Дрон

Олег Донской

Научно-фантастическая книга, действие которой разворачивается в Древней Руси, в 40-60-х годах 20 века и в современном мире. Невероятное открытие российских учёных, позволяющее восстанавливать память умерших людей, дало возможность проникать в тайны, которые считались безвозвратно потерянными. За возможность использования этого открытия идёт яростная борьба между разведками мировых держав, алчными дельцами и тайной организацией нацистов, скрывающихся в Латинской Америке.

Гости

Ранним утром стадо кабанов, громко хрюкая и ломая стебли камыша, прошло вверх по реке. Через несколько минут карканье разбуженных ворон возвестило о приближении непрошеных гостей. Сначала промёрзшая земля донесла удары тысяч копыт, сливающиеся в ровный гул. Затем стал слышен звон от металлических доспехов и оружия. Топот коней и треск ломающегося камыша всё нарастал, и вот из-за поворота реки появились первые несколько всадников. Они ехали на низких лошадях и всматривались в едва заметные следы на льду. Следом за ними по пологому левому берегу на расстоянии полёта стрелы плотными рядами двигались сотни и сотни ордынских всадников, в доспехах, с саблями, копьями, с круглыми щитами, заброшенными за спину, и с небольшими, сильно изогнутыми, тугими луками. Видно было, что преследователи шли всю ночь без сна. Сейчас многие из них дремали в седле, головы их при этом раскачивались из стороны в сторону. Ветер дул орде в спину, разнося запах, что и вспугнуло кабанов задолго до появления всадников.

Дрон наблюдал за ордой с вершины холма.

— Вот и орда пожаловала, не меньше тысячи всадников, — сказал он стоящему рядом Савелию.

— Так мы готовы встречать дорогих гостей, — ответил Савелий и прищурил глаза. Его левая рука опустилась на ножны меча, обвязанные пучком разноцветных нитей. Каждая такая нить означала одного убитого врага.

Савелий был самым старшим по годам в дружине, и зрение давно уже подводило его. Но в сече он превосходил лучших ратников.

— Скольких ты уже срубил? — спросил Дрон, посмотрев на нити. — Помнишь, али счет потерял?

— Помню всех до единого. Почитай, скоро восемь десятков будет.

— Не жалко их?

— Моих деток никто не пожалел, когда их с женой в церкви спалили, — Савелий замолчал, вспомнив погибшую семью. — А вот я детей не могу убивать. По мне, что наши дети, что басурманские — безвинны. Ежели бог дал им жизнь — должны жить. Они — что ангелы, чисты перед богом.

В это время один всадник отделился от отряда следопытов и поскакал к главным силам. Он подъехал к группе богато одетых всадников с лисьими хвостами на отороченных мехом шлемах и начал что-то рассказывать им, поминутно оглядываясь и показывая на устье ручья. Дрон видел, как один из татар, видимо, главный в отряде, мурза или хан, поднял плеть и энергично махнул ею сначала вверх по реке, а потом в сторону ручья. Тотчас две группы разведчиков двинулись в указанных направлениях. Основной отряд татар направился в сторону ручья. В этот момент на крутом берегу реки появились три русских всадника и, увидев орду, громко крича, развернули коней и скрылись за гребнем. Мурза заорал на своих нукеров, сотня всадников ринулась к устью ручья, спеша догнать убегающий русский дозор. Многие наугад пускали стрелы за гребень правого берега, думая лишь о том, как показать своё рвение. В узком устье ручья сгрудились несколько десятков всадников, тесня и толкая друг друга.

— Хорошо поманили ордынцев, даже я поверил, — заметил Дрон.

— Да, лиса погналась за зайцем, а тот к медведю под бок! — засмеялся Савелий.

Постепенно все ордынцы втянулись в русло по пять-шесть всадников в ряд.

