. Утренний морской бриз принес ароматы просыпающихся тропических растений и колыхал воздушную ткань балдахина. Шум прибоя мягкими раскатами нарушал утреннюю тишину. Элиот все еще спал.

Он повернулся на бок и приоткрыл глаза, от яркого света прищурился, пока глаза не привыкли. Когда картина сфокусировалась, и яркий свет уже не слепил, его взору открылся чудный вид на открытый океан ярко бирюзового цвета у берега и темнеющего к горизонту, солнечные блики играли на водной глади, по небу плыли пушистые белые облака причудливой формы. Комнату наполнял приятный сладковатый запах трав и цветов, воздушная ткань колыхалась, складывалось ощущение, словно паришь в облаках.

«Я в раю…» — вздохнул Элиот, такого приятного пробуждения он и не припоминал. Чувствовал он себя полным сил и бодрости — «Я, наверное, умер…», — мысль вонзилась в мозг, и воспоминания вчерашнего дня нахлынули. Он приподнялся на кровати — «Элис…» — но он был один, покрывало съехало, и он увидел, что совсем голый. На углу кровати лежали сложенные брюки и что-то белое похожее на ткань покрывала. Он огляделся и сел, на полу увидел пояс с мечом и клинками, лежавшие перед ложем, а рядом стояла его обувь. Элис в комнате не было и на террасе тоже. Элиот надел брюки, взял в руки белую шелковую ткань и развернул, это оказалась рубаха, недолго думая он надел и ее, по размеру она вполне подошла. Мягкая ткань приятно облегала тело и слегка холодила, он заправил рубаху в брюки и застегнул пояс на бедрах. Вышел на террасу и осмотрелся. Пейзаж был восхитительный. Густая зелень тропического леса наступала на берег с одной стороны, кристально чистая вода океана яркого бирюзового цвета белыми барашками накатывала на берег с другой стороны, а ярко белый светящийся на солнце песок сдерживал их натиск. Элис гуляла по берегу с Трикси. Увидев Элиота, она направилась к нему. На ней было платье такого же покроя, как и вчера, но только нежно персикового цвета, по песку она шла босиком. Лошадь не пожелала оставаться одна и последовала за хозяйкой. Элиот спустился по лестнице и пошел ей навстречу.

— Добрый день, соня. — Элис улыбнулась.

Он, прищурившись, взглянул на расположение солнца, оно было на юге, значит — полдень.

— Я так долго спал… — озадаченно проговорил Элиот.

— Не мудрено… выглядишь отдохнувшим и полным сил…

— Чувствую себя также… Спасибо за это… — он указал на рубаху.

— Рада, что подошло… Ничего другого под рукой не было… — она потрепала рукав.

— Ты ее сама сшила? — изумился Элиот.

— Ну да, надо было чем-то заняться, пока ты спал. У меня тут завалялись иголка и нитки. Колдовать было не интересно… — Она усмехнулась, ее занимала мысль о том, что в этом мире есть магия, но про рубаху совсем не лукавила. Как она и предполагала, спать ей не пришлось, и за ночь она испортила несколько шелковых простыней, прежде чем смогла выкроить из них подобие рубахи.

— То есть ты не спала? — можно было и не спрашивать, он припомнил их вчерашний разговор, перед тем как уснул, но вид у нее был бодрый и ни тени усталости.

— Нет, сон пока мне не требуется.

— Когда мы отправляемся в путь?

— В любое время, если ты не голоден и готов.

— Чертовски голоден, но это может подождать — в этом, конечно, он не был полностью уверен, желудок уже требовал пищи. Элиот осмотрелся, бегать по лесу в поисках добычи сейчас как-то было некстати, а вот рыба вполне подойдет.

— Я могу предложить немного фруктов… а вот с мясом сложнее…

— Фрукты это замечательно, а рыба тут есть?

— Да, полно… Пойдем покажу…

— Костер давно погас?

— Угли еще тлеют…

— Отлично…

Они направились к дому, а когда дошли до конца причала, Элис указала ему на несколько крупных рыб плавающих в воде.

— Эти вполне съедобны.

Элиот посмотрел в воду и увидел целый подводный мир. Морское дно представляло собой сплошную поверхность мелких коралловых сооружений, которые своими веточками, отростками и стволами переплетались с массой разноцветных водорослей, и трепетали от незаметного движения воды. На этих белых коралловых лугах расстилались разноцветные группы великолепных зоофитов. По своему разнообразию и яркости окраски они вполне соперничали с земными цветами, а легкое движение их живых лепестков придавало им еще большую прелесть. Освещенные яркими лучами солнца, пронизывающими толщу прозрачной воды, эти морские лилии и астры блестели всеми цветами радуги. Огромные полупрозрачные медузы, различных оттенков, словно стеклянные, но живые существа, носились, как призрачные тени. Голубые нереиды, всевозможные рыбки, блещущие золотой и серебряной чешуей, и сотни других существ самой удивительной формы двигались и толкались среди коралловых лесов и водорослей, а морские раки и иглокожие ползали по дну, усеянному множеством разнообразных ракушек. Весь этот подводный мир устремлялся вдоль правого рукава лагуны к скалам.

Одна из рыб, на которую указала Элис, проплывала совсем рядом с причалом, достаточно близко к поверхности воды. Элиот среагировал молниеносно, он выхватил меч и одним махом пронзил рыбу и вытащил ее из воды. Рыбина размером до локтя еще трепыхалась на конце меча.

— Это было ловко! — восхищенно проговорила Элис.

— Мой отец обожал рыбачить! С тех пор как мне исполнилось пять лет, отец брал меня на рыбалку каждое утро. Он научил меня всему. Ты бы видела, какие трюки он вытворял…

Элиот вспоминал те счастливые дни, когда они с отцом соревновались, кто ловчее поймает рыбу. Возвращались к обеду, и всегда с большим уловом. Мама шутила, что они так переловят всю рыбу в реках срединных земель. Он улыбнулся своим воспоминаниям.

— Мама готовила превосходную печеную рыбу… Мне понадобится большой лист. — они направились к кострищу.

— Я принесу… — Элис поспешила к берегу, где росли кусты маринды, ее листья были достаточно большие.

Когда она вернулась, Элиот уже разделал рыбину и очистил чешую.

— Это подойдёт? — она протянула ему лист.

— Вполне — он ловко замотал рыбину в лист, раздвинул клинком несколько крупных углей и уложил кулек с рыбиной между ними. Обмыл клинок и руки в воде. Элис расположилась на лежаке, а он довольный уловом и в предвкушении завтрака расположился на полу рядом, как и накануне вечером. Рядом с ним стоял столик, на котором лежало несколько фруктов странной формы и расцветки, прежде он их никогда не видел и, тем более, не пробовал.

— Что это? — Элиот взял в руки желтовато красный продолговатый фрукт и с интересом рассматривал.

— Это манго, позволь твой клинок. — Элис села рядом и взяла манго. Элиот протянул ей клинок.

— Осторожно, он острый…

— Угу… — Элис ловко разрезала манго по кругу, а потом одну из половинок нарезала дольками, отсоединила одну дольку от косточки и протянула Элиоту — Внутри он очень вкусный… Кожуру не надо есть.

Элиот взял дольку, покрутил в руках и понюхал. Сладкий аромат был очень соблазнительным. Он откусил кусочек, и сладковатый вкус фрукта привел его в восторг.

— В жизни не пробовал ничего подобного… — и он с удовольствием съел дольку.

Элис протянула ему фрукт.

— А ты?

Она взяла дольку откусила мякоть, но не ощутила того аромата и приятного вкуса, да и есть она не хотела.

— К сожалению, я не чувствую вкуса и еда мне пока не требуется…

Сейчас она уже спокойнее воспринимала то, что с ней происходило. За ночь она привела свои мысли в порядок, хотя вопросов осталось море, и на них никто не мог дать ответ. Мир, с которым она так неожиданно столкнулась вчера, казался интригующе любопытным. Несмотря на всю боль и жестокость, что присутствовала в этом мире, у нее возникло желание познакомиться с ним поближе. А кто лучше, чем Элиот сможет ей в этом помочь. К тому же он один из лучших представителей той цивилизации, что обитала на этой планете. Ей было с ним легко, а после того, как она рассказала о себе, чувствовала, что может ему доверять, и он не предаст это доверие. Возможно, он сможет помочь ей разобраться. А ещё с ним безопасно, он смелый, сильный, мужественный и от него исходит доброта, и он чертовски привлекательный. Было в нем что-то, что ее притягивало, какая-то странная эмоциональная связь, но она никак не могла то ли вспомнить, то ли уловить тонкую нить, которая привела бы к пониманию своих ощущений. Возможно, это было связано с ее неопределенным положении в этом пространстве. Ту форму бытия, в которой она пребывала, никак невозможно было определить. Все грани чувств она открывала заново. Одни из них были очень болезненными, а другие очень и очень приятными.

Элиот доел манго и взял коричневое и круглое, как мяч, покрутил и постучал по нему.

— А это что?

— Это кокос — Элис взяла плод и со всего маха всадила в него клинок в одно из углублений, но твердая скорлупа не собиралась поддаваться, только кончик клинка немного проник внутрь. Этого было достаточно, она круговыми движениями расковыряла отверстие, по-другому вскрывать кокос она не умела. Когда дырочка получилась достаточно широкой, она отдала кокос Элиоту.

— Пей…

Элиот подозрительно посмотрел на дырку, но любопытство было сильнее, он прислонил кокос ко рту и запрокинул голову. Сладкая, мутноватая и освежающая жидкость потекла ему в горло.

— Надо же, такой твердый и мохнатый, а на вкус такой приятный… — изумился он.

— Это кокосовый сок, а внутри белая мякоть, тоже съедобная и вкусная, допьешь молоко, можешь его расколоть.

— А это глаз дракона… — Элис загадочно улыбнулась, указывая на ярко розовый фрукт.

Элиот подозрительно посмотрел на странный фрукт со странным названием. Элис взяла фрукт и разрезала пополам, внутри он оказался белый усеянный черными точками — семенами, и протянула Элиоту. Он сразу не решился его взять, словно перед ним был настоящий глаз дракона. Элис хихикнула.

— Не бойся, это не настоящий глаз дракона, другое его название питахайя в моем мире. Мякоть съедобна, попробуй, она вкусная.

Элиот недоверчиво взял фрукт, вынул второй клинок и вырезал небольшой кусок мякоти и отправил его в рот. На вкус он оказался такой сладковатый, но не приторный, нежный и сочный.

— Поистине, пища богов…

— Эти фрукты растут в тропических лесах по всему побережью. Если бы вы освоили эти территории, то употребляли бы их пищу, — Элис улеглась на лежаке и, прикрыв глаза, подставила лицо солнцу, раскрыла руки ладошками вверх.

— Ты не забыл про рыбу?

Элиот выедал мякоть розового фрукта, когда ветерок донес до него аромат печеной рыбы. Он выкатил обугленный свёрток и развернул его, рыба была готова и источала аппетитный аромат. Он расположился за столиком. Мясо рыбы было белым и вкусным.

— Я ни разу не встречал такой рыбы. Что это за рыба?

