Жизнь – большой театр
Мои дорогие читатели, этот небольшой сборник я разделила на 3 части. Сборник я назвала: «Жизнь – большой театр». А вот почему? Узнаете, открыв эту книгу. Очень надеюсь, что она вас не оставит равнодушными.
Оглавление
- Житейские истории
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Жизнь – большой театр предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
© Надежда Некучаева, 2021
ISBN 978-5-0055-5214-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Немного о себе: родилась в северном г. Сосногорске Республики Коми. В настоящее время проживаю в Синдоре — поселке городского типа газовиков и нефтяников. Окончила Академию Государственной службы по специальности: государственное и муниципальное управление. Стихи пишу с 13 лет. Вначале писала по просьбе знакомых и друзей поздравительные тексты к знаменательным датам и праздникам. После издания первого авторского сборника решила попробовать свои силы профессионально и вот уже выпустила 8 авторских сборников. Сдала в печать 9 сборник. Сотрудничаю с различными издательствами: ИЗД М. Бурдина, Ридеро, Книга. Ру, и прочими. Имею публикации в альманахах — «Окружение», «Слово любви», «Священная война», «Довлатов» и «Классика жанра», в антологии стихов и прозы «Литературная Евразия», в сборниках проекта «БИБЛИОТЕКА СОВРЕМЕННОЙ ПОЭЗИИ», в сборниках ЛО «Перископ — Волга», «Лист» и «Беседка». Дипломант в номинации: «Литературная премия мира» за 2018г. За особый вклад в развитии русской словесности и за границей. Член ЛТО «Феникс». Имею дипломы и гранты. В своём творчестве освящаю разные темы. Пишу о войне, о любви, о красоте нашей природы, о людях и их судьбах, о братьях наших меньших. В моих стихах часто добро побеждает зло.
Житейские истории
Напутствие сыну
Напутственное слово строго
Отец сынку передавал,
Когда во взрослую дорогу
Его на волю отпускал:
«Жить очень сложно в этом мире:
Гоняясь за своей мечтой,
Распределяй точнее силы,
Успеть, стараясь, за звездой.
Пока она, сгорая в небе,
Спешит нырнуть в речную гладь,
Попробуй с первого забега
Суметь желанье загадать.
Как колосок, тянись, сын, к свету.
И быть старайся на виду,
Но, исполняя пируэты,
Не упади на скользком льду.
Судьба — не зрители в партере,
Кричать тебе не станет «бис!».
Когда идёшь упорно к цели,
То хоть за что-то, но держись.
Жизнь коротка и очень важно
С прямой дороги не свернуть,
И детский свой фрегат бумажный
Ты отправляй смелее в путь.
Стараясь удержать синицу
Ты не гонись за журавлём.
Судьба подарит счастья птицу,
Лишь только честен будь во всём.
Махать не стоит кулаками —
Ты своей силой не кичись.
И мчать за лёгкими деньгами
Прошу, сынок, не торопись.
Бери от жизни, что возможно,
Но — сколько сможешь унести.
С тяжёлым грузом очень сложно
Тропою узкою идти.
Моё простое наставленье
Желаю в сердце пронести.
Хоть наша жизнь — одно мгновенье,
Но надо с честью путь пройти!»
Житейская история
Маленькая комнатка в хрущёвке:
Ходики с кукушкой на стене,
Книги в ряд на самодельной полке
И цветы герани на окне.
Доживает век здесь баба Нина —
Бывший завуч школы номер семь.
Подарив свою квартиру сыну,
С той поры обузой стала всем.
Сын с невесткой, получив квартиру,
Очень быстро выписали мать,
И она, пока хватало силы,
Нанялась подъезды убирать.
Выделили комнатку в хрущёвке.
С мебелью помог ей старый друг.
С книгами, что в ряд стоят на полке,
Коротает Нина свой досуг.
Сладко спит, свернувшись у окошка,
Серый кот по имени Артём.
Подобрала Нина его крошкой,
И с тех пор живут они вдвоём.
Ни на что не ропщет баба Нина
И ни на кого не держит зла.
Бога молит за здоровье сына,
Хоть оставил мать он без угла.
