Б-11

Олег Рой, 2023

Об этом проекте забыли на три десятка лет; но нет такой тайны, которая могла бы сохраняться вечно. Тринадцать человек спустятся на километры вглубь земли, чтобы понять, почему все проекты сверхглубокого бурения были закрыты. Большинство из них не вернется, а те, что вернутся – лучше бы остались там, куда не проникает свет солнца. Есть тайны, которые не стоит разгадывать – Б-11. Когда нет времени для выбора секунды решают, кто ты – герой или предатель. Со страхом невозможно договориться; с ним можно только сражаться – или уступить ему. Они ждали тысячи лет на глубине тысяч метров; они жаждут мести, и только тринадцать человек, пришедших с поверхности, могут остановить их. У страха есть имя – Б-11. Никто не вернулся живым – и об этом проекте забыли на годы. Им предстоит узнать, почему так произошло; а когда они узнают это – им предстоит принять самое сложное решение в своей жизни. Когда есть выбор между своей смертью и вечным порабощением, подобного которому не знала история. Никто из них не вернется живым – Б-11

Глава II: Одинокая могила

Несмотря на дурной сон, и все, что его сопровождало, Даша не отказалась от участия в экспедиции. Оставшееся до вылета время она потратила на то, чтобы сделать бюсты всех участников группы — это почему-то казалось ей важным. Не получились только Макс и Македонский, точнее, сама Даша не стала заканчивать ни того, ни другого, хотя дурные сны ее больше не беспокоили.

Перед самым отъездом Даша забежала к своей соседке, Маше Нефелимовой. Соседка была довольно странной, немного нелюдимой. Жила одна, и чем она занимается, Даша понятия не имела. Внешне она была того же типажа, что и Таня — высокая, атлетического сложения, с золотисто-русыми волосами, напоминавшими по цвету созревшие колосья.

— Маш, — сказала Даша соседке, — я тут собираюсь в отпуск — ты не могла бы заходить ко мне поливать цветы?

— Как часто? — спросила Маша. — У меня командировка будет в конце недели, дня на три.

— Три дня они переживут, — улыбнулась Даша. — Зайди до командировки, и после, а там уж и я вернусь. Так как?

— Ну, почему нет? — согласилась соседка. — Заодно, коллекцией твоей полюбуюсь. Очень мне твои работы нравятся, особенно балерина.

— У меня несколько новеньких появилось, — сообщила Даша. — А вот Макс не выходит почему-то.

— Потому, что ты ему подсознательно не доверяешь, — заметила Маша. Она всегда говорила прямо, без экивоков. — Хоть убей меня — вы с ним не пара. Скользкий он какой-то.

— Ну… — протянула Даша. — А других нет. Не ждать же своего принца до скончания века.

— Принцев не надо ждать, — согласилась соседка. — Принцев надо искать. Ладно, счастливой дороги. Буду поливать твои цветочки раз в три дня, пока не приедешь. Как вернешься — звякни на мобилу, номер ты знаешь….

Наступил день выезда; на «Сапсане» добрались до Питера, затем, на комфортабельной, но медленной «Арктике» прибыли в Мурманск. Даша недоумевала, почему надо ехать поездом, если до Мурманска из Москвы можно было взять чартер, и хотела уже спросить об этом Макса, но потом поняла — для того, чтобы команда лучше раззнакомилась и притерлась. Уединиться с Максом ей не пришлось — они даже ехали в разных купе: Макс — с Мишкой, Македонским и Кулешовым, Даша — с Ирой, Женей и Таней. Еще в одном купе разместились Макарыч, Игорь, Феликс и Волосатый, а Генка должен был их встретить в Мурманске. И встретил — в компании пожилого мужчины, представившегося Олегом. Олег оказался пилотом, частным воздушным извозчиком. Он промышлял тем, что устраивал воздушные экскурсии по Кольскому полуострову для иностранцев. Македонский его хорошо знал, с давних времен, как он сам пояснил, и утверждал, что на Олега можно положиться.

Прибыли они в полдень. Погрузив ручную кладь в микроавтобус Олега, команда отправилась на аэродром, где их ждал вертолет. В вертолете оказалось несколько ящиков, которые Олег с Геной в него заранее погрузили.

— Остальное оборудование в контейнере, — отчитался Генка. — Контейнер и бытовка стоят на площадке, их пока еще пограничники не смотрели. Тут с этим строго, поскольку граница рядом, и нет-нет, а контрабанду возят. Ну, и по северному берегу базы флота — тоже бдительность нужна, сами понимаете.

— А с тем, что в вертолете, проблем не было? — спросил Македонский, подкуривая. Курил он сигариллы, по всему — довольно дорогие.

— Да нет, — пожал плечами Гена, — они же не по морю пришли, а по железке, там досмотра нет. То есть, есть, конечно, но формальный. А у нас все документы в порядке.

— Хорошо, — кивнул Македонский. — Тогда не будем тянуть кота за… — он зыркнул в сторону Иры, Жени и Тани, стоявших неподалеку, и закончил, — за хвост. Погружаемся в вертолет и летим.

Вертолет оказался довольно комфортабельным, и вообще, экспедиция стала напоминать простую прогулку, особенно, поначалу. Олег сделал небольшой крюк, показав команде знаменитую Кольскую сверхглубокую — в ней не было ничего загадочного или устрашающего, просто буровая вышка посреди тундры, такие порой мелькали за окнами поезда по дороге в Мурманск, да и во время полета появлялись. Вообще, в начале полета им то и дело встречались селения, дороги, какие-то здания, так что край не выглядел таким уж пустынным. Они летели вдоль реки Колы до Оленегорска, который до этого проезжали на поезде. У Оленегорска повернули, пролетев вдоль Хибин, плоскогорья которых возвышались над унылым тундровым пейзажем. Олег, видимо, привыкший проводить экскурсии в этих краях, рассказывал о том, что можно видеть в иллюминатор, бойко называя труднопроизносимые названия вроде Часначорра или, прости, Господи, Ангвундасчорра.

— У нас, оказывается, своих Эйяфлатлайокудлей хватает в заполярье, — хохмил Мишка, безукоризненно выговаривая труднопроизносимое название исландского вулкана.

— Дальше таких высоток не будет, — сказал Олег, — за Ловозером самые крутые горы — так, холмы, метров шестьсот максимум.

Услышав знакомое название, Даша вздрогнула. Макс на это не обратил внимания, а сидевший перед ними на одиночном кресле Макарыч — заметил:

— Что, Даш, байку мою вспомнила? Брось, пустое это. Ловозеро — это просто большое озеро, не такое, конечно, как Имандра, зато рыбы в нем больше. Да ты сама посмотри, как раз над ним пролетаем.

