Рассказы о Джей-канале

Олег Клинков Клинков, 2019

Цикл фантастических рассказов, объединённых идеей взаимодействия людей с некой структурой, как представляется, пронизывающей всю Вселенную (многие думают, что и являющейся этой самой Вселенной). Структуру назвали Джей-каналом (J-каналом), то ли от слова "Join", то ли от слова "Jump".

ИСТРЕБИТЕЛЬ

Сверху, с седловины, нависавшей над вертолетной площадкой, скатился вязкий бархатистый гул.

— Что это? — спросил Кобцев.

Сергей прислушался.

— Наверно, какой-нибудь ледник трещит. Разогревается после ночи.

Они подошли к краю круто обрывавшейся площадки и остановились, опершись о перила.

— Пятно, Арсений Никитич? — спросил Сергей.

— Да. Восьмое щупальце. Где-то в районе третьего-четвертого сегмента. Точнее трудно сказать, это щупальце только начали осваивать.

Сергей помолчал, обдумывая слова Кобцева.

— Понятно, — сказал он через несколько секунд. — Есть какие-то особенности?

— Как сказать… — не сразу ответил Кобцев. — Помнишь, в прошлый раз я говорил, что обнаружен труп в комбинезоне истребителя? Так вот, за последний месяц нашли еще двоих, тоже истребители, одного у нас, под Воронежем, другого в Австралии. Убиты тоже выстрелами в спину и, как показала экспертиза, из одного и того же оружия, похоже, карабина калибра семь-пятьдесят две. Если, конечно, не какая-нибудь экзотика. Вот. А самое главное, экспертиза показала, что убиты эти двое были практически одновременно, в нашем времени, разумеется, во времени Реальности. Сам понимаешь, выстрелить из одного и того же оружия одновременно в двух разных местах Реальности невозможно. А истребители парами не ходят.

Кобцев вдруг замолчал и словно забыл о Сергее, уйдя в собственные мысли.

— И что? — спросил Сергей, подождав с минуту. — К чему вы это, Арсений Никитич?

— Мы у себя уже по-всякому прикидывали, — заговорил Кобцев так, как будто не останавливался, — и выходит, что все это, хотя бы в принципе, можно объяснить, если допустить, что где-то есть обитаемая"ловушка". Если помнишь, такие решения для модели получали.

— Туннельный эффект?.. — не очень уверенно спросил Сергей.

— Совершенно верно. Кто-то случайно попал в"ловушку"и может убивать истребителей, а трупы выталкивать наружу.

— Зачем убивать-то?

— Ну, например, чтобы самому остаться жить.

— Там, в"ловушке"?

— А что? Скажем, вернуться в Реальность он не может — слишком больно, а"ловушку"структурировал он сам и, следовательно, худо-бедно может там существовать.

— Не знаю… — с сомнением качнул головой Сергей. — Уж очень… Как минимум он должен знать о свойствах"ловушек". По крайней мере, то, что они исчезают при выходе из них и, значит, истребители ему опасны. Но тогда зачем выталкивать трупы? Они ведь тоже информацию из"ловушки"выносят. И потом…

— Погоди, Сережа, — остановил его Кобцев, — вопросов действительно много, кто спорит. В конце концов, и модель с"ловушками"вовсе не единственная. Надо просто иметь в виду то, что я сказал.

— Вы думаете, это может быть как-то связано с новым Пятном?

— Может… — Кобцев помолчал. — Видишь ли, туда уже ходил истребитель. Погиб на входе.

— Где-нибудь наследил?

— Наследил. И… В общем, оставил письмо.

— Письмо? — удивленно переспросил Сергей.

— Да. И, понимаешь, информативность письма такая — мы посчитали ее, — что он по-прежнему мог сравнительно легко входить в пустые"ловушки", но непременно погиб бы при встрече с обитаемой. Очень тщательное письмо, он очень точно повысил свой информационный вес в Реальности. Намеренно повысил… Если, конечно, мы чего-то не путаем, — добавил Кобцев, помедлив.

— Намеренно?.. — Сергей выпрямился. — Погодите, Арсений Никитич, я что-то не соображу. Даже если верна модель"ловушки", какая разница, обитаемая она или необитаемая? Реальность-то та же.

— Все верно, Сережа. Реальность та же, — Кобцев словно бы не заметил напряженного движения Сергея. Несколько секунд он молча рассматривал строения древнего тибетского монастыря на противоположном пологом склоне лощины. — Реальность-то та же, — повторил он, — инерции у"ловушек"разные. При входе в обитаемую приходится преодолевать не только инерцию Реальности, но и инерцию собственной структуры"ловушки", ты-то должен в неё вписаться. Инерция эта, понятно, не бог весть какая, но ее хватает, чтобы возникла вилка.

— Вот как?.. — Сергей помолчал. — Но погибнуть-то он мог и по любой другой причине, верно? А если там вообще не"ловушка", а, скажем,"мешок", или"зеркало", или еще что-нибудь — моделей-то много?

— Много… — Кобцев быстро взглянул на Сергея и отвернулся. — Мы пересчитали на всякий случай твой информационный вес, ты должен войти в любом случае. Если, конечно, не наследил.

— Да не должен был, — отозвался Сергей, — здесь никого не бывает.

— Ну да… — рассеянно кивнул Кобцев и медленно, как будто видел впервые, и, как показалось Сергею, неприязненно обвел глазами порозовевшие от утреннего солнца горы, громадные и оттого казавшиеся стоящими совсем рядом. — Тоскливо, наверное, одному, Сережа?.. — неожиданно спросил он.

Сергей внимательно посмотрел на него.

— Что стряслось, Арсений Никитич?

— А что? — Кобцев, словно очнувшись, поднял на него глаза.

— Ничего, просто раньше вы не говорили о посторонних вещах.

— Вот ты о чем?.. Все нормально, я лишнего не спрошу, — Кобцев выпрямился, словно подводя итог разговору. — Вот. Вроде бы ничего не забыл… С джей-канальщиками договорено, полётов в восьмом не будет три дня, так что располагай временем сам. Стартовать будешь с базы в Гоби. Вопросы какие-нибудь ко мне есть?

— Да нет, все понятно.

— Что ж, хорошо…

Сергей проводил Кобцева к вертолету, и вскоре серебристая"стрекоза", взмыв вверх и блеснув в вышине розовым, скрылась среди гор…

…Сергей вел"осу"вдоль осевой щупальца. Капсула плавно набирала ход, однако, в районе пятисот тэраджоулей скорость набора энергии резко упала.

У Сергея начали неметь пальцы, и почти сразу же вслед за этим посреди кабины прямо перед его лицом появилось молочное пятно. Едва заметное и небольшое вначале, оно с каждой секундой росло, растягиваясь к стенкам кабины, и становилось все более плотным, пока совершенно не скрыло центральный пульт и экран обзора.