В это время где-то за гребнем высокого берега в небо взвились клубы чёрного дыма. Это был сигнал, по которому выше по реке в узком её месте дружинники опустили в воду щит из брёвен, запрудив её течение. Одновременно выше по течению ручья несколькими ударами топоров была разрушена заранее подготовленная запруда, и по руслу ручья вниз устремился поток ледяной воды. Через минуту поток достиг первых ордынских всадников и, сбив их с ног, потащил вниз по узкому руслу, бросая людей и лошадей под ноги позади идущих. Надрубленный дружинниками лёд в русле ручья треснул и стал проваливаться под тяжестью человеческих и конских тел. Все, кто пытался найти опору на илистом дне ручья, проваливались в ил по грудь, а сверху их накрывали бьющиеся тела лошадей и людей. Масса кричащих и тонущих воинов и лошадей вместе с кусками льда была выброшена на речной лёд или затянута потоком воды под него. Лошади и люди барахтались в ледяной воде, пытаясь встать, но мокрый лёд не давал опоры, скользил под ногами. Лошади со сломанными ногами и задавленные всадники остались лежать на льду. Несчастные воины в тяжелых доспехах тянули руки со скрюченными от холода пальцами, прося помощи у своих товарищей. Но быстро прийти на помощь не удавалось. Оставшиеся в живых люди уползали в сторону камышей левого берега, дрожа от холода. Татары бросились на помощь своим товарищам, стараясь арканами зацепить их и вытащить из ледяной грязи. Но попытки были безуспешными — грязь крепко держала провалившихся людей, ноги спасающих скользили по мокрому льду, не находя опоры. С каждой минутой холод убивал всё больше людей.

Вдруг по всему руслу реки послышался треск льда, он стал ломаться и оседать. Река, запруженная выше по течению, начала мелеть — вода уходила. Татары повернули лошадей и в панике помчались в сторону пологого берега. Ломающийся и оседающий лёд лежал неровными кусками, лошади попадали ногами в трещины, ломали ноги или проваливались в ил по брюхо. Люди спешивались и бегом, бросая оружие, торопились к спасительным камышам. В довершение всех бед на правом берегу появились русские ратники и начали расстреливать беспомощных врагов из луков.

Вскоре вода прорвала плотину на реке, и второй ледяной поток прокатился по её руслу, неся куски грязного льда и смывая с низкого берега раненых и мёртвых.

Дрон смотрел на картину разгрома с нескрываемым торжеством. Он видел, насколько тяжелы потери врагов, но был уверен, что битва ещё не окончена. Имей он больше сил, он мог бы нанести удар сейчас, пока враг в замешательстве.

Река освободилась ото льда на несколько километров вниз и вверх по течению и разделила дружину Дрона и преследователей. Чтобы перейти на правый берег, ордынцы должны были искать переправу по льду далеко в стороне.

Дружинники привели пятерых полуживых от холода ордынцев, найденных в русле ручья. Дрон лично допрашивал их.

Со слов пленных, дружину преследовал молодой хан Синей Орды Тимур-Малик с тысячей воинов. Его лагерь находился в полудне пути на восток ближе к Итилю. Десять дней назад хан приказал перекочевать сюда, на земли Золотой Орды, из-за Итиля, оттуда, где обычно зимовал его улус.

— Видно, голубь прилетел, как раз мы десять дней назад из Москвы вышли, — подумал Дрон. — Сейчас хан ищет переправу, чтобы перейти на правый берег. Потом будет готовиться к штурму. Сегодня татары воевать не будут. Интересно, а долетел ли другой голубь до беклярбека Мамая? Успел ли он послать тумен всадников нам навстречу? А то, не ровён час, отобьют ясак алчные ханы Синей Орды.

Безродного беклярбека Мамая в Орде не любят — не чингизид, выскочка, вознёсся к вершинам власти через женитьбу, отодвинув внуков Чингизовых! Такого не прощают!