Действительно — Олег даже снизился немного, чтобы вид был еще более величественным. Большое озеро вытянулось с севера на юг, отражая ясно-синее, высокое небо; над ним нависала поросшая хвойным лесом громада труднопроизносимого Ангвундасчорра, а на другом берегу, к которому и летел вертолет, тянулась ровная, унылая тундра. Отчего-то Даше стало тяжко на душе. Тундра казалась каким-то гиблым местом, более гиблым, чем Гримпенская трясина. Какие собаки Баскервилей водятся на этом бескрайнем пространстве? Кто знает…

Решив, что дальше смотреть не имеет смысла, Даша прикрыла глаза, и попробовала задремать. Как оказалось, зря.

* * *

— С тобой все в порядке? — спросил Макс. В его голосе слышалось беспокойство.

— Да, — ответила Даша. — Дурной сон. Наверно, тундра на меня плохо влияет.

— А мы почти прилетели, — сказал Макс. — Скоро мы его увидим.

— Пока я ничего похожего не видела, — заметила также сидевшая у иллюминатора Ира тоном ребенка, которому обещали показать клоунов, а вместо этого отвели на митинг. Макс оставил ее сентенцию без внимания: мельком глянул в лежащий у него на коленях планшет, потом в иллюминатор, а потом тихо шепнул Даше:

— Смотри, сейчас появится.

Несмотря на то, что Даша не была преисполнена энтузиазма, как Ирочка, она все-таки прильнула лицом к стеклу. Вертолет поднялся выше… под ним простиралась все та же тундра, но спереди по курсу надвигался довольно высокий, метров двести высотой, каменный кряж. Скалы ограждали плоскогорье, как частокол; это плоскогорье отличалось от виденных ими раньше — безлесные его склоны обрывались круто вниз, и на них не росло ничего, кроме редких корявых карликовых берез и сосен.

А вот вершина плоскогорья была покрыта густыми зарослями сланника… и среди этих зарослей была широкая овальная проплешина, но не ровная, а полого спускавшаяся к центру, где находился он.

Он был похож на человеческий череп без челюстей; почти прямой с запада, полого спускающийся с вершины к югу, покрытый таким же мхом, как и окружавший его конический кратер, этот «череп» поражал своими размерами — в диаметре он был не меньше полтораста метров, в высоту — метров тридцать пять от макушки до площадки, на которой он возлежал.

Чоккаперкальм-сейд.

— И вы хотите сказать, что это — природное образование? — спросила Ира, буквально прильнувшая к иллюминатору. Ей никто не стал возражать, поскольку переспорить Иру, когда та была уверена в какой-то из своих конспирологических истин, было просто нереально.

— Пойду, навещу Олега, — сказал Макс, вставая с кресла, — надо выбирать место для посадки. Это только сверху все выглядит красиво и ровно, а нам нужно посадить машину поближе к камню, чтобы вещи далеко не таскать…

* * *

Чоккаперкальм-сейд, который был целью экспедиции, находился в широкой воронке, диаметром несколько сотен метров. Глубина у кратера тоже оказалась солидной — огромный камень словно тонул в нем, потому, вероятно, долгое время о существовании этой природной аномалии и не подозревали. Склоны воронки спускались вниз под хорошим уклоном, к тому же, они были покрыты многочисленными валунами.

— Вот там есть место для посадки, — Олег указал на широкий участок правильной формы у подножья громадного камня, отличавшийся тем, что он был ровным и полностью лишенным валунов. Площадка была врезана в склон и с трех сторон окружена бруствером из тех же валунов и земли. По всему было видно, что ее создали искусственно, притом, относительно недавно.

— Сможешь там приземлиться? — спросил Макс. Олег кивнул. — Винтом за камень не заденешь?

— Не задену, — ответил пилот.

— А остальное сюда доставить сможешь? — спросил Макс. — Надо же где-то наш контейнер с оборудованием поставить, не говоря уже о бытовке. Их вниз на руках не спустишь.

— На эту площадку и опущу, — пообещал Олег. — И контейнер, и бытовку тоже. Второй раз садиться-то мне не надо будет — зависну и опущу вниз на тросе, а вы только отстропите.

— Вообще, там внизу, под камнем, база должна быть, — заметил Макс. — Правда, за тридцать лет от нее, наверно, рожки да ножки остались.

— Как сказать, — не согласился с ним Олег. — Края эти дикие, люди сюда не забредают. Снизу на плато подняться сложно, из простого любопытства вряд ли кто полезет. А саамы вообще обходят стороной Чоккаперкальм, уж не знаю, почему.

Макс молча кивнул.

— Сколько тут летал, даже не представлял, что здесь есть такое, — продолжил Олег, заводя вертолет на посадку. — Нет, сейды-то я и раньше видел, кого на Коле сейдами удивишь? Но они в сравнении с этим — как мыши в сравнении со слоном.

— Может быть, это самый первый из сейдов, — пожал плечами Макс. — Кто ж его знает? У меня в команде есть археологи — вот они пусть и разбираются.

— Значит, как договорились? — сказал Олег, когда шасси только коснулось земли. — Высаживаю вас и лечу за вашим контейнером. А вторым рейсом заброшу бытовку.

Макс кивнул.

— Только учтите, — продолжил пилот, — если у вас что-то случится — вас-то мы вытащим, а вот шкарб^[3] ваш придется здесь бросить.

— А что может случиться? — пожал плечами Макс. Пилот наклонился к нему:

— Я же говорю, саамы на Чоккаперкальм не захаживают, — сказал он, — а дыму без огня не бывает. Про то, что здесь когда-то что-то исследовали, я от тебя первого узнал, хотя сам местный, даже из поморов. Странно это все.

— Мы не из пугливых, — усмехнулся Макс. — Успеешь сегодня все перебросить?

— А то, — кивнул Олег, переключая тумблеры, чтобы остановить вращение винтов, — разгружайтесь, только не мешкайте, чтобы я успел засветло обернуться. Ума не приложу, чего вы так рано вышли? Конец апреля, вот-вот полярный день начнется, хоть круглые сутки летай.

— У меня народ городской, — пояснил Макс. — Для них полярный день — то еще испытание, по себе знаю.

— Вы ж, вроде, под землю собрались? — пилот невольно вздрогнул, словно сквозняк холодный его прохватил. — А под землей что ночь, что день — все едино.

— Это еще дай Бог нам туда попасть, — Макс отвел взгляд. — Кто его знает, может, это все треп пустопрожний, насчет одиннадцатой. Сам посуди — ну какая здесь может быть буровая? Тут все так выглядит, словно нога человека отродясь здесь не ступала…

— А площадку кто прочистил, чакли, что ль? — хохотнул пилот. — Да и не только в площадке дело: по тундре видны следы зимника, и ведет он сюда; а наверху — ты-то не заметишь, а мне видно — следы волочения, как будто трубопровод вели, только вот куда он делся?

— Это не трубопровод, — кивнул Макс. — Это монорельс для подъемника. Где ты видел это место?

