Гарем ундер-лейтенанта Говорова

Олег Колмаков, 2020

События романа переносят нас в восемнадцатый век, во времена правления Петра Первого. Балтика, фрегат «Полтава». Копенгаген. Именно в этом европейском городе русский морской офицер становиться обладателем мистического предмета, позволяющего проводить каждую ночь с новой красоткой. Ну, а чем закончатся те невероятные сексуальные приключения, вы узнаете, прочитав данную книгу. Содержит нецензурную брань.

Глава 4

Говоров проснулся довольно-таки рано, когда команда фрегата «Полтава» всё ещё спала. Только-только забрезжил рассвет. Потянувшись, он оглядел каюте. То прелестное создание, с которым Герман провёл практически всю минувшую ночь, куда-то исчезло.

«Ах, да!.. Ведь это был лишь сон! Весьма и весьма приятное, романтичное сновидение; скорее всего, навеянное вчерашними блужданиями по ночному Копенгагену, с непрерывной болтовнёй о барышнях лёгкого поведения».

Ещё раз потянувшись, офицер встал с кровати. На растрёпанной простыне, он вдруг обнаружил небольшие пятнышки засохшей крови.

«Она что ж, действительно, была здесь? Более того, Карин оказалась ещё и девицей?.. — в некотором замешательстве призадумался ундер-лейтенант. — …Помниться, именно об этом и призналась мне чудесница, когда я засыпал в её сладких объятиях. Стоп! Значит, то был вовсе не сон…»

Продолжая размышлять о тайносплетениях минувшей ночи, Говоров прошёлся по каюте, приблизился к столу и взял в руки лежавшую на нём колоду карт. Машинально перетасовал её и вытянул наугад одну из атласных картинок. То был покер. Вытянул ещё одну. Пятёрка пик. Развернул колоду веером. И тут вдруг внимание ундер-лейтенанта привлекла «двойка бубей». Дело в том, что лицо барышни, изображённое на той самой карте, было чрезвычайно схоже с личиком ночной незнакомки. Точнее, между ними, вовсе не было никакой разницы.

Причём, если вчера Говоров подметил, что все двойки в данной колоде были сравнительно новенькими, то, теперь одна из них (именно «двойка бубей») выглядела отчасти потрёпанной. Впрочем, то было лишь предположение, наверняка вызванное исключительно мнительностью самого Германа, а также ранее пережитыми волнительными моментами минувшей ночи.

С утра стало известно о том, что трое офицеров, отпущенных на берег вместе с Говоровым, на фрегат к положенному часу не явились. Герман, вызванный к капитану, что-либо пояснить по данному поводу, вовсе не сумел. Да, и что Говоров мог сказать, если расстался он со своими спутниками около полуночи, потому и не ведал он, куда те далее подались.

Чуть позже, когда капитан судна успел выдать распоряжение о начале поисков пропавших офицеров, на борт фрегата было передано официальное послание, в котором власти города Копенгагена уведомляли командование линейного корабля о том, что офицеры с судна «Полтава»; а именно: Лазарев, Русаков и Демидов — минувшей ночью были арестованы за неподобающее поведение. С пропавшими офицерами, похоже, случилось именно то, чего изначально и опасался Говоров. Наверняка его спутники напились, затеяли склоку и как результат попали под арест, со всеми вытекающими последствиями.

На вызволение опальных офицеров отправили достаточно серьёзную делегацию. Возглавил её тридцати пятилетний лейтенант Наум Аничков. Компанию лейтенанту составил корабельный секретарь Борис Стародубский, сорока лет; а также лекарь Николай Муромский. Вместе с вышеозначенной троицей был откомандирован Герман Говоров, как офицер, последним, видевший ныне арестованных членов команды «Полтава».