Дрон усмехнулся, вспомнив, как планировал свои набеги на ордынцев в молодости. Под видом купца ездил в Орду, разговаривал со сведущими людьми в разных городах, в караван-сараях, на базарах. План набега рождался не одну неделю. Дрон всегда наносил смертельную обиду одному из ханов, заставляя его мстить обидчику. А обидчиком Дрон делал другого, ничего не подозревающего, но не менее спесивого хана. Похитить и спрятать ханских жен, или угнать табун лучших скакунов, чтобы продать их во владениях другого хана — это Дрон проделывал не один раз. Все следы набегов Дрона вели к выбранному им на роль обидчика. Случайно оставшиеся в живых свидетели набегов, слышавшие имена предводителей нападавших, цвет оперенья стрел, клейма на мёртвых лошадях, оставшихся на поле битвы — всё указывало на врага. Дрон предусматривал все детали. А пока ханы выясняли отношения, отряд Дрона исчезал в степи, нагруженный серебром, вырученным от продажи добычи.

Воевода разглядывал пленных, и в его голове созревал новый замысел.

Пленных ордынцев обсушили у костра и накормили горячей кашей. В степи для них поймали лошадей, из тех, что спаслись из ручья. Прежде, чем отпустить пленных, Дрон напутствовал их короткой речью:

— Слушайте меня, храбрые воины! Каждое моё слово стоит дороже золотого дирхема, если оно попадёт в достойные уши! Если же вы — глупые желтые собаки, то такими вы и подохнете! Клянусь Аллахом, я говорю правду! — Дрон воздел руки, призывая Аллаха в свидетели. Пленники слушали его, раскрыв от удивления рты. Они не могли поверить, что во главе русского отряда идёт правоверный мусульманин.

— Ваш хан решил захватить ясак, который Русь по праву платит Золотой Орде. За это беклярбек Мамай, который уже в пути, переломает хребты и ему, и всем его нукерам. Скачите к Мамаю и скажите ему об измене — и вас ждет награда. Те же, кто вернётся к Тимур-Малику, — разделят его участь, если он сам не решит казнить вас за трусость! И ещё, если Тимур-Малик вздумает пойти на штурм, все эти сокровища превратятся в прах! — Дрон достал из ларя связку собольих шкурок и потряс ими перед ордынцами.

Пленных отпустили по одному, с перерывом в час. Ветер и снег быстро скрывали следы всадников на промёрзшей земле.

— Из пятерых кто-то вернётся к своему хану, а кто-то и до Мамая доскачет, — подумал Дрон.

Остаток дня и ночь прошли спокойно. В темноте ордынцы не решились на новое нападение. Утром из степи прилетела стрела, к которой была привязана грамота. В ней татары предлагали Дрону уйти с миром, а ясак отдать. Дрон вырос в Орде и знал эту военную хитрость — дружину хотели выманить из крепости и перебить в поле.

Весь день ратники укрепляли лагерь, а воевода с сотниками держали совет. Вечером, расставив караулы, все легли спать.

Дрон прилёг у костра, но сон не шёл к нему. В голове одна за другой тяжело ворочались мысли, всё ли он сделал правильно, всё ли предусмотрел. Наконец, сон сморил воеводу.

Приснился ему его первенец Василько, убитый татарами вместе с его первой женой тридцать два года назад, во время одного из татарских набегов. Васильку было шесть лет. Во сне он протягивал к Дрону свои ручки и звал:

— Иди к нам, тятька.

— Уже скоро, сынок, — ответил ему Дрон и проснулся. — Видно, и впрямь скоро, — подумал он.

После смерти жены и сына Дрон перестал стравливать ханов Орды между собой — ему хотелось мстить Орде, не прячась за чужой личиной. Он собрал отряд таких же отчаянных ратников и несколько лет совершал набеги на улусы, наводя ужас. Его отряд был небольшим, у каждого ратника было по два-три коня, многие свободно говорили по-татарски. После набега Дрон мастерски запутывал следы и уходил от погонь. Мало кто в Орде знал все леса, степи и дороги между Борисфеном и Итилем лучше Дрона. Тогда-то и прозвали его Урус-Шайтан.

Из одного набега он привёз себе русскую красавицу полонянку, предназначенную в ханский гарем, и женился на ней. Вторая жена родила ему троих сыновей, а Дрон обучил их военному делу. Все они служили в дружине московского князя Дмитрия.

Дрон поднялся и пошёл по лагерю. Зимнее небо на востоке начало чуть-чуть сереть.