— От этой площадки к востоку шагов с тысячу, пожалуй, — ответил пилот. Там еще следы есть, видно, трактор ходил, или мотолыга. Заросло, конечно, все… Ладно, заболтались. Выгружайтесь, да споро: погода хорошая, но если на Мурмане небо прикроют, я ни заправиться не успею, ни груз принять.

* * *

Олег действительно сумел посадить вертолет безукоризненно, хотя площадка была невелика. Какое-то время камень находился совсем рядом с бортом, его поверхность можно было хорошо разглядеть, и этим все занимались, особенно Ира, которая мечтала обнаружить на камне следы обработки. Ничего подобного найти ей не удалось, но Иру это не разочаровало — с того самого момента, как она увидела камень, Ира свято уверовала, что он — не природного, а искусственного происхождения.

Но вот вертолет коснулся земли, и Макс скомандовал разгрузку. Ящики, занимавшие заднюю часть кабины, где кресла были сложены, предстояло вытащить и сложить под каменным навесом. На разгрузке работали все. Мужчины таскали большие ящики с оборудованием. Для этого они разбились на команды по двое. Макс работал в паре с Мишкой, Македонский взял в напарники Игоря. Главой третьей пары был профессор Кулешов — физического труда он не чуждался, и, несмотря на ученые степени и лавры, таскал ящики не хуже других. Напарником у него был Макарыч. В четвертой паре был Генка, который, как оказалось, по паспорту именовался Ганибалом Сиприеновичем Мофассой, но за упоминание его паспортного имени можно было схлопотать, и иначе, как Генкой его никто не называл. Диковинное ФИО досталось Генке от папы — уроженца Руанды, который в начале восьмидесятых приехал в Москву учиться на врача, а потом на родину так и не вернулся. Отчасти, виной тому была мать Генки, которая покорила сердце «черного принца» (не так давно они справили серебряную свадьбу), отчасти — война, в результате которой родной народ Сиприена Мофасы — тутси был едва не уничтожен, с молчаливого согласия просвещенной Европы, которой куда важнее было добить СССР и Югославию. Как бы там ни было, отец Генки в России прижился, и сейчас заведовал инфекционной клиникой, неплохо показавшей себя во время эпидемии Ковид-19. Напарником Гены была Таня. Она сама стала в пару с Генкой, и сказать ей, что таскать ящики — не женское дело, ни у кого язык не повернулся. Четвертой парой и Феликс и Волосатый.

Девушки (кроме упомянутой выше Тани) таскали вещи полегче, в основном, рюкзаки с личными вещами команды. Ира, пыхтя, вытащила два чемодана с нее размером — свой скарб, и уселась на землю, но потом, устыдившись, пошла за вещами других, но все равно носила меньше, чем Даша или Женька. Разгрузка заняла не больше получаса; поверить в это было сложно, с учетом того, какая в конечном итоге рядом с площадкой выросла гора ящиков и поклажи. И это еще предстояло разобрать! Хотя до прибытия бытовки, а, главное, контейнера с основным оборудованием, все можно было не разбирать, о чем Макс и сообщил команде. Мишка с академиком Кулешовым вызвались обойти камень кругом, но Макс сказал повременить с этим. В итоге, Мишка пошел к Ире, а академик принялся рассматривать камень, почву и растительность, притом не праздно, а с научным интересом. Остальные участники экспедиции расположились на привал. Даша заметила, что здесь, на плато, окружающая местность не кажется такой унылой, как с воздуха. На склонах кратера то тут, то там росли довольно густые заросли карликовой березы, перемежавшейся умилительно-маленькими сосенками размером где-то по пояс не особо высокой Даше. В этих зарослях попискивала птичья мелочь. Легкий ветерок был теплым и нес с собой ни с чем не сравнимый запах пробуждающейся по весне природы — незнакомый для горожанки Даши, но такой приятный. И хотя было прохладно, не больше десяти градусов тепла, но ласковое солнышко как будто нашептывало что-то о близкой весне. Хотя на календаре весна была в самом разгаре, здесь, за полярным кругом, природа еще только пробуждалась.

Несмотря на то, что прямого запрета на это не было, никто по сторонам не разбредался, и под камень не заходил. От камня вообще почему-то старались держаться подальше.

Тем временем, Александр Филиппович, дождавшись Макса, который проводил пилота, отвел его в сторонку, и сказал, подкуривая тонкую черную сигариллу:

— Считаю, что оружие выдать надо прямо сейчас.

— Так быстро? — удивился Макс. Македонский кивнул. — То есть, уже можно ожидать неприятностей?

Александр Филиппович пожал плечами:

— Вряд ли, конечно, но береженого Бог бережет… — он вздохнул. — Так что думаю, пора раздавать стволы. Praemonitus, praemunitus, в таких краях с оружием лучше, чем без него.

Макс отвернулся, но Александр Филиппович положил ему руку на плечо:

— Мы не знаем, что там случилось, — сказал он. — Но то, что что-то случилось — это ясно. Тридцать лет прошло; кто его знает… но осторожность не помешает. Ничего нельзя сбрасывать со счетов. Мы ведь уже говорили об этом.

Макс кивнул, и пошел к ящикам.

* * *

Достав из одного из рюкзаков небольшой китайский мегафон, Макс включил его, прокашлялся, распугав каких-то любопытных пичужек, слетевшихся к их импровизированному лагерю, и объявил:

— Так, команда, прошу всех собраться… в смысле… подойдите ко мне, пожалуйста.

Народ стал подтягиваться, и вскоре собрались все. Выглядели участники экспедиции заинтригованно.

— Вот что, — сказал Макс. — Сами понимаете, мы с вами забрались в самую глухомань. Ближайшее селение от нас километрах в ста, и там живут от силы два десятка человек. Ближайший город — еще дальше. Потому я принял решение, а Александр Филиппович его одобрил, да, Александр Филиппович? — стоявший рядом Македонский степенно кивнул, — …снабдить вас оружием.

— На нас будут нападать? — испугалась Ира.

— Никто на нас нападать не будет, — заверил ее Макс. — Но в таких местах с оружием лучше, чем без него. Мало ли, кто по тундре бродит — браконьеры какие-нибудь, например…

— На кого тут охотиться? — пожал плечами Миша. — Чего-то я здесь живности не видал, кроме этих чирикалок непуганых, — он махнул рукой в сторону низкого кустарника, где перепискивались все те же любопытные птички.

— Здесь водится песец, — сказал Макарыч, доставая пачку дешевых папирос. — Не тот, который приходит, когда не ждешь, а тот, из которого шьют шубы. А еще — здесь есть самородное серебро. И золото, кстати, хоть и не в таких количествах, как на Колыме.

— Как бы там ни было, — продолжил Макс, — оружие надо иметь всем. И прошу вас не удивляться, особенно вслух, — после этих слов Макс выразительно посмотрел на мужскую половину группы — вышеобозначившегося Макарыча, Генку, Феликса, Кирилла и Таню, чувствовавшую себя вполне комфортно в компании этих мужчин.