Если о должности лейтенанта читатель имеет некоторое представление; корабельный лекарь и вовсе не является в каких-либо дополнительных комментариях, то о должности корабельного секретаря, пожалуй, стоит сказать пару дополнительных слов. Секретарь в русском флоте петровской поры, по сути, являлся помощником капитана по учёту личного состава и штабной работе. Он контролировал работу всех служб снабжения, переписки. Секретарь вёл бортовой журнал, знакомил экипаж с Уставом, письменными приказами и распоряжениями старших флотских начальников, вёл судебные протоколы, составлял контракты на поставку припасов. При этом корабельный секретарь не имел права покидать борт корабля, пока тот не будет поставлен на длительную стоянку и не будет разоружён. Исключением являлся, как раз тот самый случай, о котором ныне идёт повествование. То есть тогда, когда секретарь должен был исполнять свои обязанности непосредственно на берегу.

— Когда мы можем забрать наших офицеров? — переговоры с местными властями вёл лейтенант Аничков, старший по должности. С переводом ему помогал Стародубский.

— Да хоть сейчас!.. — усмехнулся в ответ начальник полицейской службы. — …Главное, чтоб вы их сразу доставили на судно, и более не отпускали на берег. Уж больно они задиристы и драчливы. Задержанных выведут минут через пять-семь. Пока ж вы можете получить их оружие!

После чего, Аничкову были переданы шпаги и кортики.

роме русских офицеров, прибывших за своими сослуживцами, в полицейском участке присутствовали ещё трое. Судя по их морской форме, они имели самое прямое отношение к голландскому флоту. Надо полагать, данные господа так же прибыли за вызволением своими сослуживцами, успевшими набедокурить минувшей ночью. Пока ожидали задержанных, Герман внимательно вслушивался в разговор тех голландцев. Ундер-лейтенант хорошо понимал, о чём те переговаривались. И в первую очередь, внимание Говорова привлекло упоминание о шхуне «Фортуна». Слово «Фортуна» было произнесено не менее десяти раз. Именно поэтому ундер-лейтенант и посчитал, что голландцы имеют самое непосредственное отношение к данному кораблю. А ещё Герман вспомнил о том, что именно об этом самом судне нынешней ночью обмолвился оборванец, получивший от Германа золотую монету.

Улучив благоприятный момент, когда голландцы на какой-то момент замолчали, Говоров обратился к ним с достаточно простым вопросом.

— Если не ошибаюсь, вашим судном является «Фортуна»?

— Да! Так и есть!.. — с некоторой насторожённостью ответил один из голландцев. — …А в чём, собственно говоря, дело?

Кроме иностранцев, на Говорова с опаской посмотрели и офицеры фрегата «Полтава». Дескать, что может быть общего у русского ундер-лейтенанта с иностранными моряками?

— На сколь мне известно!.. — не обращая внимания на косые взгляды соотечественников, продолжил расспрос Говоров. — …Штурманом на вашем корабле ранее служил, некто Ван дей Кюйст!.. Возможно, я несколько ошибся с именем. Да, и судя по возрасту, Ван дей Кюйст служил на вашей «Фортуне» довольно-таки давно!..

— Отчего же, «давно»?.. — на сей раз, с определённым недоумении переспросил один из голландцев. — …Ван дей Кюйст был списан на берег не более недели назад. Сразу по прибытию в Копенгаген.

— Позвольте узнать причину его списания? — не унимался Герман.

— У нашего штурмана обнаружилась серьёзная болезнь.

— Очень серьёзная болезнь!.. — поддержал разговор ещё один иностранец. — …За какой-то месяц, крепкий и здоровый мужчина, вдруг превратился в измождённого старика!

— Что это была за болезнь? — пришло время напрячься уже Говорову.

— Порча!.. — непроизвольно вырвалось у третьего голландца. — …Чёрное колдовство! Он оказался околдован. Быть может, ему кто-то позавидовал или наслал любовный приворот!..

— Прекрати молоть ерунду! — буквально на полуслове, его оборвал первый из собеседников Германа. — …Как судовой врач, я с полной уверенностью могу заверить вас в том, что симптомы недомогания, выявленные у штурмана, не соответствуют ни одной из известных нам болезней. Скорее всего, вместе с сифилисом и прочей заразой её завезли к нам из Нового Света!.. — сделав короткую паузу, судовой врач продолжил. — …Молодой человек, за Ван дей Кюйста вы можете не беспокоиться. Мы поместили штурмана в очень хорошую клинику и надеемся забрать его в следующее посещение Копенгагена. То есть, дней через десять!