Обмен
Внезапно мать легла в больницу:
Инфаркт, клиническая смерть.
Сын в панике за руль садится:
Ведь мама может умереть!
Дорога скользкая, руль влево,
Машину резко занесло.
За руль схватиться не успел он.
Легла машина на крыло…
Сверкнуло искрою в сознанье;
«Ну вот и все… А как же мать?»
Душа блуждала в мирозданье,
Стараясь выход отыскать.
Жизнь промелькнула за мгновенье.
Бежали кадры, как в кино.
Мелькали лица и виденья
И то, что было с ним давно…
Своё он сверху видел тело
И как забегали врачи.
Пытался их позвать несмело,
Но затерялся крик в ночи…
Кружила Смерть над парнем близко,
Касаясь ледяным крылом,
И нависала очень низко
Над милым и родным челом.
Мать Смерть просила:"Если хочешь,
В обмен отдам свою я жизнь.
С тобой уйду я этой ночью,
Но ты от сына отступись.»
Смерть женщину включила в списки
И жизнь у матери взяла.
Своей любовью материнской
От смерти сына мать спасла…
Блуждал сын в сумраке тоннеля…
Кричал и звал, но таял крик…
Найти пытался выход, двери,
Но… натыкался на тупик…
Вдруг промелькнул луч света слабо,
И голос мамы прозвучал:
«Иди на свет, сынок, я рядом!»
Вмиг голос сумрак разорвал…
Очнулся. Белая палата.
Колдуют медики над ним.
Глазки мигают аппарата.
Живой, почти что невредим.
Он губы разомкнул в вопросе:
«Как матушка? Она жива?»
И голос сквозь туман доносит:
«А мама ночью умерла…»
Один
Заболела жена так внезапно, так быстро
И супругу на «скорой» забрали в больницу.
Врач сказал, что её оперировать надо.
Муж вернулся домой. Жил с больницей он рядом.
Быстро в спальню прошел в грустных думах, на взводе.
Крем супруги «Шанель» он нашел на комоде.
И подумал: «С женой поругался недавно.
Дорогой крем французский себе покупала.»
На кровати супруги был брошен халатик.
Муж подумал: «А как же жена там? В палате?»
Он последнее время ворчал то и дело:
«Много варит борща, на курорт захотела.
А теперь без неё пиво пей, хоть залейся…
Без жены тяжело, хоть об стенку ты бейся…»
Так и плакал всю ночь, вытираясь халатом,
А на утро чуть свет прибежал он в палату.
Там лежала жена и ему улыбалась:
«Все со мной хорошо, подлечусь только малость!»
Муж помчался на рынок, купил ей гранаты.
Пропиталась палата насквозь ароматом.
Он сидел у постели счастливый, счастливый:
«Видно есть Бог на свете и он справедливый.»
Муж смотрел на жену обожающим взглядом.
Про себя повторял: «Дорогая, я рядом.»
Пятеро
Осталось их немного,
Всего, быть может, пять,
Но приказали строго
Блокпост им охранять.
Боевики Хаттаба
Уже спускались с гор,
Бойцы с гранатомётов
Косили их в упор.
Стучали «эргэдэшки»,
Фугасные рвались,
А смерть с кривой усмешкой
Отнять старалась жизнь.
Ложились пули рядом,
Не трогая бойцов.
Осколки от снарядов
Летели им в лицо.
Хаттабовцы пытались
Высоткой завладеть,
Но, видно, зря старались,
Нашла в горах их смерть.
Отброшены бандиты,
Спокойный час настал,
С прозрачной русской водкой
Пошел гулять стакан.
Все пили за удачу
И за родимый дом,
За то, что жить остались,
Но жаль, что впятером…
Поцелуй солнца
Она была девчонкой рыжей
С глазами, как изюм в ватрушке.
А если подойти поближе,
Увидеть можно и веснушки.
Мать свою дочку обнимала,
На все расспросы лишь смеялась,
А дочке весело шептала:
«Я с солнышком поцеловалась!»
Но в классе девочку дразнили
И «конопатой» называли.
С девчонкой рыжей не дружили
И в свои игры не пускали.
