Театр теней

Олег Васильевич Якубов

Данная книга, несмотря на повествование от первого лица, не является биографической. Она повествует о жизни молодой сформировавшейся личности, которая подвержена различным социальным испытаниям. На главного героя на протяжении всей книги оказывается давление. В его жизни было слишком много потерь, он порой не знает, спит он или бодрствует, и если спит, то когда проснется. Его жизнь – одно большое сомнение. Он участник одного большого эксперимента под названием «Жизнь».

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Театр теней предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 2

Неделя прошла в ожидании вечера представления довольно долго. Дни сменялись один за другим, рутина каждого дня безмерно угнетала, все мысли были о предстоящем посещении театра. Всю неделю я проводил только в двух местах также как и миллионы других людей, а именно находясь в системе безнадежности под названием «работа-дом».

Система безнадежности превращает нас в заложников собственной свободы. Находясь в системе, люди становятся зависимыми от выходных, которые начинаю ждать с начала рабочей недели, после, дождавшись их, приобретают небольшую порцию веселья и все начинается сначала. Если кто-то считает, что рабовладельческий строй исчез, то он сильно ошибается. Конечно, он исчез, в классическом понимании этого слова, если не считать неразвитые страны, где рабовладельчество еще как процветает. Со временем люди настолько привыкают к этой системе, что не могут без ее, она как наркотик подсаживает и отказаться от труда, где не нужно особо думать, принимать какие-то важные решения и прочие действия, не напрягающие работника, становится невозможно. Ему становится так проще, пусть он получает меньше денег, но и ответственности, работы будет меньше. Но такая мысль ставит человека в один ряд с рабами древних цивилизаций, которым миска чечевицы заменяла все блага, которые он мог пожелать. Но здесь есть разница, в древности люди рожденные рабами сами становились рабами, поэтому особого выбора у них не было, кроме как различного рода восстаний. В современном мире же напротив, люди рожденные свободными сами стремятся стать рабами. Система «работа — дом» — это не что иное, как система рабов, которую люди сами приняли и великолепно освоили.

Дома изредка просматривая по вечерам второсортные фильмы, лишь по той причине, что они были новыми, и я их не смотрел. Телевизор — это еще один атрибут рабства. Подобно маятнику, он гипнотизирует человека, превращая его в послушное создание, внушает ему, что делать, что купить, как жить и прочие моменты. Не будучи кино — гурманом для меня фильмы смотрелись на одном дыхании, хотя они этого и не заслуживали своим отсутствием вразумительного сюжета, посредственной игрой актеров и прочих причин без которых кинокритики остались бы без работы. Так за просмотром фильмов и прошла целая неделя.

Утром в субботу я проснулся раньше обычного, даже раньше, чем вставал на работу, хотя работа у меня была творческая, я мог вставать когда хотел, будучи сам себе начальником, но выработав определенный режим, я вставал в 6 часов утра. Выпив бодрящий, утренний кофе и выкурив две сигареты практически залпом, я направился на стандартную утреннюю пробежку.

Да, вот такой был, казалось бы, нонсенс, я курил как паровоз почти две пачки в день, но мне это не мешало каждое утро делать пробежку минимум в 5 километров и так каждый день. Во время пробежки легкие курильщика, разумеется, давали о себе знать, но тем не менее воля и характер позволяли мне совершать полноценную пробежку. Изредка я останавливался, когда организму было вовсе невмоготу. Организм порой вел со мной целую беседу на протяжении целого забега:

— «Ты еще не устал?» — спрашивал он, задавая первый вопрос.

— «Нет, я в порядке!» — категоричный мой ответ, как правило его не удовлетворял, поэтому следовал следующий вопрос.

— «А мне кажется, что ты устал, ты выдохся и скоро сдашься.»

— «Я еще могу и даже больше, чем ты себе можешь представить.»

— «А я думаю не можешь!» — с ехидностью и долей издевки продолжал мой организм беседу. Однако эта фраза меня только больше подталкивала не останавливаться, не уступать своему собственному организму.

— «Я смогу пробежать еще целый марафон.» — говорил я.

— «Марафон? Там стоит дерево или тот фонарь — это твоя финишная черта, дальше ты идешь пешком!» — продолжал издеваться мой организм.

— «Я больше не желаю тебя слушать, пошел вон. У меня все под контролем.» — твердил себе я.

— «О, нет, я с тобой до самого финиша, до ближайшей лавочки, возле которой ты остановишься, сядешь на нее и будешь „выплёвывать“ свои прокуренные легкие!».

На его издевательские слова, я порой не обращал никакого внимания, делая свое дело на трассе. Мой разговор со своим организмом порой вырывался наружу, окружающие странно смотрели на меня, но только не прочие бегуны, которые понимали, с кем я веду диалог. Они сами вели такой диалог-битву, разговаривая во время бега сами с собой, порой, не стесняясь в выражениях. У каждого бегуна есть такой «собеседник» и это факт, с которым спорить бессмысленно. Если человеку и суждено впоследствии заболеть страшным недугом под названием раздвоение личности, то первыми предпосылками должны бы стать разговоры самим с собой и бегуны — это потенциальные пациенты.

Затем совершив пробежку, я совершал утреннюю гимнастику. А к гимнастике у меня был своеобразный подход, ведь ее я совершал дома абсолютно нагишом. Было в этом определенная первобытная «фишка», но не только это было главной причиной выполнения зарядки столь оригинальным способом. Конечно, было бы замечательно заниматься подобной гимнастикой на улице, на лоне природы, однако окружающие восприняли бы сию затею в штыки. Я даже подумывал, чтобы запатентовать подобную гимнастику и проводить мастер-классы, но решил, что не так поймут и отказался от данной затеи.