Сергей чувствовал, как по телу его медленно растекается ватная полунемота. Ему показалось, что капсула остановилась совсем. За мутной кисеей пятна начало угадываться согласованное движение каких-то неясных теней. Монотонное кружение их завораживало, и через минуту Сергей уже не видел ничего вокруг, кроме этого все убыстряющегося танца. Мозг его словно раскалился и пульсировал, как будто в поисках выхода.

С усилием подняв руку, Сергей принялся массировать лоб, область"третьего глаза". Обычно приносившее облегчение, сейчас это не помогло, боль прямо в центре мозга все усиливалась.

И вдруг сознание Сергея как будто пролилось внутрь молчавшего тела несколькими извивающимися струями и собралось в кончиках пальцев рук и ног. И почти тут же исчезло, пропало, возникнув через мгновение вновь в мозгу. И снова пролилось. Так продолжалось раз за разом в такт кружению теней в пятне.

Само пятно постепенно светлело, поверхность его стала голубовато-хрустальной, и из глубины его всплыла, покачиваясь, уродливая маска — лицо Сергея, искаженное гримасой.

Боль в мозгу стала невыносимой.

Сергей был почти в беспамятстве, когда сработала автоматика капсулы, вытолкнув его внутрь пятна. Он почувствовал короткий удар в голову и — наконец — потерял сознание…

…Он пришел в себя от того, что кто-то тянул его за воротник. Первым, что он увидел, открыв глаза, были его собственные ноги, они тащились по черной воде, подернутой желто-зеленой ряской. Тела Сергей не ощущал. Подняв голову, он увидел над собой напряженно задранный вверх узкий подбородок над острым, дергающимся кадыком.

Человек, тащивший Сергея, хрипло дышал.

Заметив, что Сергей открыл глава, незнакомец остановился, переводя дыхание, и Сергей успел рассмотреть его. У него было худое бледное лицо, длинные свалявшиеся волосы, щеки, покрытые такой же, как на подбородке, редкой рыжеватой щетиной, и большие навыкате темные глаза с красноватыми припухшими веками.

Отдышавшись, человек сказал:

— Извините, что так бесцеремонно — вы весь в слизи.

Только теперь, вновь посмотрев на свое тело, Сергей увидел, что почти весь, с ног по грудь, покрыт тонкой пленкой черной, маслянисто отливающей слизи. Слизь медленно, но заметно поднималась вверх, к плечам. Сергей невольно дернул головой.

— Не волнуйтесь, успеем, — сказал длинноволосый человек, заметив это его движение, и вновь ухватив обеими руками Сергея за воротник, потащил дальше.

Вскоре они выбрались на сухой берег.

Человек уложил Сергея на землю, сорвал с росшего неподалеку куста охапку листьев и принялся с силой оттирать ими одежду Сергея от слизи.

Когда он добрался до ног, то, на секунду остановившись, сокрушенно качнул головой:

— Плохо…

Приподняв голову, Сергей увидел, что штанина на правой его ноге порвана, и слизь проникла под комбинезон.

— Придется потерпеть, — сказал человек и, разорвав штанину еще больше, почти исступленно принялся тереть ногу Сергея листьями. Сергей ничего не чувствовал.

Через минуту обнажилась огромная — во всю голень — кровоточащая ссадина, словно кто-то прошелся по ноге крупным наждаком.

Незнакомец вновь покачал головой.

— Плохо. Плохо… — пробормотал он и огляделся вокруг, видимо, в поисках чего-то, но не найдя того, что искал, потерянно сказал: — Угораздило же вас порвать штанину.

Сергей молчал. Все происходящие с ним лишь фиксировалось его сознанием, не получая оценки, не рождая ни мыслей, ни движений. Мозг его словно боялся отдать приказ молчавшему телу и не услышать отклика. И рана на ноге не вызывала ничего, кроме равнодушного — со стороны — интереса, она действительно была похожа на след от наждака.

Уничтожив остатки слизи на теле Сергея, незнакомец взвалил его на спину и понес.

Поднявшись в гору по узенькой тропинке, выбитой среди сочной густой травы, они подошли к двухэтажному кирпичному дому с высокой островерхой крышей и аккуратно подстриженной лужайкой перед фасадом. Человек взволок Сергея на второй этаж и там уложил на диван в полутемной комнате, освещенной только светом, падавшим из открытой двери, затем снял с Сергея ботинки, расстегнул воротник и вышел.

Некоторое время Сергей лежал один в темноте. Потом в комнату вошла женщина, в руках она несла поднос, на котором стояли горящая свеча и тарелка и чашка с горячей, видимо, пищей — от них поднимался пар.

Пододвинув к дивану стул, женщина поставила на него поднос, а сама села на край постели рядом.

— Вам надо поесть, — негромко сказала она. — Здесь горячий грог, вы весь промокли, выпейте.

Она приподняла голову Сергея и напоила его из чашки.

Сергей не ощутил ни вкуса напитка, ни запаха, но почувствовал, как тепло медленно, словно прожигая себе ходы, растекается по его молчавшему до сих пор телу. Ощущение тела после этого начало мало-помалу возвращаться к нему, и когда вернувшийся в комнату длинноволосый принялся осматривать и ощупывать его рану, Сергей отметил, что еще размыто, как будто сквозь вату, но чувствует прикосновение пальцев к коже.

Длинноволосый приложил к ране какие-то листья и крепко перебинтовал ногу куском белой материи. Когда он закончил свое дело, и женщина, молча помогавшая ему все это время, собралась покормить Сергея, тот уже спал…

…Сергей открыл глаза и огляделся. Он лежал на диване в незнакомой комнате, смутно освещенной узкой полоской пробивавшегося между ставнями света. В комнате, кроме дивана, у противоположной стены стоял небольшой книжный шкаф с застекленными дверцами, возле окна — массивный письменный стол со стулом и еще два или три стула в разных углах комнаты. На стенах висели какие-то картины.

Сергей еще несколько секунд пролежал в постели, восстанавливая в памяти события минувшего дня, затем сел. Забинтованная нога отозвалась острой болью. Сергей размотал повязку, но света для того, чтобы осмотреть рану, было слишком мало, и ему пришлось вставать и идти к окну. К счастью, состояние ноги позволяло кое-как ступать. Сергей добрался до окна и раздвинул ставни.