Любила петь девчонка песни,
Был голос чистый и хрустальный.
И они часто с мамой вместе
Дуэтом пели вечерами.
Училась в музыкальной школе,
Летело время, словно птица.
Мечтала о счастливой доле,
Ну и, конечно, стать певицей..
Прошли года… Она — на сцене.
Глаза, словно изюм в ватрушке.
Все также кудри пламенеют,
Исчезли только конопушки.
Её теперь весь город знает.
И замирает зал огромный,
Когда она, легко ступая,
Подходит быстро к микрофону.
У неё дочка появилась
С глазами, как изюм в ватрушке.
Такой же рыжей уродилась:
На щечках тоже конопушки.
А мама дочку обнимала
И радостно ей улыбалась.
На все вопросы отвечала:
«Я с солнышком поцеловалась!»
Девочка рисует папу
Девочка рисует солнце
И раскрашивает желтым.
Солнце радостно смеется.
Карандаш не очень жесткий.
Девочка рисует небо
Голубое, голубое.
Спелые колосья хлеба.
Речку с чистою водою.
Девочка траву рисует,
И зеленых елей лапы,
Незабудку голубую.
И еще рисует папу.
Хоть и плохо его помнит,
Только по рассказам мамы.
Охранял отец колонны,
Что везли солдат с Афгана…
Свой несет рисунок маме.
И две мамины слезинки
След оставят на бумаге,
Словно легкие росинки.
Приёмыш
Родители с трёхлетнею дочуркой
Спешили к морю летом насладиться.
Автомобиль с крылатою фигуркой
Вилял по серпантину чёрной птицей.
Навстречу Бентли по дороге мчалась,
Спеша куда-то, серая Тойота.
До столкновенья метров сто осталось.
Там всё случилось, там — у поворота…
Газеты об аварии писали:
«Погибли все, в живых одна малышка…»
Ребёнка подлечили и отдали
В огромный дом к девчонкам и мальчишкам.
Год пролетел в детдоме незаметно.
Никто искать её не собирался.
И некого привлечь было к ответу,
А дознаватель даже не старался.
В приёмную семью её забрали.
Не волновало никого, что с нею,
Пока однажды ночью на вокзале
Её не обнаружил сторож Веня.
Она была ещё совсем ребёнком,
Лет четырёх на вид и вся избита.
Дрожала в драной серенькой куртёнке,
Нечёсана давно и не умыта.
Вениамин привёл её в квартиру,
Дал ей поесть и подступил с расспросом:
«Как звать тебя?» Ответила: «Я — Ира.»
Но никого не назвала из взрослых.
У девочки видны следы побоев.
На теле синяки, сплошные шрамы.
«Кто так тебя?» Сказала: «Дядя Боря.
Живёт у нас с моею новой мамой.
Не отдавайте им меня обратно.
Там дядя злой. Опять ремень достанет.
Кричать он будет громко, непонятно,
И ремешком меня тем отхлестает.»
Вениамин прижал к себе малышку.
Удочерить найдёныша задумал:
«Я защищу несчастную Иришку.
Попробую хоть что-нибудь придумать.
Давно с женой мечтаем о девчонке.
Начнём с утра процесс удочеренья.
Помочь мы сможем этому ребёнку.
Какие могут быть ещё сомненья?»
Родителей приёмных задержали.
В полиции их сразу допросили.
Ребёнка в детский дом опять забрали.
Бориса на три года посадили.
Пошла опека сторожу навстречу
И помогла удочерить малышку,
А через месяц в тёплый летний вечер
Забрал Вениамин свою Иришку.
Живёт малышка в нежности и холе
И любит маму с папой беззаветно.
Как страшный сон, забылся дядя Боря
И всё, что было тем трагичным летом.
Спасительница
В блокаде город и нет света в окнах.
Без хлеба и тепла в нём не прожить.
Одежда насквозь от воды промокла,
Что из Невы приходится носить.
Носили воду в чайниках, в бидонах.
Повсюду трупы умерших людей.
Казался город вымершим и сонным.
И каждый день бомбил его злодей.
Объявлена воздушная тревога.
