Гарем ундер-лейтенанта Говорова

Олег Колмаков, 2020

События романа переносят нас в восемнадцатый век, во времена правления Петра Первого. Балтика, фрегат «Полтава». Копенгаген. Именно в этом европейском городе русский морской офицер становиться обладателем мистического предмета, позволяющего проводить каждую ночь с новой красоткой. Ну, а чем закончатся те невероятные сексуальные приключения, вы узнаете, прочитав данную книгу. Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Как позже выяснилось, молодые люди напрасно потратили битый час на полуночную прогулку к одной из окраин города. Бордель оказался закрыт. Закрытыми были и соседние заведения аналогичного профиля. Болтавшийся у крыльца борделя: ни то дворник, ни то сторож (а может, ещё какой служака) пояснил следующее.

— С недавних пор, часы работы женских домов Копенгагена строго регламентированы. Запрещена работа в первой половине дня, а также в канун воскресений и прочих церковных праздников. Если вы не в курсе, то завтра празднование Успения Пресвятой Богородицы, посвящённое воспоминанию о кончине Божией Матери Марии, и её телесного вознесения на небеса. Данный праздник в католической иерархии имеет статус торжества, высшей степени! Потому, вы нынче и не найдёте в городе открытых домов терпимости. Так что, молодые люди, ищите свободной любви и доступных девок на улицах города. Возможно, вам удастся заполучить какую из приезжих дам. Они нынче не только нарасхват, но и по хорошей цене!

— Выходит, не повезло!.. — в растерянности почесал свой затылок Глеб. Он уж было собрался податься прочь, как спохватившись, вновь обратился к полуночному датчанину. — …Милейший, не подскажешь, как поживает мадмуазель Клотильда? Помниться, пару лет назад была здесь эта, весьма привлекательная куртизанка!

— Конечно же, я понял, о какой особе идёт сейчас речь. Была здесь такая!.. — в знак согласия закивал головой служака. — …Да, только, увы!.. Полгода назад твоя Клотильда скончалась.

— Как? Отчего?.. Что с ней случилось?.. — обескураженный Демидов схватил за рукав датчанина. Надо полагать, достаточно хорошо врезалась в его память та жрица любви.

— Негодная хворь!.. — как бы, между прочим, отмахнулся местный. — …Данную хворь, так же именуют французской болезнью!

— Никогда ранее не слышал о подобном недуге! — ничего не понимая, тряхнул головой Глеб.

— Пошли-пошли!.. — Мирон толкнул Глеба в спину, увлекая того прочь. — …Я по пути тебе всё объясню!..

Возвращаясь в центр Копенгагена Русаков, как умел, разъяснил соотечественнику то, о чём и сам знал весьма поверхностно. Та заморская болезнь ныне известна под названием сифилис.

— Короче, страшная зараза! К тому же, весьма и весьма коварная. Потому как поражает, считай, самое святое! — Мирон закончил своё повествование, в тот самый момент, когда офицеры вновь вышли на пристань.

— Кто знает. Быть может, и хорошо, что мы не попали нынче в бордель! — прибывая под сильным впечатлением от услышанного, высказался вслух Семён Лазарев.

— Семён, если ты опасаешься благородного борделя, то и не хрен тебе было засматриваться на немецкую блондинку! Ту самую, что безудержно визжала на коленях голландца!.. — огрызнулся в ответ Демидов. — …Потому как подхватить негодную хворь, именно с ней было гораздо проще!

— По-моему, самое время вернуться в харчевню, которую мы совсем недавно покинули!.. — махнул рукой лейтенант. — …Продолжим брататься с английскими матросами!

— И то верно! — поспешил согласиться Русаков. Его никак не могли покинуть тяжёлые мысли о диковинной заморской болезни. Потому и собирался он залить данную душевную червоточину приличной дозой спиртного.

Вслед за Мироном потянулся и Глеб, за ним Семёном.

— Господа! Я, пожалуй, вернусь на «Полтаву»!.. — чуть замялся Говоров, не тронувшийся с места. — …Устал, да и в сон меня сильно клонит!