Главным было то, что у меня стабилизировалось давление, улучшился мышечный тонус, исчезла бессонница, появился аппетит. Без «чудо-гимнастики», несмотря на довольно молодой возраст, а мне всего лишь тридцать, у меня из ниоткуда взялись проблемы со здоровьем. Я прошел большое количество разнообразных медицинских обследований, которые ничего не выявили. Проблемы со здоровьем у меня возникли сразу после того, как я пережил определенные события за несколько дней до своего двадцати пятилетия. Болезни держали меня в цепких игольчатых лапах, в которых я полностью был поглощён и захвачен.

Работа также остановилась мои заказчики затаскали меня по судам, так как я совершенно не мог работать и соответственно не мог выполнить заказы, которых я в большом количестве набрал когда был здоров и полон сил. Моя работа заключалась в «написании картин», но я работал на заказ, создавал автобиографические «картины». То есть ко мне приходил человек, который хотел воспроизвести некое важное в его жизни событие. Он рассказывает мне его в деталях, описывая каждую мелочь, деталь конструкции, «сцены» как я называл свои работы. Затем я создавал предметы интерьера будущей «сцены». Каждую деталь я создавал очень усердно, регулярно консультируясь с заказчиком о мелких деталях и расположениях предметов на картине, имела место импровизация. Процесс создания занимал значительную часть моего времени, порой я не спал, несколько суток увлеченно работая над «сценой». Время создания одного произведения колебалось, в зависимости от памяти клиента и моих фантазий, без которых многие мои произведения не увидели бы свет. Порой импровизация и бурная фантазия в моем исполнении создавали великолепные произведения, увидев мою работу, клиенты приходили в полный восторг, ведь они вновь оказывались на несколько лет, а иногда и десятилетий назад в самый счастливый момент своей жизни. А моменты в их жизни создавались моими руками.

Этот вид художественного искусства мне пришел в голову еще в юности, когда девушка, которую я тайно любил, но не мог ей в этом признать, как обычно бывает в юности, попала в автокатастрофу со своей семьей и погибла.

Так появилась на свет моя первая «сцена», а именно, так я называл созданную мной абстракцию, выхваченную из жизни человека, в данном случае меня. Я в своей памяти запечатлел момент когда мы с ней сидели в саду, в тени старой яблони и разговаривали о том, что было бы если солнце перестало светить и одаривать нас своим теплом. Наши предположения противоречили друг другу. Она считала, что тогда бы наступила вечная ночь и люди перестали бы видеть друг друга и просто заблудились. Моя подруга этого очень боялась, потому как не хотела потерять своих папу и маму. Мой же вариант несколько отличался, я считал, что с того момента как солнце перестанет нас одаривать своим благодатным светом и огнем, все люди на земле впадут в спячку и будут видеть сны, порой яркие, порой мрачные, таким образом все человечество будет жить во снах, не просыпаясь. Сейчас я думаю, что наша жизнь — это и есть сны, в некоторой степени, нам снятся как хорошие, так и плохие сны.

Наша беседа была странной для двух подростков, но не лишена определенного, жизненного смысла. Она более походила на беседу Сократа с Аристотелем, но в детском варианте. Тот момент был идеальным, чтобы признаться ей в своих чувствах, но я занервничал, испугался и так не сказав ни слова, встал и ушел. Мои трусливые действия можно было объяснить ребячеством и несерьезностью, верой в то, что я смогу сказать заветные слова позже, ведь впереди целая жизнь. Но этот случай в очередной раз показывает, что нельзя откладывать на завтра, то, что можешь сделать сегодня.

На следующий день я позвонил ей, но она не ответила, решив, что она обиделась на меня, я больше не звонил ей. Через неделю я, от знакомых, узнал о страшной трагедии. С тех самых пор в моём воображении присутствует «сцена», где мы с ней сидим в саду на лавочке, в тени яблони и мои уста говорят ей о моих чувствах и на ее лице расцветает улыбка. Часто мне снилась эта картина, только она снилась в разных ипостасях, то после моих слов она улыбается, то напротив плачет.

Я так хотел это запечатлеть, что начал писать, но картины, а их я написал превеликое множество, не передавали тех эмоций, которые бурлили в моей голове. У меня была врожденная способность к художественному творчеству. Без каких то определенных навыков мои руки сами писали замечательные картины. Затем мне в голову пришла, на тот момент казалась, бредовая идея. Я вернулся в тот самый сад, присел на ту самую скамейку и закрыв глаза, окунулся в воспоминания того самого дня из моего детства. Воспоминания были яркими и цельными, но чего-то не хватало и открыв глаза, я не обнаружил старой яблони, которая укрывала нас своей тенью от палящего солнца, солнце о котором мы грезили. Яблоня была спилена. Поднявшись со скамейки, я стал бродить по саду в поисках похожего дерева, но мои поиски не увенчались успехом. Тогда я пошел в близлежащий сарай и там обнаружил старый уже проржавевший топор, им я срубил отдаленно похожую яблоню. Следом, отсек несколько веток, я создал то самое, заветное дерево. В сарае обнаружилась необходимая мне лопата, которой я выкопал яму на том самом месте, где произрастала яблоня. Преобразованная новая яблоня легко поместилась в яму, и благополучно была закопана мной, заняв свое, столь необходимое для меня место. После произведенных манипуляций с деревом «сцена» была полностью готова, не хватала лишь одного — девушки из моей юности. Решив, что моя память восполнит этот пробел, я сел на лавочку и закрыл глаза. В моей голове все перевернулось с ног на голову, образ картины был ярким, насыщенным и я, взявшись за «кисть», которой у меня были строительные инструменты, без труда создал свое первое детище.

