Как я становился офицером, или Заметки о курсантской жизни

Олег Паринов

Автор книги делится воспоминаниями об учебе и службе курсантом в военном училище. В основу произведения положены действительные события из курсантской жизни. На глазах у читателя происходит становление новобранцев и постепенное превращение их в офицеров. В увлекательной форме описаны трудности учебы и военной службы. Текст дополнен большим количеством документальных материалов – письмами, фотографиями из личных архивов автора и его однокашников по училищу.Дополненное издание.

Часть 2. Училищные зарисовки

Глава 1. Веселые ребята и распорядок дня

Запись 1

Утро

Труба трубит, откинут полог…

Слова из песни Б. Окуджавы

Незаметно пролетели-прокатились два года учебы в училище. И вот я уже на третьем курсе.

— Рота, подъем!!!

Сегодня за окнами пасмурно. Наряд по роте включает освещение в казарме. Свет резко бьет по глазам. Так не хочется вылезать из-под теплого одеяла. Но должность командира отделения обязывает шевелиться. Рядом раздается голос замкомзвода Владимира К.:

— Четвертый взвод, подъем!

Решительно откидываю одеяло и командую:

— Первое отделение, подъем!

— Второе отделение, подъем! — тут же подхватывает командир второго отделения Олег Т.

Сегодня я его опередил.

— ПОДЪЕМ, третье отделение! Курсант Ч.! — раздается грозный окрик через проход от нас.

Там располагается третье отделение нашего взвода, которым командует родной брат замкомзвода — Александр К. Это его голос мы только что услышали.

— Да встаю уже! Чуть, что сразу Ч.! — недовольно отвечает замешкавшийся курсант Александр Ч.

Командир отделения продолжает воспитательный процесс:

— Сегодня в наряд пойдешь!

Ответ курсанта звучит неразборчиво.

В казарме слышатся команды младших командиров других взводов нашей 13-й роты. Всего их у нас четыре, примерно по тридцать человек в каждом. А казарма — это просторная светлая комната, в которой мы все живем — немного тесновато, но зато очень дружно. В штате нашей роты имеется еще один взвод курсантов-прапорщиков. Но они живут не в казарме, а на съемных квартирах в городе.

Ровные ряды коек с буграми одеял оживают. Курсанты, поеживаясь, вылезают из нагретых за ночь постелей. В казарменном помещении уже прохладно. Октябрь, но батареи еще не затопили.

Раздается новый крик дневального по роте:

— Построение на физзарядку на плацу через десять минут! Форма одежды номер три! Сержанта Р. к старшине!

Рыжеволосый, худощавый замкомвзвода пятого взвода Андрей Р. идет в каптерку к старшине роты Анатолию Н. Наверное, сегодня ему придется проводить физзарядку.

Курсанты начинают замедлено, еще не конца проснувшись, выходить в центральный проход. Одеты они в полушерстяную форму (ПШ), на ногах — казарменные тапочки, а в руках — яловые сапоги. Переобуваться в сапоги разрешается только у выхода из казармы. Кто-то «самый умный» пытается успеть заправить койку, чтобы после физзарядки было больше свободного времени.

И тут истошный крик дневального:

— Рота, смирно! Дежурный по роте на выход!

В казарме все замирает. Лишь в дальних уголках пара курсантов продолжает по инерции двигаться, шурша тапочками. Но вот останавливаются и они. Тишина натягивается тонкой струной. У всех одна мысль: Кто из начальства нагрянул? Дежурный по училищу заглянул на огонек или…, но в это так не хочется верить!

Раздается веселый голос командира роты майора Олега Владимировича Дуленко:

— Отставить! Форма одежды номер два, голый торс! Построение на плацу через три минуты!

Казарма мигом оживает. Куда девалась былая сонливость?

Команду командира роты тут же дублируют замкомзвода. Им вторят командиры отделений. Все сломя голову бросаются снимать кителя, а затем, лихорадочно намотав портянки, бегут к выходу. В дверях казармы столпотворение. Дежурный не успел открыть вторую створку входной двери. Мысленно все его ругают. Но теперь уже поздно, дорога каждая секунда. Скорее на плац! А этажами ниже на лестницу выбегают курсанты 12-той и 11-той рот нашего 1-го батальона. Стоит разноголосый шум и топот множества сапог.