За окном только что прошел дождь. В висевшую за окном кормушку с размокшим хлебным мякишем гулко стучали срывавшиеся с карниза крупные капли. Синица, сидевшая на краю кормушки, недоверчиво покосилась на Сергея, но тут же забыла о нем и принялась следить за каплями, провожая падение каждой движением головы и нетерпеливо перебирая лапками, словно пританцовывая. Листва окружавших дом тополей влажно блестела, и Сергею даже почудилось, что он ощутил сквозь плотно закрытое окно горьковатый запах умытой зелени. Тополя образовывали аллею, уходившую прямо от дома и терявшуюся вдали за кронами деревьев. На аллее то тут, то там поблескивали лужицы, время от времени морщившиеся от редких капель, падавших в них с деревьев.

"Все-таки обитаемая ловушка… — медленно, словно преодолевая сопротивление, подумал Сергей. — Кобцев был прав… — и вдруг взорвался: — Черт возьми!.. — у него возникло нелепое и злое чувство, что его подло обманули. — Мне-то что теперь делать?!."

Он медленно выдохнул, пытаясь успокоиться, и прислонился лбом к стеклу. Синица на кормушке испуганно шарахнулась в сторону и, отлетев на ветку ближайшего тополя, принялась неодобрительно следить за Сергеем, склонив набок голову.

Странным образом суматошность в поведении птицы успокоила Сергея.

"Выходить-то все равно надо… — подумал он. — Так или иначе надо…"

Он опустился на стул и осмотрел ногу. Рана почти совсем затянулась, оставалась только покрытая коркой неширокая полоска вдоль кости. Сергей содрал корку и, достав из кармана комбинезона тюбик с коллоидом, выдавил его весь в рану. Потом принялся бинтовать ногу и в это время услышал за спиной голос:

— Не болит?

Сергей обернулся. На пороге комнаты стоял вчерашний длинноволосый человек.

Сергей, от неожиданности не сразу сообразивший, о чем его спрашивают, помешкав, ответил:

— Почти нет, — и отвернулся.

— Давайте я помогу, — длинноволосый подошел к нему.

— Не надо, я сам. Спасибо, — сказал Сергей, продолжая бинтовать ногу.

Длинноволосый внимательно посмотрел на него и отошел к окну.

— Вы, видимо, впервые в обитаемой ловушке? — помолчав, спросил он.

Сергей удивленно вскинул на него глаза и только теперь, в свете окна, заметил, что хотя одежда длинноволосого была грязной и заплатанной во многих местах, одет он был в комбинезон истребителя Пятен.

— Вы истребитель? — спросил Сергей.

— Да… Бывший, — ответил длинноволосый. — Вы бы спустились вниз, Елена Дмитриевна вас накормит.

— Не надо. У меня все есть.

— Как угодно, — длинноволосый пошел к двери. На пороге он обернулся. — Может, пойдете? Все-таки горячая пища…

— Нет, нет.

— Как угодно, — повторил он и вышел.

Сергей несколько секунд просидел в раздумье.

"Истребитель… — думал он. — Почему он здесь? Нет выхода? Не может этого быть, должен быть выход, надо искать… — он привычным движением ощупал карманы и заметил, что на месте нет пистолета. — Скверно, — подумал он. — Где мог обронить? Ничего не помню…"

Он спустился на первый этаж по крутой деревянной лестнице с резными отполированными до блеска перилами, миновал большую комнату, прихожую и вышел на крыльцо.

От крыльца по крутому косогору вниз сбегала тропинка, упиравшаяся в лежавшее вокруг насколько охватывал глаз болото с торчавшими кое-где голыми, без веток, стволами деревьев, больше похожих на жерди. Все они были черными, некоторые странно изогнулись и обвисли, словно были мягкими. То тут, то там на желто-зеленой поверхности болота виднелись черные блестящие пятна, по-видимому, той самой слизи, от которой Сергея оттирал длинноволосый. Раз или два с болота долетел звук, похожий на громкий хлопок.

Сергей спустился к болоту и оглянулся. Дом стоял на небольшом бугре, практически занимая его весь, и Сергей невольно вспомнил только что виденную из окна уходящую вдаль аллею, для нее просто не было места, однако мысли его тут же вернулись к тому, что заботило его сейчас больше всего.

"Как выбираться?.. — тягуче подумал он, оглядываясь вокруг. — Кругом одна топь…"

Он пошел, прихрамывая, вдоль берега, надеясь отыскать хоть какой-нибудь проход, но вид вокруг не менялся, та же желто-зеленая поверхность с черными пятнами, редкими темными кочками и уродливыми жердями.

Было трудно дышать. От болота поднимались едкие, дрожавшие, как марево, испарения, они, видимо, и создавали дымку, скрывавшую все на удалении примерно трехсот метров. Оттуда, из-за дымки, однажды донеслись частые всплески, как будто кто-то четырехногий торопливо скакал по воде. Прозвучав, всплески вскоре стихли, и вновь повисла тишина, настолько глубокая, что Сергей невольно вздрогнул, услышав голос:

— Гуляете?

Впереди, метрах в десяти, стоял длинноволосый, из-за плеча его торчал ствол ружья.

"Гуляете… — усмехнулся про себя Сергей. — Чего йорничать, он же истребитель?.." — он вдруг почувствовал неприязнь к этому человеку.

Молча кивнув, он обошел длинноволосого и захромал дальше. Длинноволосый пошел вслед за ним, отстав на несколько шагов.

Еще издали внимание Сергея привлек довольно большой отполированный черный камень, лежавший в нескольких метрах от берега. Подойдя ближе, Сергей увидел, что это тело человека, лежащее на кочке. Оно было полностью покрыто черной слизью и как будто оплыло, словно было вылеплено из черного воска, а потом слегка нагрето. Оно уже начало обволакивать собой кочку.

— Что это? — несколько секунд Сергей не мог отвести глаз от блестящего, полустертого, словно вспухшего, лица и руки, протянутой вперед, в сторону берега, и тоже неестественно округлой.

— Это пластилиновый человечек, — сказал длинноволосый, подойдя ближе. — Так их окрестила Елена Дмитриевна. Их несколько на болоте. Есть уже почти совсем расплывшиеся.

Он подобрал лежавшую на берегу палку и, по кочкам приблизившись к трупу, столкнул его палкой в воду. Тело тут же утонуло, оставив на поверхности колышущееся пятно.

— Ему уже все равно, — словно извиняясь, сказал длинноволосый, вернувшись на берег. — А смотреть действительно неприятно, я-то как-то привык…

— Кто это был, не знаете? — спросил Сергей.

— Не знаю, — длинноволосый безразлично пожал плечами. — Может, случайно попавший в ловушку, может, как вы, истребитель, одежды не было видно. Пойдемте, тут тяжело дышать, да и эта гадость собирается… — он повел рукой вокруг.

Сергей быстро огляделся. Пятна, до этого сравнительно равномерно покрывавшие поверхность болота, заметно сместились к тому месту, где стояли Сергей с длинноволосым. Пятно, оставшееся на воде от трупа, уже вползало на кочку рядом с берегом. Сергей невольно отступил назад.

