Оружейник. Книга четвертая. Приговор судьи

Олег Шовкуненко, 2013

Группа полковника Ветрова оказалась на пороге чужого непознанного мира. Никто из людей никогда не переступал его границы. Но все когда-нибудь случается впервые. У Ветрова нет другой дороги. Именно там скрываются истинные враги человечества. Кто они? Как смогли ускользнуть от всевидящего ока Создателей и нанести им подлый удар в спину? Существует ли на самом деле заветный инопланетный модуль или это уловка, с помощью которой Главный вынуждает отряд избранных следовать его неведомому плану? Ответы на эти вопросы могут стать как спасением для цивилизации людей, так и ее смертным приговором.Содержит нецензурную брань.

Глава 4

Туман… Здесь тоже был туман. Правда, он больше походил на дым, плотный желтоватый дым, как от дымовой шашки, а вовсе не на хлопья этого гребаного серого пепла. Я понял это, как только ослепительные белые пятна, бешено пульсировавшие у меня перед глазами, вдруг померкли и стали пропадать одно за другим. Вместе с ними ушло и головокружение. Вот теперь можно было сказать с полной уверенностью: я все еще жив, вернее, мы живы.

Леший стоял рядом и продолжал до боли в костяшках сжимать мою левую руку. Говорят, что крепко стиснутая ладонь посылает в мозг какой-то особый хитрый импульс и стимулирует его работу. Может так оно и есть на самом деле, поскольку я начал быстро приходить в себя.

Вот он параллельный, а может перпендикулярный или, к примеру, диагональный мир. Кто ж его разберет, какой он там на самом деле. Факт только лишь, что не наш, совсем не наш. И это ни какая-то там заграница или бери круче — другая планета, это… Я даже не мог сформулировать, что это такое. Одним словом, здесь все должно быть по-другому, совершенно по-другому. Здесь даже мы сами должны были измениться.

Испугавшись такой «веселенькой» перспективки, я рывком поднес свободную правую руку к лицу, так чтобы не мешал туман, и стал ее пристально рассматривать. Вроде бы ничего… рука как рука. И все та же серая телогрейка, замусоленная, порванная на рукаве. И на шее висит все тот же АКМС модели 1959 года. Цирк-зоопарк, ничего не изменилось. Абсолютно ничего!

— Мы уже там? — эти слова я произнес шепотом, в котором плотно перемешались страх, растерянность и недоумение.

— Мы уже здесь, — буркнул в ответ Загребельный и буквально отбросил мою пятерню. Андрюха сделал это, чтобы моментально вцепиться в рукоять своего автомата.

— Что? — выдохнул я и, не мешкая, последовал его примеру.

— Показалось звук какой-то, — мой приятель стал вертеть головой по сторонам, однако густой туман не позволял ему что-либо разглядеть.

— Ничего не слышу, — мне пришлось признаться. — Может ветер?

— Шут его знает, — Леший зябко поежился.

— Куда двинем дальше? — вполголоса спросил я, так как прекрасно понимал — стоять на месте и ждать неизвестно чего, это полнейший идиотизм.

— Как ты думаешь, сколько мы протопали после того, как переступили границу красных огней? — Загребельный глянул на меня сквозь разделявшую нас мутную поволоку.

— Не знаю, не считал, — я пожал плечами. — Шагов десять, не больше.

— Вот и мне так показалось, — Андрюха повернул голову и покосился назад. — Тогда, может, попробуем вернуться?

— Вернуться?!

Мое переполошенное чувство самосохранения прямо таки завопило от радости. Вернуться! Как было бы здорово вернуться, пусть даже в мертвый, выгоревший дотла, но все же родной дом. Поддавшись этому спонтанному неосознанному порыву, я даже попробовал сделать шаг назад.

— Стой и не дергайся, — вместо ответа подполковник ФСБ вцепился в рукав моей телогрейки, тем самым наглядно давая понять, что ни о каком возвращении речь и близко не идет. Все это лишь проверка, гребанный эксперимент. — Я развернусь первым на сто восемьдесят градусов относительно тебя. Ты вслед за мной. Только так мы сможем более или менее угадать обратное направление. А то в этом тумане черт ногу сломит.