Начинается обычный день в военном училище.

Запись 2

Физзарядка

Вдох глубокий, руки шире,

Не спешите — три-четыре!..

Слова из песни В. Высоцкого

Утренняя зарядка в городском парке (фото с сайта НВВККУС)

Машем руками на училищном плацу, выполняя комплекс вольных упражнений.

Командир роты сегодня ограничился проверкой начала физзарядки. Опоздавших не было. И майор Дуленко, грозно улыбаясь, забрав с собой старшину роты, вернулся в расположение. Если кто-то из курсантов решил спрятаться в казарме, ему точно не поздоровится. В помещениях роты должны были остаться только уборщики, по два на учебную группу. Их задача до конца физзарядки подмести и вымыть полы в кубриках взводов.

Мы остаемся на плацу и продолжаем выполнять различные упражнения под руководством замкомвзводов. Ветер холодный и пронизывающий. Поневоле начнешь двигаться, чтобы не замерзнуть с голым торсом.

От дверей курсантской столовой отделяется полная фигура. И начинает неуверенно, бочком, двигаться по краю плаца в сторону автопарка. Приглядевшись, мы узнаем в бесформенном силуэте официантку Фросю. Странно, что она, судя по закутанной в пальто фигуре, беременна. На моей памяти еще на прошлой неделе подобной полноты у нее не наблюдалось. Жизнерадостно машем Фросе руками. Кое-кто из нас громко выкрикивает веселое приветствие, заслужив недовольное ворчание замкомвзвода. Девушка бросает на нас испуганный взгляд и быстрыми шагами удаляется в сторону автопарка. Вскоре она скрывается за его воротами.

Вид на автопарк и его ворота со стороны плаца

Мы продолжаем греться. Время физзарядки постепенно подходит к концу. Наши движения становятся вялыми и замирают, младшие командиры все чаще поглядывают на часы.

Неожиданно из ворот автопарка появляется Фрося. Фигура официантки поражает вернувшейся к ней стройностью. Тут мы догадываемся, что она вынесла из столовой, скорее всего, мясо и перекинула его через стену автопарка своему сообщнику. Всеобщее порицание. Кричим и свистим. Фрося почти бегом ретируется в столовую. Мяса у нас в котле сегодня точно будет маловато…

Физзарядка закончилась. Бежим по лестнице в расположение роты. Надо успеть умыться, заправить койку, почистить сапоги. Потом равняльщики выровняют по натянутой нити кровати, постели и тумбочки. И уже через каких-то полчаса вся рота построится на плацу, на этот раз на утренний осмотр.

Запись 3

Уборка территории

Чисто там, где убирают.

Курсантская мудрость

Осень. С деревьев опадают листья. Красиво, словно в танце, кружась, они ложатся на асфальт, желто-красным ковром устилая дорожки училища. Опавшая листва поражает обилием форм и различием цветовых оттенков. Мысленно угадываю, какие деревья уже сбросили свой летний наряд. Длинные, красноватого оттенка листья — это платье рябины. В виде сердечек, желто-золотистые — одеяние липы, а вот эти, яркие, бордово-оранжевые — из пышного кафтана клена. Некоторые листочки еще раздумывают, покачиваясь на ветках, падать им или немножко подождать. Таких мы торопим, активно тряся стволы деревьев. Сегодня мы вышли на уборку территории. Нужно успеть до конца физзарядки подмести асфальтовые дорожки от нападавшей листвы. И горе нам, если при проверке старшиной роты, листья не будут убраны. Тогда после занятий провинившимся курсантам вновь придется браться за метлы. Вот поэтому-то мы и трясем сейчас деревья, чтобы решившие наконец-то упасть листья не испортили нам всей картины.