— Да что мы, оружия не видели? — пожал плечами Гена, и Макс вскрыл первый ящик…

–…Итить-колотить, — дипломатично выразил общее мнение Макарыч. — Мы собрались на войну?

— Ну, Макарыч, — воздел горе глаза Макс, — ну я же просил…

— Да я-то что, — пожал плечами тот. — Я ж о том, что тут все новенькое…

— Это же пу… — начал, было, Мишка, но осекся под уничтожающим взглядом руководителя экспедиции, — …стая трата денег. Нам бы пары двустволок хватило бы с головой.

— Значит, не хватило бы, — степенно заметил Волосатый, вынимая из ящика новенький пулемет «Печенег» с примкнутой патронной коробкой. — Со дня окончания службы такой в руках не держал.

— А это что за фузея? — спросил Мишка, указывая на длинное, почти два метра длиной, ружье.

— КСВК, — ответил Генка, с каким-то трепетом доставая из ящика вышеуказанную бандуру. — Крупнокалиберная снайперская винтовка, хорошая вещь. Командир, можно…?

— Нужно, — ободряюще улыбнулся Макс.

Остальным досталось оружие попроще — АК-47, у Макса, Феликса и Александра Филипповича — с подствольными гранатометами, у Макарыча, Игоря, Мишки и Павла Петровича без. Таня получила ОЦ-14, короткий автомат футуристичного вида, зато с подствольным гранатометом. Жене и Даше досталось по дробовику. Кроме того, всем выдали пистолеты — за исключением Волосатого, Генки и Иры, которым достались небольшие пистолет-пулеметы, похожие на чешский «скорпион». К автоматам полагались штык-ножи, Волосатый, Генка и Таня вместо них получили изогнутые кукри устрашающего вида.

— Длинноствол можно с собой не таскать, — инструктировал вооруженных и опасных путешественников Александр Филиппович, — но держать желательно в пределах досягаемости. Короткоствол и ножи лучше всегда иметь при себе.

— Я и стрелять-то не умею… — растерянно сказала Ира, вертя в руках выданный ей крохотный автомат.

— Я тебя поучу, — одновременно сказали Миша и Женя.

— Правильно, Женя, — одобрил Макс. — Подучи Ирочку на досуге. А пока, народ, придется поработать. Игорь, что у нас со связью?

— Как Вы и говорили, — ответил Игорь, — сигнал очень слабый, и появляется только когда проходят спутники. Я могу попробовать устроить более устойчивую связь, но для этого мне нужно подняться вверх по склону с аппаратурой. Мне нужен кто-то в помощь, я понесу станцию и антенну, но аккумуляторы я один не утащу.

— Я помогу, — вызвалась Таня.

— Справишься? — спросил Игорь, указывая на коробки с аккумуляторами. — В каждой батарее по пуду, а у нас их две.

В ответ Таня, не говоря ни слова, взяла одну из коробок, подбросила высоко вверх и с легкостью поймала. Игорь посмотрел на нее с уважением:

— Вопрос снимается. Сейчас, я возьму, что нужно, и пойдем.

— А мы с вами пока займемся обустройством лагеря, — продолжил Макс, когда Игорь и Таня ушли. — Олег, конечно, обещал доставить сегодня нашу бытовку, но береженного Бог бережет. Полагаю, лагерь лучше всего будет устроить под самым камнем.

— Это что же, душа сегодня не будет? — глаза Ирочки вновь испуганно округлились. «Интересно», — подумала Даша, — «Она что, думала, что едет в санаторий с all inclusive?» Сама Даша изначально готовилась к лишениям походной жизни, но…

Прикосновение к тайне в равной мере будоражит воображение мужчин и женщин, молодых и старых. Особенно, если тот, кто посвящает тебя в тайну, во-первых, умеет рассказать о ней так, чтобы разжечь интерес, а во-вторых, не безразличен тебе. Как Макс Даше или Мишка Ире. Даша еще раз подумала о том, какие они не похожие между собой — ее брат и его избранница. Хотя…

Может быть, в этом и заключается секрет долгих и прочных отношений? Говорят, что противоположности притягиваются. Может, именно поэтому Мише было интересно с Ирой… а у Даши с Максом, несмотря на все предпосылки, ничего не складывалось?

Кто знает…

* * *

— Под камнем должна быть база, — сказал Макс. — Но осталось ли от нее что-то — неизвестно.

— База? — удивился Мишка. — Под камнем?

— Да, — подтвердил дотоле молчавший Македонский. — Камень покрывает большую площадь, примерно, как довольно крупный стадион, а почва продолжает понижаться под ним к шахте. В центре перепад высот с краем может быть метра три-четыре, можно обустроить неплохую базу, чем наши предшественники и воспользовались.

— Я бы не стал рассчитывать на то, что база сохранилась, — сказал Макс. — Потому и заказал для нас самую современную и комфортабельную бытовку. Поставим ее на площадке, рядом с контейнером. Только бы погода не испортилась, тут такое бывает. И воду бы найти.

— С той стороны, — Кулешов махнул в сторону густых зарослей у подножья одного из камней, на который опирался монолит, — есть ключ с очень чистой водой. Поверхность кратера под тонким слоем плодородной почвы покрыта чистейшим кварцевым песком, прекрасно фильтрующим воду…

Макарыч, который все это время в сторонке портил легкие дешевым табаком, откашлялся и сказал:

— Кстати, прежде, чем идти дальше, хотелось бы послушать мнение нашего светила о месте, где мы находимся. Например, наша Ирочка считает, что все это — рукотворный артефакт некой древней цивилизации. А что по этому поводу думает официальная наука?

Кулешов приосанился, и сказал:

— Древний философ Оккам говорил: не стоит плодить сущностей сверх меры. Конечно, без долгих и кропотливых исследований с помощью специальной аппаратуры сказать что-то затруднительно, но кое-что мы можем установить уже сейчас….

И Павел Петрович пустился в пространные и несколько запутанные рассуждения о тектонических процессах, горообразовании и вулканизме. Команда, однако, слушала его, в основном, затаив дыхание, только Макарыч слегка усмехался, попыхивая папироской, да Генка пару раз зевнул.

— Итак, — подвел итог Кулешов, — мы с вами находимся в весьма интересном тектоническом образовании, именуемом по-научному маар, то есть, в вулканическом кратере без видимого конуса.

— То есть, Чоккаперкальм — вулкан? — удивленно спросил Мишка.

— В том-то и дело, что нет, — ответил Павел Петрович. — Конечно, без специального оборудования мне судить трудно, но могу с уверенностью сказать, что сейчас под нашими ногами находится монолитная скала из плотного базальта. Эта порода могла сформироваться только на большой глубине и при большом давлении.