— Изобретатель хренов…! — я выдернул руку из клешни Загребельного. — Проще надо быть, и не мудрствуя лукаво просто поглядеть себе под ноги. Мы ведь, между прочим, следы оставляем. Вот по ним-то и можно будет вернуться… Если, конечно, будет куда.

Следы и впрямь получались отменные. Загляденье, а не следы! Их без труда можно было разглядеть даже в таком прокисшем молоке, как то, через которое мы сейчас брели. Вот только жаль, что отпечатки скоро исчезли. Очень скоро. После этого по щиколотку утопая в плотной грязно-желтой пыли, мы прошли шагов десять, потом еще десять, потом два раза по десять, но до границы тумана так и не добрались. И ни разу, даже мельком глаз не уловил и намека на когда-то зловещее, а теперь такое теплое и желанное красное свечение.

— Тебе все понятно? — в конце концов Леший решил, что настало время делать выводы.

— А мы случаем не сбились? Круги не нарезаем? — я ответил вопросом на вопрос.

— На полусотне метрах? — в голосе чекиста послышалась горькая ирония.

— Тоже верно, — пробурчал я себе под нос. — Значит, назад пути нет. Ты оказался прав, это самая настоящая западня.

— Мы ведь и так назад не собирались, — Леший криво усмехнулся. — Просто небольшую разведочку провели.

— Жребий брошен. Рубикон перейден. Мосты сожжены.

— Примерно так, — Андрюха кивнул и вновь прислушался к стоящей вокруг тишине. Не обнаружив ничего подозрительного, подполковник продолжил: — Вернемся на исходную, перекрестимся и вперед!

Что ж, с первой частью данного плана я был полностью согласен, а вот над второй стоило хорошенько подумать. Так что вопрос «Куда вперед?» вызревал в моей голове все то время, пока мы возвращались по уже основательно протоптанной тропе. Он воплотился в слова только лишь когда эта дорожка оборвалась и впереди обнаружился абсолютно ровный, нетронутый участок слежавшейся за долгие годы, если не века пыли.

— Куда вперед? — Леший повторил мой вопрос, пару секунд пораскинул мозгами, а затем задумчиво протянул: — А куда мы с тобой, друг Максим, вообще собирались идти?

— К Могилеву! Куда же еще?

— Точно, к Могилеву, — подполковник кивнул. — Полагаешь, этот самый Могилев существует и в этом мире тоже?

Да, вот это был вопрос! От него у меня мурашки по коже поползли. Цирк-зоопарк, а ведь и правда, это же иной мир! Какой тут, нахрен, Могилев?!

Сознаюсь, я и впрямь был ошарашен, но все же очень и очень не хотелось походить на придурка, который сам забрался в ловушку, да еще и поплотнее захлопнул за собой дверцу. Может именно поэтому мой мозг и стал сопротивляться, ошалело искать выход:

— Но Главный вел нас в Могилев. Он даже указал место на карте! А ведь ханх прекрасно знал, что этот участок уже практически вывалился из нашего пространства, что здесь уже все по-другому.

— В общем-то ход твоих мыслей мне нравится, — похвалил меня Андрюха. — Значит тут что-то не то…

— Что не то? — я с надеждой поглядел на смекалистого ФСБшника.

— К примеру, этот мир в чем-то совпадает с нашим. Или всего лишь пока совпадает, я имею в виду на этой стадии трансформации. Здесь тоже есть свой Могилев и свои Антоновка и Горобовичи, те самые, около которых и упрятан модуль ханхов. Может они стоят среди барханов красной пустыни. Все дома там сложены из железных кирпичей, а дороги покрыты сверкающим в лучах зеленого солнца голубым стеклом.

— Зеленого говоришь… — я с подозрением покосился на утопающее в едкой грязно-желтой пелене небо.