Уборка территории, закрепленной за ротой, производилась ежедневно дежурным отделением. В любое время года по утрам во время физзарядки курсанты мели дорожки, собирали мусор, листву или сгребали снег. По заведенному порядку каждый учебный семестр территория, закрепленная за курсантскими подразделениями, перераспределялась. Особенно весело было, когда за нами закрепили строевой плац училища. Туда почему-то постоянно слетался мусор, а зимой после обильного снегопада на уборку снега выгоняли всю роту. Правда, пару раз предприимчивые курсанты договаривались на стороне и, собрав деньги с сокурсников, нанимали снегоуборочный трактор. В остальных случаях, то есть почти всегда, мы, вооружась широкими скребками и лопатами, с азартом чистили снег, сгребая его в огромные сугробы по периметру плаца. Там он лежал порой до самой весны, служа своеобразным напоминанием о нашем трудовом подвиге.

На уборке территории курсанты 1-го батальона

Запись 4

Завтрак

Щи да каша — пища наша.

Поговорка

Строевым шагом под командой старшины роты движемся по плацу на завтрак.

— Разз! Разз! Раз-два-три!

Столовая приближается. Непреодолимо тянет войти в ее двери. В животе уже посасывает от голода.

— Плохо идем, не в ногу! Левое плечо вперед, МАРШ!

После нескольких неудачных попыток наконец-то подходим к столовой. Ротная колонна замирает в ожидании. Старшина вразвалочку подходит к дверям. И вот звучит с таким нетерпением ожидаемая команда:

— Справа по одному! На входе снимаем головные уборы!

Поспешно заходим в столовую. Здесь теплее, чем на плацу. Обоняние будоражат запахи пищи. Правда, не у всех из нас они вызывают аппетит. Движемся на второй этаж. Проходя мимо окна раздачи, замечаю внутри худосочного курсанта. Он держит у себя на коленях мясистую, увенчанную золотыми кольцами женскую руку и нежно ее гладит. Хозяйка руки — дебелая румяная повариха в белоснежном колпаке — сидит рядом, плотно прижавшись арбузной грудью к своей «добыче». Курсант, млея от процесса поглаживания, мечтательно смотрит вдаль. «Любви все возрасты покорны, или что делает с молодым человеком длительное воздержание», — с сочувствием думаю я.

Вспоминается случай, случившийся со мной прошлой весной. Мы тогда были на втором курсе. Но сначала небольшое предисловие.

За три месяца до очередного выпуска офицеров в столовую официантками для обслуживания четвертого курса нанимались предприимчивые девушки. Они питали радужные надежды выйти замуж за новоиспеченного лейтенанта и уехать с ним за границу. У выпускника для женитьбы были свои резоны. Помимо длительного невольного целибата важную роль здесь играл материальный стимул.

По рассказам офицеров, служивших ранее за границей, мы знали о тамошней «сытой» жизни. Мол, только одной колбасы там до ста сортов… Плюс к этому офицер-«заграничник» получал двойной оклад. Один в валюте — по месту службы, а другой дома — на сберкнижку. Только вот холостяки служили за границей три года, а «женатикам» срок службы продлевался до пяти лет.

Так вот сам случай. Заходим мы в столовую на обед. Подходим к лестнице на второй этаж — там было место нашей роты в столовой, и там же располагались столы выпускного курса. Я случайно оказался впереди взвода. Наверное, был «самый голодный». Поднимаясь по ступенькам лестницы, слышу девичьи голоса:

— Ты куда поедешь?

— В Германию.

— А я в Польшу. Осталось только курсантика подыскать.

Шаг за шагом, голоса набирают силу. Вот и второй этаж. Вижу трех девушек-официанток, оживленно беседующих за столом. Увидев курсантов, девицы смущенно, как мне тогда показалось, умолкают. Кто-то из них тем летом точно выехал за рубеж…

Мы сидим за столами по четыре человека. Сегодня на завтрак невнятная каша, чай и хлеб с маслом. Большинство сокурсников, отодвинув в сторону подозрительное студенистое месиво, сразу приступают к чаепитию. Отдельные счастливчики достают из полевых сумок печенье и конфеты. Вчера было воскресенье, и к ним приезжали в гости родные. Из нашего взвода лишь один курсант Валера К. обстоятельно наворачивает кашу.