После создания картины мои чувства были опустошены, у меня возникло желание создать еще нечто подобное, но у меня в памяти ничего подходящего не было. Однажды мой друг поведал мне историю, которая случилась с ним в походе, во время своего путешествия.

Мой друг, путешествуя в Японии, отправился на экскурсию в печально знаменитый «лес самоубийц», что его заставило отправиться в столь неоднозначное и страшное место, он мне так и не поведал. С ним в лесу случилась история, которая впоследствии изменила всю его жизнь. Лес, в котором он заблудился имел дурную славу, в этот лес ходили те кто желал свести счеты с жизнью и те, кто желал посмотреть на мертвецов. Он, отстав от группы, заблудился, страх охвативший его не давал возможность трезво думать, как выйти из леса. Лес тот даже днем не пропускал лучей света, столь мрачная обстановка царила в лесу и как бы толкала людей совершить непоправимое желание — лишить себя жизни. Сама атмосфера леса к тому способствовала. Он бродил бездумно по лесу в ожидании помощи, среди деревьев он видел несколько жертв мрачного леса — это были несколько висельников, висевшие на деревьях, похожие на манекенов, невозможно было поверить, что это были некогда живые, радующиеся жизни люди, люди имевшие в жизни свои цели, переживающие горе и радость, члены общества, а теперь они слились в единое целое с лесом и стали неотъемлемой его частью. Рассмотрев внимательно найденные жертвы, он поспешил побыстрее покинуть это место. За прошедшие сутки, помощь к нему так и не подоспела, а он продолжал путешествовать по чудовищному лесу, тем самым спасая свою жизнь.

«Парадокс, — говорил он, — сюда люди приходят, чтобы оставить свою жизнь, а же наоборот, чтобы спасти свою и выбраться из этого ада».

По пути ему повстречались еще несколько самоубийц, вернее будет сказать их тела, которые находились на земле в незатейливых предсмертных позах, в разных степенях разложения. Тогда вымотавшись морально и физически, мой друг сел под дерево и стал просто ждать. Сидя под деревом, он вспоминал повстречавшихся ему мертвецов.

— Что с подвигло их совершить столь тяжкий грех, грех — самоубийства? О чем они думали, совершая его, в последнюю минуту? — вслух задавал он эти вопросы.

Как он мне откровенно рассказывал, ждал он уже не помощи, а окончание своего жизненного пути. И вдруг к нему сидящему под огромной елью на расстояние десяти метров подошел волк. Друг приготовился к самому страшному, но волк, развернувшись к нему спиной, завыл леденящим кровь воем. Он сидел неподвижно, ему казалось, что даже сердце перестало биться, оно замерло. Тогда волк, развернувшись к нему, в несколько прыжков преодолел расстояние между ними и схватил его за руку. Но это была не попытка нападения, волк потянул его за схваченную, огромными зубами, руку. Он, поднявшись на ноги, последовал за ведомым волком, несколько часов потребовалось волку, чтобы вывести моего друга к дороге. После того как волк вывел его на дорогу, он тут же скрылся в лесной чаще, также неожиданно как и появился.

По дороге он вышел в ближайший населенный пункт и там попросил помощи. Рассказав эту историю, никто ему, естественно, не поверил, однако он получил свою кличку, которая приклеилась к нему, «Волчонок».

Я также ему не поверил, уж больно неправдоподобной выглядит история. Я думаю, он и сам в нее не сильно верит, но убедив сам себя, все же материализовал эту историю.

— Дружище, хватит заливать. — говорил я ему прямо в глаза.

— Это, правда, почему мне никто не верит? Вот если бы ты был там, я же помню каждый момент той необычной встречи, ты бы мне поверил. — чуть ли не со слезами на глазах твердил он.

— Слушай, Волчонок, у меня есть идея давай воспроизведем твою встречу, может тебе и поверят. — ответил я ему.

— Как это возможно? — удивленно спросил он.

В течение двух недель, я вместе с Волчонком отправился в близлежащий лес, где ему повторно суждено «заблудиться», само собой точь-в-точь похожего места мы не нашли, но нашли похожую поляну. Волчонок подробно описывал мне обстановку встречи с волком, я же вооружившись плотницкими инструментами творил первую «сцену», внимательно слушая подробное повествование моего друга. Топоры, пилы, стамески не знали отдыха в моих руках. На выбранном месте пришлось спилить несколько деревьев, попутно выкорчевывая образовавшиеся пни. Пни мешали «сцене» принять должный вид, так как с рассказа Волчонка пней там и подавно не было, но поваленных деревьев было полно. Поваленные деревья чем-то напоминали мертвецов, располагавшихся рядом. В «лес самоубийц» местные жители не ходили, в силу того, что его попросту боялись, не говоря уже о том, чтобы сходить в лес и спилить дерево. У Волчонка была поразительная память, он помнил каждую деталь той встречи, столь точное описание для меня было знаком того, что он не лгал. После нескольких недель работы «сцена» была готова, не хватало лишь одного, главного действующего лица, а именно волка. С волком возникла загвоздка, конечно, найти живого волка было невозможно и у меня, возникла идея обратиться к чучельнику.

В городе было всего несколько людей профессионально занимающимися изготовлением чучела. Созвонившись и договорившись о встрече, мы направились к первому мастеру. Он же и оказался единственным с кем мы пообщались, так как с первой встречи нам стало понятным, что именно он тот, кто нам нужен, являясь мастером своего дела.

Небольшой ангар, в котором мог поместиться максимум кукурузник, был оборудован под деятельность мастера по изготовлению чучел. Все стены ангара были увешаны различными рогами, большинство из которых мне пришлось видеть впервые. Рога буйвола, оленя, лося и прочих копытных, гармонично украшали мастерскую, они говорили о высоком профессионализме человека, украсившего стены столь необычным способом. Помимо разнообразных рог в помещении ангара, находилось бесчисленное количество чучел разнообразных животных и птиц. Глядя на чучела можно было, словно по учебнику биологию изучать дикую природу. Среди чучел были представлены бобры, суслики, выдры, зайцы, ласки, лисы, олени, лоси, дикие кабаны, волки и прочие обитатели лесов и полей нашей необъятной страны.