— А что и пофантазировать нельзя? — Леший кисло улыбнулся.

— Что ж, ход твоих мыслей в первой части этой фантазии мне тоже понравился, — произнося это, я двинулся вперед. — Идем, проверим, вдруг после того как тебя в «сварке» током шандарахнуло, а следом за этим о броню приложило, ты в предсказателя превратился, в Нострадамуса какого-нибудь долбанного.

По крайней мере, в последующие полчаса пророчествам моего друга сбыться так и не судилось. Мы по-прежнему брели в тумане, настораживаясь при каждом шорохе, вглядываясь в грязно-желтые клубы, в которых то и дело угадывались размытые силуэты разнообразных диковинных монстров. Так продолжалось вплоть до того момента, пока впереди самым странным образом не потемнело.

— А ну, погоди! — я поднял вверх руку и остановил приятеля. — Кажется, наконец, мы на что-то наткнулись.

— Сейчас разберемся.

Леший вскинул свой АКС-74, а затем медленно и осторожно двинулся вперед. Мне ничего не оставалось, как тоже поднять «калаш» и последовать за напарником. Сделал я это не только или, вернее, не столько повинуясь безотчетному порыву первооткрывателя, сколько из-за примитивного страха остаться в одиночестве. Да уж, в этом тумане только упусти друг друга из вида, потом вовек не сыщешь!

Потребовалось всего несколько шагов, чтобы понять: объект впереди не просто большой, а просто таки гигантский. Оказавшись рядом с ним, мы сразу же почувствовали себя жалкими букашками, которые неожиданно, лоб в лоб столкнулись с карьерным самосвалом. Но все же, что именно находилось перед нами до сих пор так и оставалось загадкой. Практически ничего не прояснилось даже когда, приблизившись вплотную, Загребельный протянул руку и коснулся ровной поверхности сплошь облепленной черно-бурой, основательно высохшей коркой. Это была то ли грязь, то ли мох, то ли тина, а может и первое, и второе, и третье вместе взятое.

— Ну что, мысли какие-нибудь имеются? — я стоял рядом и глядел на то, как мой приятель шарит ладонью по этой непонятной, вздутой, словно от диареи, стене.

— Имеются, — Андрюха поскреб ногтем по грязным наплывам, выудил из них что-то очень небольшое и протянул мне.

Я осторожно, двумя пальцами взял трофей Лешего и попытался его разглядеть. Еще до того, как туман позволил это сделать, я уже знал, чувствовал на ощупь — предмет мне хорошо знаком, очень хорошо, можно сказать с детства. Маленькая, размером с наперсток скорлупка. Внутренняя сторона гладкая, наружная ребристая. Цирк-зоопарк да это же…

— Ракушка! — я догадался одновременно с тем как увидел. — Откуда она здесь?

— Ага, ракушка, — кивнул Загребельный. — Тут их много. Днище сто лет не чистили. Обросло, дай боже!

— Днище? — я не поверил своим ушам.

— Оно самое.

Подтверждая свои слова, подполковник развернул автомат и тыльной стороной ствольной коробки как следует врезал по вставшей у нас на пути преграде. В этот миг мне показалось, что земля закачалась, а небо сорвалось с гвоздя, на котором висело, и падает прямиком на наши многострадальные головы. Только этот и никакой другой катаклизм мог сопровождаться таким тяжелым, раскатистым громом, гулом и стоном одновременно.

— Ты что сдурел! — я вцепился в разгрузку Лешего. — Услышать ведь могут!

— Кто?

— Не знаю.

— Вот то-то и оно, — Андрюха с досадой пнул борт неведомого корабля. — Пусть уже хоть кто-нибудь появится. Не век же тут бродить! Прямо ёжики в тумане, мать вашу!

— Какой, по-твоему, это корабль? — я попытался загрузить мозг приятеля работой в надежде что там не останется места для злости и раздражения, полностью противопоказанных в ситуациях типа нашей.