— Боюсь, но он уже не в клинике!.. — тяжело вздохнув, констатировал Говоров.

Однако договорить Герман так и не успел, потому как открылась зарешёченная дверь и в помещение вошли трое русских задержанных офицеров.

— Эх, Говоров-Говоров!.. — встретившись взглядом с Германом, сокрушённо покачал головой Демидов.

— Я-то тут причём? — ундер-лейтенант в полном недоумении округлил свои глаза.

— Если б ты нас не бросил!.. — в поддержку Глеба зашептал Лазарем. — …Мы бы наверняка наваляли тем британцам! После чего, благополучно покинув ту самую харчевню, вернулись на фрегат.

Справедливости ради, стоит отметить, что наказание для «нашкодивших» офицеров оказалось достаточно мягким. Капитан «Полтавы», к молодым людям был нынче предельно благосклонен. Потому уже вечером Лазарев, Русаков и Демидов, в компании всё с тем же Говоровым весело вспоминали подробности предыдущей ночи. Было естественным, что молодые офицеры хвастались, рассказывая о том, как британцы получили по заслугам, как они кое-как унесли ноги. И если бы не полиция…

Разворачиваясь среди ночи со спины на бок, Говоров вдруг обнял нечто тёплое. Чуть отстранившись, он приоткрыл глаза и вгляделся в темноту. К своему изумлению Герман обнаружил рядом с собой, лежащую под одеялом абсолютно голую девушку с тёмными, длинными и слегка вьющимися волосами.

— Ты кто? — ещё толком не проснувшись, офицер задал первый, пришедший ему на ум вопрос.

— Кризанта! — тихо ответила девица.

— О том, что ты Кризанта, я понял сразу!.. — усмехнулся в ответ Говоров. — …Скажи лучше, как ты сюда попала?

— А тебе, какая разница? — хихикнула в ответ барышня.

«И действительно, какого чёрта, я пристал к девчонке?» — мысленно согласился Герман.

Вместо ответа ундер-лейтенант прижался всем телом к юной Кризанте, полностью ощутив жар её мягких прелестей. Девушка чуть задрожала и как будто бы тихо застонала, что несколько раскрепостило Говорова. Свою похоть, свои животные инстинкты он успел удовлетворить ещё прошлой ночью. При этом соитие с вчерашней Катрин происходило несколько сумбурно, стихийно, именно поэтому он и не мог вспомнить что-то конкретное. Ну, а сегодня Говоров жаждал уже неких изысков. Теперь он мог насладиться каждым мгновением, без какой-либо спешки, гонки и прочих необдуманных действий рассмотреть каждый сантиметр женского тела. Именно поэтому Говоров двигался медленно, лишь слегка потираясь своим возбуждённым мужским достоинством о бугорок с небольшой порослью мягких, пушистых волос. Эта самая растительность в фантазиях офицера отождествлялась с девичьим целомудрием и непорочностью, что в ещё большей степени распаляло Германа.

Испытывая определённое волнение, офицер так и решался перейти к следующему этапу близости. Говоров по-прежнему продолжал целовать влажные и горячие губы Кризанты, в надежде получить от неё некий сигнал для продолжения. И он его получил… Впрочем, гостья и без того, непрерывно прижималась к Герману всем своим телом. Ну, чем не сигнал? И всё же ундер-лейтенант опасался спугнуть Кризанту, чем запросто мог всё испортить.

— Войди в меня! — шепнула дама, в самое ухо офицера.

После данных слов всё стало ясно и понятно, уже не было и не могло быть никаких сомнений и неопределённостей. Немного передвинув лёгкое тело Кризанты, Говоров повернул её так, чтобы девушка оказалась под ним. Данная поза (иных ундер-лейтенант вовсе не знал) возбудила его ещё сильнее. Герман чувствовал, как грудь ночной гостьи поднимается и опускается, как она часто дышит. Похоже, Кризанта изначально волновалась не меньше Германа. Полностью расслабилась она лишь тогда, когда сама помогла Говорову, чуть приподняв свои ножки, чем лишила себя последней «защиты». Что-то жаркое и твёрдое упёрлось даме между ног, она вздрогнула и замерла, ожидая проникновения. Однако Герман не спешил. Он хотел возбудить партнёршу ещё сильнее. Если вы помните, то сегодня он был менее агрессивен, менее ненасытен, нежели вчера.