Птицы также были представлены в большом количестве, однако здесь приоритет мастера отдавался хищным птицам, таким как сокол, коршун, сова, орел, беркут, гигантский кондор и прочие представители властелинов небес.

Нас встретил невысокого роста, коренастый мужчина лет пятидесяти. Морщинистое лицо источало лучезарную, добродушную улыбку. Глаза его излучали доброту, гостеприимство. В его взгляде было нечто такое, чего раньше я не видел. Казалось бы, он работает с мертвыми телами животных, видит смерть, но в то же время от него исходила такое жизнелюбие, что подумалось о том, что он занимается не своим делом. Он своими умелыми, мастеровитыми руками давал вторую жизнь усопшим зверям и птицам. Поздоровавшись, он принялся задавать нам некоторые жизненные вопросы, таки как: «Сколько нам лет?», «Зачем нам чучело волка?», «Есть ли у нас жены и дети?». Отеческие вопросы Ивана Фроловича несколько застали нас в врасплох, но кроме вопроса «Зачем нам чучело волка?», были просты и однозначны.

— Почему именно волк? — спросил он.

— Не знаю, наверное потому, что он главный хищник леса. — просто ответил Волчонок.

— Нет, не поэтому. Вы не все мне хотите поведать, ну Бог с вами. — слегка обидевшись, сказал он и направился к чучелу волка, одиноко стоявшему рядом с оленем, с чудовищным оскалом, от вида которого стынет кровь.

Мы ничего не ответили и молча проследовали за Иваном Фроловичем, который видел нас насквозь.

— Серый волк, один из моих любимых зверей, я о них много чего знаю, если не все. — говорил Иван Фролович. — А вы знаете, что волки предпочитают, есть своих сородичей, которые попали в капкан, не правда ли похоже на людей?

— Люди еще хуже волков! — подтвердил сказанное мастером, я.

— Я знаю, что на японском языке слово» волк» имеет значение «великий бог». — добавил информации Волчонок, тем самым удивив меня.

— Хорошо, я сделаю вам волка, однако на это уйдет некоторое время, — сказал Иван Фролович, — хотя у меня должна быть где-то заготовка, да, да должна быть, поэтому время создания чучела займет на много меньше.

Распрощавшись с мастером, мы покинули замечательный музей живой природы, в котором находиться было несколько не по себе. Вскоре Иван Фролович позвонил и сообщил о готовности нашего заказа.

После создания волка мы с мои другом направились в лес, где все было готово. Когда на «сцене» волк занял свое место, я попросил волчонка занять свое место, тот повиновался и в один миг расположился. И когда он присел под елью, он осмотрелся вокруг воссозданного театра одного актера — Волчонка. Я не сводил взгляда с его, мне было интересно посмотреть на его реакцию, так как я хотел посмотреть за действиями человека, который вновь переживает самый драматичный момент в своей жизни. Но реакция Волчонка меня разочаровала и в то же время испугала меня, он сидел несколько минут, как пришибленный, никаких действий от него не исходило.

— «Неужели я также себя вел, когда создал сцену для себя?» — вопрос самому себе, застрял у меня в голове. Возникшее чувство дежавю только подтвердил мой вопрос.

Прошло еще пять минут, но Волчонок был неподвижен, меня это стало раздражать, именно раздражать, все же я вложился в эту работу со всей душой, посвятил ей всего себя, а он сидит без движения, не проявляя никаких эмоций. В тот момент я словно во сне подошел к нему и с огромной обидой пнул его в плечо ногой. Он, неподвижный как замороженный тунец, повалился на земь и остался в той же позе (сидящего под деревом) лежать без движения. Меня словно ледяной водой окатило, а мне разъярённому и взгоряченному, холодная вода вернула трезвый ум. Однако трезвый ум отказывался понимать происходящее, я понимал лишь одно, что Волчонок находится в некоем трансе. И в этот самый момент я подумал, что с друзьями так поступать нельзя.

— «Мне нужно с ним что то делать, а может он вовсе умер?» — страшная мысль посетила мою голову.

Смерть порой приходит в самых неожиданных ситуациях, когда ее совсем не ждешь. Вспомнив школьные курсы по выживанию, я наклонился к нему и проверил пульс, дыхание. На мое счастье он дышал и сердце его билось, но он продолжал пребывать в оцепенении, словно рептилия впавшая в спячку. Наклонившись к нему, я начал вглядываться в его открытые, застывшие глаза, они мне говорили:

— «Что ты со мной сделал, ведь я всего лишь попросил помочь тебя?»

В следующий момент меня охватила жалость и вина, вина за то, что я угробил человека, своего друга.

Вдруг ни с того ни сего Волчонок заморгав глазами, его сознание вернулось и удивившись тем, что он лежал на земле, ловко поднялся и вытеревшись от грязи, заговорил:

— Я что заснул?

— Немного! — не зная, что ответить, ляпнул я.

— Здесь в лесу свежий воздух, вот меня и вырубило, долго я проспал? — улыбаясь, спросил он.

— Не более часа. — ответил я, засучив рукав куртки и посмотрев на часы.

— Ты знаешь, когда я присел под ель, меня охватило то самое чувство, которое у меня возникло в тот момент, когда волк появился на поляне. Я не мог ни пошевелиться, ни говорить, страх сковал меня. Ты настоящий мастер памяти, ты все точно воссоздал, теперь я твой должник, ты вернул мне воспоминание, в котором я одновременно обрел счастье и первобытный ужас. — вытирая холодный пот с лица, говорил Волчонок.