Если разобраться, то усталость была тут вовсе не причём. Просто пьяная ночь в абсолютно чужом городе, да ещё и в одном питейном заведении с бандой неадекватных англичан, Германа вовсе не прильщала. В подобной компании могло случиться всякое. В то время как Говорову совершенно не хотелось огорчить своего престарелого отца, бывшего шаутбейнахта (табель о рангах относит данный чин к четвёртому классу; позднее данный чин будет переименован в контр-адмирала). Кроме того, Герман дорожил своей должностью, своим местом на судне. Морем он бредил ещё с детства. Более того, невзирая на регалии отца, он самостоятельно прошёл весь путь от простого матроса до ундер-лейтенанта крупного военного фрегата. Потому и поспешил Герман вернуться на «Полтаву».

Оказавшись в своей каюте, Герман снял камзол. Почувствовав отчасти тяжеловатый вес верхней одежды, офицер опустил руку в карманы и обнаружил колоду карт, переданную ранее ночным нищим.

В свете зажжённой свечи Говоров поворошил в руках те атласные картинки. В принципе, в них не было ничего необычного. Стандартная колода из пятидесяти четырёх карт. Впрочем, был в ней и ряд довольно странных, пусть и малозначимых особенностей. К примеру, четыре карты, относящиеся к «двойкам», выглядели абсолютно новенькими, будто бы их только-только нарисовали. Ну, а далее, чем масть оказывалась выше, тем карта была более потёртой. Кроме того, если в привычных для Германа колодах, так называемые швальные карты (от двойки до десятки), обычно не имели картинок, то в колоде, которую он ныне держал в своих руках, на всех картах (даже самого низшего ранга) оказались нанесены изображения довольно-таки привлекательных представительниц противоположного пола.

«Пригодиться!» — подумал в ту минуту ундер-лейтенант, бросив колоду на каютный столик. После чего офицер прилёг на койку, закрыл глаза. Пытаясь уснуть, он припомнил недавние разговоры о домах терпимости, о распутных девках. Вспомнил он и о блондинке, звонко смеявшейся в компании с голландским моряком.

Медленно погружаясь в сон, слух Говорова как будто бы уловил посторонний шорох.

Чуть приоткрыв глаза, он заметил в темноте каюты нечто белое, сильно контрастирующее с корабельной ночной темнотой. В определённой тревоге офицер привстал, потом присел, схватившись за шпагу. И лишь после он более предметно вгляделся в то, что изначально привлекло его внимание.

«Не может быть!..»

Чувство опасности постепенно переросло в удивление и даже некоторую растерянность. Удивление Германа было, прежде всего, вызвано тем, что в лунном свете он вдруг различил силуэт дамы. Точнее молодой девушки, стоявшей в самом тёмном углу каюты.

«Как она сюда попала?.. — таковой была первая мысль, пришедшая в голову ундер-лейтенанта. На всякий случай Говоров выглянул в пустынный корабельный коридор, тот был пуст. — …Очевидно, это сон. Наверняка, я уж давно успел уснуть. Причём, данное сновидение, обещает быть, весьма и, весьма приятным!..»

— Ты кто? — поинтересовался Герман, обращаясь к ночной незнакомке.

Та промолчала, лишь немного повела своими худощавыми плечиками, дескать, не понимаю.

«Наверно иностранка».

— Как тебя зовут? Как твоё имя? — следующий вопрос был задан на голландском и немецком языках.

— Карин! — ответила девушка на языке, который оказался ему абсолютно понятен.

«Нет, не иностранка».

Вглядевшись в лицо таинственной гостьи, Говоров нашёл её весьма привлекательной особой. На ней была лишь накидка из очень тонкого материала. Через ту прозрачную ткань просматривались девичьи приподнятые груди, плоский животик. А чуть ниже животика виднелся тёмный аккуратный треугольник. Именно этот самый бугорок и привлёк внимание Германа.

«Сон это или явь? То, что сейчас происходит, бесспорно, сон. Или не сон?.. — в мыслях Говорова ныне преобладал определённый хаос. — …Наверняка, я имею дело со сновидением. Так чего ж мне, в таком случае, теряться?..»