— Черт его знает, — чекист поглядел вдоль теряющегося в тумане борта. — Большой, должно быть океанский.

— Пойдем, поглядим, — предложил я и шагнул по направлению к носу, по крайней мере, я почему-то решил, что нос находится именно в этой стороне.

— Пойдем, раз других развлечений больше нет, — согласился Леший.

Развлечение получилось что надо, я бы сказал не для слабонервных. Все то время, что мы пробирались вдоль борта, внутри корабля что-то ерзало и ворочалось. И это самое что-то, насколько можно было понять, увязалось вслед за нами. Я подумал, что произойди сейчас чудо, исчезни вдруг толстый стальной борт, то мы бы с этой штукой оказались совсем рядом, может даже увидели друг друга. Хотя нет, лучше не надобно нам таких чудес. Лучше мы спокойно обойдем это странное судно и потопаем дальше, своей, так сказать, извилистой дорогой.

— Чертовщина какая-то, — Леший покосился сперва на меня, а затем на борт корабля.

— Ты о чем? — Казалось, что гулкие удары сердца звучат громче, чем мой шепот.

— Не пойму, как оно успевает за нами. Там же стальные переборки, отсеки разные. Или…

— Что или? — я заметил, что Андрюха помрачнел.

— Или оно там внутри не одно.

— Умеешь ты утешить! — я болезненно скривился.

— Как насчет того чтобы убраться отсюда? Целее будем. — Загребельный на пару шагов отступил от борта.

— Обожди, — пришлось придержать друга. — Давай все же дойдем до носа.

— Да нахрена тебе этот нос сдался? — прошипел чекист.

— Вот балда! Как тебя в ФСБ столько лет терпели? — не зло возмутился я. — На носу кораблей обычно название пишут. Так глядишь и узнаем, что за посудина. Все ж, какая-никакая, а информация.

Вдоль борта неизвестного судна мы уже продвинулись или, вернее будет сказать, прокрались метров на семьдесят. Так что по моему, насквозь сухопутному разумению до носа оставалось совсем немного. Ну, не супертанкер же это в самом-то деле!

— Ладно, пошли, — согласился Леший. — Тем более что кораблик-то, похоже, носом в землю врылся. Может и впрямь название окажется не так высоко. Выясним, кого это сюда занесло.

Слова Загребельного заставили повнимательней приглядеться к борту корабля. Основательно обросшая водорослями и ракушками подводная часть теперь поднималась из пыли метра на два, а над ней, выше грязно-белой полосы ватерлинии возвышался серый, весь в ржавых потеках борт. Черт, высокий, надо сказать, борт. Разглядеть что-то там, наверху, будет…

— А это еще что такое! — сделав с полдюжины шагов, Андрюха вдруг остановился как вкопанный.

Поглядев вперед, я понял, что удивило моего друга. С носовой частью корабля явно что-то произошло. С того места где мы стояли, становился различим здоровенный кусок обшивки, который был выломан и отогнут от борта. Конечно, зловредный туман не способствовал детальному изучению пробоины, но что она там имелась, так это как пить дать.

— Это его при ударе о землю раскурочило, — предположил Леший и крепче стиснул в руках автомат. После этого подполковник сделал свой вовсе неутешительный прогноз: — Сейчас попрут сволочи!

— Думаешь, попрут? — я во все глаза глядел на раскуроченное железо.

— А как же иначе. Дыра ведь! Их теперь ничто не сдерживает.

Кого ИХ мы с Андрюхой по обоюдному молчаливому согласию решили не уточнять. ИХ, и все тут. ОНИ это те, кто против нас. Готовясь к нападению, мы как по команде прижались спинами к грязному металлу борта. Конечно, отступать теперь было некуда, но зато наши жопы или по-военному тылы оказались прикрыты лучше некуда.

Однако летели секунды, минуты, а со стороны пробоины никто не появлялся. Адреналин в венах стал мало-помалу перегорать, превращаясь в горючее для мозгов. Наверное, именно благодаря этой дозе полковник Ветров и стал прозревать.