— Пойдемте, — повторил длинноволосый. — Долго здесь лучше не находиться.

— Да, да, — Сергей почувствовал, что задыхается.

Они пошли к дому. Длинноволосый шагал быстро, и Сергей едва поспевал за ним. Несколько раз он невольно оглядывался на место, где несколько минут назад лежал"пластилиновый человечек".

На пороге длинноволосый сказал:

— Вы уже прилично ходите, — и долго посмотрел на Сергея, но полузадохнувшийся Сергей не обратил на это внимания.

Они вошли в дом. Проходя через гостиную, Сергей увидел сидевшую возле пылающего камина вчерашнюю женщину. Она не заметила его, и Сергей поднялся к себе в комнату. Несколько минут он сидел на диване, отдыхая. Его слегка поташнивало, голова гудела, и некоторое время он не мог ни на чем сосредоточиться. Вскоре, однако, все это прошло.

Сергей почувствовал голод. Он достал плитку шоколада и, подойдя к окну, принялся жевать.

"Как выбираться? — думал он. — Должен же быть выход. Судя по всему, длинноволосый вовсю лазает по болоту… У него спросить? Почему он сам не ушел? Не смог? Боли испугался? Не похож он на новичка… Может, у женщины?.. Как ее длинноволосый назвал? Еленой Дмитриевной? Ну да, Еленой Дмитриевной… Почему он все-таки не ушел?.. Не решился?.. А я?.."

Он тряхнул головой, отгоняя мысли, потом, торопливо дожевав шоколад, размотал повязку на ноге. Рана уже почти зарубцевалась. Он тщательно забинтовал ногу, сначала тряпкой, а потом еще раз бинтом поверх штанины.

Проверив амуницию и убедившись, что все в порядке, он спустился в гостиную.

Женщина сидела на том же месте. Гостиной была довольно большая комната, залитая сиреневым светом раннего зимнего вечера. За двумя большими окнами с распахнутыми ставнями виднелись аккуратные деревья в шапках бледно-сиреневого снега.

Женщина обернулась на звук шагов.

— А, это вы. Садитесь, пожалуйста, — она указала на второе кресло, стоявшее тут же у камина. — Впрочем, возьмите сначала плед, там, в шкафу. Здесь довольно свежо.

— Спасибо, не беспокойтесь, — Сергей сел в кресло напротив женщины. Сейчас, освещенную светом окон, он рассмотрел ее. Это была молодая женщина с очень красивым тонким лицом, большими серыми глазами и густыми, отливающими медью и казавшимися очень тяжелыми длинными волосами. На запястьи тонкой ее руки, придерживающей плед у подбородка, поблескивал изящный золотой браслет в виде двух свившихся змеек с холодными изумрудными глазами. Женщина сидела, словно забыв о Сергее, и, не отрываясь, смотрела на пламя камина.

Сергей отвернулся.

— Вас, наверно, удивляет вид из окна? — неожиданно заговорила женщина. — В этой комнате всегда зима и холодно, так же, как в вашей всегда дождь и хлебный мякиш. Там был кабинет отца, а хлеб в кормушку всегда клала я… Это дом моих родителей, он стоял — настоящий — в саду, и там действительно была тополиная аллея. А здесь обман… — она говорила, отрешенно глядя на пламя. — Здесь ничего не меняется, даже я сама. Я даже не могу умереть здесь… Даже умереть…

"Ну да, — машинально отметил про себя Сергей, — ведь ловушку наверняка структурировала она…"

Женщина вдруг тряхнула головой и, повернувшись к Сергею, улыбнулась:

— Викентий Борисович говорил, что вы уже почти поправились. Может, хотите поесть?

— Нет, нет, — быстро мотнул головой Сергей. — Нет. Я действительно себя вполне прилично чувствую… — он помолчал. — Я должен уходить отсюда, Елена Дмитриевна. Совсем, понимаете?

Улыбка женщины стала вдруг виноватой, и она отвернулась.

— Вам нужно идти со мной, — сказал Сергей.

Женщина покачала головой:

— Это невозможно…

— Елена Дмитриевна… — Сергей помолчал, подбирая слова. — Вы, видимо, не вполне понимаете, где находитесь. Это место называется информационной ловушкой… Да впрочем, неважно, как она называется, — с досадой сказал он, — просто, когда я выйду из нее, она исчезнет. Перестанет существовать, понимаете? Со всеми, кто здесь находится. Вы перестанете существовать, понимаете?

— Я знаю… — рассеянно, думая, видимо, о другом, сказала женщина. — Я не смогу выйти. Просто не смогу… Поверьте, я пробовала.

— Елена Дмитриевна… — Сергею казалось, что вот-вот он найдет слова, которые убедят эту женщину. — Я обязан идти, поймите, не имею права не идти. От этого слишком многое зависит… И мне нужно идти сейчас…

— Он убьет вас, — словно не слыша его, сказала женщина.

Сергей оторопел.

— Убьет? Кто?

— Викентий Борисович.

— Это?..

— Да, он. Тут больше никого нет. Это он вытащил у вас пистолет.

— Вот как? — Сергей не знал, что подумать.

— Он застрелил того, кто был здесь перед вами, — продолжала между тем женщина. — Застрелил, когда тот уходил через болота, почти уже на том берегу.

Она проговорила все это так размеренно и спокойно, что Сергей невольно засомневался, в себе ли она.

— Вы ничего не путаете, Елена Дмитриевна? — мягко спросил он.

— Нет, не путаю, — все так же ровно сказала женщина. — Я видела все собственными глазами. Он выстрелил дважды. Первый раз, видимо, не попал, а когда тот человек побежал, он выстрелил во второй раз, в спину. А потом поволок тело на тот берег. Дальше ничего не было видно, там марево… Когда я рассказала Викентию Борисовичу о том, что видела все это, он накричал на меня, а потом, угрожая карабином, заставил идти к выходу отсюда… Но я не смогла, даже так — не смогла…

— Простите, Елена Дмитриевна, — спросил Сергей, — он… Викентий Борисович заставлял вас выйти из ловушки?.. Ну, отсюда. Я правильно вас понял?

— Да…

Сергей некоторое время молчал, пытаясь сложить все, что услышал.

"Зачем? — думал он о длинноволосом. — Убил человека, который шел из ловушки, ну, это ладно — понимает, что к чему, и хочет жить, но погнать туда же эту женщину… Зачем? Угрызения совести? Горячка?.. А труп? Зачем он волок труп? Ну, остался бы еще один"пластилиновый человечек"… Куда он волок? Тоже к выходу?.. Стоп!.. Трупы в Реальности…"

Сергей вдруг вспомнил то, что говорил ему при последнем свидании Кобцев.