— Тектоническое вытеснение? — предположил Мишка.

— Нет, — вновь возразил профессор. — Нет никаких следов вулканической деятельности. Правда за три миллиона лет (а, примерно, столько времени назад сформировалась плита, на которой мы сейчас) их могло стереть выветривание или движение тех же ледников. Я сперва даже, было, подумал, что валун — это сильно сглаженный конус вулканического выброса, но нет — и сам валун, и его опоры — из все того же базальта. Кроме того, есть еще одно «но». Тонкий слой минералов извержения — пемзы, туфа — все-таки присутствует, но залегает вовсе не так, как привычно. Обычно такие породы формируют «лавовые поля», и направление стекания лавы — строго параллельно оси кратера.

— Я вот лично нихера не понял, — тихо сказал Генка, но Кулешов его услышал.

— Представь себе стакан с молоком, — пояснил профессор. — Или лучше с кефиром. Вот, ты выпил полстакана, часть жидкости осела на стенках и, со временем, стекла вниз, правильно?

— Ну, — согласился Генка.

— А тут движение лавы было просто уникальным! — торжествующе сказал Кулешов. — Она стекала по спирали, как будто кефиром наполнили круглую ванну, а потом на дне открыли крышку.

— Я Вас правильно понял? — спросил Макарыч, — такое движение лавы означало, что ее было много, но потом она стекла в некую дырку в самой нижней точке кратера?

— Отверстие, милый мой, — Кулешов скривился, как любитель грамматики при слове «вообщем» или «калидор». — но да, так оно и есть. Предваряя ваш следующий вопрос — значит, штольня, которую мы ищем — это вулканический желоб. Раньше он был заполнен мягкими породами извержения. Машина Верховцева не вгрызалась в скальный монолит, она шла по ранее проделанному самой природой каналу, заполненному относительно мягким туфом…

— То есть, — настойчиво спросил Макарыч, — Верховцев, выходит, заранее знал об этом месте?

— По-моему, это очевидно, — отрывисто сказал Кулешов, с подозрением глядя на Макарыча. Тот удовлетворенно кивнул.

— В конце концов, не суть важно, что такое Чоккаперкальм, — примирительно сказал профессор, — вулкан, рифтовый разлом, остаток старинной горной системы, которую стерло время и ледники…

— Простите, профессор, — на сей раз, в разговор вмешалась Ира. — Я, конечно, не ученый, и в геологии не разбираюсь от слова совсем, но все это выглядит странно. Оставим в покое кратер, но откуда здесь взялся этот камень?

— Камень — определенно местного происхождения, — ответил Кулешов. — Он состоит из того же базальта, что и все нагорье. Вот здесь я действительно предположил бы магматическое вытеснение: сам камень образовался на глубине, а потом был поднят столбом лавы наверх…

— Это же нонсенс! — возразил Мишка. — Как такую громадину могло поднять из глубины движение извергающейся магмы?

— Это случилось три миллиарда лет назад, — напомнил Павел Петрович. — В то время вулканизм был намного сильнее, чем сейчас. Кстати, мне кажется, что и само плоскогорье — результат вулканического поднятия. Потом лава проделала себе путь в толще базальта, выбив «пробку», которой и является наш камень, но не до конца. Послушайте, магмы было так много, что она покрывала собой все плоскогорье! Иначе как объяснить то, что она стекла обратно в кратер, как вода в водослив?

— А что, если вся земля когда-то была покрыта магмой? — предположил Макарыч, — а потом она потихоньку стекла вниз?

— Вы несете ту же чушь, что в свое время Верховцев! — разозлился Павел Петрович. Макарыч ухмыльнулся в усы, и обратился к Максу:

— Кстати, о птичках. А не пора ли нам рассказать полную версию этой истории? О том, кем были наши предшественники, почему они искали именно это место, почему стали бурить именно здесь?

* * *

Игорь и Таня поднимались вверх по склону. Игорь то и дело поглядывал в раскрытый планшет, выбирая точку, с которой удобнее было бы ловить связь со спутниками. Попутно он рассказывал Тане, или даже больше рассуждал вслух, что собирается сделать.

— Настрою наверху устойчивую связь. Потом закреплю антенну на чем-то высоком, и протяну линию до лагеря. А там установлю ретранслятор, сделаю разводку — и будет у нас и связь, и интернет.

— Я в этом деле не шарю, — честно призналась Таня. — Даже роутер дома мне админы провайдера настроили. А ты у нас башковитый.

Они довольно быстро добрались до верхнего края кратера, и оказались на заросшем сланником плоскогорье. Карликовый лес был невысок, Игорю по пояс, но очень густ. Игорь уткнулся в планшет и что-то в нем колдовал.

— Не хватает, — сказал он. — Еще бы на пару метров повыше…

— Смотри, — сказала Таня, указывая направо, где виднелось какое-то нагромождение скал. — А если туда подняться?

— Хорошая идея, — согласился Игорь. — Давай посмотрим на эти скалы вблизи? Только вот как до них добраться?

Не говоря ни слова, Таня вытащила свой новообретенный мачете, и нанесла решительный удар по зеленому переплетению перед ними. Игорь невольно залюбовался ею. Почему-то энергия Тани вызывала у него настоящий восторг:

— Тебе помочь?

— Главное не мешать, — весело ответила девушка. — И держись подальше, чтобы я тебя ножиком не задела.

«Ножиком…» — подумал Игорь, с уважением глядя на Танино мачете, ловко срубающее низенький березняк. До скал они добрались быстро, благо, те были недалеко. Собственно, нагромождение состояло из нескольких довольно крупных обломков, окружавших более высокий валун, которому природа придала почти правильную кубическую форму. В отличие от окружающих его камней, куб был черен, как антрацит, Его верхнюю плоскость пересекала огромная трещина, словно кто-то ударил по камню исполинским топором.

— Ну вот, — сказала Таня, запрыгивая на камень и усаживаясь на его краю. — Как тебе этот кусок скалы, подойдет?

— А забраться на него как? — спросил Игорь, задумчиво глядя на куб.

— Заберемся, — пообещала Таня, ловко запрыгнув на один из окружающих куб камней. Через мгновение она уже была на вершине куба. — Подавай поклажу, а потом я помогу тебе подняться, идет?

Передав наверх рацию, антенну и аккумуляторы, Игорь вскарабкался на камень сам, не столь проворно, но зато без помощи Тани. С вершины валуна открывался великолепный вид на окружающую плоскогорье тундру, а также на кратер со стоящим в нем загадочным мегалитом. Закрепив антенну в каменной расщелине, так, что ее плоскость почти лежала на камне, Игорь присоединил рацию и стал настраивать связь.

— У тебя курево есть? — спросила Таня. — Я так обычно не курю, но тут все вокруг смалят, так что тоже захотелось.