— Ты разве не был счастлив? — спросил его я.

— Никогда до того самого момент когда я потерявшись в лесу, и сейчас когда ты создал для меня эту, как ты говоришь «сцену». А я бы ее назвал «сцена счастья». Страх вот чего мне не хватало, ты дал его мне в полной мере.

Он так рассказывал о возникшем у его моменте счастья, что я начал размышлять: «А был ли счастлив я?». Вспоминая самые счастливые моменты своей недолгой жизни, я осознал, что я сам не был счастлив, мимолетные моменты в жизни, когда я их воспринимал как моменты радости не шли не в какое сравнение с тем чувствами, которые я увидел в глазах своего друга, даже вспомнив «сцену» в старом саду я ее не стал относить к «апофеозу Волчонка»!

Волчонок еще несколько часов молча бродил по» сцене», будто одинокий актер после успешного спектакля. Я тем временем собирал оставшиеся инструменты и относил их в машину.

С того момента волчонок ходил за мной по пятам, он не давал мне ни единого часа побыть одному, его словно манило ко мне. Мне казалось, что его слишком много в моей жизни. Однажды я ему прямо и заявил, что хотел бы побыть один, это его настолько разочаровало, что он устроил небольшой скандал, больше походивший на бытовую ссору. Так мы и разошлись, я подумал, что в этом нет ничего плохого, если мы отдохнем друг от друга, так как за последнее время в моей жизни было слишком много Волчонка.

Мы не виделись почти неделю, я решил первым позвонить ему, чувствую вину за то, что я был инициатором ссоры. Однако на многочисленные звонки никто не отвечал. Заволновавшись, я отправился к нему в квартиру, жил он на другом конце города. Позвонив в дверь и ожидая его, я выкурил две сигареты.

— Здесь его нет! — решил я.

Следующим моим действом было обзвонить всех наших общих знакомых, но те как один не знали где он и что с ним. Из звонков я знал лишь то, что он сильно изменился, стал замкнутым, нелюдимым, задумчивым, исчезла прежняя улыбка, которая источала столько жизни, радости и счастья. После моих звонков знакомым поиски начались масштабные, казалось его, искал весь город. Город сам искал своего сына, так как он больше всего любил свой город, восхищаясь его узкими улочками, гармонично сочетавшимися с огромными, взметавшимся до небес, высокоэтажками. Поиски длились несколько дней.

— «Вот же я идиот!» — самокритично не переставая твердил себе я.

Я направился в лес, где была его «сцена». Там, именно там и нигде еще, я его обнаружил, сидящим под елью. Осторожно подойдя к нему, я дотронулся до его рукой, никакой ответной реакции не последовало. У меня еще была надежда, что он в трансе, как и в прошлый раз, но хрустальные, холодные глаза Волчонка, смотрящие на чучело волка, убеждали меня в том, что у меня больше нету моего лучшего, единственного друга. Убедившись, что моя помощь бесполезна, повторно проверив его пульс на холодной руке, я сообщил о произошедшем всем службам города, участвовавших в его поисках. Оставшись ждать помощи, я расхаживал по поляне, где вскоре будем множество людей. В очередной раз, проходя мимо сидевшего Волчонка, я заметил у него в куртке листок. До боли знакомый почерк, неаккуратно исписанный лист бумаги, говорил о спешке при написании данного письма. В некоторых местах письма были видны небольшие дырки, оставленные ручкой от сильного нажатия. В некоторых местах почерк несколько менялся, возможно, в этот момент в его голове происходило неизвестное. Не будучи графологом, прочитав письмо можно было сказать о спешке при написании, тревожном состоянии автора, боязнь будущего. Достав его, мои глаза жадно впились в содержание предсмертной записки:

«Дорогой друг, я верю, что ты — самый первый обнаружишь мое тело, поэтому эта записка исключительно для тебя, никому не передавай ее. Если ты не обнаружишь мое тело первым, то это будет означать, что ты меня совершенно не знал и поэтому не можешь называть себя моим другом. В этой записке я хочу быть кратким. То, что я совершил это только моя инициатива, ты в ней ни при чем. После «момента счастья» я утратил желание чем-либо заниматься, у меня возникло ощущение, что моя жизнь закончена на этом, это был финиш. Я должен был здесь остаться еще несколько месяцев назад, но я сумел выбраться из леса сам. То есть ни здесь, а там в далекой Японии. Да, именно сам, я солгал тебе и все остальным о том волке, за это я прошу прощения, наверное, это было не более чем детское желание выделиться и сообщить взрослым невероятную сказку. Я все еще ребенок, взрослый ребенок. Хотя доля правды в волке была, мне и в правду удалось увидеть волка, но совсем в иной ипостаси. Увидеть зверя и не испугаться, вот чем я по-настоящему гордился, в конце своей жизни. Но только благодаря тебе, я еще раз ощутил себя по-настоящему счастливым, не знаю, испытывал ли ты когда-нибудь это невероятное ощущения, но я верю, что оно к тебе придёт, стоит лишь подождать. Я уже много написал лишнего, хотя обещал быть кратким. То, что ты создаешь, свою «сцену» — это некая дорога в другое измерение, где человек может быть счастлив, но в ней есть и обратная сторона, ни каждый может захотеть вернуться из нее и не каждый сможет. У меня будет к тебе просьба, последняя просьба, я знаю ты будешь винить себя в моей смерти, но тебе не стоит этого делать, ведь мой поступок — это мой выбор. Так вот просьба моя проста, а именно, я прошу тебя, не бросай свое великое искусство, приноси людям счастья, ведь его абсолютно нет в нашем мире, оно есть только на твоей «сцене». Буду заканчивать. Прощай, когда-нибудь мы увидимся в стране счастья.