Старшина роты Анатолий Н. скучающе смотрит в окно. Затем подзывает к себе официанта и приказывает тому открыть шкаф с посудой — внезапная проверка. Для порядка потыкав пальцем по полкам, старшина поворачивается к завтракающей роте и командует:

— Рота, встать! На выход!

С начала завтрака не прошло и десяти минут. Тот, кто дома привык кушать не спеша, в армии быстро меняет свои привычки. Иначе ему грозит постоянно уходить из столовой голодным. Грохоча и скрежеща по кафельному полу отодвигаемыми стульями, начинаем продвигаться к выходу. Впереди нас ждет развод на занятия.

Ротные официанты. Лето. Форма одежды номер два — голый торс

Запись 5

Учебные занятия

Меньше знаешь — крепче спишь.

Пословица

Гремит оркестр. Звуки бравурной музыки далеко разносятся в морозном воздухе, отражаясь гулким эхом от стен учебных корпусов.

Мы идем торжественным маршем перед трибуной. Печатаем шаг, синхронно вскидывая прямые ноги. Тяжело держать равнение на промерзшем до скользоты плацу. Но нам не привыкать. Третий курс в училище называется «Веселые ребята». Вот мы и стараемся соответствовать. Позади остались младшие курсы: первый — «Без вины виноватые» и второй — «Приказано выжить». Впереди светлое будущее четвертого курса с его гордым девизом «Господа офицеры!». Нас уже в следующем сентябре ждут хромовые сапоги, а весной — офицерская полевая форма. На ее погонах мы нарисуем красным карандашом заветные звездочки. А пока, левой-левой!

На трибуне наши отцы-командиры

Все-таки, когда в шеренге трое курсантов идти не так уж и трудно. Сложнее будет при подготовке к параду на 7 ноября. Там придется держать равнение в шеренге по двенадцать человек. Вот это уже намного сложнее. Со следующего понедельника нашей роте придется вставать в пять утра. Полусонных нас будут возить на тренировки к параду на военный аэродром «Военвед» в Ростове-на-Дону. Плацем там будет служить взлетно-посадочная полоса. Километра три сплошного бетона. Маршируй, не хочу. Соберется много народу из различных частей и училищ Северо-Кавказского военного округа. Распоряжаться всем, по слухам, будет заместитель командующего округом, строгий генерал. У него дисциплинарной власти хватит надолго посадить какого-нибудь нерадивого строевика на гарнизонную гауптвахту. А туда попадать никто из нас не хочет. Порядки в этой военной мини-тюрьме суровые. Мы, курсанты, знаем об этом не понаслышке. Несли там караульную службу и охраняли-гоняли арестованных солдат. В этом месяце выпала очередь нести службу на гауптвахте солдатам танковой дивизии. А те, ждут не дождутся, отыграться на курсантах. Так, что перспектива попадания на гауптвахту совершенно не радовала.

Прохождение торжественным маршем на строевом плацу

(на заднем плане слева — учебный корпус и техника связи, справа — курсантская столовая, а в просвете между ними виднеется забор автопарка)

К рассказу о подготовке к параду я еще вернусь. А пока не будем загадывать далеко вперед, сейчас нам пора на занятия.

Первое занятие — лекция. В начале семестра бывает до трех лекций подряд. Забегаем наперегонки в лекционный зал. Он большой и просторный, построен с наклоном. Длинные ряды парт и скамеек, а между ними наверх ведут два прохода. Внизу возвышение — сцена. На ней — стол с трибуной, рядом на стене — классная доска. Дежурный курсант уже трет ее тряпкой, удаляя старую надпись.

Бывалые старшекурсники, мы стараемся занять места повыше, подальше от лектора. Я предпочитаю сидеть в среднем ряду. Здесь и слышно достаточно хорошо, и к преподавателю не так близко. У нас есть несколько на «отлично» успевающих курсантов, которые всегда садятся в первых рядах. Сегодня среди отличников затесались несколько хитрецов, желающих произвести выгодное впечатление на преподавателя.