— Это Дорада — тропическая рыба, этот вид обитает только в морях и океанах, в соленой воде, думаю с маленьким представителем пресноводного вида ты знаком…

Элис продолжала нежиться под лучами солнца, ощущая как тепло, проникает в кожу, и приятная энергия наполняла ее существо, растекаясь по телу. Раньше ей не приходилось это чувствовать, и она наслаждалась моментом. Элиот нарезал манго, вскрыл еще один кокос и завтрак плавно перетекающий в обед получился изысканным. На десерт он с наслаждением съел розовым фруктом со странным названием.

— «И на драконий глаз он совершенно не похож…», — размышлял он, доедая последний кусочек.

Это он точно знал, видел последнего представителя вымирающего вида, в подземной пещере замка Лорда Хала — «Может он нравиться драконам, надо будет проверить…» — эта странная мысль пришла так неожиданно, что сразу вернула Элиота из рая обратно в его мир.

Он взглянул на Элис, она продолжала лежать с закрытыми глазами. Лучи солнца ласкали ее бледную кожу, от чего она словно бы сияла, и он залюбовался ею. Ему хотелось рассказать про свой мир, может даже показать его, поведать о пророчестве, но настаивать желания не было. Он посчитал, что будет лучше, если она сама захочет. Он чувствовал, что в ней точно заключена сила, о которой, возможно, она сама не догадывается или пока не готова принять. Вспомнилась одна провидица, которую он однажды видел, та обладала сильной магией и была одна из, как поговаривали, первородных, ее даже боялся сам Лорд Хал. Наверное, она могла бы помочь Элис разобраться в себе и научила бы ее управлять силой. Вдруг ее сила сможет помочь в освобождении земель от тирании Лорда. Не важно, кем она была на самом деле, он знал одно наверняка, что теперь предан ей на веки, и его сердце больше никому не принадлежит, только ей. Он чувствовал в ней родственную душу, и видел женщину, которой он хочет быть достоин. Ему доставлял огромную радость тот факт, что она его до сих пор не отвергла, была благосклонна, и у него теплилась надежда на взаимность.

Пока она лежала, он тихо подкрался и поцеловал в губы. От неожиданности она открыла глаза и резко вдохнула, но ответила на поцелуй. Это было настолько приятно, что по всему телу пробежал электрический разряд, и желание накатило волной.

— Вижу, ты насытился едой… — лукаво спросила она, когда Элиот отстранился после длительного поцелуя.

— Да — довольно протянул он — «но кое-чем, я еще не насытился…», — продолжил мысленно, но тут же отругал себя за похотливые мысли. — Я готов, идти за тобой хоть на край света, можем выдвигаться… — и он широко улыбнулся.

— Чудно, тогда в путь.

Тропический лес с причудливыми растениями, извивающимися лианами и необычными цветами, растущими прямо на деревьях, постепенно сменялся более знакомыми очертаниями деревьев, растений и кустарников, чем дальше они удалялись от берега. Красота нетронутого леса завораживала. Бурлящая река прорезала скалы и петляла между красочных берегов, окутанных буйной растительностью, срываясь со скалы шумным водопадом. Путь пролегал по местам, где не ступала нога человека, но лошадь точно знала куда двигаться. Дорога все это время шла в гору. Склоны становились все круче, и лес постепенно редел, а воздух становился прохладнее, чем выше они поднимались. Кобыла, несмотря на удвоенную нагрузку, двигалась довольно быстро, быстрее, чем обычная лошадь, что не могло не удивлять.

— Расскажи о своём мире. Откуда ты? — первой нарушила молчание Элис, любопытство ее уже давно одолевало.

— Я с северо-восточной части срединных земель, равнина Лорра та, что рядом с хребтами Лорра. Небольшое поселение под названием Флорен. — Элиот с тоской вспомнил свой родной дом, город, леса, где он мальчишкой бегал с друзьями, где знал каждую тропинку.

Вспомнил реку, где они с отцом ловили рыбу. Они были счастливы, живя там всей семьей. Уже прошло много лет, как он покинул родные места, и неизвестно сможет ли он когда-нибудь побывать там снова. Он делился своими воспоминаниями с Элис, как проходило его детство и какой это прекрасный город, и люди в нем замечательные. В его семье было четверо детей, он, два брата и сестра.

— Отец был кузнецом, одним из лучших в своем ремесле и все в округе, даже из других городов, к нему приезжали с просьбами что-нибудь выковать. У него в кузнице работало много подмастерьев, его учеников. Когда мне исполнилось десять, он взял и меня в помощники. Я учился у него всему… — он рассказывал забавные истории из его жизни в родных местах. Элис смеялась, и ему тоже было весело вспоминать. Он ни с кем не делился этими воспоминаниями после того как покинул дом и поступил на службу, и сам удивлялся как много он помнил из той жизни.

— Ты давно не видел родных? Хотел бы вернуться домой?

— Да, мне бы хотелось побывать дома, только там больше никто не живёт.

— А где родные?

— Отец с матерью в безопасности, сейчас в Эдене. После того как я покинул корпус Дракона, я отправил им известие, просил покинуть город, так как им грозила опасность. Тогда я знал про Эден и велел им отправляться туда. Они так и сделали, позже я с ними виделся, теперь отец кует оружие для сопротивления. В последние полгода все не было возможности вернуться в город.

— А братья и сестра?

— Братья сражаются за сопротивление. Разбросаны по срединным землям. Кто где не знаю, не видел их тоже больше полугода. Сестра погибла, за год до того, как я поступил на службу к Лорду Халу. На наш город напали, но подоспевшие гвардейцы отразили нападение, тогда люди города склонились перед Лордом. Многие погибли, только тела не всех погибших мы видели, тело сестры мы так и не нашли. Мать с отцом очень тяжело переживали потерю Кейлин. После этого я решил вступить в гвардию, чтобы защищать. Позже, когда я вступил в корпус Дракона, я узнал, что такие нападения, как было у нас в городе, были подстроены самими гвардейцами, чтобы целые поселения подчинить воле Лорда. Ещё узнал, что гвардейцы крали людей, выдавая их исчезновение за смерть, и отправляли в копии добывать руду… — Элиот задумался и его лицо помрачнело.

— Лорд Хал, кто он? Как этот тиран пришел к власти?

— Насколько я знаю, тирания в срединных землях началась ещё в период правления прапрапрапрадеда Хала, Лорда Шраама, но его тирания распространялась, в основном, на равнины за горными хребтами Хартлена. Продолжалось это из поколения в поколение их рода. Постепенно они захватывали территорию срединных земель, устанавливали свои порядки. Хал убил своего отца, чтобы завладеть троном. Он задался целью, завладеть всеми землями. За двадцать лет правления, он захватил большую их часть, и на этих территориях его тирания не знает границ. Только территория графства Аддиса, королевство Визали и территория Древних земель ему до сих пор не покорились, а последние лет семь ему мешает сопротивление. За годы сопротивление набрало силу, и Лорду приходится туго с нами, его власть поколебалась. Он боится ее потерять. И вся магия, которой он владеет и подчинил себе, не сможет ему помочь… — Элиот напрягся от гнева, накатившего на него.

Элис ощутила его эмоции, будто сама их испытывала.

— Магия? Он обладает магией? Как он подчинил магию?

— Его отец и дед, и прадед, и прапрадед были одними из сильнейших магов всех времен. Он также был рожден с магической силой, а после смерти отца вся магия, которой владели его предки, перешла к нему. И он стал ещё сильнее. Он охотится на всех кто, обладает магической силой, и либо подчиняет их себе, либо убивает, забирая их силу. Насколько я знаю, из всех сильнейших магов, кто мог противостоять ему, осталось двое, один, кажется, в плену, другой помогал сопротивлению до последнего времени, но год назад исчез. Никто не уверен, что он жив, но и доказательств его смерти нет, многие считают, что он прячется в землях Древних. Говорят это один из последних Хранителей, из первородных и, если Хал завладеет его силой, то этот мир погрузиться во мрак, и никто уже не сможет противостоять ему.

— Почему Хранитель не поможет уничтожить этого тирана?

— Я не знаю. Может, сейчас сила Хала во много раз превосходит силу Хранителя.

— Если Хал настолько силен, то, что ему мешает просто взять и уничтожить сопротивление одним щелчком?

— Я не могу ответить на этот вопрос, возможно, магия так не работает…

— Вы искали этого Хранителя?

— Да, но в срединных землях мы его не нашли.

— А в Древних землях?

— Туда практически невозможно найти путь, только с проводником, а проводника у нас нет. Прорицательница Зафрина пыталась с ним связаться, но видимо ответа так и не получила.

— Да уж, со связью у вас тут проблема…

— Прости, с чем? — переспросил Элиот.

— Со связью… Ах, извини, в моём мире есть такая технология, позволяющая связаться с любым человеком, где бы он не находился… На краю земли достанет…

— Телепатия?

— Нет… Не бери в голову… А провидица разве не может видеть, где он?

— Может, если бы он был в срединных землях, а в Древних землях нет, они сокрыты от всех древней магией, которая защищает их. В срединных землях она не чувствует его не живым, не мертвым.

— А без волшебников справиться с Халом можно?

— Да

— И как?

— Как сказано в пророчестве, Создатель явит себя миру во плоти, когда надежды уже не останется и остановит тирана, и все зло им порожденное… Восстановит мир и порядок.

— А другой способ есть? — этот способ ей совершенно не нравился.

— Я не знаю…

Воздух стал более разряженный и холодный, количество кислорода заметно уменьшилось на такой высоте, кружились мелкие снежинки, почва стала более каменистой, а на редко встречающихся деревьях, почти не было листвы, и лежал иней.

— Похолодало… — заметил Элиот.

— Да, тут прохладно. Прижмись ко мне, чтобы сохранить тепло, впереди будет немного снега, потом опять потеплеет.

Он так и сделал, обвил руками за талию и всем торсом прижался к Элис.

— Трикси, детка, вперёд! — она легонько сжала бока лошади, и та ускорила свой темп.

Температура все снижалась, а под копытами лошади хрустел снег. Кобыла неслась по дороге, пролегающей между каменных глыб, из ноздрей клубился пар. Элиот ощутил легкое головокружение, в глазах стало темнеть. Дыхание стало тяжелым, углубленным, ему явно недоставало кислорода, и он начинал хватать ртом воздух, а еще он замерз.

— Дыши спокойнее, глубоко не грудью, а животом. Тут очень высоко и кислорода меньше, постарайся не волноваться и делай глубокие вздохи. Пока не привыкнешь. Немного может кружиться голова.

Он попробовал успокоиться, следовать инструкциям и опустил голову, уткнувшись в плечо Элис. Говорить не было сил. Трикси мчалась по скалистой тропе, и стук копыт гулким эхом отражался от скал, разносясь по округе. Ещё один небольшой подъем, и дорога сворачивала в расщелину в скале. Тропа в расщелине была извилистой, но путь был короткий. По ту сторону скалы открывался совершенно другой мир. Они выехали на ровную песчаную дорогу, ограждению густой и сочной растительностью, что было совершенно невозможным, но при этом существовало. Воздух стал намного теплее и был насыщен ароматом различных трав. Элиот уже совладал со своим дыханием, ему стало лучше, только темные пятна перед глазами ещё не давали сфокусировать взгляд и он рассеянно осматривал пейзаж вокруг. Деревья и кустарники различных видов и размеров окаймляли дорогу с двух сторон, составляя зелёный коридор, иногда украшенный цветами различных оттенков, размеров и форм. Дорога шла не ровно, а с небольшим подъемом. Трикси не сбавляла темп, за считанные минуты они преодолели этот коридор, длинной, наверное, в четверть лиги и выехали на открытый, залитый солнцем, луг перед домом. На лугу пасся темно-шоколадного цвета, статный конь с черной гривой, шерсть блестела и переливалась в полуденных лучах. Элиот осматривал все вокруг с удивлением, его зрение пришло в норму.