P.s. за диваном, под картиной найдешь несколько бутылок портвейна, который мы с тобой пили в тот самый день, ты вспомнишь».

Письмо настолько зацепило меня, что я присел рядом с Волчонком и по-дружески обнял его холодное, окоченевшее тело. У меня не было никаких мыслей, я не мог думать ни о чем, во мне кипела лишь обида. Обида от того, что он оставил меня одного в этом «без счастливом» мире.

Целый час в ожидании скорой, полиции, просидел на земле рядом с Волчонком, простудив себе спину, потому как была поздняя осень.

Симптомы простуды порой дают о себе знать в не самые подходящие моменты, если существуют для такого болезненного состояния подходящие моменты, у кого болела простуженная спина тот знает, что это за адская боль.

Слухи, которые Волчонок распространил всем знакомым, что я мастер по создание «момента счастья» разлетелись по всему городу, все же он был весьма общительным парнем и маховик «испорченного телефона» раскрутился на всю катушку. Мой друг был мастером рекламы. Через несколько дней мне пришлось менять телефон, так как он разрывался от входящих звонков. После смерти Волчонка, а это прозвище так и осталось за ним, несмотря на то, что я знал правду, я не желал создавать «сцены», внутри меня образовался вакуум, который со временем мне нужно было чем то заполнить.

Неделя апатии, бесконечные вызовы в полицию, хотя вскрытие подтвердило факт самоубийства, он наглотался большого количества снотворного, от чего скоропостижно скончался.

Мысли о самоубийстве Волчонка не выходили из моей головы, однажды мне на глаза попалась статья о том, что в Японии даже существует лес у подножия национальной гордости Японии Фудзи, куда люди приходят свести счеты с жизнью. В статье сообщалось о том, что в лесу из-за густоты леса и низины, создается абсолютная тишина, в лесу не работают компасы. Лес считается местом обитания демонов, привидений и прочей нечисти, но все это гармонично сплеталось с японской мифологией. Страшные легенды об этом лесе известны со Средневековья, когда бедные японские семьи привозили в лес и оставляли на произвол судьбы своих детей и стариков, которых не могли содержать. Лес Аокигахара с японского «Равнина синих деревьев» считается вторым по популярности местом в мире для совершения самоубийств, на первом указан мост Золотые ворота в Сан-Франциско. Ежегодно в лесу находят от 70 до 100 тел. В статье даже представлен рейтинг способов самоубийств, в котором лидирует повешение и отравление ядами или медицинскими препаратами. При входе в лес даже установлен плакат: «Ваша жизнь является бесценным даром от ваших родителей. Подумайте о них и о вашей семье. Вы не должны страдать в одиночку. Позвоните нам 22—0110». В местных магазинах не продаются ни веревки, ни яды, ни медпрепараты, ни чего такого, что могло бы быть использовано для самоубийства. Местные жители сообщают полиции о подозрительных «туристах». Также в статье были представлены некоторые фотографии с мест самоубийств — люди, в деловых офисных костюмах пришедшие, казалось, прямо со службы в этот проклятый лес, а не к себе домой, к своей семье. Весь ужас фотографий заключался в мрачной композиции, сочетавший мрачный лес, куда не попадает лучик солнца, с застывшими в предсмертной позе трупами самоубийц. Эта мрачная гармония ужасала еще больше, когда я вспоминал момент обнаружения тела Волчонка, все было точь-в-точь как на фотографии в статье, тот же мрак, тот же густой лес, тот же собирающийся вечерний туман, то же бездыханное, обреченное тело. Я эту статью перечитывал огромное количество раз, проводя в ней параллели с историей моего друга. Особенно мне запомнился телефон 22—0110, эти цифры регулярно маячили у меня перед глазами.

Рассматривая картинки из журнала, на миг мне показалось, что этот лес точь-в-точь похож на созданный мной лес, в котором нашел свой последний приют мой друг.

— «Интересно, если бы предупредительный плакат с телефоном висел перед глазами Волчонка, когда он заходил в лес, изменил бы он свое намерение?» — думал я, каждый раз читая незамысловатый агитационный плакат.

Полиция все время следствия предвзято относилось ко мне. Не известно с чем это связано, но полиция не слишком жалует людей обнаруживших тело. А по статистике более 70 процентов людей обнаруживших тело, косвенно либо напрямую связаны с его смертью. Вот основываясь на простой математике, моя персона была под подозрением, пусть и бездоказательно. Отчасти они были правы, в тот момент, когда я прочел его письмо, а его я хранил у себя до сих пор, я на месте полиции приговорил бы сам себя к высшей мере прямо на месте.

Я регулярно» накручивал» себя, порой не спал ночами.

— «Это твоя вина, это твоя вина!» — прочно засело в моей голове, будто мантру наговаривал сам себе.

С этим нужно, что то делать или я сойду с ума, решил я, направившись в квартиру Волчонка.

Квартира была закрыта и опечатана, муниципалитет города решал, что с ней делать, так как родственников у него не было и завещание также отсутствовало. У меня был запасной ключ от его квартиры, но об этом знали только я и мой покойный друг. Знакомый скрип замка отворил двери, войдя в квартиру, я разулся, из уважения к чистоплотности Волчонка, который совершал уборку своего жилища каждый день. Он был словно помешанный на чистоте, его жилище всегда блестело от чистоты, как и он сам, мне ни разу не довелось увидеть его в неопрятном виде. Он был маньяком уборки и чистоты.

— Самая вредная привычка, которая у меня есть, хотя я люблю немного выпить и курю как паровоз, но не могу от нее избавиться. — весело говорил он о ежедневной уборке своего жилища.

