Другой

Олег Мироненко (2024)

Человек, конечно будет меняться. Со временем мы станем другими. Кто или что будет стоять за этим? Бог, Вселенная? Радиоактивная мутация или иное творение рук человеческих?Читайте и, может быть, вы что-то узнаете. Любой исход при бесконечной вариативности Вселенной имеет право на существование. Это произведение — лишь один из осколковбесконечно меняющегося калейдоскопа.И кто мы будем после войны, когда убьём в себе всё.

Рассказ четвёртый. Чудес не ждите. Чудите сами.

Егор брёл домой по незнакомому району. Непонятно каким образом, но после исчезновения Маши тут же наступила ночь, и в неверном свете тусклых фонарей идти было жутковато. Денег на такси не было, и занять было не у кого: Антон Григорьевич впал в глубокий ступор и, кажется, не замечал ничего и никого вокруг себя. Просто сидел на стуле и качался из стороны в сторону, иногда что-то мыча. Пришлось Егору уйти, не попрощавшись: в заляпанных джинсах, с гудящей головой и вставшей колом спиной.

На небе хозяйничала полная луна, которая показалось Егору какой-то скороспелой. Один квартал, другой… Декоративная курточка не согревала; в кармане её покоился зловещий подарок, обнаруженный Егором среди останков еды и явственно светившийся розовым. Идти становилось всё тяжелее, ноги не слушались, спина ныла нещадно. Всё-таки метров с трёх брякнулся на стол, вообще мог покалечиться.

Улицы были пустынны, только иногда нервно перебегали дорогу коты с поджатыми хвостами. Впереди в кустах вдоль тротуара замаячила скамейка, и когда Егор почти уже было достиг её, за спиной вдруг разом забухало, а потом взвизгнули тормоза.

Содрогание басов прекратилось. Из неслабой импортной тачки вывалились на асфальт двое молодых людей, их неуверенная высадка сопровождалась гортанным женским смехом и развязными словами: «Вы отлить, мальчики?»

— А ну, заткнитесь! — оборвал веселье блондин с какими-то кроличьими чертами лица. — Дело у нас тут нарисовалось.

— Какое дело, братан? — вяло поинтересовался его спутник, здоровый такой смугляк, на данный момент изрядно заторможенный.

Блондин задумался.

— Shit… Меня как будто под локоть кто двинул, чтобы притормозил. Ангел-хранитель, не иначе.

— Чего? — попробовал изобразить удивление здоровяк.

— Чего, чего… Надо так, значит! Пошли, потрещим с этим лохом. Может, что и высветится.

Егор так и не присел на скамейку, и теперь с мерзким ощущением в животе смотрел, как два сомнительных представителя «золотой молодежи» не спеша продвигаются к нему. Ох, не любил он подобные разговоры… Ни в школе, ни в своём дворе, ни тем более ночью на улице. А кто любит, спрашивается? Правильно — никто, если ты один в ночи и не садомазохист.

Двое подошли к юноше и принялись его разглядывать.

— Слышь, сопляк, — процедил сквозь зубы блондин, — ты… кто?

«Начинается», — с неизбывной тоской подумал Егор. Крыть ему на этот конкретный вопрос было нечем. Он машинально сжал в кармане яйцеобразную штуковину: она вдруг показалась ему почти горячей.

И тут…

Блондин вдруг схватился руками за голову и упал на колени, разевая рот, как ошалевшая от воздуха рыбина. Дружок его икнул и застыл в прострации.

— ы-ы-ы… моч-и-и е-е-го-о…ы-ы-ы… — выдавил из себя страдалец, отчаянно заглатывая воздух. — и-и-н-наче-е-е… хан-н-н-н-а-а-а… м-м-м-не-е-е…

Амбал тряхнул головой, сглотнул, ничего не понял, но решил-таки действовать, особо не раздумывая.

Одна рука сграбастала жертву за грудь, другая поднялась для удара. Егор закрыл глаза. В голове путалась несуразица: «Я сразу потеряю сознание, или потом, когда уже почувствую боль? А нос у меня крепкий? А челюсть? А может, он всё-таки не ударит? Может, случиться чудо? Чудо, молю, свершись!»

Кулак заехал в лоб, но как-то вяло: мучитель, видимо, ещё не взъярился. В голове, тем не менее, сразу зашумело. И неожиданно ушел страх.

«Ах ты… Да что я тебе сделал, гад?»

Голова Егора на мгновение стала ясной и холодной, а потом… он уснул. Он отчетливо понимал, что спит, и что все, что происходит с ним, происходит во сне. В его сне.

В этом сне у обдолбанного громилы было вполне приятное лицо человека, не сильно потакающего своим слабостям. Человек отпустил Егора, разжал кулак и протянул ему руку. Тот с удовольствием её пожал, ничуть не удивившись.

Блондин, в свою очередь, перестал с воем кататься по траве и поднялся на ноги, убрав руки от головы. Физиономия у него тоже стала заметно лучше: исчезло выражение кроличьей озабоченности, успокоились бегающие глазки.

Он подошёл к Егору и тоже протянул ему руку. Потом вместе с приятелем уселся на скамейку, и оба о чем-то глубоко задумались, уставив ясные глаза в ночное небо.

На душе у Егора стало легко, да так, что казалось — подпрыгни, и полетишь. Он глубоко вздохнул, сдерживая это желание, и огляделся. Импортный sportcar ласково мурлыкал неподалёку.

— А можно, я покатаюсь на вашей машине?

— Конечно. Катайся, сколько хочешь.

Егор подошёл к чуду инженерной мысли, погладил изящный капот. «Хорошая…» Забрался на место водителя, вдохнул дорогой запах кожи и дерева. На заднем сиденье кто-то деликатно чихнул. Егор обернулся.

Две неизвестные русские красавицы приветливо улыбались водителю. Открытые добрые лица, без следов вульгарности и косметики.

— Покатай нас, рыцарь.

— Я не рыцарь. Они были грязные и злые. Я другой.

Сиденье пришлось водителю изумительно впору. До этого Егор водил машину три или четыре раза, на первой скорости и по прямой дороге. Но тут, стоило ему только взяться за руль, как автомобиль сам рванул с места, и, не прошло и пяти секунд, как они уже мчали по ночному городу с ошеломительной скоростью. В глазах начало рябить от фонарей, сердечко юноши комом застряло в горле, в ушах зашумело и засвистело (откуда только? а, люк ведь был поднят), так что Егор даже непроизвольно открыл рот. Но потом он начал улыбаться, и рот сам собой закрылся.

Здорово было… Полная свобода. Свобода жить на пределе и ничего не бояться.

Сны бывают разные. В этом совсем не было страха.

Машина как-то сама собой начала притормаживать и остановилась прямо напротив подъезда, где жил Егор. Он вылез из машины, погладил на прощание капот. Красавицы оказались рядом, и каждая поцеловала его в губы. Это были первые в его жизни поцелуи, и были они целомудренными и волнующими одновременно. Задохнувшись, Егор оттолкнулся всё-таки от земли и поплыл вверх, к открытому окну на седьмом этаже. Красавицы махали ему ручками.

В состоянии невесомости Егор некоторое время ещё парил в своей комнате, пока наконец не приземлился на диванчик. И тут разом навалилась усталость, и перед глазами всё закружилось, а потом его стало засасывать в открывшуюся воронку: глубже, глубже…

Пока он не увидел Машу.