— Где мы? — растерянно спросил он.

— Дома… Дом, милый дом! — Элис была невероятно рада вернуться, здесь она чувствовала себя спокойно, все было на своих местах, как и должно быть.

Дом впечатлил Элиота, ведь его стены были все из стекла. Второй этаж напоминал домик на пляже, все было украшено воздушной тканью. На первом этаже виднелась просторная комната с местами для отдыха, обеденным овальным столом и большим предметом на ножках странной формы, стоявшим ближе к южной стеклянной стене. На крыше дома располагался летний сад, виднелись цветы и растения, украшающие резные перила. В воздухе ощущался аромат фруктового сада, расположенного по левую сторону от дома. Трикси остановилась у крыльца, Элиот спустился с лошади и помог спуститься Элис. Она поблагодарила лошадь и отпустила ее, та рванула к своему другу, он радостно приветствовал ее и вместе они резво поскакали по лугу.

— Невероятно! Все стены дома из стекла! — Элиот с восхищением разглядывал дом.

— Пойдем, я покажу тебе кое-что… — предложила Элис, и он охотно принял приглашение.

Они вошли в дом, и она повела его наверх. Когда они поднимались по лестнице, ведущей на террасу на крыше, то попросила его закрыть глаза. Он послушался, и она вывела его на крышу, провела на середину.

— Можешь открыть глаза…

Элиот открыл глаза и у него перехватило дыхание. Вид был потрясающий, все срединные земли были перед ним. как на ладони. Он судорожно вздохнул, ошеломленно осматриваясь.

— Я не верю своим глазам, я на вершине Авалона! — воскликнул он.

— Авалона? — переспросила Элис.

— Да! — взволновано повторил Элиот — Это самая высокая гора во всем средиземье! В древние времена это гора считалась священной! И по сей день никто не отважился взобраться сюда. Вершину никогда не видно, она всегда окутана тонкой пеленой облаков — он посмотрел на Элис в изумлении, а она пожала плечами, не зная, что сказать на это, он снова окинул взглядом земли.

— Смотри! Все срединные земли перед нами, как на ладони — он развел руками — И даже земли Древних видны. Но отсюда вид потрясающий! Вон там! Видишь те вершины?! — он указал на северо-восток — Там хребты Лорра и за ними равнины Лорра, это мои земли, там мой дом, а вот горные хребты Хартлена — он указал севернее — Тут и есть владения Лорда Хала, вернее раньше были… Теперь он владеет почти всеми землями. За теми хребтами расположен его Дворец и город Хартленд. Отсюда кажется рукой подать, а на самом деле дней семь пути. А вон те холмы — он указал на восток — это холмы Аддиса, графство Аддиса, которое противостоит Халу, южнее проходит граница с королевством Визали, а там за всеми этими хребтами и равнинами граница Древних земель. — Элиот повернулся в сторону океана и присвистнул — Вот это Великая вода! Я и предположить не мог, что она такая огромная и нет ей ни конца, ни края. Посмотри, она сливается с горизонтом!!!

Но Элис, будто не слышала, погрузившись в раздумья, как же так вышло, что она ни разу не наблюдала хоть каких-нибудь признаков жизни разумных существ в этом мире.

— Как странно, что древние земли так далеко… — озадаченно проговорила Элис.

— С начала времён это все было Древними землями… — Элиот оторвался от разглядывания океана и присоединился к Элис.

— Расскажи историю этих земель…

Сейчас она смотрела на привычные для нее пейзажи совершенно другими глазами. Ещё два дня назад она считала эти земли необитаемыми, а теперь пыталась осознать, что все здесь заселено людьми и где-то там за деревьями и холмами скрываются целые города и селения.

— Ты ведь знаешь историю?

— Немного… не знаю, что из этого правда, а что легенда… — Элиот напряг память, чтобы вспомнить все что знал. — С начала времён, первородные населяли эти земли, они были бессмертны… — начал свой рассказ Элиот — Жили они вблизи этой горы, которая для них была священна. Здесь располагался город Авалон. У них было все, жили в мире столетиями, развивали искусство, технологии и обладали сильнейшей магией. И было у них пять Хранителей магии. На сегодняшний день из них только двое живы, как я и говорил, это Никс, который скрывается в древних землях и Арахна, что в плену у Хала. — он задумался.

— Так что случилось с ними, почему они покинули эту часть земель? И почему мир изменился?

— Из преданий знаю, что произошел раскол между первородными. Нашлись те, кто пошел против устоев и захотел обрести безграничную власть, и полилась кровь. С помощью магии нашелся способ убивать. Хранители пытались восстановить порядок, но у них ничего не вышло. Многие погибли в великой битве. Те, кто уцелел, разбрелись по землям и образовались королевства. Другие ушли в земли, которые теперь называют Древними. Они закрыли проход сильнейшей магией, но связь с ними осталась, говорят, они сохранили бессмертие. Вся надежда теперь на пророчество… — Элиот умолк.

Элис все это время стояла молча и, внимательно слушая, разглядывала раскинувшиеся перед ней земли. Все еще не в силах осознать, как же она раньше не обнаружила этот мир, эту жизнь, которая все это время была у нее под носом. Молчание затягивалось, и она обернулась. Элиот смотрел на нее, а в глазах читалось восхищение и благоговение, все-таки он допускал мысль, что она может быть Создателем.

— Не смотри на меня так… — Элис не понравился его взгляд. — И даже не думай…

— Люди верят в Создателя, и в них живёт надежда… — начал он издалека.

— Очень хорошо, что у вас есть вера… — она не дала ему договорить, негодование и раздражение забурлили внутри — Но на что вы надеетесь? Что кто-то придет и все изменится? Знаешь, как говорят в моём мире «на бога надейся, а сам не плошай»… — контролировать эмоции становилось труднее, и она начинала злиться.

Едва ей пришлось столкнуться с этим миром, она даже еще не успела узнать его ближе, как выходит, уже должна принять ответственность за его существование и от этого у нее голова шла кругом.

— Люди страдают! Им нужна надежда и вера, что Создатель их не покинула, что ее сила и свет их защитит… — Элиот решил проявить настойчивость.

— Стоп! — теперь уже возмущение переполняло ее — С чего ты решил, что Создатель женщина, а не мужчина? К тому же спасение утопающих дело рук самих утопающих. Я хочу сказать, что только вы сами можете все изменить. Только сами люди могут создать свой мир таким, каким они его хотят видеть, а сидеть и ждать у моря погоды, когда кто-то спустится с небес, и сделает все за них — глупо и безответственно.

— Ты хочешь сказать, что люди живут так, потому что хотят этого?! — возмутился Элиот — А как же тирания, которую устроил Хал и его предки, этого никто не желал, а теперь никто не в силах справиться с ним…

— Но почему же!? Ведь есть вы, сопротивление, которое бросает ему вызов. Вы боритесь за тот мир, в котором хотите жить. А он просто живёт в том мире, в каком хочет, он его создал, но его власть и сила не безграничны…

— Но мы не выбирали его мир, нас вынудили! — негодовал он.

— Разве?! У каждого есть свобода воли и свобода выбора! А жить по чьей-то указке проще, чем самому… Никакой ответственности… Вы, выбираете принимать чужую волю или быть на другой стороне. Я не вижу, чтобы тебя к чему-то принуждали. — она смерила его взглядом, — И ты сражаешься за свою свободу воли и мир, в котором ты хочешь жить, до последнего вздоха, насколько я помню…

— Но сопротивлению не хватает сил бороться, нас слишком мало… — отчаянно пытался достучаться до нее Элиот.

— Но вы есть и есть те, кто присоединяются к вам. Они делают свой выбор, и их число будет расти, пока не достигнет критической массы… Не все сразу…

— Люди гибнут, семьи рушатся, теряя близких! Дети остаются сиротами! Невинные гибнут! — в сердцах проговорил он.

— А кто сказал, что будет легко…«à la guerre comme à la guerre¹» — огрызнулась Элис.

— Что? — он поморщился, не поняв ни слова — Но ты! Ты можешь все изменить!

— Я!!! Причем тут я?! Что я могу изменить? — она сверкнула на него злым взглядом, эмоции переполнили и начинали литься через край.

Вокруг поднялся ветер, несколько потемнело, тучи заволакивали небо.

— Ты же Создатель! — не выдержал он.

— Не думаешь, что это несколько поспешный вывод! Я не Создатель!!! — она еще больше разозлилась.

— Но то, что я вижу, говорит об обратном. — он был настойчив и серьезен.

— И что ты видишь? — фыркнула Элис.

— Знаешь, после того, что было вчера, я не в лучшем положении, чем ты! — раздраженно проговорил он, несколько повысив голос — Либо вчера я все же умер! И все это, какое-то изощренное подобие рая! Либо я попал в ад, где ты просто насмехаешься над моим миром, и это моя пытка! Но если я все-таки жив, то не могу закрыть глаза на происходящее! Выслушай хотя бы, о чем говорится в пророчестве…

— Не надо на меня перекладывать ваше пророчество, я не ваш Создатель! — она уже не контролировала свой гнев, что кипел внутри — Ты хочешь возложить на меня ответственность за тот мир, в котором вы живёте?! За вашу боль и страдания? Но я не имею к этому никакого отношения! О существовании вашего мира, я только узнала. Я не могла создать его… У меня нет маги или чего бы там ни было. И что ты видишь?! — вдалеке разорвались раскаты грома, Элиот огляделся, и ему стало не по себе. — Посмотри на меня! Перед тобой женщина, потерявшаяся в мирах! Разве я похожа на Создателя?!

— Вполне… — буркнул он.

Внутри нее бушевал гнев, она злилась скорее не на Элиота, а на то, что этот мир, погрязший в войнах, боли и слабости ждал своего спасителя, которым она не являлась.

— Выходит я безответственный Создатель, который допустил, что его творения страдают… И при этом не в силах им помочь!

— Я не имел в виду ничего подобного… — уныло проговорил Элиот, его пыл поубавился, раскаты грома доносились со всех сторон, но дождь не начинался — Я не хотел вызвать гнев. Но во мне живет вера, как и во многих из нас…

— Я не ставлю под сомнения вашу веру, ваше пророчество и вашего Создателя. Только это не я!

— Значит, ты не поможешь? — он снова был взволнован.

— Чем я могу помочь? Пойти к Халу и сказать «Хей! Оставь уже в покое людей, ты их замучил» — это я могу, ещё и по морде ему заехать могу. Но на большее я вряд ли гожусь. И каково будет разочарование людей, ведь все их надежды рухнут, когда они поймут, что тот, кого они принимали за Создателя — самозванец!

— Хорошо! — вновь начал настаивать Элиот — Раз ты отрицаешь в себе Создателя, то оглянись вокруг, ты живёшь на священной горе, ты исцелила меня, я не должен был выжить, ты исцелила себя, тебе подвластны силы природы. В тебе есть сила! Может ты и не понимаешь, как ею пользоваться, но ты уже это делаешь!!! Неужели ты не видишь!!!

