Простые истории

Олег Патров, 2023

Простые истории, чтобы жить и думать. Жить и мириться. Жить и держать в руках свое бытиё. Маленькие поводы для возвращения Диалога с Совестью. С собой. С миром. С теми, кого уже нет рядом. С сердцем, которое когда-то жило… Но разве оно мертво?.. Если живешь в полную силу – можешь быть чем-то большим, чем песчинка на подошвах у Судьбы… И прорезается голос… Чей?.. Тебе решать. В твоих руках кроется всё. Не подведи.

Направление

–

Север

— Людей на свете много.

— Значит, человек — существо социальное?

— Нет, этому его учить надо.

Из разговора отца с 8-летним сыном

Они ехали по сухой речке на грузовике на водопады. Скакали по камням и переметам, взбирались по склону реки вверх, чтобы через пару минут снова нырнуть в ее русло, с визгом проезжали небольшие лужи, оставшиеся от дождя. Санек вел уверенно, с нужной для туристов лихостью, периодически обдавая водой тех, кто сидел в кузове. Туристы визжали, смеялись от восторга и тыкали пальцем по сторонам, делали фотографии. Некоторые даже умудрялись снимать все на видео. В общем, все шло, как надо, и Макар чувствовал, что может расслабиться, ненадолго, минут на пятнадцать, пока они не прибудут на дневную стоянку на обед. Там он рассадит гостей по местам и сдаст на руки местному гиду — и свобода. Три часа можно будет поспать в тени сарая, под боком у местного сторожа.

Макар невольно повел глазами в сторону Санька. Надо было подумать, чем занять парня, а то еще, чего доброго, обидится: пригласил, мол, с собой, да там и бросил. А Санек Макару нужен. Парень с головой и водитель вроде неплохой, а главное, разговорчивый, галантный. Вон как ручку той дамочке подал: «Прошу, мадам, в кузов». И без тени иронии. Как с королевой. Сопляк. Таких бы работников Макару побольше, и, глядишь, не пришлось бы ездить в большинство рейсов самому. Отправил бы такого водителя-провожатого, а там уж встретят. Если что, местные подстрахуют. С ними Макар не церемонился, завязывал отношения сразу деловые и прочные, никогда не забывал прихватить с собой нужную «смазку». Вот и сейчас они по заказу старика везли две канистры спирта: одну — местному гиду и по совместительству сторожу, другую — охотникам, которые должны были подойти Большим маршрутом завтра, когда нынешние гости уедут: какая охота при таком скоплении народа. Да и человек, что зверь: любит вкушать водочку в дружеской компании, чтобы все свои, и тепло, и сытно, и никуда не надо спешить, и никому ничего не надо доказывать. В удовольствие, в общем…

Макар умел организовывать подобные застолья, за что его ценили и привечали местные турфирмы, мирились с его требовательностью и въедливым характером, а попросту, с жадностью, с которой он выторговывал себе лишнюю копейку. Макар только усмехался в ответ на жалобы. Зато его люди на него не обижались. Иные даже просили: «Возьми сына к себе, пусть поработает, наберется ума-разума».

На Серебряных рудниках все было готово к приезду гостей. Как всегда, при въезде на базе их встретил старый Игнат, проводил до импровизированной столовой и конференц-зала (два в одном), с удовольствием провел традиционную чайную церемонию, рассказал о местных травах, грибах, ягодах. Старик был фанатом природы. Макар, который не раз слушал все эти россказни о здоровом, естественном образе жизни предков, оставив Санька один на один с машиной, таинственно испарился в недрах импровизированной туристической базы.

Проверив воду и масло, дозаправившись, протерев ветровое стекло, Санек, недолго думая, тоже решил соснуть часок-другой в кабине, благо до ужина его подопечные никуда на тронутся. Вернее, тронутся, но на своих двоих и с Игнатом, совершат, так сказать, «вылазку» к заброшенным рудникам, посмотрят на водопады. Старик приглашал и Санька пойти с ними, но тот отказался. Он не был любителем месить грязь ногами.

Поспав с часок в кабине, Санек сонным взглядом обозревал местность. Горы и леса, леса и горы. Скучно. Нервы после непривычного дневного сна были как-то болезненно обострены. Зря он не принял предложение старика закинуть рюмочку-другую. Но ему приходилось контролировать себя, чтобы не сорваться. Если он завалит и эту работу, отец спустит с него три шкуры, а то и вообще выставит из дома без всякого выходного пособия. «Двадцать три года, а все балбес…».

— Ну как, Игнат, тебе наш новый водитель? Парень вроде ничего, с огоньком, — прихлебывая любимый травяной отвар в прикуску с натуральным медком, тем временем хвалился Макар. — Сын моего старого друга. Учились вместе. Водит с огоньком, но осторожно. Я тебе, пожалуй, оставлю его как-нибудь на пару деньков. Поднатаскаешь его по маршруту. Хватит тебе одному по горам шляться.