На галерке курсанты достают из полевых сумок… Нет, не конспекты, как вы, наверное, подумали, а резиновые надувные игрушки. Серия резких выдохов, и готова подушка для усталой, переполненной тяжелыми думами курсантской головы.

Есть поговорка: «До обеда боремся с голодом, после обеда — со сном». К курсантской жизни она не подходит. Учась в училище, мы боролись со сном и голодом одновременно, и почти постоянно. К легкому чувству голода постепенно привыкаешь. Но стоило нам, особенно на младших курсах, присесть хотя бы на минуту, так тут же начинало клонить в сон. Порой мы могли уснуть в самой неудобной позе или ситуации. Вспоминаю, как я умудрился заснуть на ходу в утреннем походе в баню. Уснул потому, что было пять часов утра, а не упал, благодаря товарищам по строю, плотно прижавшим мои плечи с обеих сторон.

Готовясь к лекции, большая часть курсантов открыла тетради и приготовила ручки. В нашем училище добросовестное ведение конспектов занятий — непременное условие хорошей успеваемости. В конце семестра преподаватели проверяют конспекты, и по некоторым дисциплинам за прилежное конспектирование можно даже автоматом получить зачет. Я старательно раскрашиваю свои конспекты цветными карандашами.

Мой конспект по ЛРТУ (линейные радиотехнические устройства)

Начинается лекция. Уровень преподавания у нас довольно высок. Занятия ведут как военные, так и гражданские преподаватели. Среди преподавательского состава очень много профессионалов, действительно влюбленных в свой предмет. Из их числа мне запомнился подполковник Алексеев. Он читал лекции по военной истории. Это происходило так интересно и увлекательно, что на его выступления собирались курсанты других рот — те, кому не повезло попасть в его лекционный поток. Одной из любимых поговорок этого преподавателя была: «Чтобы лить воду, нужно иметь кувшин!» На простой язык это можно перевести как: «Чтобы красиво говорить, надо иметь что-то в голове».

Не у всех лекторов получалось донести собственные энциклопедические знания до такой массы слушателей. Одни преподаватели, увлекаясь, отходят от микрофона. Звук тут же гаснет, а вслед за ним и угасает интерес курсантов. У других страдает дикция. Но главное, что в обоих случаях теряется нить лекции. Конспектировать в таких условиях очень трудно.

Нервничаю, но продолжаю упорно записывать под монотонный голос очередного лектора. Неожиданно вздрагиваю. Оказывается, я заснул. Смотрю в конспект лекции. Получилась кривая, чем-то похожая на диаграмму биения сердца, с постепенным сползанием книзу в угол тетради.

Слышу торжествующий голос лектора. Это старенький подслеповатый профессор. Он сегодня пытался донести до нас основы политэкономии.

— Посмотрите! — возбужденно говорит профессор. — Все спят. И лишь один курсант С. меня всегда образцово слушает. С.!

Лектор обращается к курсанту в круглых черных очках, сидящему за первым столом. Надо отметить, что курсант Сергей С. никогда не блистал особым рвением к учебе, учась строго на «удовлетворительно». Обладая слабым зрением, он постоянно носил очки. И как это было тогда (да и сейчас) модно, заказал для них затемненные стекла. Почему нет? Все четко видно, и хорошая защита глазам от солнца. Два в одном, так сказать.

Так вот возвращаемся в лекционный зал. По всей просторной аудитории курсанты, отсидев все, что можно на жестких скамьях, дремали за партами в самых разнообразных позах. Кто-то положил руку на лоб, загородив глаза, да так и заснул. Кто-то, совсем обессилев, сполз на скамейку и полностью на нее улегся. И только за первой партой, откинувшись прямой спиной на спинку скамьи, сидит курсант Сергей С.

Профессор вновь обращается к нему:

— С., вы молодец! Встаньте!