— Елена Дмитриевна, — осторожно, боясь спугнуть возникшую, но до конца еще не оформившуюся догадку, спросил он, — скажите, какое у него оружие? Вы, кажется, сказали — карабин? Да?

— Да, карабин. Викентий Борисович обычно охотится с ним.

— Понятно…

"Ну, конечно же карабин, — подумал Сергей, — как я мог забыть? На болоте у него за спиной был именно карабин калибра семь-пятьдесят две…"

— Где сейчас Викентий Борисович? — спросил он.

— Наверно, в библиотеке, — ответила женщина. — Это на втором этаже, первая дверь налево, — и, тревожно вскинув глаза на Сергея, спросила: — Что вы хотите делать?

— Не знаю… — Сергей поднялся. Он действительно не знал, что будет делать. — Еще один вопрос, Елена Дмитриевна. Вы говорили о выходе, туда можно как-то пройти?

— Да, проход есть. Надо идти на деревья, — женщина говорила, вновь отвернувшись, — вы увидите, там растут три дерева рядом, вы их с другими не спутаете. Они такие же голые, без веток, как и все остальные, только они белые, а не черные, на болоте белых больше нет. Мимо них к тому берегу выложена тропа, там можно пройти…

Женщина внезапно замолчала, словно тут же забыв о Сергее.

— Елена Дмитриевна, — помедлив несколько секунд, сказал Сергей, — может быть, вы все-таки пойдете?

Женщина спокойно посмотрела на него.

— Нет, — сказала она так, будто отвечала самой себе. — Нет.

Сергей понял, что дальше говорить бессмысленно. Он постоял еще секунду, потом пошел к двери. На пороге он обернулся. Женщина сидела неподвижно, отрешенно глядя на пламя камина.

Сергей поднялся в библиотеку. Длинноволосый сидел за столом спиной к двери и при свете свечей — ставни на окнах были прикрыты, — должно быть, читал. Вдоль стен, насколько это можно было разглядеть в полутьме, стояли высокие, под потолок, стеллажи с книгами.

— Это вы, Лена? — длинноволосый обернулся и, сняв очки — он был в очках, — некоторое время присматривался, силясь рассмотреть со света в темноту, кто вошел. Затем, узнав Сергея, сказал: — А, это вы. Заскучали? Входите.

— Викентий Борисович, — оставаясь на пороге, сказал Сергей, — я ухожу из ловушки. Вы идете со мной?

Длинноволосый как-то вдруг сгорбился и, отвернувшись от двери, долго протирал очки платком; потом, по-прежнему не оборачиваясь, медленно, словно подбирая слова, спросил:

— Разве Елена Дмитриевна еще не рассказала вам о том, что я убил человека?

— Рассказала.

Длинноволосый еще несколько секунд просидел неподвижно.

— Она знает не все, — сказал он наконец. — До этого были еще двое.

"Все сходится… — подумал Сергей, почти не удивившись. — Кобцев говорил о трех трупах, таких совпадений не бывает…"

— Так это вы выталкивали трупы из ловушки? — спросил он, в общем-то уже не сомневаясь в ответе.

— Да, я… — сказал длинноволосый. — И вы полагаете, что после всего этого я все еще имею право выходить в Реальность? Вы полагаете, что она станет милосерднее от этого? Что я смогу принести туда?… — он подождал немного и, так как Сергей молчал, заговорил вновь. — И потом, — сказал он, — как быть с Еленой Дмитриевной? Она ведь не выйдет, тем более, если пойдут трое. Вы представляете, какие деформации должны быть в Реальности?

— Тогда вдвоем, — сдерживаясь, сказал Сергей. Он чувствовал нарастающую в душе злость."Чего он юродствует?.. — думал он. — Ведь истребитель же, все понимает…" — Выйдет тот, кому повезет…

— А себя вы, конечно, считаете вправе выходить в Реальность? — длинноволосый быстро обернулся и, убрав рукой мешавшие волосы, из-за плеча посмотрел на Сергея. — Даже несмотря?..

— Это моя обязанность, вы знаете, — деревянным голосом перебил его Сергей. — Как, кстати, и ваша. И вы также очень хорошо знаете, чем грозит Реальности каждая ловушка.

Длинноволосый отвернулся и, помедлив, спросил:

— А вы не прокляли бы себя там? Вы ведь…

— Ну, вот что! — оборвал его Сергей. — Вы идете или нет?

Длинноволосый повернулся к нему всем телом.

— Вы ничего не поняли!

И вдруг Сергей успокоился.

"Ну да, конечно? — чуть удивленно от простоты и очевидности пришедшей в голову мысли подумал он, — он же все время говорит о Реальности. Как же я не понял? Деформации в Реальности… Ну да. Трупы ведь так не деформируют Реальность. И женщина была бы там более чиста, вот он и погнал ее к выходу…"

— Послушайте, Викентий Борисович, — Сергей вошел в комнату, подошел к столу и сел напротив длинноволосого. — Вы же истребитель, вы не можете не знать, что трупы выносят из ловушки слишком мало информации для того, чтобы уничтожить ее. Даже трех одинаково убитых людей недостаточно для этого. Так сколько вам понадобится? Сотня? Две? Вы раньше сойдете с ума… — он помолчал. Длинноволосый сидел, глядя на свои сцепленные кисти рук. — Убивать здесь ради милосердия там?..

— Вам не следует уходить, — глухо сказал длинноволосый.

— Викентий Борисович…

— Вам не следует уходить! — с силой повторил длинноволосый. — У вас уже нет такого права. Слышите?

Сергей, не отвечая, поднялся и вышел.

Он спустился к болоту и пошел вдоль берега, ища глазами деревья, о которых говорила женщина. Он миновал место, где лежал"пластилиновый человечек", и вскоре действительно увидел вдалеке три рядом стоящих белых деревца. От берега к ним шла хорошо заметная тропа, выстланная в некоторых местах еловыми ветками. Сергей пошел по тропе, сначала медленно и осторожно, а потом все быстрей и уверенней.

Он успел пройти, должно быть, метров двести, когда в покрытое черной слизью дерево, мимо которого он проходил, с громким чавканьем вошла пуля, и тут же вслед за этим докатился звук выстрела. Дерево, наклонившись в сторону выстрела, обвисло наподобие колпачка у кукольного Петрушки. Сергей обернулся. Позади него, шагах в двадцати, на тропе стоял длинноволосый с карабином в руках.

— Бегите! — дождавшись, пока Сергей повернется к нему, крикнул длинноволосый. — Бегите же! — Сергей не шевелился. Длинноволосый вскинул карабин, но, не решившись выстрелить, опустил его и снова крикнул: — Бегите!

Сергей стоял, не шевелясь.