— Парень-то, вроде, ничего, только худой больно и дергается во сне, — осторожно ответил Игнат. — Но так-то кто его знает… У нынешней молодежи с нервами-то вообще не порядок.

— Ну, ну, — недовольно промычал Макар.

— А он не того? Не покуривает чего-нибудь? А то я ему водочку предложил — побрезговал. Непьющий, сказал.

— Он же за рулем, — возразил Макар, но к парнишке решил присмотреться еще раз попристальнее.

Когда Санек вернулся после первого своего рейса домой, там его уже ждала целая делегация: хмурый отец, заплаканная мать, то ли причитающая, то ли голосящая тетка. Разобрать что-либо было немыслимо.

— Что случилось-то? — не удержавшись, рявкнул он на весь двор. — Все в порядке, вернулся, отработал, как надо.

— Ничего не хочешь мне сказать?

Отцовский тон Саньку не понравился, и он еще раз бросил пристальный взгляд на мать: не рассказала ли чего лишнего, — но та, поняв, едва заметно покачала головой.

— Ты о чем?

— Не понимаешь, значит? Или делаешь вид, что не понимаешь? Я тебе говорил, что люди не глупее тебя, говорил? За дурака меня держишь? Не ожидал. Чего-чего, а этого не ожидал. Еще и мать приплел, подонок.

Отец замахнулся было на Санька, но тот перехватил удар.

— Осторожней на поворотах, папаша. Мне уже не семь лет. Ты сильней, но я сдачи дам, учти.

Взгляды отца и сына встретились. Тетка запричитала во весь голос. Мать испуганно бросилась между ними.

— Поговорим толком или как? Бить я все равно себя не дам, — упрямо повторил Санек.

Он уже чувствовал, что дело шваль, что отец все знает, чувствовал себя виноватым. Стыдно было ужасно. Он даже не ожидал.

— И долго ты еще будешь ломать себе жизнь? — завел свою моральную шарманку отец. — Из колледжа отчислили, в армию пошел — хоть тут, думал, сделают из тебя человека, — не помогло. На работу его, сосунка, устроил, поручился. Дурак. Старый дурак. Но вот зачем? С чего? Объяснить ты мне можешь? Чего тебе не хватает по жизни? Вроде мы с матерью нормально тебя воспитывали…

Голос отца потихоньку стихал, теряя опору.

— А-а-а, ладно. Себе врешь. Людям не соврешь. Таких, как Макар, не обманешь. Он, знаешь, какую жизнь прожил. Людей насквозь видит. Но чтобы так… Не ожидал, сын.

Санька не дослушал. Ушел.

— Куда прешь? — не жалея «литературных» выражений, закричал на него Макар. — Жить надоело?! Бросаешься под колеса.

— Поговорить надо, — хмуро заявил Санька.

— Ну, садись, подъедешь со мной до базы. Некогда мне.

Некоторое время ехали молча. Потом Макар, почувствовав, видно, что переборщил, пошел на мировую.

— И вот сидим мы у местного охотника, — принялся рассказывать он разные забавные истории. — Ребята мои мясо едят с удовольствием, а я-то знаю, откуда мясо в это время. Это он собак выращивал, специальных. К нему иной раз приезжали лечиться от туберкулеза. Здоровый был бык, что нас с тобой двое. Они и говорят: «Откуда такое вкусное мясо?», а он им спокойно так: «Собака, недавно зарезал, свежая». Бедняги аж лицо потеряли, побежали до ветру. Стошнило некоторых. А с чего? Мясо как мясо. Сам я, правда, не ел. Брезгую. Но так, если разобраться… И голодные, и холодные мы были. Вообще, чуть не замерзли там. Хорошо, к его сторожке вышли. Сам не знаю, что вывело. Туман был такой, не видно не зги.

— Зачем вы отцу рассказали? — неожиданно прервал рассказ Макара Санька. — Кто вас просил? С работы рассчитали и ладно, кто вам позволил в семью мою лезть?!

— А ты не кричи, парень, — резко затормозив, повернулся к Саньке Макар. — Я тебе не отец… Добра тебе желаю.

— Добра… Эх, вы, мне теперь домой…

— Ладно, перетрется, успокоится. На базе пока можешь пожить. Только не шалить чтобы у меня. Не потерплю. Уйдешь до кустов — с собаками не найдут. Понял? Леса у нас густые. Ну, так как? Пойдешь ко мне работать или побрезгуешь?

Макар завел грузовик и вернулся на маршрут. Камни с треском вылетали из-под разогнавшихся колес.

— Держись! Прокатимся с ветерком.

Санька вцепился руками в панель.

— Люблю хорошую езду.