— Линия сгиба очень ровная… а все поверхности чересчур гладкие, — прошептал я, наклонившись к Загребельному.

— Чего? — тот обернулся и наморщил лоб, силясь понять о чем это я.

— Говорю не похоже, чтобы этот корабль в землю влетел. Разрушения не те… странные какие-то разрушения.

Произнося эти слова, я уже стал о чем-то догадываться. Что-то очень знакомое всплывало в памяти. Чтобы вспомнить, чтобы понять не хватало лишь кокой-то мелочи, какого-то легкого толчка. Именно в этот миг откуда-то налетел порыв ветра. Он лишь на секунду проредил плотную дымовую завесу, однако этой секунды, этого мига вполне хватило, чтобы понять.

— Ворота! — выдохнули мы одновременно.

Да, так оно и было. То что мы вначале приняли за раздавленную носовую часть, оказалось распахнутыми настежь гермоворотами трюма. И этот факт сразу превращал найденный нами корабль в паром или…

— Это ж БДК! Черт побери, как я мог его не узнать!

Леший отбежал от борта и попытался вычленить из тумана знакомые очертания. Плохая идея. Ведь в таком тумане даже океанский корабль превращался в иголку в стоге сена.

— Наш? — чтобы не дай бог не потеряться в тумане, я последовал за приятелем.

— Конечно наш, — подполковник ФСБ со знанием дела кивнул. — На западе таких не строили.

Повстречать российское военное судно, да еще где, совершенно в другом мире, это было как подарок и одновременно как издевка, безжалостное напоминание о человеческой слабости и никчемности. Ведь Большой Десантный Корабль являлся таким же пленником, как и мы, беспомощным и всеми забытым. И это было более чем печально.

— Цифры видишь? Бортовой номер, я имею в виду, — Леший стал показывать выше и правее того места, где мы с ним намеревались держать оборону.

Я поднял глаза и пригляделся. То ли поднявшийся ветер действительно причесал, проредил космы тумана, то ли мы привыкли к нему и стали лучше ориентироваться и разбирать детали, не знаю, но как бы там ни было мне и впрямь показалось, что я кое-что вижу.

— Ноль там точно есть. А после него… — я постарался получше приглядеться. — После него двойка вроде. Вместе «02» получается. Как в ментовку звонить. Помнишь, поди?

— Не бывает таких бортовых номеров, — чекист отрицательно покачал головой. — Трехзначный должны быть.

— Трехзначный? — я вновь повернул голову в сторону БДК.

— Единица там, что ли… — Пока я наводил резкость, Андрюха успел кое-что разглядеть. Как-никак помоложе он меня, а стало быть и глаз позорче. — Точно, бортовой «102», — в конце концов резюмировал подполковник.

— Ну, и что это нам дает?

— А что ты хотел узнать, когда охотился за названием? — Загребельный продолжал неотрывно глядеть в клубящуюся грязно-желтую мглу, в которой скрывался Большой Десантный Корабль.

— Хотя бы из какой он эпохи, из какой страны.

— Эпоха наша, страна тоже. И это все значит… — Леший запнулся, приглашая меня продолжить.

— Хрен его знает, товарищ подполковник, — я бессильно пожал плечами. — Можно надеяться, что в этом мире нет чехарды со временем. То есть никаких скачков в прошлое и будущее. И еще одно любопытное наблюдение: ты, я, этот корабль… все мы прибыли из одного места — с Земли.

— Полагаю, что не все, — ФСБшник напрягся как сторожевая собака, почуявшая приближение чужого. — Слышишь? Внутри вроде опять свистопляска началась.

Я прислушался и действительно вновь уловил эти странные звуки. Только теперь к возне и царапанью добавилось еще и какое-то неприятное, чем-то очень знакомое шипение или лучше будет сказать шелест, от которого будто даже завибрировал сам металл корабля. Услышав его, мы с Андрюхой быстро переглянулись.

— Этого еще только не хватало, — процедил сквозь стиснутые зубы чекист.