Курсант С. продолжает неподвижно смотреть на лектора. Тот повышает голос, называя курсанта еще раз по фамилии. В его тоне уже сквозит легкое недовольство. Сосед по столу толкает С. в бок, и тот испуганно вскакивает с места.

Все становится понятным. Ушлый курсант, пользуясь черными очками, как шторами, преспокойно продремал всю лекцию под самым носом у преподавателя. А профессор был полностью убежден в его прилежании. Как слушает!

Видимо, курсант С. проделывал этот номер уже не в первый раз. Но теперь его секрет был раскрыт. Старенький профессор ахнул и дрожащей от негодования рукой занес фамилию курсанта в свой «черный» блокнот. Неудивительно, что в конце семестра Сергей готовился к экзамену по политэкономии изо всех сил. Но ему повезло, наша группа сдавала экзамен другому преподавателю. Тот, видимо, ничего не знал об этом случае, а, может быть, сердобольный профессор по доброте душевной простил провинившегося курсанта. Спали ведь на лекциях многие. Зачем же наказывать кого-то одного?

Учили нас в училище хорошо. Единственным минусом, как считали и преподаватели, и курсанты, был широкий профиль обучения. То есть обучали не узкой специальности, а всему понемногу. На этот формат обучения перешли, буквально, перед самым нашим поступлением в училище. Не повезло. Специалисты узкого профиля всегда и везде ценятся выше.

Расписание учебных занятий (фото с сайта НВВККУС)

На групповых занятиях преподаватели тоже были самые разные, но к своему делу все, за редким исключением, относились добросовестно.

Высокой квалификаций и искренней увлеченностью преподаваемым предметом мне запомнился подполковник Анцупов, обучавший нас приему-передаче на слух. Азбуку Морзе мы изучали по напеву. К примеру, буква «а» звучала: ти-та-а-а, где ти — точка, а та-а-а — тире. Напев для этой буквы «ай-да-а-а». Другой пример, буква «ж» (три точки-тире). Звучало это так: ти-ти-ти-та-а-а. Напев «я-бук-ва-же-е-е». Сложно? А вы как думали…

Таким способом мы изучали все знаки. Потом они прочно сидели в голове. Стоило только услышать морзянку, и ты уже знаешь, что это за знак. Кроме приема на слух, нужно было уметь передавать телеграфные знаки. Для этого мы обучались работе на телеграфном ключе. Это тоже целая наука. Сейчас в старом кино можно видеть, как радист легко и быстро выстукивает ключом. А по факту, чтобы достичь высокой скорости передачи нужны были долгие и постоянные тренировки. Одновременно с изучением азбуки Морзе мы учились работать на телеграфных аппаратах СТА-2М. Нас учили печатать всеми пальцами слепым методом (не глядя на клавиатуру). Для этого сначала осваивалась сама клавиатура — какой палец для какой буквы предназначен.

Всеобщим «любимцем» был преподаватель дисциплины «Электронные элементы» подполковник Подлесский. Курсанты дали ему прозвище «Жора-Череп» за большую лысую голову. Это был опытный педагог, досконально знавший свой архисложный предмет. Одна из его любимых фраз в конце занятия, от которой замирали сердца курсантов: «А теперь проведем коллоквиум!»

В отличие от студентов мы, курсанты, были кровно заинтересованы в каждой полученной оценке. Действовало строгое правило: «заработал двойку» — не идешь в увольнение, а сидишь в казарме и зубришь предмет. На семестровых экзаменах цена вопроса возрастала многократно. Ведь двоечники не ехали в отпуск, пока не пересдадут свои «неуды» на положительные оценки. Сами понимаете, стимул был мощный.

Учебная нагрузка возрастала с каждым курсом. В моей памяти всплывает конспектирование бесчисленных первоисточников по общественным предметам, мучительные попытки постигнуть высшую математику, погружение в теорию прохождения радиоволн, выполнение нормативов на технике связи и многое-многое другое…

На групповом занятии

Тренировка в приеме на слух

Настройка радиостанции

Запись 6

Курсантские байки

Смеяться, право, не грешно, над всем, что кажется смешно.