Макар нарочно выбирал колею поухабистей, вытряхивал из Санька душу. Пусть побьется парень, успокоится, а то, не ровен час, договорятся до мордобоя, в его-то годы с молокососом драться несолидно, да и вообще…

— Работы дам много. Забирай, сколько осилишь. Кормить буду не хуже, чем в наркологии. Не ты первый. Но если за ум возьмешься, сразу скажу: приглянулся ты мне, парень. Ну так как, Санек? Сработаемся, а?

Вечером охотники легли спать рано. Один Игнат долго сидел у костра. Ныли кости. Как бы не пошел завтра дождь. Паршиво, когда голова у тебя работает, а ноги не ходят. А наоборот? Сила есть, ума не надо. Тоже плохо. Вон Санек, дурная голова, четыре раза до машины сгонял туда-обратно, нет сразу прикинуть, что и как взять, а Макар только посмеивался — пусть учится. Свой опыт не пропьешь. Тоже верно. Учить надо парня думать головой, а то он какой-то странный: то веселый, то мрачный. Сегодня вообще по приезду смотрел на всех волком, а потом ничего, вроде отошел.

Игнат с трудом вспоминал себя в возрасте Санька. Нет, они такими не были. Взрослели, что ли, быстрее, собраннее. Хотя, конечно, тоже и дрались, и грешили, и пили напропалую, но так знали что… А нынешняя молодежь наглотается всякой гадости, а потом не знаешь, что от него и ожидать. Вон племянник Макара соседку свою в одури такой прирезал — и все. Только и было за то, что отказалась дать денег, а тому — худо. Макар-то, понятно, об этом не распространялся, но мир-то тесен. Слухи идут. Все друг друга потихоньку знают. Вот и об этом новом водителе Макара тоже люди поговаривали. Не чужие. Так что, кто знает, хорош он или плох, этот молодой человек, а только спиной к нему Игнат поворачиваться не будет. Мало ли что на уме у парня, незачем вводить в искушение.

Старик встал, пошевелил догорающий костер. Подумал, что надо бы все же пересилить себя и искупаться: вода придавала силы мышцам, светлые мысли — голове. На старости лет можно уж было позволить себе не думать о том, что будет завтра.

«Напились мужики, напились», — посвистывал Макар, оправляя штаны. После удачной охоты, как и следовало, они хорошо посидели, отдохнули, поговорили по душам. Макар любил такие застолья, когда вокруг дельные люди и каждый знает свою цену. Правда, ближе к ночи между двумя охотниками завязалась было драка, даже не драка, так: полезли мужики выяснять отношения, кто из них лучший охотник. Смех, да и только. Один из претендентов вообще только второй год с ними ездил, по первости даже ружье в руки не брал, боялся, а второй и того лучше — мазила, только и было беды Макару с Игнатом так его поставить в кустах, чтобы по своим не попал. Одно слово, дурость. Что на трезвую голову, что на пьяную. А еще начальнички. Крупными отделами заведовали. Если бы у него, Макара, была своя фирма, он бы ни одного из этих менеджеров и на сто шагов бы к ней не подпустил. Хотя как посмотреть. Если хочешь развалить дело или в мутной воде рыбки половить, а на дураков потом списать…

Макар вздохнул. А ведь с виду приличные люди, и говорят, как по писанному. Вот и Санька тоже оказался из таких: вроде все понимает, соглашается, а не прошло и два дня с последней отлучки в город — истосковался, извелся весь, хуже кота на сметану. «Хочу в город» — прямо вывеску можно на физиономию вешать. Не выйдет, видно, с ним ничего. Что поделаешь, свой ум чужому человеку не вставишь. Родному и то не получилось…

Нет, не умеет нынешняя молодежь с душой проводить время, чурается природы, а от этого все их нервы и болезни. Вон он, Макар, за четвертый десяток перевалил, а бегает, как заяц. Об Игнате вообще говорить не приходится. Силен старик. Всю жизнь на свежем воздухе. С таким первым сдохнешь, куда пойдешь, ежели он в полную силу идти будет. Ведрами грибы и ягоды собирает, а еще жалуется, что силы не те, здоровье, глаза, руки, а сам многим молодым фору бы дал, да еще, обходя, посмеивался бы…

— Ты чего?! Ружье-то положи, кому говорю.

Громкий, тревожный голос Игната вырвал Макара из раздумий. Он провел рукой по кустам, стряхнул с ладони росу, вытер руки о штаны.

— Чего там у вас происходит? — недовольно крикнул он, аккуратно пробираясь по извилистой тропке.

Вчера она разбили стоянку ближе к берегу, чтобы было легче свежевать туши. «Старею, — подумал Макар. — Теряю, видно, хватку». В лагере между тем один из вчерашних драчунов решил разыграть товарищей и, надев шкуру медведя, полез шатать палатку.