— Ирка, наверно, про этот камень сразу какую-нибудь историю изобрела бы, — задумчиво сказал Игорь, — она бы увидела в нем алтарь какого-нибудь забытого бога, или прилетевший из другой галактики метеорит… ты «Винстон» куришь? — добавил он, протягивая Тане пачку, найденную в кармане куртки.

— В наше время, что «Винстон», что «Ротманс» — одной и той же махоркой набивают, — ответила Таня, доставая сигарету из пачки. Игорь смотрел на ее пальцы — длинные, сильные, без маникюра — просто коротко обрезанные ногти с легким лаком, кажется, не для красоты, а так, чтобы было… — а огонек?

— Блин… забыл… — ответил Игорь, хлопая по карманам.

— Не трудись, — улыбнулась Таня, достав из кармана поддельное «Зиппо» с эмблемой «Харлей Дэвидсон». Зажигалке было, судя по состоянию, лет тридцать, но ее бережно хранили, раз уж она была до сих пор исправна. Игорь подкурил от пахнущего бензином огонька, потом смотрел, как подкуривает Таня. «Да что со мной?» — думал он. — «Как будто девочку первый раз увидел. И главное…» — что главное, Игорь для себя так и не сформулировал. Наверно, то, что Таню сложно было назвать фотомоделью. Глаз, конечно, выделил бы ее в толпе, но совсем не за внешнюю красоту — для женщины Таня была довольно высокой, даже чуть повыше самого Игоря, который со своими без десяти два на рост абсолютно не жаловался. И телосложение у нее было под стать росту атлетическим. Кроме того, женщина с грудью четвертого, если не пятого размера, худышкой будет только после фотошопа…

Но вот как раз Игорю современные стандарты красоты были не по душе. Он и раньше встречался с девочками, которых сейчас называют плюсоверсайз, но Таня у них выигрывала по всем параметрам огромную фору. Вместо того, чтобы закончить формулировать мысль, Игорь, неожиданно, прежде всего, для самого себя, спросил:

— А у тебя кто-то есть?

— В смысле? — не поняла Таня. — Папа — геодезист и байкер, мама — лесовед, и тоже на моцыках гоняет. Я с ними все детство в таких походах провела. Сеструха старшая вышла замуж и смылась из нашего дурдома в другой — ее муж утащил на дрейфующую станцию, он океанолог, но такой же головой ударенный, как наша Ирочка — ищет Атлантиду на дне Северного Ледовитого океана. Попутно нашел немеряное количество нефти, газа и доказал то, что у нас шельф России почти до полюса простирается, так что народному хозяйству от его заскоков только польза. Начальство им довольно, и сквозь пальцы смотрит на его странности… или ты о чем?

— Я в смысле… — Игорь отвернулся к своему оборудованию, отчасти чтобы скрыть взгляд, отчасти потому, что увидел на своем планшете отметки сигналов, пойманных его антенной. Сигналы были сразу с нескольких спутников, кого хочешь, выбирай, — в смысле, ты с кем-то встречаешься, или…?

— А шо, будут какие-то прэдложения? — сказала Таня с пародийно-одесскими интонациями, но потом продолжила серьезно: — да нет у меня никого. Высоким девочкам вообще сложно парня себе найти, вечно какие-то уроды закомплексованные попадаются, а я еще и, прямо скажем, не Линда Еванжелиста вот прямо ни разу.

— Зря, — глухо, потому что как раз выпускал дым, сказал Игорь. — В смысле, зря, что… в общем, что там такого особенного в этой Линде? Я даже не помню, как она выглядит. А вот ты…

— Подкалываешь? — с подозрением спросила Таня. — Игорёха, чисто чтобы между нами не было непоняток: я как-то не особо радуюсь шуткам в мой адрес. Вообще, трудно быть милой феечкой, когда в тебе чуть меньше сажени в высоту и порядка центнера весу. И когда кого-то этот факт веселит…

— Да ты меня не так поняла! — воскликнул Игорь. — Просто не всем нравятся голливудские стандарты…

Таня опять рассмеялась:

— В наше время голливудский стандарт — чернокожий трансвестит. Но я тут подумала: если ты сейчас меня не подкалываешь, то, возможно, пытаешься сказать мне, что я тебе нравлюсь, — Игорь, помимо воли, кивнул. — Братишка, со мной удобно то, что можно не размазывать мысль по дереву, а говорить прямо. Я не обижусь, а если обижусь — не ударю. А если ударю — то не больно….

Игорь не ответил, но опять отвернулся к своему оборудованию. Устойчивый прием есть, устойчивый интернет — ну, если это можно назвать интернетом, тоже есть. А что с передачей? Потому, что с передачей эмоций у него получилось как-то не очень.

— Ты мне тоже нравишься, — глухо (потому, что затягивалась почти догоревшей сигаретой) сказала Таня. — Но, блин, цивильный мальчик с умной башкой и такая, как я — довольно странная парочка, даже чисто гипотетически. Потому… черт, а давай ты что-нибудь мне предложишь? Потому, что, ты будешь сильно удивляться, но я думаю, что первую скрипку в отношениях должен играть мужчина…

— Даже если он на полголовы ниже? — спросил Игорь.

— А ты по этому поводу загоняешься? — пожала плечами Таня. — У тебя рост вполне нормальный, не хлюпик какой-то. Мне вполне комильфо. На каблуках я все равно не хожу, а без них у нас с тобой разница не так уж и заметна.

— То есть, — серьезно сказал Игорь, затушив окурок о черный камень, — в принципе, ты не против…?

— Смотря чего, — ответила Таня, повторив его действия.

— Встречаться, — глухо, хотя он уже не курил, — сказал Игорь. — Понимаю, что в этом месте это звучит глупо — вокруг ни кино, ни кафе, ни даже плёвого парка, но…

— Не против, — ответила Таня, спрыгивая с камня. — Мне с тобой интересно. Ну, как там у тебя дела с оборудованием?

— Порядок, — ответил Игорь. — Поймал все, что нужно. Сейчас закреплю антенну, и будем спускаться.

— А я бы посидела тут подольше, — сказала Таня, потягиваясь. — Благодать вокруг какая — ни машин, ни людей. Солнышко светит, птички чирикают…

Игорь кивнул, и дальше делал все не спеша. При этом они довольно мило пообщались — Игорь рассказал Тане про свою родню, про службу в армии и учёбу, Таня Игорю — про свои занятия греблей…

Между тем, погода начала портиться. Сначала подул холодный, пронизывающий ветер, потом с севера поползли тяжелые, низкие тучи.

— Кажется, дождь собирается, — заметил Игорь, проверив крепления антенны. — Хорошо, что я так удачно все закрепил, теперь нашу антенну и ураганом не сорвет. Ну что, сворачиваем лагерь, и возвращаемся?

— Ага, — с некоторым разочарованием в голосе сказала Таня. — Тебе помочь спуститься, или без меня справишься?