В квартире все оставалось без изменений с момента последнего моего визита сюда, когда я искал его. Холостяцкое жилище в котором посередине комнаты письменный стол, два стула, один из стульев предназначался ему, а второй с его слов «моему лучшему другу», диван-раскладушка у стены на которой висела картина с изображением морского прибоя, ее мы купили вместе. Огромный, почти до потолка шкаф занимал оставшуюся часть комнаты. Однако центральное место все же занимала та самая картина морского прибоя, которой мы часто наслаждались, порой в идеальной тишине. Самым удивительным в его интерьере было полное отсутствие компьютеров, ноутбуков и подобных гаджетов.

Картина морского прибоя была с первого взгляда проста и обычно, но в ней была некая потусторонняя энергетика, которая притягивала подобно магниту. На картине был изображен обыкновенный пейзаж, который вам нарисует мастер средней руки, возможно даже мои кисти решили подобную задачу. Изображенный на картине пустой, тихий, можно сказать мертвый и безжизненный пляж, на который накатывали безостановочно морские волны. Пустая безмятежность пляжа и бурные, неистовые волны моря создавали на картине невероятную контрастную иллюзию тишины и бури, созидание и разрушение, которые невообразимо идеально сочетались в одном месте, в данном случае на картине. На пляже не было ни одной живой души, лишь аккуратно сложенные шезлонги, пляжные зонтики, лодки лишь отдаленно напоминали о присутствии человека. В бушующем море где-то вдали, сражаясь с необузданными волнами, металась одинокая рыбацкая лодка, обреченная на неминуемую гибель. Такова была композиция картины, которая не оставляла нас равнодушными, глядя на нее.

— Когда-нибудь брошу городскую жизнь и поеду жить поближе к морю, чтобы смотреть не на картину на стене, а из окна своего дома. А пока эта картина будет заменять вид из моего окна. — говорил он.

Помню как однажды придя к нему в гости, он только, что вернулся из отпуска, который он, осуществив свою давнюю мечту, провел на морском берегу. Путешествовал он довольно часто, то есть большую часть времени, особенность его работы это ему позволяла, так как при помощи своего ноутбука и доступа к интернету, он выполнял свою работу должным образом и с высоким профессионализмом в любой точке мира. Но как бы много он не путешествовал, все же путешествие на берег моря он избегал, по неизвестной причине, возможно, я так думаю, боялся разочароваться от увиденного моря. Пройдя в комнату, я не обнаружил на стене картину морского прибоя. Заметив мое внимание на голую стену и мой немой вопрос «где картина?» на моем лице, он сам ответил на мой немой вопрос:

— Я больше не хочу видеть море. — сказал он резким тоном, давая понять, что вопрос на этом закрыт.

Присев на свой стул, а он на свой, на столе посередине комнаты стояла открытая бутылка портвейна, на черной этикетке которого было написано Cockburns. Также на столе были приготовлены два вида закусок одна мясная, вторая сырная, ну и само собой на столе лежали две сигары, без них нам двум заядлым курильщикам было не обойтись.

— Я был в Португалии и не мог не привезти оттуда настоящего портвейна, правда сигары не из Португалии, но кубинские тоже ничего. — шутил он.

Налив в бокалы портвейны, мы принялись смаковать чудесный вкус напитка. Сладковатый, очень насыщенный вкус распространялся по всему телу, одаривая нас теплом солнечной Португалии. Мы сидели, молчали и пили портвейн, к закускам ни один из нас не притронулся в отличие от сигар. Облако дыма заполнило комнаты, и мы сидели, словно два ежика в тумане. Разговор ни клеился, снятая картина, и резкий ответ Волчонка витал между нами. По ему, было видно, что его нечто беспокоит, я не решался спрашивать, зная, что это бесполезно, так как либо он сам расскажет или заберет с собой в могилу, такой он был человек.

И вот когда бутылка была практически пуста, он заговорил первым:

— Чем занимался, пока я был в отпуске?

— Всем понемножку, как обычно ходил в кино, даже несколько вечеров провел в обществе прекрасной девушки. — похвалился я.

— Все как обычно! — усмехнулся он и направился на кухню.

Оставшись наедине в комнате, я допил остатки портвейна и по сигаретной привычке сделал глубокую затяжку, резкий кашель набросился на меня, легкие вылезли наружу. Кашель никак не унимался, затем моя спина ощутила сильнейший удар, это Волчонок оказывал мне первую помощь при неосмотрительной затяжке.

— Это тебе ни сигареты! — со второй бутылкой в руках, взятой из холодильника, подмигнув, сказал он. Этим действием он разрядил обстановку, которая была довольно напряженной.

— Крепкие очень. — ответил я.

На столе оказалась очередная бутылка портвейна.

— Сигарами не нужно затягиваться. — учил меня он.

Налив по бокалу, он уселся на свой стул и сделал большой глоток.

— В Португалии я встретил девушку, она была из Франции… — начал было он, но резко остановился, в доме зазвонил телефон.

Он поднял трубку и, прислонив к уху начал беседу на английском. Он говорил тихим, спокойным голосом, я пытался подслушать, но безрезультатно. Тихий, конспиративный шепот Волчонка и плохое знание английского, оставили меня ни с чем. Вероятно, разговор был не для постороннего уха, даже такого близкого как мое ухо, а может он попросту стеснялся. Из его общения по телефону, я сделал лишь один вывод, он разговаривал с женщиной, я это узнал из того, что он больше слушал, а не говорил. Зная по себе, когда разговариваешь с ним по телефону, он слова не даст сказать, таким он был разговорчивым. Разговор длился около получаса, я, оказавшись снова один за столом, нашел себе занятие — распитие портвейна в одиночку, что было свойственно мне ибо я порой любил посидеть в одиночку со стаканом в руках, погрузившись в различные мысли. Окончив разговор, он попрощался уже громким голосом и, положив трубку, улыбнулся широкой улыбкой. Затем он направился к дивану и из-за спинки его достал, оставленную не у дел картину. Следующие, что он сделал было возвращение ее на первоначальное место. Я не стал задавать вопросов, ожидая, что он сам обо всем расскажет.