Н.М.Карамзин

Особое внимание в нашем училище уделялось строевой выправке, подтянутости и аккуратности в ношении военной формы. Наши командиры шутили: «Умом ты можешь не блистать, но сапогом блистать обязан».

На строевом смотре

Нас, курсантов, помимо требований Уставов, воодушевляли исторические и духовные традиции офицерства, пример старшекурсников. Иногда по вечерам мы слушали офицерские романсы на простеньком кассетном магнитофоне:

…Уже не так изысканы манеры,

Осталась только выправка да честь.

Посему байка, которую мне поведал один знакомый курсант, вполне могла основываться на реальном случае. Итак:

Строевик

Про одного офицера-преподавателя в среде курсантов ходили упорные слухи, как о любителе строевой выправки. Дескать, на его занятии нужно было лишь четко выйти к доске, докладывать громко, командным голосом и тогда докладчику будут большие преференции. Мы между собой шутили: «Подход, отход, фиксация — три балла». С самим преподавателем мы к счастью (или к несчастью) знакомы не были. Шутки так и остались бы шутками, но жизнь распорядилась по-другому. Случилось так, что наш преподаватель по военной радиосвязи заболел, и, к нашему ужасу, на контрольное занятие в группу должен был пожаловать тот самый строевик. Вот тогда-то один смекалистый курсант решил сыграть на его пристрастии. Фамилию курсанта называть не буду. Скажем, Иванов.

Наступил час «Ч». В класс входит незнакомый офицер внушительной комплекции. После доклада замкомвзвода преподаватель здоровается с группой. Мы дружно отвечаем. Голос курсанта Иванова резко выделяется силой звучания на общем фоне. Садимся за парты. Офицер, довольно покашливая, усаживается за преподавательский стол. Начинается занятие. В аудитории воцаряется напряженная тишина. Кажется, можно услышать, как пролетает муха.

Зловеще пошелестев журналом, преподаватель обращается к группе:

— Кто первым пойдет отвечать?

Курсант Иванов тянет вверх руку.

— Пожалуйста, — приглашает «храбреца» офицер.

Курсант с грохотом встает из-за парты. Четким строевым шагом выходит к доске. Красиво поворачивается, щелкнув каблуками. Подтянув живот и выпятив грудь, громким голосом докладывает:

— Курсант Иванов, для сдачи зачета прибыл!

— Тяните билет!

— Билет номер десять. Разрешите отвечать?

Преподаватель удивленно смотрит на курсанта поверх очков.

— Без подготовки? Ну что ж, извольте…

В классе гремит, заставляя дребезжать стекла в окнах, командный голос курсанта Иванова:

— Вопрос первый. Тактико-технические характеристики радиостанции Р-123. Радиостанция Р-123 является ультракоротковолновой радиостанцией и предназначена для радиосвязи. Доклад по первому вопросу закончил…

Примерно так же звучит ответ Иванова по остальным вопросам. Затем следует доклад об окончании ответа по билету. Щелкнув напоследок каблуками, курсант, печатая шаг, возвращается на свое место.

В аудитории устанавливается гробовая тишина. Все ждут продолжения. Преподаватель сидит, низко склонившись над своим конспектом. Он медленно багровел на протяжении всего доклада курсанта, и теперь его лицо стало цвета училищного знамени. Пауза затягивается. У Иванова выступает на висках пот. Он в противоположность преподавателю бледнеет.

Офицер грузно встает. Как привязанный на ниточке, следом за ним поднимается со своего места наш курсант. Краска медленно сходит с лица преподавателя. Физиономия Иванова идет пятнами…

— Ну что ж, курсант Иванов, — тяжело роняет слова офицер. — Благодарю вас за демонстрацию отличной строевой выправки. На занятии по строевой подготовке, я думаю, вы получили бы оценку «отлично»! Но за знания по моему предмету вам пока «неуд». Возьмите со стойки плакат с ТТХ радиостанции Р-123 и изучайте. В конце занятия у вас будет шанс повысить оценку. А на будущее, это касается всей группы, внимательнее смотрите расписание.