— Твою мать, — только и успел выдохнуть Макар, услышав выстрел.

Но к человеку с ружьем не бросился, хотя и вышел из-за кустов недалеко от него, растерялся как-то, зачем-то схватился за колено.

Выручил всех Санька. Подошел, приложил, вырубил горе-охотника, наподдал фальшивому медведю. Чуть-чуть, правда, не рассчитал силы, похоже, нос сломал, но ничего, до свадьбы заживет. Остальные мужики еще не так могли приложить, так что пусть спасибо скажет…

Сели, выпили. Налили Саньку. Он сначала отказывался, а потом разошелся, не унять. Рванул зачем-то купаться в одежде, как был, под водопад, кричал: «Жизнь прекрасна!». В общем, охота удалась. Особенно явственно это было заметно по осунувшимся на следующее утро лицам горе-охотников.

Шел дождь, и они, позавтракав, сгрузили багаж в кузов, прыгнули на машины: грузовик вел Санька, внедорожник — Макар. Игнат устроился в кабине с Саньком, шутил, показывал рукой направление. Санек с утра был злой, не выспавшийся. Он неохотно откликался на реплики Игната, раздраженно бурчал: «Сам знаю», «Не говори под руку». В общем, не проявлял к старику должного почтения.

На небольшом привале у автовокзала перед последней крупной развилкой на город они на пятнадцать минут остановились, попили чайку, провели первую ревизию впечатлений. Санек в общем разговоре не участвовал. Только сбегал зачем-то до местного ларька, вернулся, залпом выпил причитавшуюся ему кружку чая, от закуски отказался, вел себя бодрячком. Блеск в глазах, усмешка, даже плечи и те расправились и стали еще шире, а ведь габаритами молодого человека бог не обидел. Игнат потянул Макара за рукав, отвел в сторону.

— Опохмелился? Как бы нам не нарваться. Может, ну его, город. Ты довезешь мужиков, а мы с Санькой на базу, а вещи завтра забросим.

Макар только махнул рукой.

— Нормально, чего с ним сделается. Тут ехать осталось всего ничего. Поедите сразу в гараж, а я развезу мужиков по домам. Если что, звони.

— Не нравится мне парень, — не согласился Игнат.

— Ладно, будет. Последний раз берем.

— Сам-то не лихачь. Небось тоже вчерашнее еще не выветрилось.

Они уже подъезжали к гаражу, когда прямо перед их носом из-за угла вынырнула какая-то колымага и давай тащиться — развалюха развалюхой — не туда и не сюда, и никак не хотела сползти в сторону.

— Уступи место, сползи на обочину, — дважды просигналил водителю Санек, но тот будто примерз к самому центру полосы.

— Ах, чтоб тебя!

— Ладно, куда нам спешить, — миролюбиво протянул Игнат, пытаясь успокоить парня. — Там скоро будет место для обгона.

Но Санек не выдержал, поддал газу. Они выехали на встречную полосу на самом повороте, обогнали чертову улитку, почти завершили маневр, но не усели разминуться со встречной машиной. Последовал удар. Несильный. Легковушку откинуло на обочину, высоко в небо взметнулось чье-то колесо. Санек ударил по тормозам.

Все обошлось. Все остались живы, здоровы. Договорились полюбовно всем миром. Только Игнат сломал ногу. Долго лечился. Кость срослась неудачно. Стали ломать по новой — занесли инфекцию. Через полгода ногу отрезали. Так что с работой проводника Игнату пришлось окончательно завязать. Уселся прочно дома.

Санек, правда, вначале навещал его, но потом закрутился. Макар отправил его жить на кардон. Потом был Новый год и отпуск, и Игнат слышал, что отец Санька развелся, ушел к молодой. Макар тоже вроде собирался создать семью. У него так-то были уже дети, но все внебрачные. Он и видел их, наверное, от силы пару раз в жизни, зато каждое застолье гордился: «Отец! Дом построил, дерево посадил. Осталось остепениться». Старый козел. Игнат не держал на него зла, хотя Макар и сжадничал: так, подлец, и не выплатил ему все деньги. Но куда они старику?

— На что они мне? На жизнь хватает.

Игнату лишь жаль было себя и Санька. Спивался парень на кардоне, а сказать было некому. Макару что? Лишь бы работа была сделана, а там хоть трава не расти. Игнат было решил попроситься к нему в сторожа, так, без денег, пожить на природе, на что-то он все же еще был годен, но вспомнил, как своими руками ставил сарай, навес над дровами, приводил в порядок сторожку, — и плюнул. Силы были уже не те. Незачем травить душу. Завязывать надо вовремя, и баста. Чтобы не мучиться. Отрезать и забыть.

Только нога по вечерам все еще болела, и на душе было неспокойно. Все-таки не так ему надо было сделать тогда, не так…