Говоров продолжал мучить даму до тех пор, пока сам не почувствовал неприятную ломоту где-то в области своего паха. Так или иначе, но ему требовалась срочная развязка. Прекратив игру, ундер-лейтенант потянулся рукой к Герману-младшему и, обхватив того своей ладонью, принялся примеряться к вожделенному гроту. Очевидно почувствовав, что очень скоро всё случиться Кризанта обвила офицера своими нежными ручками. Совершив небольшое поступательное движение, ундер-лейтенант проник в нечто нежное и обволакивающее. Причём, проник он с определённым трудом. Тотчас Герман вспомнил Карин, вчерашнюю девственницу. И словно в подтверждение его мыслей, Кризанта вдруг издала болезненный стон. Говоров замер, оставаясь внутри её. Офицер не совсем понимал, что ему следует сделать.

«Продолжать?.. А вдруг я причиню ей новые болезненные ощущения? Прекратить всё и выйти?.. В этом случае она запросто может не согласиться на повторное проникновение, при этом, я так и останусь один на один со своей неудовлетворённостью!..»

— Как ты? — тихо шепнул Герман.

— Мне больно!.. — так же тихо ответила Кризанта. — …Но уже не так, как в первые секунды. Думаю, это скоро пройдёт.

— Почему не сказала, что ты девица? — данную фразу офицер произнёс с некоторым раздражением.

— Разве это что-то бы изменило?.. — тяжело вздохнув, ответила дама. — …Я хотела тебя!.. Я и сейчас хочу!.. Дай мне минутку, чтобы боль несколько утихла.

Говоров поцеловал барышню, и она тотчас ответила офицеру своим поцелуем. Герман-младший, по-прежнему находившийся внутри дамы, чуть затаившись. Они целовались, наслаждаясь друг другом, до тех пор самых, пока Кризанта не шепнула, что хочет попробовать продолжить.

Мужчина сделал неспешное движение назад, ожидая, что дама вот-вот скажет ему о том, что ей всё ещё больно. Однако девушка промолчала. Тогда Говоров осторожно вновь проник внутрь. Дама под ним тихо застонала. В том стоне слышались лишь слабые отголоски боли, гораздо больше в них было удовольствия и наслаждения. Опершись руками о кровать, Герман принялся совершать равномерные движения, наслаждаясь тихими постаныванием партнёрши.

Прошло не мене пары минут, прежде чем офицер решил взять более быстрый темп. Сделав несколько пробных резких движений, на которые партнёрша отозвалась всё теми же приглушёнными стонами, он начал двигаться более уверенно. Тут-то и почувствовал Говоров, как ногти Кризанты впиваются в его спину, а стоны её стали всё более и более громкими.

— А-а-а-а!.. Мне хорошо!.. — вдруг призывно зашептала дама. — …Да-да-да! Ещё-ещё!..

Всей своей плотью Говоров ощущал весьма тугой проход, который быстро начал приспосабливаться к его мужскому органу. Офицеру нравилась та узость, нравились те девичьи стоны. В том искреннем проявлении своих чувств было гораздо больше адреналина, нежели приятных ощущений.

И тут девушка вскрикнула довольно громко. Герману даже пришлось закрыть ей рот своей ладонью. Дело в том, что за секунду до того громкого возгласа, Кризанту накрыла волна высшего наслаждения. Краем глаза ундер-лейтенант заметил её затуманенный взгляд, выражавший полную отрешённость. Очевидно, то был первый в жизни пик наслаждения, испытанный барышней. Ногти дамы уж вовсю раздирали спину Говорова, в то время как её тело содрогалось от каждой новой волны удовлетворения. Герман себя уже не сдерживал. Сделав ещё несколько движений, он вдруг почувствовал, как где-то внутри Кризанты ударило нечто мощное, умопомрачительное. Дама прогнулась в спине, пытаясь усилить чувства партнёра…