"Он мажет потому, что близорук… — вдруг как-то ненужно, словно со стороны, подумал он и сам удивился пришедшей в голову мысли. Нахлынувший в первое мгновение страх внезапно исчез, и Сергей ощутил внутри себя противоестественную, почти кощунственную сейчас легкость. — Вот и все… — подумал он. — Все вопросы… Сейчас он подойдет ближе…"

Однако длинноволосый, стоя там же, вскинул карабин и выстрелил над головой Сергея. Сделал он это как-то неловко — отдачей его развернуло, и он, поскользнувшись на незаметно подползшем черном пятне, выронил карабин, нелепо всплеснул руками и рухнул навзничь в желто-зеленое озерцо. Он успел истошно крикнуть и исчез под водой.

Сергей с минуту стоял словно оглушенный, не веря тому, что произошло. Легкость внутри него так же внезапно, как и возникла, сменилась глухим безразличием.

Он медленно развернулся и зашагал прочь.

Некоторое время он шел, почти не разбирая дороги, пока маслянистый блеск податливой топи под ногами не остановил его. Он судорожно вскарабкался на кочку, сел и, окончательно придя в себя, огляделся. К счастью, он не успел далеко уклониться от тропы. Разувшись, он вылил из ботинок воду, выжал намокшие штанины и, почувствовав, что оправился окончательно, пошел дальше.

С каждым шагом идти становилось все труднее. Испарения, быстро густевшие, разъедали глаза и обжигали легкие. Слезы и пот, сбегавший со лба, слепили и лишали ориентировки. Сергею приходилось часто останавливаться и долго и тщательно выбирать путь среди топей. Он видел, как со всего болота к нему сползаются пятна, как они в спешке вползают друг на друга, сливаясь, как тянут к нему отростки — и не мог заставить себя идти хотя бы немного быстрее. Он задыхался.

Слева и справа ему начали чудиться толпы странных серых людей с полустертыми неясными лицами. Люди шагали рядом с ним, сосредоточенно и угрюмо глядя перед собой, не отставая ни на шаг и не уходя вперед, и плеск их шагов становился все громче и громче. Казалось, с каждой секундой людей становится больше. Иногда сознание Сергея выхватывало в этой разраставшейся толпе знакомое лицо, словно высвечивая его до мельчайших подробностей, и тут же толпа приходила в беспорядочное движение, и лицо пропадало, растворялось в окружении.

Гул от множества шагающих ног заполнил вскоре все сознание Сергея и причудливым образом отдалил все, что происходило с ним. Сергей как будто со стороны видел собственное тело, видел, с каким трудом оно переставляло ноги и продвигалось дальше, видел болезненную гримасу на собственном лице, и в нем на мгновение возникло удивительное чувство сострадания к своему телу.

В следующую секунду его мозг пронзила нестерпимая боль, и кроме нее, все вокруг перестало существовать. Не было ничего, кроме боли. И лишь один крохотный кусочек сознания, кусочек, который и позволял Сергею быть истребителем, продолжал следить за движением тела, и оно продолжало послушно шагать, как хорошо отлаженный автомат, с поразительно равными интервалами между чавканьями трясины под ногами. Сергей потерял представление о времени…

Первым ощущением, которое он осознал, было ощущение чего-то прохладного и шершавого в ладони — он стоял, опершись рукой о ствол одного из трех белых деревьев. Сознание Сергея было ясным, лишь рваные клочки боли да ватная полунемота ног напоминали о том, что с ним происходило. Он хотел опуститься на траву, но всплывший откуда-то страх не найти выхода из ловушки погнал его вперед.

Он поднялся по пологому откосу и вскоре услышал журчание неторопливо текущей воды, доносившееся из-за густой стены ивовых ветвей. Подойдя и раздвинув ветви, Сергей увидел колыхавшееся над неподвижной, покрытой опавшими листьями заводью молочно-белое пятно. Оно двигалось к Сергею, шутовски выбрасывая из себя клубящиеся языки и пугливо касаясь краями зеленого свода. Приближаясь, оно становилось все более и более прозрачным, пока почти совсем не исчезло, приблизившись вплотную. Осталась лишь едва поблескивавшая пленка, на которой, как в зеркале, Сергей увидел себя с посеревшим лицом и растрепанными, слипшимися на лбу волосами, в заляпанном грязью комбинезоне.

"Ну, вот и все, — облегченно подумал он. — Пятно есть," — и почувствовал, что совершенно обессилел.

Он опустился на траву, выстилавшую берег заводи, и несколько минут сидел, совершенно отрешенный, не обращая внимания на пленку, почти касавшуюся его лица. Потом поднялся и, оттолкнувшись спиной от ствола ивы, с силой бросил кулак в центр Пятна — и в ту же секунду ощутил странный, всей поверхностью тела сразу, удар о что-то твердое и очутился в полнейшей темноте. Во рту появился привкус крови.

Сергей поднял руку и наткнулся на неровную каменную стену, по которой сбегали струйки воды, проникавшей в рукав и обжигавшей тело. Сергей поднялся, достал фонарь и, включив его, огляделся. Он находился в каменном тоннеле с высоким, примерно в два человеческих роста, сводом. По дну тоннеля бежала вода и Сергей пошел по течению, придерживаясь руками за стену и скользя по мокрым камням. Чем дальше, тем ниже становился свод, и в конце концов Сергею пришлось идти согнувшись.

Он шел уже минут пять или семь, когда впереди забрезжил свет, и еще через минуту Сергей стоял перед выходом из тоннеля. Он с минуту прислушивался, однако снаружи не долетало ничего, кроме негромких звуков, похожих на далекое воронье карканье. Подождав на всякий случай еще немного, он выбрался из тоннеля и, невольно зажмурившись, некоторое время стоял, привыкая к свету. Затем огляделся.

Он стоял на дне песчаного карьера. Стены, поднимавшиеся отвесно вверх метров на пятьдесят, открывали над головой почти идеально круглый слепящий кусок неба. По краям его кое-где торчали полуповаленные телеграфные столбы с ссорившимися на перекладинах воронами и свисавшими вниз длинными обрывками проводов. По стенам карьера взбегала поросшая травой грунтовая дорога. Справа, почти у самого входа в тоннель, стоял, вцепившись в стену ковшом, экскаватор. И не было никого.

Сергей подошел к экскаватору и вздрогнул, услышав над головой голос:

— Ты что тут ищешь, парень?

Подняв голову, Сергей увидел высунувшегося из кабины черноволосого, почти черного от загара человека, вытиравшего ветошью руки. Человек оглядел Сергея с ног до головы и протянул:

— А-а… Ты, видать, из этих… из Управления особых программ? Истребитель? Ходят тут ваши, тоже вроде тебя, оборванные…

Сергей ощутил вдруг полнейшую — да звона — блаженную пустоту. Он даже не обратил внимания на слова экскаваторщика, знавшего откуда-то об Управлении особых программ и истребителях. Он опустился на землю, оперся спиной о горячее железное колесо и с наслаждением вытянул ноги, подставив лицо полуденному солнцу.