Дежурная обходит старый дом.
К жильцам квартир лежит её дорога,
А всё вокруг уже взялось огнём.
На этаже последняя квартира.
Закрыты очень плотно двери в ней.
На них соседка надавила с силой,
Вошла. Столбом застыла у дверей.
В промёрзшей насквозь комнате ребёнок
Трёхлетний, совсем маленький лежал.
А голосок был еле слышен, тонок.
Им жалобно парнишка маму звал.
Как оказалось: его мама Зина,
Обманом взяв талон на эшелон,
И, отоварив, карточки на сына,
Из Ленинграда выбралась тайком.
Ребёнка бросив в ледяной квартире,
Оставив без еды и без тепла,
И чувствам материнским изменила.
На злую смерть тем самым обрекла.
…Соседка с койки подняла мальчишку
И из квартиры быстро понесла.
Был невесомым худенький парнишка.
(Соседка — мать «заразой» назвала).
Напротив жили Катя с тётей Верой.
Исполнилось девчушке десять лет,
Но Катя очень рано повзрослела,
Когда узнала, тети больше нет…
Она в бомбоубежище спешила.
Соседку повстречала на пути.
Ей тут же свою помощь предложила:
Помочь мальца в укрытие нести.
Соседка Кате отдала мальчишку
В дом снова заспешила по делам.
Девчушка в руки приняла парнишку.
Мальчишка легким был не по годам.
Успела Катя отойти от дома.
Раздался взрыв, и дом снесло, как стог.
Один военный, вроде незнакомый,
Парнишку Кате донести помог…
Из госпиталя в город направлялся.
Жену и сына навестить хотел.
(Он долго без сознанья провалялся
И написать письмо им не успел).
В тот час он рядом с домом оказался,
Когда в него попал чужой фугас.
И понял, что теперь один остался.
Стекали слёзы горькие из глаз.
И вдруг увидел девочку с парнишкой.
Они спешили спрятаться в подвал.
Помог он Кате донести мальчишку.
(Что это его сын — ещё не знал).
…Им помогать он стал пайком и хлебом.
Для них двоих приемным был отцом.
Малыш окреп, ходить стал, даже бегать.
Поправился и посвежел лицом.
Отец приёмный расспросил Катюшу,
Чья она дочка, с кем и где жила?
И Катя распахнула ему душу.
Квартиру, номер дома назвала.
Военный сразу побледнел, услышав,
Что мальчик не братишка ей родной.
А то, что чудом спасся он и выжил —
За всё спасибо женщине одной.
И понял вмиг военный, что мальчонка,
Спасенный Катей — это его сын.
Он крепко притянул к себе ребёнка.
«Я твой отец!» — ему проговорил.
«На фронт я, дети, завтра уезжаю.
Мы защитить свою страну должны.
Когда-нибудь, я это точно знаю,
Дождёмся окончания войны!
Увидим с вами обновленный город
Мы сходим в зоопарк и в Летний сад.
Душе и сердцу — каждому он дорог.
И выстоит, уверен, Ленинград!»
Лоскутные одеяла
Разъехались дети.
Состарилась мама.
Нашла лоскутки.
Стала шить одеяла.
Сидела до ночи
И шила, старалась.
Под утро в глазах
Всё уже расплывалось.
Мать так и уснула
С шитьём на диване.
А где-то в Москве
Дочки, сын проживали.
…Сын старший Василий
Служил офицером
Для всех, как отец,
Был достойным примером.
Стать модной актрисой
Дочь Нина мечтала:
Во ВГИК раза три
Или пять поступала.
И средняя Ольга
Мечту воплотила:
Работе врача
Всю себя посвятила…
В селе одеяла
Мать старая шила.
Лоскут к лоскутку,
А сама говорила:
«Вот пёстрое Нине.
Горит ярким цветом,
Как дочкина жизнь,
Так оно разноцветно.
А это для Васи
Из жёлтых кусочков.
Вот сын будет рад,
Как из дома глоточек.
Зелёное средней —
Любимице Оле.
В цвет Олиных глаз
На счастливую долю.»
Мать сильно болела,
Боялась, что дети
Не смогут застать
Мать живою на свете.