— Подкалываешь? — с подозрением спросил Игорь. — Я что, инвалид, чтобы с камушка не спрыгнуть? А вот рацию и аккумуляторы я тебе подам, так что спускайся первой, идет?

* * *

Если издали сейд интриговал Иру, то вблизи он ее пугал. Наружная поверхность огромного валуна по цвету сливалась с окружающей его тундрой, но под камнем царила, казалось, непроницаемая мгла. Можно было лишь разглядеть две величественные каменные «ноги», на которые валун опирался — толстые, похожие на контрфорсы древней крепости, и, кажется, сделанные из того же камня, что и «крышка». Но главное не это — несмотря на то, что «крышка» была приподнята довольно высоко над землей — метров пять, не меньше — она «давила» на психику. Вместе с царящей под ней непроглядной мглой и присутствием рядом невидимой, но как-то странно ощутимой дыры в земле, уходящей куда-то очень глубоко, все это создавало какую-то гнетущую атмосферу ожидания чего-то плохого. Ира снова, и совсем некстати вспомнила, что Чокккаперкальм по-саамски — «могила острого колпака». В тихой московской квартире Ира грезила, что этот странный Чоккапер может оказаться пришельцем, чей диковинный вид вызывал у предков нынешних саамов такие странные ассоциации. Может, он был похож на джедая Ки-Ади-Мунди из «Звездных войн», который также обладал удлиненной, конусовидной головой? Ира вспоминала фрески и скульптуры древнего Египта, чьи фараоны щеголяли в высоких конусовидных шапках, вспоминала мумии Наска с нечеловечески вытянутыми черепами, и нафантазировала целую стройную теорию о том, что Землю некогда посетили разумные гуманоиды, чьи головы были высокими и конусообразными…

А что, если эта загадочная шахта — могила одного из этих звездных странников? Может быть, именно она, Ира, станет первым человеком на Земле, доказавшим факт палеоконтакта?

Но сейчас, находясь совсем рядом с этим странным местом, Ира внезапно почувствовала сильнейшее желание вернуться в уютную московскую однушку, в маленькую квартиру, забитую сомнительно-научными книгами и журналами, с висящим на двери лозунгом Агента Малдера: I want believe. Пожалуй, о таких вещах лучше размышлять в тиши уютного и безопасного мегаполиса, чем в глуши, где не берет интернет, нет душа, зато есть непонятного происхождения мегалит, который, конечно, не Стоунхендж и не пирамида Хеопса… но, кажется, куда страшнее…

Вообще, при всей своей любви к неизведанному и загадочному, Ира вряд ли согласилась бы на эту экспедицию, но у нее была веская причина, помимо своего интереса к конспирологическим теориям. Со стороны могло показаться, что Мишка с Ирой прекрасная пара, и, в общем-то, это почти так и было, но…

Ира сошлась с Мишкой после большой трагедии. Ее родители, у которых Ира была единственной дочерью, трагически погибли в автокатастрофе пару лет назад. После похорон Ира стала бояться оставаться одна. Тогда она и познакомилась с Мишкой (который в тот момент поругался с Максом и по этому поводу рассорился с сестрой). У Мишки с Ирой загорелся, как пишут в книгах, бурный роман, но Ира до сих пор сомневалась — не потому ли, что она тогда страдала от одиночества и стремилась прибиться к любому берегу?

Не слишком ли она поспешила? Порою Мишка своим скепсисом сильно ее раздражал. С другой стороны, иногда он, наоборот, вызывал у нее прямо головокружение от переполняющих ее чувств. Ира пыталась разобраться в себе, и поход для этой цели более, чем подходил.

А вот с Дашей, Мишиной сестрой, Ира толком так и не сошлась. Даша казалась ей через чур отстраненной, какой-то «не от мира сего». Эта оценка была тем более странной, что такой большинство окружающих считало как раз саму Иру. Вот только Ира, при всей своей любви к конспирологии, не имела привычки «выпадать из реальности», как ее без пяти минут свояченица. Возможно, Даша и сама этого не замечала, но, иногда, она словно пропадала из этого мира. Она при этом могла ходить, говорить, продолжать диалог — но Ира видела, что Даша где-то не здесь. Это ее пугало.

Вот и сейчас, подбросив Кулешову вопрос о камне, Ира отвлеклась на Дашу. С ней явно было что-то не так. Даша сильно побледнела, даже губы сделались темно-синюшными; под глазами залегли глубокие темные тени…

Обычно, Ира не решалась заговорить с Дашей в такие моменты, но тут ее что-то переклинило, и она подошла к девушке и осторожно взяла ее за руку. Рука была холодной, как ледышка.

— Даш, — позвала Ира, — с тобой все нормально?

— Что-то приближается, — сказала Даша, не глядя на Иру. — Что-то будет.

— Что? — слова Даши, вернее, интонация, с которой они были произнесены, не на шутку напугали Иру. — Откуда? Из-под земли?

— Нет, — ответила Даша. — Это идет по воздуху, это придет с ветром. Мы словно в центре еще не родившегося урагана…

Ира бросила взгляд на небо: небо, дотоле ясное и солнечное, внезапно, стало хмуриться, с севера находила гряда туч.

— Похоже, ты права, — сказала она. — Вот только…

Взгляд Даши потерял свою отрешенность. Она посмотрела на Иру непонимающим взглядом:

— Что? В чем я права?

— Ты сказала, что на нас что-то надвигается, с севера, — растеряно сказала Ира. — Что-то страшное.

Даша нахмурилась:

— Я… вообще-то, я метеозависима, и… когда в Москве был большой ураган, я прямо слегла за пару часов до этого.

— Тогда было так же, как сейчас? — спросила Ира.

— Да… нет…, — ответила Даша, по-прежнему хмурясь. — Сейчас… кажется, сейчас все будет еще хуже.

* * *

Рассказ Кулешова «силовая группа экспедиции», то есть Генка, Феликс и Волосатый, слушали невнимательно. У них на повестке стоял вопрос, по их мнению, куда более непраздный.

— Генка, — обратился Феликс к темнокожему товарищу, — ты ж в армии служил?

— Ясен-красен, — кивнул тот. — Я что, похож на инвалида? В двенадцатом призвали, потом на сверхсрочку остался. А что?

— И кем служил? — продолжал Феликс допрос с пристрастием.

— Механиком, — ответил Генка. — Рота паркового обслуживания бронетанкового полка, а что? У тебя машина сломалась?

— Да нет… — протянул Феликс. — Просто пытаюсь понять одну вещь…

— Так и спросил бы прямо, — фыркнул Гена. — Братишка, что ты ходишь вокруг, да около? Думаешь, я такой тупой, что не понял, куда ты клонишь?

— Вы о чем, мужики? — присоединился к беседе Волосатый.