Через некоторое время человек, окликнувший его, появился из-за экскаватора и сел рядом с Сергеем на землю.

— На, утрись, — он протянул Сергею белое полотенце. Сергей машинально взял полотенце и тут же забыл о нем.

— Может, поешь со мной? — экскаваторщик развернул на коленях сверток с какой-то снедью.

Сергей отрицательно покачал головой. Говорить ему не хотелось, не хотелось вообще ничего. Он знал, что заполнившая его блаженная пустота скоро исчезнет, сменившись привычным напряжением, и поэтому дорожил каждой секундой отдыха.

Экскаваторщик молча принялся за еду. Ел он неторопливо, сосредоточенно, а покончив с едой, аккуратно сложил обертку и положил в карман. Потом так же неторопливо, как будто наслаждаясь самими движениями, достал сигарету, закурил и только после этого сказал:

— Так вот, вроде тебя из тоннеля выходят. Глаза пустые, выйдут и чешут, куда несет, не глядя. Что твои роботы… — Сергей услышал негромкое потрескивание загорающегося табака, затем экскаваторщик с сердцем сказал: — Истребители, мать вашу… Доигрались… Это ж все на свете с вашими пятнами гавкнуться может, так, нет?

"Откуда он знает о Пятнах? — медленно, сквозь полудрему, в сознании Сергея сформировалась мысль, словно в меду всплыл пузырь. И лопнул. Сергей мгновенно напрягся. Мозг его заработал четко и ясно. — Откуда ему известно об истребителях? Кто этот человек? Что тут произошло?.."

Он резко выпрямился.

— Откуда вы знаете об истребителях?

— Да не дергайся ты… — беззлобно сказал экскаваторщик, затянулся и несколько секунд молчал, промаргиваясь от попавшего в глаз дыма. — Слыхал я про вашу секретность. Про все слыхал. Считай, третий день по телевизору только об этом и говорят. Сегодня вот должны пресс-конференции повторять, ваш какой-то проводил, вчера показывали. Идет уже, поди… — он посмотрел на часы. — Ну, да, — потом покосился на Сергея. — Посмотреть, может, хочешь? — Сергей кивнул. — Это я сейчас…

Он взобрался на гусеницу и достал из кабины портативный телевизор.

— Держу вот от скуки, — сказал он, устанавливая телевизор перед Сергеем на плоский камень. — Когда в обед посмотрю…

Он включил телевизор и вернулся на свое место.

Сергей увидел на экране Кобцева. Арсений Никитич сидел перед двумя рядами микрофонов, упершись в стол локтями сцепленных рук. Он внимательно смотрел перед собой.

"Хоть Кобцев здесь, — подумал Сергей, стараясь унять охватившую его тревогу. — Что тут стряслось?.."

–… была принята программа борьбы с Пятнами? — услышал он из телевизора незнакомый голос.

— В первую очередь потому, что при встречах с Пятнами гибли пилоты джей-канальщики, — ответил Кобцев.

— А во вторую?

— Видите ли…

"Что стряслось?.. — смятенно подумал Сергей. — Десять лет жесточайшей секретности и — пресс-конференция?.. Бред какой-то…"

–… Чуть позже, — продолжал говорить Кобцев, — по данным, которыми мы располагали, было сгенерировано несколько моделей Пятен, и оказалось, что некоторые из этих моделей допускают глобальное влияние самого факта существования Пятна на Реальность. Я поясню. В одной из моделей, например, — так называемой модели информационной ловушки — при взаимодействии человека с границей"ловушки" — это и есть Пятно — в Реальности могут происходить принципиально непредсказуемые изменения, вплоть до самых катастрофических. Связано это с тем, что в момент перехода границы человек должен быть исключен из структуры Реальности, из ее прошлого и настоящего, тем самым Реальность деформируется, причем таким образом, что характер изменений предсказать нельзя, это принципиально случайная вещь. Вероятность катастрофических деформаций весьма мала, но она есть.

— Почему же мы узнаем об этом только сейчас? — вслед за вопросом из телевизора послышался приглушенный гул голосов.

— Доигрались!.. — неожиданно громко и, показалось, с удовлетворением сказал экскаваторщик над ухом Сергея и сплюнул.

Кобцев на экране переждал, пока гул стихнет.

— Прежде всего, это только одна из моделей, одна из многих. Есть вполне благополучные… — спокойно сказал он. — Теперь что касается причин секретности… Опыт первых же встреч с Пятнами показал, что наибольшие шансы выжить при этом оказались у пилотов с малой величиной так называемого информационного веса в Реальности, иначе говоря, у одиноких, долго работавших на отдаленных базах и тому подобное. Некоторым из таких пилотов удавалось проникнуть внутрь Пятна и вернуться, и после этого Пятно исчезало. Я думаю, понятно, что секретность была вызвана желанием уменьшить риск для истребителей случайно повысить свой информационный вес. Кстати говоря, в равной — если не в большей — степени это имело отношение и к нам с вами — чем выше информационный вес истребителя, тем больше вероятность глобальных деформаций в Реальности при его уходе, больше связей надо рвать, вы понимаете.

— Но риск катастрофы все-таки был?

"Имело?.. Был?.." — машинально удивился Сергей.

— Был… — Кобцев на экране кивнул. — Во всяком случае — в рамках модели. И нам кажется, что выбиралось меньшее из зол. Дело вот в чем. В принципе, существует небольшая, но все-таки ощутимая вероятность провала любого человека — с любым информационным весом — внутрь Пятна. И вот тогда предугадать величину и характер деформаций в Реальности невозможно вообще…

— Ладно, — сказал экскаваторщик и поднялся, — видал я всю эту… Пойду подремлю, а то скоро конец обеда, — он ушел.

Пресс-конференция между тем продолжалась.

— Господин Кобцев, — услышал Сергей, — некоторые сообщения, появившиеся в последнее время по поводу борьбы с Пятнами, можно понимать так, что характер, как вы говорите, Реальности после возвращения истребителя определяется характером его личности, личности истребителя. Это верно?

— Может — да, может — нет… — не сразу ответил Кобцев. — Действительно, в рамках некоторых моделей Реальность должна испытывать деформации, связанные с истребителем, хотя бы потому, что он должен быть при возвращении вновь включен в структуру Реальности. Но мне трудно представить, как этот вывод мы могли бы проверить, мы-то с вами изменяемся вместе с Реальностью, внутри нее.

— Можно просто спросить у истребителей.