Оказалось, что на кафедре произошла замена, и вместо любителя строевой выправки к нам на контрольное занятие был назначен другой преподаватель. Курсант Иванов успел до конца занятия выучить тактико-технические характеристики радиостанции и исправить оценку. А может быть все-таки сыграла свою роль отличная строевая выправка?

Вопросы по билету есть? (фото с сайта НВВККУС)

Связист-танкист

По поводу радиостанции Р-123 у нас в училище ходила забавная байка.

Как-то раз после выпуска из училища приезжает молодой лейтенант в танковый полк. А там, как назло, все должности связистов заняты. На собеседовании командир полка ему и говорит:

— К нам в полк не так часто лейтенантов-выпускников присылают. Если отправим тебя обратно в штаб округа, так вообще больше никого не пришлют. Давай-ка мы тебя пока назначим на должность командира танкового взвода. Через пару-тройку месяцев один из офицеров-связистов уедет по замене, тогда тебя на его место и переназначим. Не пожалеешь, должность капитанская.

Лейтенант подумал и согласился. Неизвестно еще, в какую Тмутаракань его окружные кадровики отправят. А тут как-никак капитанская должность в перспективе «светит».

Неожиданно приезжает инспекция из штаба округа. Построили полк на строевой смотр, вывели технику. Стоит командование полка, ротные офицеры, танковые экипажи, а позади сами танки. Вдоль строя идет невысокого роста старичок — генерал танковых войск, за ним, как водится, многочисленная свита. Подходит к каждому экипажу, задает вопросы. Доходит очередь до нашего лейтенанта. Тот стоит ни жив, ни мертв. О танке он не знает ровным счетом ничего.

Генерал останавливается перед лейтенантом. Тот громко и четко рапортует. Старенький ветеран-танкист довольно улыбается. Нравится ему молодцеватость юного офицера. Свита генерала, как по команде, тоже начинает улыбаться. Только у командира полка лицо бледнеет в ожидании, что же будет дальше. Генерал обращается к лейтенанту:

— Сынок, я тебя об устройстве танка спрашивать не буду. Ты там и так все знаешь. Ты мне лучше скажи, что это за железный ящик, на который ты ногой становишься, когда из люка вылезаешь?

Тут у нашего лейтенанта смутно забрезжила догадка. Он уже успел с десяток раз в танк слазить. Четко, как учили в училище, лейтенант докладывает:

— Товарищ гвардии генерал-майор, это радиостанция Р-123…

И выдает все тактико-технические характеристики радиостанции вплоть до принципиальной схемы. Генерал доволен, прямо лучится от радости. Говорит лейтенанту:

— Достаточно, сынок!

Потом обращается к свите:

— Вот так молодец! Завтра же подготовить приказ о назначении его командиром танковой роты. Все бы так вверенную им технику знали!

Немая сцена…

Запись 7

Самоподготовка

В курсантской жизни всегда найдется место для шалости.

Жизненное наблюдение

Пятница. Время после обеда. В учебном классе тишина — идет самоподготовка. Это такие занятия, когда мы самостоятельно без преподавателей под руководством замкомвзвода грызем гранит военной науки. На доске мелом написан расход личного состава нашей 134 учебной группы: кто-то из курсантов заступает в наряд, кто-то — тренируется в сдаче нормативов на кафедре, а кто-то пошел заниматься в секретную библиотеку. Информационная справка составлена на случай внезапной проверки начальством.

Ну вот, уже все задания сделаны. Чем заняться?

Придумываем себе забаву. Один из курсантов вырезает из бумаги прямоугольник, размером с пятирублевую ассигнацию. Складывает его гармошкой. Как будто настоящую купюру случайно так сплющило. На видимой глазу стороне проказник перерисовывает карандашом с настоящей банкноты, цифру пять и слегка затеняет край. Теперь издалека бумажку не отличить от настоящей денежной купюры. Ну, почти…, если не присматриваться. Всем известно, что у жадности глаза велики. На это и расчет. Прилепляем фальшивую купюру с помощью клея к белой нитке.

Конец ознакомительного фрагмента.