— Если даже там и призраки, то сейчас светло, день еще, — напомнил я приятелю.

— Кто его знает, может в этих краях призраки и днем охотятся, — Леший покачал головой. — Нет, пожалуй, к аппарели лучше близко не подходить. Как говорится, не буди лихо, пока оно тихо.

— Согласен, — я покрепче стиснул автомат. — Давай… Пошли в обход!

Этот самый обход при нулевой видимости оказался довольно непростым мероприятием. Совершили мы его по здоровенной, сплюснутой букве «П», добросовестно считая шаги: пятьдесят назад, сто — направо и еще раз пятьдесят — направо. В результате данного маневра мы надеялись навсегда распрощаться с БДК под бортовым номером 102 и его «милым» экипажем, из кого бы тот ни состоял.

Куда дальше? Продолжая оставаться в тумане, мы были обречены на этот вопрос. Компас Лешего, чего впрочем и следовало ожидать, вертелся как юла и каждый раз менял свое мнение относительно месторасположения севера и юга. Хотя, честно говоря, он-то и на Земле частенько вытворял что хотел. Сдвинутые ханхами, постоянно плавающие магнитные полюса планеты превращали этот некогда надежный, старый как мир прибор в нечто вроде бабки-гадалки. Хочешь, прислушаешься к ее совету, а хочешь, пошлешь куда подальше.

Так что нашей главной надеждой оставалась карта, вернее атлас автодорог, прихваченный из моей квартиры в Наро-Фоминске. Цирк-зоопарк, разве мог я когда-нибудь подумать, что вот эта незатейливая книжица поведет нас по дорогам иного, чужого мира! Правда, эти самые дороги сперва еще следовало отыскать.

— Где ж тут, нахрен, дорога? — вторя моим мыслям, раздраженно прорычал Загребельный. — Куда идти? Не видать же ни черта!

— Надо выбираться из тумана, — ничего лучшего я предложить не смог.

— А если он тут сплошняком? Если весь этот гребаный мир, что называется, тонет в тумане?

— Тогда мы попали.

— Не просто попали, а крепко попали, — вздохнул чекист.

Около минуты мы просто тупо топтались на месте, пялились по сторонам в очень вялой надежде хоть что-нибудь там разглядеть. Однако зря старались. Уже через два-три метра грязно-желтая пыль под ногами сливалась с таким же грязно-желтым туманом, и два отважных путешественника по параллельным мирам продолжали оставаться внутри глухого непроницаемого для взгляда кокона.

— Все равно, как не крути, не верти, двигать нам куда-то придется, — я поглядел на приятеля в поисках поддержки. — Не сидеть же тут вечно.

— Придется, — Андрюха согласился.

— Возникает вопрос: в какую сторону пойдем и как держать это направление?

— Ну, с направлением мы уже кое-как определились, — Андрюха сперва кивнул направо. — Получается, БДК в этой стороне. А оттуда… — Леший сжал руку в кулак, оттопырил большой палец и указал им себе за спину. — А оттуда мы вроде бы пришли.

— Вроде бы, — я ох как не весело перекривил приятеля.

— Да уж, — согласился тот. — С ориентацией тут тяжеловато.

— Может по солнцу получится? — задрав голову, я стал искать местное светило. А как же иначе? Вокруг светло, значит должно быть и светило.

— Нет его там, — Андрюха кисло скривился. — Я уже думал об этом. Только небо однородное, одинаковой яркости, в какую сторону не глянь. Да к тому же и теней тоже нет, даже намека. Вот такая петрушка получается.

— Солнца нет, теней нет, а что тогда есть? — я уже наверное в сотый раз огляделся по сторонам.

— Кажется, есть ветер.

— Ветер?

— Ну или небольшое движение воздуха, — уточнил наблюдательный ФСБшник.

— Ветер, а тем более «небольшое движение воздуха» штука ненадежная, переменчивая, — я сокрушенно покачал головой.