Отправила детям
Своим телеграмму —
Три слова всего:
«Выезжайте, жду, мама!»
Приехали дети.
Все вместе под вечер
Семьей собрались
И отметили встречу.
А мать одеяла
Им всем подарила.
И каждый лоскут,
Как лучом осветило.
…Нет мамы на свете…
Прошло лет немало,
Но цвет не померк
На её одеялах.
Тихое счастье
На дежурство медсестра
Уходила утром ранним.
Муж (запил еще вчера)
Спал в гостиной на диване.
Сын Илюшка — года три,
За пальто её цеплялся.
Умолял:"Не уходи!»
Пьяного отца боялся.
Как-то муж был сильно пьян
И, когда он шел от тестя,
Под автомобиль попал.
Сразу же погиб на месте.
За долги жильё ушло..
(В карты муж спустил квартиру.)
Пришлось ехать ей в село,
В дом, который там купила.
.
Из колодца принесла
Вёдра с чистою водицей.
Затопила печь вдова.
Окна вымыла в теплице.
Они стали с сыном жить
В своём доме мирно, дружно.
Овощи свои растить.
Что ещё для счастья нужно?
Предложили медсестрой
В детском доме поработать.
В нём детишек целый рой.
Вот и новые заботы.
Научилась не реветь,
Беды все оставив в прошлом,
За работой песни петь.
Думать только о хорошем.
Раз сыночек притащил
В дом бездомную собаку.
Был щенок совсем без сил,
Да ещё хромал бедняга.
Отогрела, выжил пёс.
Стал утехой для ребёнка,
А весной Илья принёс
Обожженного котёнка
С дыркой в тельце, без усов.
Сын кота держал и плакал.
Приняла без лишних слов.
Выжил кот, как и собака.
Осенью сосед отдал
Саженец медовой сливы.
Медсестра его тогда
Возле дома посадила.
И уже на третий год
Слива плодоносить стала,
Удивляя весь народ
Урожайностью немалой.
Сын Илюша подрастал.
Осенью пошёл он в школу.
Очень часто помогал
Своей матери по дому.
Так и жили: медсестра
И её сынок Илюшка.
Коротали вечера
И пекли на праздник плюшки.
Не искала для себя
Утешения в мужчинах.
Просто счастлива была,
Когда пела песни сыну.
Мимолётный роман
Пустой вагон. В купе лишь двое:
Она — с романом у окна.
Он — офицер высок и строен,
А за окном тайги стена.
Стучит вагон на жестких стыках.
Огни мелькают фонарей.
Она — в сценических интригах.
Он молча курит у дверей.
Случайно оказались рядом.
Огонь по жилам пробежал.
Скрестились в сладкой неге взгляды.
Отброшен в сторону роман…
Бьёт по стеклу осенний дождик,
И небо закрывает тень.
Двоим сегодня всё возможно.
К чему терять им этот день?
А завтра? Это будет завтра.
Вновь вступит новый день в права.
И всё окажется неправдой,
Что было так давно… Вчера.
Чужими выйдут из вагона.
Своей дорогою пойдут:
Её супруг ждёт с дочкой дома.
Его — жена и дети ждут.
За хлебом
Бутик одежды. Поздний вечер.
Ещё работы два часа.
На небе звезды, словно свечи,
И надвигается гроза.
У входа прошуршали шины.
Припарковался Chevrolet.
Блондинка вышла из машины,
А вслед за нею старый дед.
Наверно, долго колесили
Они по разным бутикам.
Вся лысина у деда в мыле,
И пот стекает по очкам.
«Лапуля, мы ж за хлебом вышли,
А это пятый магазин.
Он, вероятно, уже лишний,» —
Дед ковылял и всё скулил.
Блондинка зыркнула на деда.
Поволокла его в бутик:
«Тебе же мы купили хлеба.»
И старый муж мгновенно сник.
Он сел на стульчик в ожиданьи,
Пока супруга обойдёт
Все залы в этом модном зданьи
И кучу тряпок наберёт.
Пакет с покупками у деда,
Кряхтя, залез он в Chevrolet,
А рядом, купленный к обеду,
Черствел уже ненужный хлеб.