— Да! Ты прав! Все происходящее не ординарно, я еще сама не понимаю до конца, что происходит. Но могу доказать, что я не Создатель, хочешь? — как-то зло проговорила она.

— Что ты имеешь в виду?! — с опаской уточнил Элиот.

— Все очень просто! Если я Создатель, то создав себе подобных, я априори лишила их свободы воли, свободы выбора. Вы будете любить меня и почитать не задумываясь. Вы будете ослеплены. И чтобы я не дела и не вытворяла, болезни, наводнения, пожары, ураганы, вы будите принимать все и терпеть, и поклоняться. Я могу поработить вас, вы будите делать то, что я пожелаю. Если я Создатель, то Ты не будешь владеть собой! Те чувства, что ты испытываешь, будут ложью, потому что у тебя не будет выбора. Ты слепо будешь следовать за мной. Ты сделаешь все, чтобы угодить, не по своему желанию, а по принуждению… — она больше не контролировала себя и остановиться уже не могла, сердце вдруг зашлось и она почувствовала, что сейчас причиняет ему боль, и на мгновение ее охватила паника, если она имеет отношение к созданию их расы, и имеет влияние, то он примет это как должное, да ещё и склонится перед ней, это будет ужасно, и только его реакция даст ей понять насколько все плохо, она продолжила дрогнувшим голосом. — И ты покорно будешь исполнять мою волю. И никогда не узнаешь, взаимны твои фальшивые чувства или я просто забавляюсь с тобой, как с очередной созданной мной игрушкой. А если я захочу, чтобы мне приносили жертвы, то ты поднимешь свой меч на невинного, и будешь восславлять мое имя. Твои ценности: честь, добро, справедливость, правда, не будут твоими, это будет отражение моих ценностей. Ты не сможешь принимать решения. Ты будешь подчиняться и исполнять мою волю, потому как перестанешь принадлежать себе. И так будет с каждым… — ее голос надломился и она замолчала, а боль пронзила сердце.

Мелкий дождь стал накрапывать, небо осветили молнии, и гром раскатами прокатился по срединным землям. На глаза наворачивались слезы. Поток бурлящих эмоций разносил сознание в клочья, и остановить его или управлять им было невозможно.

Элиот молчал, ее слова, словно раскалённые клинки, врезались в мозг, и ранили чувства, и все во что он верил. Он судорожно вздохнул, набрал в легкие воздуха и ледяным голосом произнес.

— Если ты думаешь, что меня можно подчинить. Мной манипулировать, навязать мне чужую волю, то ты меня не знаешь. Ты ничего не знаешь обо мне и моих чувствах!… Мои чувства, только мои и никто их не может назвать фальшивыми. И только я могу ими управлять, и если потребуется, я вырежу их собственным клинком из сердца. Я не перед кем ни склонюсь… не по своей воли… — его глаза были холоднее льда, ее окатило холодом и по телу пробежали мурашки, дыхание замерло на мгновение, а он не отвел взгляда, и немного помолчав, добавил, — Я принадлежу только себе… Кажется, я сделал все, что должен был. Ты дома, в безопасности, я могу продолжить свой путь. Я и так задержался… — он слегка поклонился, прижав руку к груди — Мое почтение… — и, смотря в пустоту перед собой, он прошел мимо, направляясь к выходу.

Она судорожно выдохнула и ее душили слезы, ручейками стекая по щекам, больше сдерживать их не было сил. Хаос в эмоциях причинял дискомфорт, и только одна нить оставляла связь с реальностью, происходящей вокруг, это ощутимая боль. Его боль, как и тогда при первой встрече. А сдержанность и холод, с которой он ответил на ее вызов, задели и ее чувства, которые бултыхались в этом хаосе, как льдинки в стакане воды. Весь этот спектакль перешёл границы, и ей даже стало немного стыдно, что она была так резка. Дождь усилился.

Элиот вышел на улицу и подставил лицо дождю. Капли дождя, как слезы стекали по его лицу. Температура воздуха снизилась, стало промозгло. Думать совершенно не хотелось. Он попробовал отрешиться от эмоций, но в груди ныла тупая боль, и он решительно зашагал по дороге, что вела в зеленый коридор, откуда они прибыли.

Элис пыталась успокоить свои разбушевавшиеся эмоции и уже жалела об этом разговоре. Но ее радовало одно, что он не был под ее влиянием и его чувства были настоящие и принадлежали только ему. Он действительно принадлежал самому себе. И если даже она и имеет хоть какое-нибудь отношение к созданию этого мира, то не имеет влияния на него. Выходит она задела его за живое, да ещё и отпустила, дала уйти. Единственный живой человек за все ее время пребывания в этом мире, с кем могла поговорить, кому смогла довериться, открыться и она умудрилась причинить ему боль.

— «Он не выберется отсюда живым, его надо остановить…» — эта мысль привела ее в чувства, и она спустилась вниз.

— Элиот! — позвала она, но его нигде не было.

Она выбежала на крыльцо. Небо заволокло черными тучами, лил сильный дождь и воздух был холодный, как поздней осенью. Элиота и тут не было. Она встревожилась.

— Трикс! Трикси! — позвала Элис.

Кобыла неохотно вышла из конюшни под дождь и направилась к хозяйке. Элис не стала дожидаться и поспешила на встречу. Она похлопала лошадь по шее, та опустилась на колено и Элис забралась на нее. Платье было уже мокрым от дождя и неприятно прилипало к телу. Чувствовался холод.

Чем дальше Элиот удалялся, тем сильнее ныло в груди, и переполняли эмоции. Он даже зарычал от безысходности и усилил физическую нагрузку, рванул и побежал. Пока он бежал мысли разбредались в разные стороны и собирать их совершенно не хотелось. Воспоминания последних двух дней нахлынули. Сражение, отчаяние и боль, и встреча с ней, притяжение, что он ощущал все это время, выворачивали все чувства наизнанку. Если он уйдет, то впереди останется только пустота… И в чем тогда смысл? И где-то все еще проскальзывало ощущение, что с ней он словно заново родился. Но сейчас она посягнула на святую святых, его самолюбие и гордость были задеты, а его вера была поставлена под сомнение. В то ли он верил, и во что верить теперь. Отвратительное чувство, что землю из-под ног выбили. Элиот остановился, тяжело дыша, и согнулся, упираясь руками в колени, мотнул головой, пытался заглушить неприятное давящее чувство. Потом сделал глубокий вдох и выпрямился, медленно выдыхая, лицо стало суровым. Сейчас он твердо знал за что боролся и, сосредоточив свои мысли на этом, двинулся дальше. Расщелина была уже рядом. Он весь промок, рубаха прилипла к телу, холод пробирал до костей. Элиот уже добрался до расщелины, когда услышал позади цоканье копыт, гулким эхом отражающееся от скалы, замедлил шаг и обернулся.

Элис остановила лошадь и, спрыгнув с нее, направилась к нему. Выглядела она забавно, как промокшая кошка, глаза большие испуганные и грустные, волосы мокрые прилипали к телу, и платье, промокшее до нитки, облепило ее тонкую фигуру, на Создателя она совсем не походила. Пока она шла, твердость скалы в нем вновь пошатнулась, он разглядывал ее, и тут возникло чувство умиления, гнев и обида отошли на второй план, и уже казались несущественными, сдавившая грудь боль, отпускала.

— Элиот! — она подошла к нему на расстояние вытянутой руки. — Я прошу прощения за то, что наговорила, меньше всего я хотела причинить тебе боль… — он молчал, она смотрела ему в глаза и пыталась найти хоть капельку тепла — Я не посягаю ни на чью свободу, я ни в коей мере не пытаюсь оскорбить твои чувства и веру. Я только не хочу, чтобы ты заблуждался на счет меня. Я не вправе принимать на себя ответственность и такую ношу. Я не хочу быть чьим-то божеством. Я здесь чужая. — в ее глазах отражалась мольба и его суровое лицо смягчилось — И я не была готова жить ни в этом мире, нигде бы то ни было ещё. Я этого не хотела… — капли дождя стекали по ее лицу и смешивались со слезами.

Холод пронизывал насквозь, теперь она ощущала его в полной мере. Губы посинели от холода, и с трудом справляясь с дрожью, она добавила совсем тихо.

— Я не хочу терять тебя и твое доверие… Благодаря тебе я ощутила желание жить. И я хочу помочь этому миру, если это будет в моих силах. Но прежде, я должна разобраться в том, кто я здесь и что я могу. — ее голос дрожал, в глазах отражалась искренность.

Элиот уже не злился, его сердце окутало тепло, давящее чувство полностью отпустило, а пустоту заполнил свет, боль совсем утихла, и пришло осознание того, что он погорячился не меньше нее, навязывая ей пророчество, к которому она возможно действительно не имеет отношения, либо пока была не готова принять…

— Ты хоть представляешь, что я чувствую? — спросила она, жалобно смотря ему в глаза.

— Нет. И вряд ли смогу… — он отрицательно покачал головой, и был искренен, немного помолчав, добавил — Я погорячился. Я не хотел перекладывать ответственность на тебя. Если сможешь, то постарайся понять. Я столько лет сражаюсь. Я живу этим. Это мой мир и моя борьба. Это настолько глубоко во мне… Я хватаюсь за любую возможность, во всем ищу спасения, и я готов на все, чтобы спасти этот мир. Это мой путь.

Он разглядывал ее какое-то время, потом, продолжил.

— А то, что я сейчас вижу, вскружило мне голову. В тебе заключена огромная сила. Я это чувствую. И она проявляется, хочешь ты этого или нет. Сейчас я должен был быть мертв, но ты дала мне вторую жизнь. Конечно, я погорячился с выводами, — его глаза потеплели и он легонько улыбнулся, — Если ты позволишь, я с радостью покажу тебе этот мир. И я знаю того кто, возможно, сможет пролить свет на твои вопросы, поможет понять твою силу и научить управлять, — он взял ее за плечи, она согласно покачала головой — Да ты вся дрожишь! Замёрзла! — он нахмурился и прижал ее к себе, хотя сам был весь мокрый и чувствовал холод не меньше чем она.

От него исходило тепло и она прижалась к нему как мокрый птенец.

— Кажется, я теперь чувствую холод, — дрожащим голосом проговорила Элис.

— Надо вернуться в дом.

Дождь затихал и тучи потихоньку развеивались, воздух становился теплее. Элис вышла на террасу.

— У меня есть теплый бассейн, там можно согреться, — предложила она.

Она указала, где Элиот может повесить свою мокрую одежду. Сама сбросила с себя мокрое платье и спустилась по ступенькам, ведущим к небольшому круглому бассейну, расположенному на отвесной скале с прекрасным видом на закат. Дождь уже закончился, и на горизонте между облаками выглянуло ярко-красное солнце. Вода была еще теплой, почти горячей, вобрав все солнечное тепло за целый день, даже холодный дождь не успел ее остудить. Элис уселась на выступ у бортика, погрузившись в воду по шею, и это было так приятно, после того как она промерзла до костей. Она и забыла, каким может быть холод, и теперь ощущала блаженство.

Элиот снял рубаху и пояс с ножнами. Подошел к бассейну, и хотел было войти в воду, но Элис взглядом остановила его.

— На этот раз сними брюки…

Он немного смутился, но не стал сопротивляться. Повесил брюки сохнуть и присоединился.