— О том, откуда наш друг Гена научился обращаться с… тем, что ему вручил Макс, — пояснил Феликс. — Мужик, я эту бандуру только на фотках видел, а он ее сразу жамкнул так, будто у него в гараже такая же, и еще одна на балконе завалялась.

— Между прочим, ты тоже АК с подствольником явно не в кино видал, — ответил Генка, — я уж молчу о том, что Волосатый «Печенега» сразу опознал, что тоже наводит на определенные мысли…

— У нас с корешем все просто, — ответил Волосатый, не дав вставить слово Феликсу. — Мы с ним в Сирии были, когда сверхсрочку тянули, а потом еще вольниками оставались ненадолго. А в Сирии, сам понимаешь, брат — ты можешь быть хоть техником, хоть поваром, а стрелять должен уметь даже из сапога. Бармалеи кругом, итить их дважды — здесь и на том свете.

— Вот, — резюмировал Феликс. — Но ни я, ни Волосатый из КСВК стрелять не умеем, а ты…

— Справедливости ради, знать, умею ли я стрелять, или нет, вы не можете, — Генка даже не думал отпираться, — но да, умею. Я ж тебе тонко намекнул — в четырнадцатом я был на сверхсрочке, а дембельнулся в семнадцатом, смекаешь?

Феликс беспомощно посмотрел на Волосатого:

— Два раза подписался, что ли?

— В отпуск он ездил, — объяснил Кирилл. — Я б сам поехал, да я тогда только в учебку заселился.

— В отпуск? — Феликс явно не понял, о чем речь. — И что такого?

— И то, — пояснил Генка. — В четырнадцатом-пятнадцатом куда в отпуск контрактники ездили? Ну, не тормози. Где нужны были механики, способные привести в божеский вид танк, сорок лет на пьедестале простоявший?

Лицо Феликса просветлело:

— На Донбассе, что ли, был?

— А ты смышленый, — улыбнулся Генка. — Именно что. А там как раз такой заруб был — мама, не горюй. Когда нацики Славянск брали, нам выдали ПТРД, и бросили в прорыв. И, прикинь, я там сумел парочку бандеровских танков загасить из этого ружья-переростка, пролежавшего в солидоле с года рождения моего папы. Наши меня уж и похоронить успели, а тут я такой — хоба, чуваки, вот я, а вот вам пару тушек, еще пригодных в качестве трактора. Вот тогда мне КСВК и выдали, так, что до конца отпуска в мастерской я больше не появлялся почти — все на передовой с ружбайкой…

— А здесь как оказался? — спросил Волосатый.

Генка тяжело вздохнул:

— Так же, как и вы. Если честно, я этими войнушками сыт по горло. Но и на гражданке скучно. А тут Македонский появился, как чёрт из табакерки, со своим предложением. Потаскать КСВК по старой памяти — почему нет? Тем паче, что нам тут прорвавшиеся танки точно не угрожают.

— Та же история, — заметил Волосатый. — Как-то мы с Феликсом после дембеля затосковали, думали уже в ЧВК какую-нибудь податься, да где ж ее найдешь на наших просторах? Только байки рассказывают про каких-то вагнеров, а в реальности единственный Вагнер — это немецкий композитор, да и тот помер давно. Но, видно, наш интерес засветил нас для Александра Филипповича. Деньги платят хорошие, а работы и риску не в пример меньше, чем в армии.

— Я, вообще-то, о другом, — оборвал его мудрствования Феликс. — На кой нам такой арсенал? Ну, хорошо, допустим, места здесь дикие — ну, так пары калашей на весь отряд за глаза хватило бы. Зачем нам пулемет? Про твое ружьишко вообще молчу. Да и подствольники лишние. Право слово, мы, как будто, налет джихаддистов на техничках ждем…

–…и поэтому стоим и балагурим, не оставив даже плевой охраны? — уточнил Волосатый. — Братишка, не пляшет что-то. Кажется, Макс боится не того, что снаружи бродит, а того, что в колодце сидит.

— За конспирологией тебе к нашей Ирочке, — хихикнул Генка. — У нее на все объяснение — пришельцы и этот, как его там, палеоконтакт. Кто бы мне, темному, еще объяснил, что это за ботва?

— Есть мнение, — охотно согласился просветить темного во всех отношениях Генку Феликс, — что когда-то давно на землю прилетали инопланетяне. Некоторые говорят, что они, дескать, переселили свое ДНК в обезьян, и так получились люди. Как по мне — чушь это все, но с упоротыми спорить — что с голубем в шахматы играть.

— Что у девки в голове? — вздохнул Генка, — Довелось мне с ней перетереть в вертолете. Мишка Мишкой, а проверить смазливую барышню на предмет женских слабостей сам Бог велел. Но м-мать моя, женщина, с ней вообще говорить невозможно! Она как будто в своем мире живет — с инопланетянами, пришельцами и еще какими-то зелёными человечками…

— Ладно, Ирка, — перебил его Феликс. — Но Макс, а, главное, Македонский… народ, вам не кажется, что они ведут себя странно? Я в смысле того, что они явно к этой шахте относятся с опаской. Будто знают, что там сидит.

— Что там может сидеть? — пожал плечами Волосатый. — Если, конечно, не принимать всерьез Иркины мансы. Мне она тоже спагетти на уши набросала — про какой-то Аркаим, Гиперборею, Биармию и тому подобную чешую. А помыслить логически — ну, что опасного может быть под землей в такой глухомани? Инопланетяне? Ага, нехрен им делать, под камушком торчать.

— Так я и не говорю, что там что-то есть, — возмутился Феликс. — Но, возможно, Макс в это верит. Хотя он, вроде, не с Иркой крутит, а с Дашкой.

— Блин, чего здесь не хватает, так это женского пола, — вскользь заметил Генка. — То есть, дам, вроде, дофига, а о звездах побалакать не с кем. Дашка с Максом; Ирка с ее братцем, как он ее терпит, нормальный, вроде, пацан; Танька, конечно, свой парень, но определенно не в моем вкусе. К Женьке, что ли, подкатить?

— Я те подкачу, — хмыкнул Волосатый. — Женька — наш человек, тоже с Сирийской компании. Да и не даст она, мы с Феликсом к ней уже подкатывали.

— Поодиночке или вдвоем? — с невинным видом поинтересовался Генка, и едва увернулся от кулака Волосатого: — да шучу я! Понял уже, что тут без мази. Придется, видно, потерпеть до конца поездки, если в этих краях никакие амазонки не водятся.

— Не с нашим-то счастьем, — сказал Феликс. — Если тебя это успокоит, у нас та же ботва. Кстати…

Но что «кстати», Феликс так и не сказал. Поскольку Генка схватил его и Волосатого за рукав, и сказал:

— Так, братва, тихо. Кажется, сейчас мы немного узнаем за то пекло, в которое нам придется лезть…

Примечания

3

Шкарб (устар.) — вещи, собственность, багаж, поклажа;