Неравный брак
Невеста рядом с женихом стояла.
Лицо скрывала белая фата.
Как бусинка хрустальная стекала,
Накапливаясь, горькая слеза.
Чуть била плечи дрожь под белым платьем.
Дрожала свечка в трепетных руках.
Не с ним она желала эту свадьбу.
Испуг и боль в опущенных глазах.
Шестнадцать лет недавно ей минуло.
А он вдовец, двух жен похоронил.
Она комок, что в горле встал, глотнула.
И подавила плач, что было сил.
Продолжил старый поп обряд венчальный.
Надел дьячок на головы венцы.
Пришел черёд и кольцам обручальным.
Молитву приготовили чтецы.
Все кончено! Супруг фату откинул
Теперь уже жену поцеловал.
У церкви нищим дал старик полтину.
И кучера к себе он подозвал!
Велел в свою усадьбу быстро править.
И тройка по дороге понеслась.
Теперь ему осталось свадьбу справить.
И молодою насладиться всласть!
Ах, что ему её девичьи слезы!
Навек она жена ему теперь.
Оставит за порогом свои грезы.
И будет с ним делить его постель.
Хозяюшка
Иришка утром рано
Пришла домой с базара.
Багажник у машины пакетами забит.
В них кабачки, цукини,
Бутылочка «Мартини»,
Цветастые перчины, еще арбуз лежит.
Муж сумки поднимает.
На кухню все таскает.
И, улучив минутку, с бокала пиво пьет.
Пока его Ирина,
Отходит от машины.
Со скрежетом на лифте в квартиру приплывет.
И вот, кипит работа.
Аж до седьмого пота
Муж лук и перец чистит, и рубит он чеснок.
Хозяюшка Иринка,
Прокипятив все кринки,
Все овощи и зелень по баночкам сует.
Вся зелень в маринаде.
Все будет в шоколаде.
И хватит витаминов холодною зимой.
Иришка отдыхает.
Ладошки потирает.
Без мужа было б сложно ей справиться самой.
Случай в горах
Чабан отару пас в горах,
Ему овчарка помогала.
Она баранов и овец
На пастбище перегоняла
Жара. Чабан уснул вдали
От шума блеянья отары.
Не слышал, как из-за горы
Напали злобные шакалы.
Овчарка вышла в смертный бой
Сразиться с кровожадной стаей,
Будила лаем чабана,
Спасти отару призывая.
Чабан свое ружье схватил
И по шакалам дал два залпа.
А в это время у горы
Упала раненной собака.
К овчарке овцы подошли
И стали блеять, утешая:
«Держись, еще все впереди!
Ты прогнала шакалов стаю!»
Овчарка, голову подняв,
Чуть-чуть пошатываясь, встала.
Чабан, отару отогнав,
Перевязал собачьи раны.
Да в саклю на руках отнес,
Там мягкой подстелил соломы:
«Я вылечу тебя, мой пес!
И снова будешь ты здоровым!»
Жажда жизни
Дождь лил уже почти неделю.
На берег хлынула река.
Поток понесся по деревне.
Вода в домах до чердака.
Сельчане избы покидали,
Вверх пробираясь по реке,
А на конюшне кони ржали.
Их стойла были на замке.
Вода к конюшне подбиралась.
Казалось, что спасенья нет.
Совсем немного оставалось,
А конюха простыл и след.
Вдруг кто-то сильною рукою
Отбил засов — не быть беде,
И кони вырвались на волю,
Прокладывая путь к воде.
Пять золотистых иноходцев
По водам пробирались вброд.
Они скакали вслед за солнцем
К спасительной земле вперед.
Люди-звери
В полицию соседка позвонила:
Сказала: «Слышен крик и плач ребёнка…»
Комиссия квартиру посетила,
В ней взрослых не было, одна девчонка.
Все тело было у неё в ожогах,
В порезах, синяках и страшных шрамах,
А синенькие худенькие ноги
Держали тельце маленькое слабо.
Одна ручонка, словно плеть, повисла.
Она была холодной, посиневшей.