Закат был изумительно красив. Элиот заворожено рассматривал небо, раскрашенное в красновато оранжевые краски. Тучи ещё нависали над горизонтом, но уже редели, а за ними виднелось зеленовато синее темнеющее небо. Солнце одним концом снизу касалось воды, а сверху туч, как будто горошина между двух одеял. Водная гладь океана беспокойно колебалась. Волны накатывались и несли бурлящую пену к берегам. Вода в бассейне приятно согревала, дрожь прошла.

— Ты сказал, что знаешь того, кто может помочь мне найти ответы… — Элис нарушила тишину и с изучающим любопытством посмотрела на Элиота.

Сейчас она смотрела на него по-новому и, казалось, он выглядел как-то иначе, и ей хотелось уловить эти малейшие изменения. Она все это время была поглощена собой, тем, что с ней происходит, а сейчас в непосредственной близости, хотела рассмотреть черты его лица, глаза из которых струилась доброта, скрывающаяся за стальной волей и мужеством.

— Да, — под ее пристальным изучающим взглядом, он немного заерзал, — ясновидящая, она обладает сильной магией, я уже говорил… одна из первородных… думаю, кроме нее никто не сможет пролить свет на происходящее.

Элис не сводила с него взгляда, но вопросов не задавала, а он продолжил.

— Её зовут Зафрина. Сам Хал ее пытался найти и подчинить, но она хорошо скрывается, она знает все о мире с начала времён. Она знает все пророчества, что было и что будет. Говорят, она может общаться с Создателем, — он осекся и посмотрел на Элис, она по-прежнему смотрела на него и в удивлении выгнула одну бровь, и он поспешил продолжить, пока она не устроила бурю — Я видел её, правда, один раз. Достаточно близко. Зафрина помогает сопротивлению… Аро встречался с ней, чтобы получить информацию. Она тогда так на меня посмотрела, что у меня мурашки по коже пробежали, а волосы на голове зашевелились. Но она ни сказала мне, ни слова… — он усмехнулся своим воспоминаниям, и передернул плечами, будто она и сейчас на него смотрела, он отогнал образы — Мало кто знает, где Зафрина. Она все время перемещается по срединным землям, но узнать, где ее искать, я смогу. В Эдене недавно поселился один человек, который сможет нам помочь. Для начала отправимся туда. Заодно, я познакомлю тебя с моим миром, — на этот раз он не отвел взгляда, ожидая ее решения.

Элис немного задумалась и ответила не сразу. Отправиться в самый центр сопротивления, где чуть ли не каждый ожидает пришествия, и лицом к лицу столкнуться с пророчеством, такая перспектива не прельщала. Но она чувствовала, что Элиот очень хочет туда вернуться, вот только если он туда вернется не один…

— Сколько до Эдена отсюда? — спросила она.

— Думаю дня три, может четыре. — предположил он.

— А есть кто-то еще, кто может знать о Зафрине и быть где-то ближе? — она пыталась найти возможность оттянуть свое появление в столице сопротивления.

— Не знаю. — он пожал плечами — Может и есть, попытаюсь узнать в ближайшем поселение.

— Тогда, мы можем выдвинуться завтра… — она слегка прищурилась и закусила губу.

Элиот инстинктивно напрягся, это вызвало у него легкое возбуждение, он и сам был не прочь слегка прикусить ее губу. Он протянул руку и аккуратно, взяв за подборок, освободил ее нижнюю губу, а затем и сам прильнул своими губами к ней. Электрический разряд пробежал между ними. Она была такой мягкой и податливой. Ее руки обвились вокруг его шеи, пальцы взъерошили волосы. Она ощутила, что вот-вот потеряет контроль, разум готов был отключиться и дать дорогу желанию и страсти. Элиот оказался сильнее, он держался на грани, хотя сейчас ему ничто не препятствовало овладеть ею. И судя по ее ответной реакции, она была совсем не против. Ее грудь прижалась к нему, соски набухли и стали более твердыми. Ему очень захотелось их поласкать губами и пощекотать кончиком языка. Пытаясь сдержаться, отстранился, тяжело дыша. И не заметил, как она проскользнула к нему на колени, а его набухший до предела член уперся ей в лоно. На секунду взглянув ей в глаза, обхватил ее руками, прижал к себе, а губами потянулся к шее и проложил дорожку из поцелуев до груди. Она поддавалась, запрокинув голову, подставляла шею и ее тело легонько изогнулось, поднимая грудь чуть выше, и его губы достигли желаемой цели. Он обхватил один сосок губами и стал слегка посасывать и потягивать, а когда легонько сжал сосок зубами, она застонала, желание и страсть накрывало волной обоих. Без внимания не остался и второй сосок. Они, такие упругие и мягкие одновременно, сводили его с ума. Она, наслаждаясь его ласками, нежно вцепилась пальчиками ему в волосы и оттянула голову, заставляя оторваться от соска, но он не хотел сдаваться и слегка снова придавил его зубами, она опять застонала. Волна возбуждения с новой силой прокатилась по их разгоряченным телам. Но она, изогнувшись, вырвалась из мучительно-сладкой хватки и прильнула своими губами к его. Глубокий разгоряченный поцелуй взбудоражил обоих. В паху ощущалась пульсирующая эрекция, требующая разрядки. Он с трудом прервал поцелуй и прохрипел.

— Остановись или я не сдержусь. Больше не могу…

Она тут же отпрянула от него и отплыла. Он вцепился изо всей силы в бортик пальцами, так что костяшки побелели.

— Прости…, — прохрипел он снова, тяжело дыша.

Она погрузилась в воду с головой. Мысли роем врывались в голову. Но она их отгоняла. Когда она вынырнула, Элиот уже немного пришел в себя.

— «Я хочу его, а он боится, а все из-за какого-то дурацкого пророчества…» — пробралась одна предательская мысль. Она встала на ноги, подошла и нагнувшись к, шепнула Элиоту:

— Мне было очень приятно…

Элиот шумно втянул в себя воздух и замер, прикрыв глаза. А она поцеловала его в щеку, вышла из бассейна и плавно покачивая бедрами, ушла в дом. Элиот выдохнул и погрузился в воду с головой. Возбуждение спадало. В другой раз он может не сдержаться. Эмоции и желания, которые она вызывала в нем, становились сильнее разума.

Солнце уже село, небо усеялось россыпью мерцающих бриллиантов. Дом осветили свечи, а на террасе загорелись факелы. Элис вернулась, обмотанная полотенцем, и принесла ещё одно Элиоту. Он кивнул в благодарность, но решил на пару минут задержаться в бассейне. Она улыбнулась и ушла.

***

К югу от хребтов Хартлена, в лесах расположился военный форт-пост. Строение прямоугольное с внутренним двором, занимало больше двух гектаров земли, высотою в четыре этажа, с четырьмя угловыми дозорными башнями, где всегда находились часовые. Въезд был с восточной части форта через большие ворота, закрывающиеся кованой решеткой, поднятой на цепях. Первый этаж форта практически по всему периметру занимала конюшня, в стойлах находилось более сотни лошадей. Со второго по четвертый этаж занимали казармы и покои офицеров, кроме части здания напротив въезда. Там на третьем этаже был большой зал. В нем расположился длинный овальный стол, на котором была раскинута карта срединных земель, вдоль стен стояли стеллажи с путевыми книгами, свернутыми картами, свитками и другой военной атрибутикой. На стенах висели мечи, между стеллажей стояли образцы доспехов, во внутренний двор выходил балкон, с которого Лорд обращался к своей гвардии, в той же части здания на первом и втором этажах был оружейный склад, а на четвертом покои Лорда, на случай, если он решит задержаться в форте. Двор частично был оборудован для тренировок, полосой препятствий и различными приспособлениями для тренировки ведения ближнего боя, отработки ударов и блоков.

Вечерело, Мерт и Стюарт находились в зале и обсуждали подготовку отрядов к походу в Эрендейл. В зал влетел запыхавшийся Шон и остановился перед столом.

— В чем дело Шон? — спросил Мерт.

— Мне нужен отряд и дыхание дракона! — на выдохе проговорил Шон.

Мерт нахмурился, а Стюарт приподнял брови.

— Ты снова проводил задание? — озабоченно проговорил Стюарт.

— У меня на пути встал Элиот!

— Я уже устал слышать его имя! — рявкнул Мерт, ударив по столу кулаком.

— Я уничтожил его, теперь с ним покончено! — оправдывался Шон.

— Как я по-твоему, должен предстать перед Лордом?! У тебя было простейшее задание, подорвать город! И ты не справился! Какой-то паршивый бунтарь нагнул тебя и отымел! — Мерт орал во все горло и покраснел от напряжения.

— Их было трое! — начал Шон в свою защиту.

— Да ты совсем сдурел!!! — Мерт поднялся со стула.

— Они напали, когда мы были на привале за городом!!! Они знали, что мы прибудем, их кто-то предупредил!

— Ты хочешь сказать, что в гвардии завелись кроты! Может ты один из них!

Мерт уже был в ярости и двинулся на Шона, тот отступил на шаг, в этот момент в зале заклубился белый огонь, и из него вышел Лорд Хал. Гвардейцы выпрямились по стойке смирно и склонили головы. Он прошелся мимо гвардейцев, смерив их долгим взглядом, он слышал обрывки последних фраз, когда перемещался. Лорд молча прошел вдоль стола и опустился на большое кресло во главе. Гвардейцы стояли молча по стойки смирно. Хал, облокотившись на подлокотник, вопросительно посмотрел на них, он нутром чуял плохие новости.

— Лорд — начал Мерт, у него от волнения вспотели ладони, и выступил холодный пот на лбу — У нас произошла заминка в Телсе, но в ближайшее время мы исправим ситуацию.

Хал продолжал молчать и смотрел на них холодно, он почему-то не был удивлен, он понял, что его поручение относительно карательной операции не выполнено и раздумывал, кого из них испепелить первым или обоих сразу.

— Мой Лорд! Позвольте сказать… — осмелился Шон, Хал сосредоточил на нем свой тяжелый взгляд, от которого мурашки пробежали по спине говорившего, Лорд повел кистью в знак позволения. — Нам удалось уничтожить одного из сильнейших главарей сопротивления, теперь ничто не помешает выполнить задание. Верните меня в корпус Дракона, дайте людей и боеприпасы, мы завершим начатое!

— «Болван» — подумал Хал, но промолчал, в руке появился магический шар.

У Шона сердце в пятки ушло от страха.

— В гвардии есть предатели! — тут же встрял Мерт, — Наш отряд поджидали, они знали, что мы прибудем в Телсу и с какой целью.

Огненный шар исчез из ладони Хала.

***

Солнечный свет заливал спальню и нещадно слепил глаза, заставляя пробудиться от приятного сна. Элиот открыл глаза и, привыкнув к свету, осмотрелся. Элис в спальне не было. На углу кровати лежали сложенные брюки и рубаха. Он понежился ещё пару минут, вспоминая вчерашний вечер, но вспомнив обещание данное ей, он поднялся с кровати. Солнце только встало, благодаря стеклянным стенам можно было наблюдать восход, и это было потрясающе. Солнце только начало подниматься над горизонтом, значит, он не проспал весь день, как в прошлый раз. Он оделся, и когда застегивал ремень с ножнами, заметил, что одного клинка не хватает. На первом этаже и на террасе никого не было, тогда он поднялся на крышу. Элис сидела на парапете, на ней было фиолетовое с белым платье пастельного тона, волосы были распущены и легкий ветерок игрался с ее локонами. Она крутила клинок в руках и задумчиво его рассматривала.