— Увы, ничего лучшего пока предложить не могу, — Загребельный пожал плечами. — Так что единственный выход ориентироваться по ветру и надеяться, что он не поменяется хотя бы в ближайший час.

Произнеся эти слова, Андрюха послюнил указательный палец и поднял его над головой. Он постоял так несколько секунд, а когда показания с «прибора» оказались сняты, сообщил:

— В спину дует. Хорошо. Следить будет легко.

— А у тебя часы работают? — все то время, пока Загребельный проводил свои исследования, мое внимание цепко держалось за фразу «хотя бы в ближайший час» и вот сейчас, наконец, мысли трансформировались в слова.

— Часы? — Леший удивленно глянул на свое запястье. — Да вроде тикают. Сейчас уже, кстати, пятнадцать-тридцать.

— Странный какой-то мир, — протянул я задумчиво. — Часы работают. Оружие…

Дойдя до этого места, я вскинул к небу ствол своего АКМСа и надавил на спуск. Тут же грянул выстрел.

— Оружие, тоже в порядке.

— Что оружие в порядке, так это меня очень даже вдохновляет, — заметил чекист, — А вообще-то ты прав. Как-то тут все не так. Чувство у меня какое-то странное, будто мы вирусы какие или микробы. Придавили нас предметным стеклом и рассматривают через здоровенный микроскоп.

— Вот-вот, — подтвердил я и сразу же прислушался к своим собственным ощущениям. — Но изменить мы пока ничего не можем. Остается только топать куда глаза глядят.

— Пото-о-пали, — Леший воспринял мои слова как призыв к действию и первым устало двинулся вперед.

Мы шли уже почти два часа. Шли в полную неизвестность. Туман оставался все таким же плотным и непроглядным. Вокруг стояла могильная тишина, которую нарушали лишь звук нашего дыхания да хруст пыли под ногами. От всего этого на душе становилось ох как неуютно и жутковато. Все думалось: а вдруг и правда этому туману не будет конца? И что тогда? А тогда все, как говорится, приплыли. Даже если этот мир и является гротескной искаженной копией нашего, то это нам ничего не дает. Ориентироваться здесь человеку просто невозможно. Для этого нужен ультразвук как у летучей мыши или инфракрасное видение как у проклятых упырей.

Продолжением всех этих размышлений стал вопрос об обитателях затянутой туманом пустыни. Если таковые имеются, то каковы они? Почему мы их до сих пор не видели и не слышали?

После того как я поделился этими своими мыслями с Лешим, тот иронично хмыкнул:

— Тебе мало тех тварей, что облюбовали БДК?

— Все равно как-то подозрительно, не нормально я бы сказал. То ли условия здесь неподходящие для жизни, то ли их что-то или кто-то пугает.

— На нас намекаешь?

— А следы где? Тут особо сильного ветра нет и осадков, судя по пыли, тоже. Луна почти. Так что следы должны сохраняться надолго, а их-то и нет.

— Если мы пока не наткнулись на следы, это еще не значит, что их вообще нет.

Едва Андрюха успел это произнести, как прямо перед нами в мелкой серо-желтой пыли проступила цепочка продолговатых углублений.

— Ну, вот тебе и зверье. Как и заказывали, — без малейшей радости в голосе прогудел Загребельный. — Черт, крупная тварь! Проблем от такой только и жди.

Густой туман не позволял разглядеть следы отчетливо. Для того чтобы это сделать, нам пришлось присесть. Сперва мы изучали отпечатки молча, ну а когда первая оторопь улетучилась, Леший почесал затылок и пробурчал:

— Вот думаю я и никак не могу решить: хорошо все это или плохо?

— Да уж… — согласился я.

Мы оба глядели на чередующиеся отпечатки человеческих рук и ног. Судя по всему, кто-то ковылял что называется на четырех. Это было странно. Но в тупик ставило совершенно иное. Одна из ног путника была обута в достаточно новый, оставляющий глубокий четкий след кирзовый сапог, а обе руки имели только четыре пальца.