Ундер-лейтенант оказался в достаточно пикантной, если не сказать: весьма провоцирующей ситуации. Бывали случаи, когда для поддержания разговора в чисто мужской компании, Герман мог запросто прихвастнуть своими сексуальными похождениями. В действительности, этот самый опыт был у молодого офицера весьма не богатым. Два-три контакта, да и то отчасти случайных, связанных с горничными и прочей прислугой в его фамильном имении. Меж тем в бордели или в ином сексуально-увеселительном заведении, ундер-лейтенант так ни разу и не был. Возможно, именно поэтому Говоров и отказался от продолжения недавних ночных приключений в компании с сослуживцами. Он предпочёл вернуться на фрегат, опасаясь ударить в грязь лицом в присутствии друзей-офицеров.

Повторюсь, в интимном плане Говоров был совершенно неопытен. Учитывая данное обстоятельство, станет понятно и почему молодой человек, без каких-либо излишних прелюдий сразу перешёл к делу. Точнее, к телу.

Мужская рука бесцеремонно легла на женское колено. После чего, начала медленно подниматься вверх по мягкому бедру, забираясь под лёгкую матерчатую накидку. Дама вовсе не пыталась остановить несколько нагловатую руку Германа. Более того, у офицера сложилось полное ощущение, будто бы молодая особа преднамеренно чуть подсела, дабы рука Говорова поднялась ещё выше. Причём, чем ближе его ладонь приближалась к верху, тем сильнее дама направляла её к внутренней стороне бедра. Наконец, ладонь офицера коснулась того самого тёмного бугорка, который собственно и затуманил разум молодого человека.

Дама принялась бормотать что-то невнятное. Надо полагать, она хотела попросить Германа действовать более напористо. Что, несомненно, придало Говорову ещё большей уверенности. Его пальцы несколько раз потёрли даму именно там… Незнакомка учащённо задышала, ундер-лейтенант почувствовал на своей щеке её горячее дыхание. Грудь девушки нервно вздымалась. При этом она начала ёрзать из стороны в сторону. Когда ж пальцы Германа повторили своё действие, ночная гостья, прогнувшись всем телом, приглушённо застонала.

Говоров по-прежнему воспринимал всё происходящее как приятный, ни к чему не обязывающий сон. Меж тем, его ощущения были чересчур реальными и весьма сильными. Незнакомка оказалась достаточно податлива, ничего подобного в общении с барышнями он ранее не испытывал. В некоем исступлении офицер сорвал-таки с партнёрши ту самую лёгкую накидку и быстро сбросил с себя нижнюю одежду. Не прошло и мгновения, как Говоров уложил Карин на кровать, и нервно принялся разводить её ножки в стороны. Одновременно он навалился на неё всем своим телом. Дама оказалась вовсе не против столь дикого обращения. Она приветливо раскинулась на кровати, обвив своими руками тело молодого человека.

Вне всяких сомнений Герман ощущал под собой вполне реальное девичье тело. Вновь в душу офицера закрались сомнения: а сон ли это? Да, и женские губы, которые нежно прикасались к его щекам и губам, воспринимались ундер-лейтенантом вполне естественно.

Так или иначе, но Говоров вынужден был признать, что интимные приключения, как и его партнёрша, вовсе не являлись его сновидением. А если и имело данное действо хоть какое-то отношение к богу Морфию, то сон этот был весьма и весьма необычным.

«Да, собственно, мне абсолютно наплевать, где я ныне прибываю: во сне или наяву!..» — более не в силах сдержать свою похоть, Герман принялся тыкаться своим мужским достоинством, как слепой котёнок, в нечто мягкое и чрезвычайно нежное. Юное создание слегка приподнялось, дабы задать правильный вектор движения, надеясь на то, что её возбуждённая плоть легко справиться с мужским естеством.

Сквозь затуманенное сознание Говоров предвкушал момент, когда он полностью овладеет дамой, когда почувствует неописуемую благодать своей долгожданной разрядки. Ещё один толчок тазом, и вот, раздвигая нечто упругое, он всё же протискивается вглубь. От невероятного наслаждения офицер даже застонал. Тогда как девушка вскрикнула (очевидно, от боли) и напряглась всем телом…