Мысли ее кружили вокруг событий двух последних дней. Ночь, проведенная в раздумьях, ни на йоту не приблизила к ответам на вопросы, не дававшие покоя, и к пониманию того, что с ней происходит. Она хотела понять, какие теперь силы в ней есть, раз она обрела физическую форму, может ли она продолжать создавать, как и ранее. Конечно, то, что Элиот, находясь рядом, после столь тяжелых ранений буквально за сутки восстановился полностью, не осталось незамеченным и это о чем-то говорило. Значит, она все же имеет влияние на это пространство. Ее тело так же регенерировало. За время размышлений, она несколько раз протыкала себе палец кончиком клинка и наблюдала, как сначала выступала капля крови, а затем рана затягивалась, словно ничего и не было. Она даже отсчитывала секунды, чтоб узнать сколько требуется для полного восстановления такой маленькой ранки. Каждый раз, когда она доходила до десяти, ранка затягивалась. Ощущение боли было не совсем такое, как раньше, в другой жизни. Тут складывалось впечатление, что кожу опрыскали лидокаином, и он еще не полностью подействовал. Поэтому болевые ощущения были не такие насыщенные, как раньше, а так же пока некоторые функции организма не были задействованы. И с чем это связано она пока не понимала, а еще интересовал вопрос, может ли она теперь умереть, например, если ее проткнут мечом или она упадет со скалы. Ранение стрелой было неприятным, она ощущала слабость, и для восстановления потребовалось продолжительное время. Поэтому, несмотря на то, что она жива и здорова, теперь, в другой раз рана может быть смертельной, все зависит от серьезности повреждений, наверное… И что будет, если она умрет в этом мире? Снова окажется в белом безграничном пространстве или уже исчезнет навсегда?

Она зажала лезвие клинка ладонью.

— Осторожнее! Он острый… — прервал ее размышления и намерения Элиот, подошедший так тихо, что она не заметила его раньше, и вздрогнула от неожиданности. — Может, отдашь, пока не поранилась? — Элиот протянул руку, с предложением отдать клинок.

Элис лукаво посмотрела на него и отрицательно покачала головой.

— Нет! Он мой!

Элиот приподнял брови в удивлении.

— Если мне не изменяет память, ты обещал показать твой мир. И насколько я помню, он достаточно воинственен. Мне понадобится что-то для защиты на случай опасности… — она встала перед ним и спрятала клинок за спину.

— Я буду рядом и смогу защитить, если это потребуется, мой меч в твоём распоряжении.

— В таком случае тебе клинок не нужен, ведь у тебя есть меч. — она улыбнулась — К тому же, у тебя есть второй. Так что этот мой. — завершила она тоном, не терпящим возражения.

Элиот неодобрительно покачал головой, но возражать не стал, понял, что бесполезно.

— Так, когда мы выдвигаемся? — поинтересовалась она.

— Как скажешь…

— Тогда надо подготовить лошадей, поможешь?

Он склонил голову и жестом предложил пройти вперёд. Они спустились во двор и прошли в конюшню. Лошади паслись на лугу перед домом. Элис окликнула их и они беспрекословно подчинились, прискакав на зов хозяйки. Она потрепала по загривку обоих, и шепнула пару ласковых слов. Они удовлетворенно покачали головами.

Конь был превосходен, широкая грудь, мощные длинные ноги, шерсть лоснилась и переливались на солнце. Зевс, немного странное имя для лошади, отличался от среднеземельных лошадей огромным ростом и каким-то проницательным взглядом. Элис гладила его по шее и что-то говорила на ухо, иногда похлопывая его. Конь, словно в ответ качал, головой. Затем она подвела коня к Элиоту.

— Погладь его и поздоровайся… — улыбаясь, сказала Элис.

— Привет, Зевс! — Элиот медленно протянул руку к коню, показывая, что он с добрыми намерениями, тот фыркнул, но все же дал себя погладить.

Раньше у Элиота не было проблем с лошадьми, он всегда находил подход к животным, они его слушались. Шерсть на ощупь была такой гладкой и мягкой, конь ему определенно нравился.

— Он теперь твой! Предан, только тебе… — Элис подала ему кожаное седло с уздечкой — Навеки. — добавила она — Меня он больше не слушается. Объезди его.

Элиот пристегнул седло, надел уздечку, конь покорно стоял, пока он возился с ремешками. Когда он закончил, то убедился, что все держится прочно, но при этом не причиняет неудобства коню. Вскочив в седло, он напрягся, ожидая недовольства коня, как это бывает иногда, но конь даже не думал вставать на дыбы или нервничать, он только переминался с ноги на ногу, словно оценивая вес наездника. Элиот взял уздечку поудобнее, подал команду вперед и конь зашагал. Они вышли на луг и конь, то переходил на галоп, то бежал рысью, то шагом, в зависимости от команды наездника. Он слушался идеально, управлять им было одно удовольствие, и двигался так, будто летел над землёй. Мощный конь с легкой поступью — просто чудо!

Элиот и Зевс проскакали еще несколько кругов, прежде чем вернулись к Элис, стоявшей на песчаной дороге перед лугом. Она любовалась их ребячеством. Они были похоже на детей, десятилетний Элиот объезжал первого в своей жизни жеребца, а совсем молодой жеребец Зевс с радостью катал мальчишку, а теперь гарцевал перед Трикси и Элис, чтобы его оценили. Со стороны они выглядели так, словно были созданы друг для друга. Элиот спустился с коня, его глаза блестели от восторга. Он погладил его по шее и подошел к Элис.

— Вижу, вы поладили. У меня только одно наставление, давай ему свободу, когда он тебе не нужен, и не при каких обстоятельствах не привязывай уздечку. Он всегда придет по первому твоему зову. Ну, и иногда разговаривай с ним, ему это нравится.

— Хорошо… — Элиот усмехнулся.

— Кстати, если понадобится, он всегда найдет Трикси, где бы та не находилась. Достаточно ему об этом сказать.

Элиот кивнул головой.

— Ты позволишь? — он подошёл к Трикси и проверил, как закреплено седло, надежно ли.

После ночных раздумий и опытов Элис сделала несколько выводов насчет своих способностей. Устраивать штормовую погоду она может, исцелить себя и возможно кого-то еще, тоже способна, хотя, пока не совсем понятно как это работает. Изменять обстоятельства она не может, это ясно из истории с гвардейцами, что произошла пару дней назад. Теперь Элис решила попробовать визуализацию, с огнем, все получилось.

— А у вас есть деньги? Монеты, например?

— Да — Элиот сначала удивился, но потом понял, что ему предстоит ей все рассказывать, раз уж он взялся познакомить ее со своим миром. Он отогнул ремень и с внутренней стороны был виден разрез на ремне, что-то вроде секретного кармашка. Он вытащил оттуда монету и дал ее Элис. Монета была небольшой, сантиметра два в диаметре, с выгравированными изображениями с двух сторон. На одной стороне изображены два скрещенных меча, на другой голова дракона, извергающая пламя. Дракон точь в точь, как на рукоятке меча Элиота. Металл по весу и цвету напоминал золото.

Элис покрутила монету в руках и с удивлением хмыкнула.

— Это тебе знакомо? — поинтересовался Элиот.

— Нет, но металл напоминает золото. — ответила она.

— Это и есть золото. — подтвердил он.

Элис с удивлением приподняла брови.

— А похожий дракон у тебя на мече — обратила она внимание на гравировку.

— Да, эта монета отчеканена при дворе Лорда Хала, — пояснил он.

— А это много или мало, то есть чего она стоит?

— На одну эту монету можно устроить пир для целого отряда гвардейцев из тридцати человек — хмыкнул Элиот.

— А! Ясно!

Элис положила монету на ладонь и сосредоточила внимание на ней, изучая каждую деталь. Потом закрыла глаза и представила несколько небольших мешочков-кошельков, которые привязывают на пояс, наполненных такими монетами. Когда визуальное изображение стабилизировалось, она представила, что они лежат у нее в комоде в спальне.

— В зале на столе чаша с фруктами, это все, что у меня есть, а ты, наверное, голоден. Я сейчас вернусь.

Она отдала монетку Элиоту. От более сытной еды он, конечно, не отказался бы, но фрукты тоже сойдут. Она удалилась наверх, а он проследовал в гостиную, решив полакомиться фруктовым завтраком. Элис вошла в спальню и направилась к комоду, все это время она держала образ монет в мешочках-кошельках, только с количеством не могла определиться. Элис медленно выдвинула верхний ящик и приятно удивилась, обнаружив там визуализированные мешочки, их было три, как она и представляла. Она открыла один и вытащила еще теплый империал, тот был точной копией, монеты Элиота. Она положила монету обратно, взяла мешочки и спустилась вниз. Элиот сидел за столом и ел хурму.

— Я тут нашла немного похожих монет, пусть они будут у тебя. — Элис положила на стол кошельки-мешочки и они легонько звякнули. Элиот взял один мешочек, открыл его и присвистнул. Но спрашивать, откуда золото не стал, явно без магии тут не обошлось.

— Я не знаю, что нам может понадобиться в дороге? — озадаченно спросила Элис.

— Думаю, у нас есть все, что нужно — он подкинул в руке один мешочек и монеты звонко звякнули внутри.

— Чудно, тогда можно выдвигаться?

— Вполне.

Они оседлали лошадей и двинулись в путь. Около расщелины Элис остановилась, тут было ощутимо прохладно.

— Нам придется преодолеть снежную часть вершины. Мы будем двигаться быстро. Надеюсь, не замерзнем.

Элиот кивнул, и она направилась в расщелину первая, подгоняя Трикси. Лошади двигались быстро, несмотря на скалистую дорогу с довольно крутыми склонами. Было очень холодно, снег хрустел под копытами. Встречный ветер обжигал кожу, но лошади не замедляли шаг. Вскоре они добрались до границы снежной части вершины. Лошади заметно ускорились, перейдя на стремительный галоп. Они мчались, не снижая темпа, до тех пор, пока не оказались в зелёном лесу. Элис притормозила лошадь, Элиот последовал ее примеру.

— Ты как? — спросила она, поежившись.

— Терпимо, уже оттаял, а ты? — он подышал на пальцы, чтобы согреть их.

— Привыкаю к новым ощущениям — она усмехнулась. — Куда теперь?

— На востоке отсюда должен быть ближайший город или поселение.

— Тогда веди.

Элиот выбрал направление, и они двинулись дальше. Приближался полдень, когда они выбрались на тракт из чащи леса, по его расчетам ближайшее поселение должно быть в часе пути. Тракт пролегал сначала через лесную зону, потом дорога вывела на достаточно открытую, но холмистую местность. Они ехали, то по возвышенностям, а иногда огибал их стороной. Элис осматривалась, так далеко от берега она не уезжала никогда. Может поэтому и не сталкивалась ни с кем, все это время.

Теперь по тракту они двигались не быстро. Встречных путников и повозок пока не было, однако поднявшись на очередную возвышенность, увидели прямо перед собой, где-то в полукилометре небольшой городок, огороженный деревянной стеной футов в двадцать высотой, со смотровыми башнями по периметру. Элиот остановился и стал всматриваться вдаль.

— Что-то не так? — поинтересовалась Элис.