— Звонила моя Кристина! — радостным голосом сказал он. — Ах да, я же тебе не рассказал о ней, познакомился в Португалии в одном из ресторанчиков с ней. Это замечательная, добрая, очень умная девушка, она захватила мое внимание с первого взгляда.

— И ты, конечно, влюбился с первого взгляда? — с некоторой иронией спросил я.

— Что ты такое говоришь! — покраснев, нервным голосом ответил он.

Я больше не стал его провоцировать, нарываясь на очередную обструкцию от него. Между тем он продолжил свой рассказ:

— Она приехала из Франции, живет в одном из пригородов Тулузы, она также как и я, приехала в Португалию на отдых. Я практически все время проводил с ней ходили купаться в океан, ездили на экскурсии, посещали рестораны, бары, ночные клубы, мы не расставались ни на минуту, это был словно медовый месяц, а мы с ней молодожены. Все происходило как в сказке, мы даже сняли совместный номер в гостинице, отказавшись от прежних наших холостяцких, одиноких номеров. Ты сказал, что я влюбился? Знаешь, может ты и прав, но случилось нечто непонятное для меня, до этого звонка, — указав пальцем на телефон, — однажды утром я проснулся и оказался один в постели, от нее ничего не осталось лишь запах сладких духов. Она уехала ни сказав ни слова. Ты знаешь, мне было так обидно, что свое огорчение я начал топить в этом портвейне, будь он не ладен! Но теперь все изменится, она позвонила и сообщила мне, что вынуждена была так скоро уехать из-за семейных проблем.

— А как она нашла твой номер телефона? — спросил я.

— Мы обменялись с ней и адресами, и телефонами. — ответил он.

Допив вторую бутылку портвейна, Волчонок засобирался за третьей, но я начал протестовать. К сожалению, я оказался плохим протестантом, и он уговорил меня, пообещав сделать несколько коктейлей, которыми он развлекался с Кристиной.

Первый коктейль, приготовленный Волчонком, представлял собой 2\3 портвейна и 1\3 тоника, долька апельсина. Выпив коктейль в голове, уже итак изрядно мутной, началось головокружение, после этого коктейля, я отказался дальше дегустировать и «отпросился» домой. Волчонок также изрядно выпивший, удовлетворил мою просьбу. Больше мы таких посиделок не устраивали и вообще не употребляли спиртного.

Сев на стул Волчонка, я принялся искать причину его самоубийства. Перелистывая его бумаги, документы ничего подозрительного я не обнаружил. Встав со стула, я пересел на диван и, закинув голову, стал рассматривать картину, висевшую у меня над головой. Вдруг я вспомнил предсмертный постскриптум Волчонка и, отодвинув диван, обнаружил там две бутылки портвейна Cockburns.

Поставив на стол бутылку, вторую я отнес в холодильник, заодно прихватив с кухни штопор и два стакана один для себя, второй для моего друга, как в тот памятный вечер. Ловко откупорив его, моя рука налила бокал себе и бокал Волчонку. Не заметив, как я заснул.

Проснувшись и взглянув в окно, я обнаружил, что уже поздний вечер, домой было ехать очень далеко, и было уже поздно, я решил переночевать в квартире Волчонка. Сходив на кухню и обнаружив в холодильнике еду, тем и утолил свой голод. Разложив диван, выключив свет, я улегся спать первый раз в спокойном состоянии и умиротворении, которое теперь мне будет лишь сниться. В тот момент происходящее в мире меня ни капельки не волновало.

Лучи солнца, ярко светившие мне прямо в глаза, разбудили меня. Выпив кофе, я ощутил огромный прилив сил, которого у меня не было с момента смерти друга. Хорошенько, в квартире моего друга, выспавшись, я отправился на работу, где провел плодотворный день, выполнив работу, с которой не мог совладать целую неделю. С приближением вечера у меня возникла мысль снова посетить квартиру Волчонка, так я и поступил. Следующую ночь я также провел в его квартире. Не знаю с чем это связано, но меня неустанно тянуло в его квартиру. Практически месяц я прожил в его квартире, пока однажды вечером придя к дверям его квартиры я, всунув ключ, не услышал характерного скрипа замка, который вовсе не открылся. После я узнал, что муниципалитет города принял квартиру на баланс и выставил на аукцион, это значило, что больше я не смогу ее посетить.

Вернувшись уже поздно ночью в свою квартиру, там за мое отсутствие образовался беспорядок, пыль была на всех предметах моего домашнего интерьера. Привыкнув к чистоте квартиры Волчонка, я не мог находиться в столь грязном жилище и принялся совершать полуночную уборку. В полнейшей тишине, за исключением стуков по батареи от соседей, но их можно было понять, было уже за двенадцать ночи, а звук пылесоса в такой час был неуместным. Так несколько часов уборки и квартира была в полном порядке. Наведя порядок в своем жилище, я беззаботно уснул.

Следующие утро изменило мою жизнь ни с того ни с сего, я начал бегать по утрам и совершать зарядку, пока еще одетым.

Вспоминая историю с Волчонком, я нарушил свое собственное обещание больше ее не вспоминать. Взглянув на часы, я обнаружил, что уже пора совершать пробежку и, допив остатки уже холодного кофе, направился переодеваться в спортивный костюм.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Театр теней предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я