— Можно, разумеется. Только нет никаких гарантий, что ответ будет объективен, неизвестно ведь, что происходит при возвращении с сознанием самих истребителей… Кроме того, они могут просто не захотеть сказать.

— Почему?

— По разным причинам… Большинство из них, я знаю, действительно верят в то, что существует связь между характером Реальности и личностью истребителя, но, возможно, это просто реакция на долгое одиночество…

— Некая разновидность психологии собственной исключительности?

Кобцев резко поднял глаза, хотел было что-то быстро ответить, но сдержался и некоторое время молча смотрел перед собой. Потом с усилием сказал:

— Мне не хотелось бы об этом говорить так. Я не думаю, чтобы у кого-нибудь из здесь присутствующих было право говорить об этом так…

"Нескладно у Арсения Никитича получилось… — подумал Сергей, вставая. — Похоже, что Пятен больше нет…"

Он выключил телевизор и отыскал экскаваторщика. Тот дремал прямо на разогретой солнцем гусенице.

Когда Сергей подошел, экскаваторщик открыл глаза.

— Посмотрел?.. То-то, — сказал он и повернулся к Сергею спиной.

— Город здесь рядом есть? — спросил Сергей.

— Есть, как не быть? Двадцать километров по бетонке.

— Как туда добраться?

Экскаваторщик с полминуты думал, затем поднялся и сел, протирая пальцами глаза.

— Подождал бы ты немного, честное слово. Машины за песком придут — подбросят.

— Это когда?

— Минут через сорок.

— А быстрее?

— Быстрее?.. Можно, конечно, пешком до бетонки, а там на попутке, только все равно то на то и выйдет, устанешь только.

— Спасибо, — сказал Сергей. — Я пойду…

— Как знаешь…

Сергей добрался до шоссе и вскоре остановил попутку; из разговора с шофером, также слышавшем об истребителях, узнал, что оказался недалеко от Москвы, под Ногинском. Машина довезла его до вертолетного вокзала. Там Сергей отыскал видеофон и позвонил Кобцеву. Номер, к счастью, остался прежним.

— Сережа, здравствуй! — обрадовался Кобцев, увидев Сергея. — Как ты?

— Нормально. Я вернулся.

— Я понял, Сережа. Где ты сейчас?

— Недалеко, под Ногинском. На вертолетном вокзале.

— Очень хорошо. Не исчезай никуда, я скоро буду… Да. Ты не удивляйся, если услышишь разговоры об истребителях, Пятнах и прочем. Похоже, что ты уничтожил последнее. Во всяком случае, поисковики не могут обнаружить больше ни одного, да и по косвенным признакам то же выходит, так что начальство решило программу рассекретить.

— Я догадался. Слышал запись вашей пресс-конференции.

— Вот как? Ну, хорошо. Значит, жди…

Погасив экран, Сергей постоял секунду, затем прошел в туалет, умылся и как смог отчистил комбинезон от грязи. Это заняло не больше десяти минут, и Сергею пришлось идти в зал ожидания. Зал был на счастье почти пуст, лишь кое-где по одному, по двое сидели несколько человек, занятых разговорами, газетами или собой. Сергей прошел в дальний конец зала и устроился в кресле прямо напротив стеклянной стены, выходившей на посадочное поле.

За стеклом моросил дождь. На сером посадочном поле одиноко стояла легкая"стрекоза", сиротливо опустив как будто набухшие и отяжелевшие от воды лопасти винтов.

Сергей сидел, бездумно глядя перед собой. Дело, определявшее всю его жизнь на протяжении последних десяти лет, вдруг исчезло. Впервые за эти годы ему не нужно было таиться и спешить в свой заброшенный монастырь за облаками, и он вдруг понял, что не знает, что ему со всем этим делать…

Примерно через час на серой"Волге"приехал Кобцев.

Сергей шел по залу и чувствовал спиной любопытные взгляды. Ему казалось, что все эти люди давно, все время, пока он тут сидел, рассматривали его. Он понимал, что одет в нелепый здесь грязный комбинезон с замотанной рваными бинтами штаниной и торопился к машине.

"Волга", вырулив на трассу, помчалась к Москве.

Сергей молча смотрел в окно. Мимо неслись почти уже облетевшие деревья, изредка между ними мелькали блеклые фасады одиноких домов. Кобцев сидел рядом и тоже молчал, время от времени искоса поглядывая на Сергея.

У изгиба дороги, проявляясь сквозь пелену дождя, возникла женская фигура в длинном плаще с капюшоном. Женщина шла навстречу им, и когда, поравнявшись с ней, водитель притормозил на скользком повороте, Сергей успел рассмотреть ее лицо — это была женщина из ловушки.

— Стойте! — резко сказал Сергей. Водитель в недоумении оглянулся. — Да стойте же! — повторил Сергей и тут же ткнулся лицом в спинку переднего сидения.

Он выскочил из машины и побежал за женщиной. Она услышала его шаги, только когда он догнал ее, и обернулась. Это была она.

— Елена Дмитриевна… — задохнувшись от быстрого бега, только и сказал Сергей.

Что-то мелькнуло в ее глазах, блеск, какое-то движение, Сергей не смог бы сказать, что это было, но в тот момент он готов был поклясться, что она узнала его.

Через мгновение ее глаза стали удивленными.

— Вы обознались, — чуть виновато улыбнулась она. Сергей растерялся.

— Вы не Елена Дмитриевна? — все еще не веря, спросил он.

— Вы обознались, уверяю вас, — помедлив секунду, повторила женщина и отвернулась.

В этот момент порывом ветра сбросило капюшон с ее головы, и Сергей увидел ее рассыпавшиеся по плечам длинные волосы — они были пепельными. Женщина торопливо накинула капюшон и быстро взглянула на Сергея.

— Вы обознались, — вновь чуть виновато и сочувственно улыбнулась она и, повернувшись, пошла прочь, больше не оглядываясь.

Сергей стоял под дождем, не двигаясь, пока женщина не скрылась за поворотом дороги, потом, словно очнувшись, заметил стоявшую рядом с ним"Волгу". Он молча сел в машину, и Кобцев жестом приказал водителю трогаться.

Прошло несколько минут прежде, чем Кобцев, внимательно посмотрев в окно, сказал водителю:

— Здесь направо!

— Я хочу отвести тебя к нам на дачу, Сережа, — сказал он, когда машина повернула. — Мои будут очень рады. Поживешь с недельку. Река, лес, за грибами сходишь…

— Да, да… Да… — почти не слыша его, машинально кивал Сергей. И вдруг рассмеялся, горько и беспомощно: — Обознался!.. Обознался!..

Дождь усилился, и по стеклу, за которым мелькали расплывшиеся в пелене дождя голые стволы деревьев, заметалась, словно в поисках выхода, тоненькая струйка…