— Видишь смотровые башни, на них могут быть гвардейцы. Не хотелось бы с ними сейчас сталкиваться — он посмотрел на нее оценивающе. Она ответила вопросительным взглядом.

— Извини, но ты не выглядишь как местный житель, — пояснил он.

— А что не так?

— Да все, включая одежду.

Она осмотрела себя и пожала плечами.

— Отсюда их не видно — Элиот посмотрел на башни.

— А если они будут в городе? — уточнила Элис.

— Постараемся с ними не сталкиваться — и он двинулся вперед.

Вблизи уже можно было различить, что на смотровых башнях никого нет. Ворота в город были открыты, а жители спешили по своим делам. Элис с интересом рассматривала город. Небольшие извилистые улочки вымощены крупным камнем. Дома из крупного камня, с деревянными перекрытиями, обмазаны штукатуркой, и выкрашены в разные оттенки бежевого, а окна со ставнями, двери и ещё некоторые элементы наружного декора — в коричневый цвет. Строения в основном невысокие, не более двух этажей. Дома примыкают друг к другу вплотную и выстроены в ряды по несколько домов. Там, где заканчивается один ряд образуется переулок, за ним другой ряд и новый переулок. И так, покуда видит глаз. Крыши домов заостренные и все как один выложены черепицей бордового цвета. Дорога, идущая от въездных ворот, была шире всех внутренних городских путей, и по всей видимости считалась главной. Прохожих было не много, и все они с интересом рассматривали проезжавших мимо путников. Улица вывела Элиота и Элис в центральную часть города, на довольно большую круглую площадь. На улочках, отходивших от нее лучами, располагались несколько лавок, в том числе: пекарня, трактир и мясная лавка. А на самой площади раскинулся небольшой базар, занявший ее левую часть. Тут продавали овощи, фрукты, травы, предметы домашнего обихода, и какие-то безделушки. Путники спешились, когда приблизились к площади. Элис старалась не отставать от Элиота, она уже несколько раз ловила на себе любопытные взгляды прохожих, и испытывала от этого небольшой дискомфорт. Элиот направился к ближайшему трактиру. Перед входом в трактир была коновязь. Когда они подошли ближе, на встречу вышел мальчишка лет тринадцати и поинтересовался «Откуда они? Куда держат путь? И надолго ли они останутся?». А потом предложил позаботиться о лошадях. Элиот расплывчато удовлетворил любопытство мальчишки и наказал ему вдоволь напоить и накормить животных. Вверив ему лошадей, они вошли в трактир и все кто там был, обернулись на них. Посетителей в зале сидело немного, несколько столиков занимали местные мужички, в дальнем углу, ближе к барной стойке устроились три типа подозрительной наружности, явно не из местных. Элиот оценивал обстановку, здесь ему не нравилось. Стараясь не привлекать внимание, Элис держалась за спиной спутника. Они прошли внутрь трактира и расположились у окна, откуда была видна площадь. Через минуту к ним подошла хозяйка и поинтересовалась, что они желают. Она оценивающе смерила взглядом Элис, а когда перевела взгляд на Элиота, ее глаза заблестели вожделением.

— Что будете? — она не отрывала взгляда от него.

— Ты что-нибудь хочешь? — обратился он к Элис, та отрицательно покачала головой.

— Можно воды — проговорила она, трактирщица поморщилась и сделала вид, что запомнила.

Элис ощутила ее зависть и пренебрежение к ней, трактирщицу явно интересовал мужчина, и присутствие другой женщины ее раздражало. Сама она была не дурна собой, но выглядела старше Элиота. Элис задумалась, она продолжала ощущать вибрации окружающих, их эмоциональное состояние. Поначалу ей казалось, что подобные ощущения были связаны только с Элиотом, но теперь становилось ясно, что это не так. И окружающий мир может оказаться не особенно приятным в восприятии, как, к примеру, ей не понравились исходящие вибрации от трех сидящих в углу мужчин, которые все это время нагло пялились на них. Она мельком взглянула в их сторону, уловила ухмылку на лице одного бугая и тут же отвернулась, вид из окна был лучше.

— Мне тушеную баранину, хлеб и вашего фирменного — заказал Элиот.

— Это все? — спросила трактирщица, с тенью намека, которого он явно не понял.

Он вопросительно смотрел на Элис, она подтвердила кивком. Трактирщица удалилась.

— Ты уверена, что ничего не будешь? — поинтересовался он.

— Да. Я попробую воду…

Элис задумчиво наблюдала за площадью — там бурлила жизнь. Ей было любопытно и хотелось посмотреть поближе, чем живут эти люди. Базар хорошо подходил для того, чтобы познакомиться с бытом местных жителей. Но ей было страшновато и не хотелось привлекать внимание. Через минут пять вернулась трактирщица с подносом и выставила на стол заказ. Она небрежно поставила глиняную, высокую кружку перед Элис и мило улыбнувшись Элиоту, пожелала приятного аппетита и удалилась. Элиот приступил к трапезе, он был голоден как волк, готов был съесть целого барана. Элис тоже пожелала ему приятного аппетита и взяла кружку, чтоб отпить воды. Она сделала небольшой глоток, и жжение охватило ее горло, опустилось в желудок. От неожиданности она закашлялась, вкуса не разобрала, но жжение ощутила в полной мере, словно хлебнула виски. Элиот испугался, взял стакан и поднес понюхать, это была местная бражка. Позади, где-то за стойкой послышался сдавленный смешок. Элиот грозно взглянул на трактирщицу, и та чуть не подавилась. Она торопливо налила воды в стакан и принесла его Элис.

— Ты в порядке? Это местная бражка. — пояснил Элиот.

Элис взяла стакан воды, кивнула в благодарность, и с осторожностью сделала маленький глоток.

— Я уже догадалась. Ничего страшного, все уже прошло. — прохрипела она и ещё раз откашлялась.

Она пришла в себя, жжение почти прекратилось, но что самое забавное, она почувствовала легкое головокружение, и легкую веселость, словно опьянела, и явно ощутила, что к щекам прилила кровь.

— Пойду-ка я пройдусь…

— Ты уверена? — Элиот не хотел ее отпускать одну.

— Да, подышу воздухом… — ее уже не беспокоило, что на улице было много народу, ей не хватало воздуха, и было жарко, хотелось выйти — Не волнуйся, я буду рядом, ты ешь! — она встала и немного пошатнулась — М-да! Бражка и я вещи не совместимые… — подытожила она и, найдя равновесие, направилась к выходу.

В углу послышалось хмыканье и бормотание, Элиот настороженно взглянул на троих сидевших там, один из них ухмылялся, смотря на него. Он отвернулся к окну и принялся доедать обед.

Свежий воздух как нельзя лучше подействовал на Элис, она сделала глубокий вдох, и в голове стало проясняться.

— «Один глоток и я уже в ауте! Ну, надо же…»

Она огляделась и решила прогуляться по базару, осмотреться. Люди сновали между прилавками, продавцы зазывали посмотреть, попробовать и приобрести товар. Элис не спеша ходила между рядов, рассматривая все вокруг. Тут продавали и овощи, и фрукты, свежую рыбу, живых кур, цыплят, индюшек, травы и цветы. Были прилавки с тканями всевозможных расцветок и разнообразными орнаментами. Тут же стояли прилавки с глиняной посудой, различные предметы из стекла и металлов, похожих на медь и серебро: колбочки, вазы, бокалы, чего здесь только не было. Рядом располагались лотки с безделушками, браслетами, кольцами, серьгами и сделаны они были из разного материала, плетенные из ткани и кожи, собранные из камней и выплавленные из серебра. Многочисленные медальоны и амулеты висели на плетеных кожаных ремешках. Продавец предлагал приобрести амулет на удачу, на любовь или как защиту от магии. Чуть подальше был лоток с какими-то склянками, баночками, внутри которых находились разноцветные порошки, а также баночки с мазями и растертыми в порошок травами. Шум и гам стоял вокруг, и Элис, немного притомившись, вышла с базара на открытую площадь, где возле странного изваяния бегали детишки, играя в салочки. Она подошла ближе, изваяние имело неопределенную форму, то ли кривой многоугольник, то ли волнистая окружность. На нем узоры, палочки, кружочки и какие-то завитки, посередине четко вырисовывалась окружность, из которой выходило множество лучей, между лучами и располагались изображения. С нескольких сторон, выше основной окружности, проходило еще несколько окружностей, которые пересекались между собой и образовывали эллипсы. Поначалу казалось, что все это изображено в каком-то хаотичном порядке, складывалось впечатление, что это какой-то обломок, возможно часть чего-то целого, так как рисунок был не окончен и обрывался с нескольких сторон. Элис присматривалась к изображению, и на миг ей показалось что-то знакомое в этом. Ее размышления прервались, когда чья-то маленькая рука схватила ее за запястье. Кто-то стал интенсивно дергать за платье. От неожиданности она дернулась и посмотрела вниз. Маленький мальчик лет семи смотрел на нее своими большими голубыми глазами, серьезными не по возрасту. Лицо было совсем осунувшимся и серым, ручки тонкие, он выглядел изможденным и слабым. От него исходили вибрации страха, волнения и слабости. Она пробежалась взглядом по площади, но не увидев никого из взрослых, присела на корточки, чтоб оказаться на его уровне.

— Помоги мне… — тихо пробормотал малыш.

— Что случилась?!

— Маме нужна помощь, она болеет…

— Где она?

— Я покажу… — его била дрожь, то ли от страха, то ли от холода, хотя на улице было тепло, либо от того, что он был совсем истощен, и сердце Элис защемило от жалости.

В этот момент, откуда не возьмись, мужская грубая рука схватила мальчишку за воротник и оттащила в сторону, он заскулил как щенок. Элис тут же выпрямилась и выхватила клинок из-за пояса, перед ней стояли трое мужчин, те самые, что сидели в углу трактире, один из них самый крупный бугай, сально ухмылялся, пожирая ее глазами.

— Пусти мальчишку! — потребовала она.

— Он с нами… — рыкнул тот, что схватил мальчика и оскалился, он был длинный и тощий как жердь.

— А то что? Будешь тыкать в нас клинком! — усмехнулся бугай.

Элис ощутила прилив ярости, малыш пытался вырваться, но сил у него не хватало. Неожиданно, будто из-под земли, между ней и тремя мужланами вырос Элиот. Он держался за рукоятку меча, готовый вынуть его в любую секунду. Элис облегченно выдохнула.

— Пусти мальчишку! — требовательно повторила она.

— Ты оглох!? — Элиот, недолго думая, резким движением двинул в нос длинному и тот выпустил мальчика, схватившись за лицо.

Послышался лязг металла, двое других вытащили кинжалы, Элиот вынул меч и, не дав опомниться второму, проткнул его, тот упал замертво. Бугай, что скалился в таверне, оказался более проворным, и между ними завязалась драка. Элис кинулась к малышу, он ухватился за нее как за спасательный круг. Со стороны базара послышались возгласы, несколько местных мужчин выделились из толпы перепуганных горожан и направились к дерущимся.

— Веди к маме! — попросила Элис, малыш кивнул и указал на улицу, откуда он недавно выбежал, он помнил свой путь и повел обратно той же дорогой.

Они пересекли площадь и скрылись за поворотом, Элиот только и успел краем глаза уловить, на какую улицу они свернули. Ему не хотелось терять время, иначе он потеряет Элис из вида, он несколькими выпадами вогнал меч в бугая и полоснул длинного вдоль туловища, когда тот замахнулся чтобы напасть. Три трупа украсили площадь. Трое безоружных мужчин приблизились к Элиоту, он опустил меч, давая понять, что не опасен, толпа зевак уже собралась на площади.

— «Вот и не привлекли внимание», — подумал Элиот.

Один из мужчин приподнял руки, в знак того, что он с хорошими намерениями. Элиот посмотрел ему в глаза и не увидел в них угрозы.

— Мы приберем — сказал мужчина, Элиот кивнул в ответ, развернулся и поспешил в сторону улицы, на которую свернули Элис и мальчик.

Элис держала малыша за руку, он вел ее вдоль домов. В конце квартала они уже хотели свернуть в переулок, когда оттуда вышли три гвардейца. Элис со всего маху налетела на одного из них. Другой тут же схватил мальчишку и оттащил в сторону.

— Вот ты где, паршивец!

Тот, на которого налетела Элис, отпихнул ее со всей силы от себя и вытащил меч. Элис не удержалась на ногах и упала на спину, выронив клинок. Приподнявшись на руках, она отползла чуток назад и, не отрывая взгляда от нападавших, стала судорожно нащупывать клинок. Гвардеец без лишних разговоров и предупреждений замахнулся на нее. В этот момент она наткнулась левой рукой на клинок. Ухватив его за рукоятку, так что лезвие прижалось вдоль запястья по направлению к локтю, она в последнюю секунду успела выставить блок, защищая себя от опускающегося, со всего размаха, меча, тот наткнулся на препятствие и заскрежетал. Рука заныла от напряжения и дрогнула, она держалась и тут словно из неоткуда появился Элиот. Он выбежал на улицу и увидел, как Элис толкнул гвардеец, кинулся со всех ног и преодолел расстояние за считанные секунды. Когда гвардеец нанес удар, Элиот вскрикнул и налетел на него, сбив с ног, ярость захлестнула, и он одним рывком проткнул нападавшего. Двое других обнажили мечи, отшвырнув мальчишку в сторону. Он налетел на стену дома, сполз по ней и сжался в комок. Элис пришла в себя, рука еще дрожала и болела, клинок немного поранил кожу, и выступила кровь. Но она ещё не решалась встать. Элиот в мгновение ока разделался с двумя другими и тяжело дыша, кинулся к ней.

— Ты цела? — он опустился на одно колено перед ней.

— Да! — она почти восстановилась.

Неожиданность столкновения и жестокость гвардейцев ошеломили ее.

— У тебя кровь! — встревожился Элиот

— Пустяки… — отмахнулась она, поднялась и поспешила к малышу — Ему нужна помощь!

— Что случилось?

Элис опустилась на колени перед малышом и аккуратно до него дотронулась. Он вздрогнул и поднял глаза, но увидев ее, он кинулся на шею, обнял своими крохотными ручками и уткнулся лицом в волосы. Его трясло, сердечко билось быстро.

— Ш-ш-ш! Все хорошо — успокаивала малыша Элис, поглаживая по спинке — Его мама в беде, им нужно помочь… — объяснила она Элиоту.

— Тогда надо спешить, здесь были всего три гвардейца, значит, есть ещё…

Малыш отпрянул и испуганно взглянул на Элиота.

— Не бойся, я Элис, а это Элиот. — представилась она. Мальчик переводил испуганные глазки то на нее, то на него. — Как тебя зовут?

— Эдвард…

— Эдвард покажи нам дорогу. — мягко попросила Элис.

Малыш согласно покачал головой и указал направление. Элиот шел впереди, осторожно осматривая примыкающие переулки. На случай, если на пути опять покажутся гвардейцы, он держал меч наготове. На улочках никого не было, что было кстати. Они удалялись от центра города, петляя по узким переулкам и, постепенно, приближаясь к окраине города. Наконец, они достигли последнего переулка. Элиот осторожно выглянул из-за дома и прижался к стене, за ним к стене прижались Элис и мальчик. За углом дома была дорога между городской стеной и домами, которая проходила по всему периметру города. На этой дороге стоял закрытый деревянный фургон с небольшими окошками на верху, перед ним на бочках сидели четверо гвардейцев и ещё двое стояли рядом.

— Там шестеро гвардейцев. — сообщил Элиот и сжал меч, собираясь идти напролом, но Элис остановила его.

Она отвела мальчика дальше от поворота. У соседнего дома стояла большая плетёная корзина в половину человеческого роста. Она завела малыша за нее.

— Сиди здесь, я вернусь за тобой… — Малыш кивнул и, прижав колени к груди, обхватил их руками.

Она вернулась к Элиоту. Спустила с плеч платье, чтобы получилось декольте, и подтянула юбку, завернув ее несколько раз на поясе, чтобы она достигла колен.

— Что ты делаешь? — он поморщился, в глазах отразилось непонимание.

— Их там много, буду выманивать… Приготовься… — он не успел и возразить, как Элис уже вышла из укрытия и продефилировала до середины переулка.

— Эй! — послышался оклик.

Элис повернулась к гвардейцам, улыбнулась, подмигнула, и поманила пальчиком, затем также спокойно покачивая бедрами, направилась к углу дома, где прятался Элиот. Двое гвардейцев уже спешили к ней. Кто-то из них присвистнул.

— Стой!!!

Но она лишь повела плечом и, легонько приподняв руку, подала знак Элиоту, что идут двое, и затем шагнула за угол. Элиот кивнул, напрягся и приготовился к атаке. Элис поспешила отойти подальше, спряталась там же, где и малыш, обняла его, а он прижался, как котенок.

Как только первый гвардеец завернул за угол, Элиот со всего маха заехал ему в челюсть, тот отлетел в сторону. Второй не успел, как следует, сориентироваться, машинально блокировал удар ногой в пах, но пропустил удар по ребрам и затылку рукояткой меча. Когда он согнулся от боли и упал, очухался первый, Элиот отразил удар и с одного выпада проткнул, нападавшего. В этот момент подбежали еще двое. Лязг стали, сдавленные стоны и кровь гвардейцев омыла мостовую. Элиот направился к последним двум охранявшим фургон. Они с рычанием напали с разных сторон, пытаясь сбить его с толку, но Элиот, чувствовал в себе прилив сил, его реакция была молниеносна, а удары настолько сильны, что гвардейцы, вынуждено, сдали свои позиции. Повстанец выбил меч из рук нападавшего справа и с разворота полоснул нападавшего слева, развернулся обратно и нанес смертельный удар безоружному гвардейцу, щадить он явно никого не собирался.

Звуки борьбы затихли, и Элис вышла из укрытия, взяв за руку мальчика. Элиот стоял над трупами, переводя дыхание, и обернулся на приближающиеся шаги. Элис уже привела свое платье в порядок и выглядела прекрасно.

— Ты мой ангел Хранитель — прошептала она, подойдя к Элиоту, и улыбнулась.

Мальчик отпустил руку и подбежал к закрытой двери фургона и стал дёргать.

— Мама, мама!

— Эдвард! — послышался очень тихий слабый голос и ещё несколько взволнованных голосов.

Элис взяла мальчика за плечо и жестом попросила отойти, дав дорогу Элиоту. На двери висел амбарный замок, он поддел его мечом и со всей силы дернул. Замок сорвался вместе с петлями, дверь открылась. В фургоне были женщины, на вид не старше сорока, все измученные и изможденные. Мальчик влетел в фургон и пробрался в самый конец, к женщине, сидевшей у противоположной стены, она выглядела очень бледной и слабой. Он прижался к ее груди, она слабо улыбнулась, обняла его и поцеловала в макушку.

Элиот помог выбраться женщинам из фургона. Всего их было десять, включая маму Эдварда, а он был единственным ребенком. Мама Эдварда была очень слаба и не могла выйти из фургона. Элис вошла внутрь и присела на корточки возле нее.

— Вы можете двигаться? — спросила она женщину.

Та печально покачала головой и проговорила еле слышно.

— У меня совсем не осталось сил… — губы ее отдавали синевой и потрескались от недостатка жидкости.

— Элиот! — позвала Элис, тот просунул голову в дверной проем — Найди воды… — он кивнул и исчез, Элис поднесла руку ко лбу женщины, он был прохладный и влажный, та потратила силы на то чтобы обнять сына, и у нее выступил пот.

— Позаботьтесь об Эдварде… — женщина с мольбой смотрела на Элис.

Элис ощутила боль матери, комок подступил к горлу, глаза защипало. Усилием воли она остановила эти эмоции.

— Нет! Ты будешь жить! Никто лучше тебя не позаботится о сыне! — сказала она с твердой уверенностью, взяв женщину за руку и смотря прямо в глаза.

От прикосновения по телу женщины прокатилась волна тепла. Через минуту Элиот вошел в фургон с флягой воды, которую он нашёл у гвардейцев. Элис взяла флягу и поднесла к губам женщины, немного наклонила. Она всем сердцем желала ее восстановления, малыш не должен остаться без матери, но как ей помочь не знала. Женщина сделала несколько глотков и прикрыла глаза. Элис взяла ее за плечо.

— Как твоё имя? — спросила она.

— Ана. — женщина с трудом приоткрыла глаза.

— «Ана! Если я могу восстановить себя, Элиота, то и ее смогу» — Элис сосредоточилась на имени, смотря женщине в глаза, и на своих ощущениях, стараясь почувствовать хоть что-то.

Она не знала, что ей необходимо ощутить, чтобы помочь, но тут ее осенило, что самое лучшее, что она может ощутить это любовь. Любовь ко всему сущему, любовь матери к сыну, любовь ребенка к матери, и это самое сильное и всеобъемлющее чувство, которое может все. Элис зацепилась за это, и посреди всего эмоционального хаоса, она ощутила то чувство, те вибрации, что исходили от женщины, подхватила это ощущение и усилила его в разы, связав со своими эмоциями. Сработало, она почувствовала, как исцеляющая энергия растет и увеличивается, Элис сделала глубокий вдох и увидела легкое свечение, почувствовала, как нечто выходит за пределы ее тела и окутывает женщину с малышом на руках. Эдвард оторвался от матери и посмотрел на Элис, он пытался понять, откуда появилась сила, втекающая в него сейчас, как живая вода в опустошенный сосуд. Его голубые глазки смотрели на Элис пронизывающим взглядом, и она ощутила его эмоциональное состояние. В этот момент он испытал счастье, которое теплой волной прокатилось по его маленькому телу, он словно засветился изнутри. У Аны по щекам текли слёзы, но она не всхлипывала, она не могла оторвать глаз от сына. В какой-то момент Элис ощутила легкий энергетический толчок, и ее отшатнуло в сторону. Элиот, который все это время присутствовал рядом и был свидетелем происходящего, подхватил Элис и помог ей подняться. Она смотрела на него невидящим взглядом, пока он не вывел ее из фургона, усадив на бочку стоявшую рядом. Убедившись, что она может самостоятельно сидеть, вернулся в фургон помочь Ане. Женщины обступили Элис, кто-то подал воды, кто-то что-то говорил или спрашивал, но Элис не разбирала слова, она сделала несколько глотков и начала приходить в себя. Элиот вывел Ану из фургона, она выглядела лучше и держалась на ногах уверенно. Эдвард подскочил к Элис, она присела на корточки, и он обнял ее за шею.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Перевод с французского — «На войне как на войне»