А рядом никого родных и близких…
Кто в зверских истязаниях был грешен?
Малышку быстро привезли в больницу.
Врачи рыдали, крошку раздевая.
Потом узнали от людей в станице,
Что с теткой год девчушка проживала.
Врачи с трудом спасли малютке ручку.
Перевязали, обработав раны,
В станице в это время тетку-злючку
Арестовали и везли с охраной.
Все боли кроха стойко выносила,
Хоть приходилось ей совсем несладко.
Не плакала, не ныла — лишь просила
Врачей купить большую шоколадку.
Бомж поневоле
Была у старика квартира.
В ней он с рожденья проживал.
Пока на всё хватало силы,
Как мог, квартиру содержал.
Беда у старика случилась:
В больницу старый дед попал.
Хотел немного подлечиться,
Но месяц с лишним пролежал.
Когда дед вышел из больницы,
Вернулся он к себе домой.
Стал в свои двери колотиться,
А там уже жилец другой.
Дед с месяц ночевал в подъезде,
Пока сосед не увидал.
В полицию он с дедом съездил
И заявление подал.
Старик сказал, что участковый
К нему частенько приходил.
Он все выспрашивал дотошно
И деда водкою поил.
Подсунул старику бумагу.
Тот пьяный был и подписал…
Потом очнулся дед в овраге.
Зима была, он замерзал.
Случайно выполз на дорогу.
Его в больницу отвезли…
Дед рассказал совсем немного,
Но «дело» все же завели.
Когда все это «раскрутилось»,
То выяснили — капитан
Уже не первую квартиру
У одиноких «отжимал».
Потом он продавал квартиры,
А стариков в овраг возил.
И до тех пор ему фартило,
Пока один вдруг не ожил.
Был пойман капитан с поличным,
Когда с деньгами он бежал.
Им прокурор занялся лично
И по заслугам «азм» воздал.
Памяти жертвам репрессии
Закрылись двери за его спиной,
И он застыл с котомкою в руках.
Ещё один по «пятьдесят восьмой»
Навстречу смерти сделал первый шаг.
Был каземат без окон и сырой,
А вдоль стены железная кровать.
И он почти ослепший и больной
Мечтал о том, чтобы часок поспать.
Но только ляжет, как в дверной глазок
Заглянет разжиревший конвоир
И, сдерживая рвущийся смешок,
Грозит дубинкой, чтобы не шалил.
Потом опять закроет с лязгом дверь.
Наступит в одиночке тишина…
Перед глазами следователь-зверь
И в каплях крови серая стена.
Свой приговор озвучил трибунал.
Кассацию не принял прокурор,
И заключенный так и не узнал
Кто совершил тот подлый оговор.
И вот теперь по «пятьдесят восьмой»
Наутро к казни он приговорен…
А где-то за тюремною стеной
Роняет листья молчаливый клён.
Две женщины
Две женщины в беседке повстречались.
Две женщины, две жизни, две судьбы.
Одна постарше, а другой бы дали
По виду чуть поменьше двадцати.
Случайно обе забрели в беседку.
Разговорились, вспомнив о былом.
Постарше расспросила у соседки
О чём та вспоминает и о ком?
Чуть-чуть помедлив, девушка сказала,
Что здесь когда-то встретила любовь.
Здесь повстречала, здесь и потеряла,
Теперь не знает, как вернуть всё вновь.
С ней дама пожилая поделилась:
«И мы когда-то с мужем были тут.
Встречались с ним и быстро поженились,
Едва-едва закончив институт.
Муж заболел, его похоронили.
С тех пор сюда частенько прихожу.
Все вспоминаю, как с супругом жили
И тем, что было, очень дорожу.
Ищу я в прошлом только утешенье.
Вернуть обратно ничего нельзя.
Из памяти я черпаю мгновенья
О том, как были вместе он и я.
Ты тоже в прошлом поищи ответы,
Что сделала не так, как быть должно?
А может пригодятся и советы,
Как всё вернуть, что, право, не грешно.
Запомни, что тебе я говорила:
Ответ пока не поздно поискать,
Чем вспоминать о том, что раньше было
Да и себя напрасно утешать.»
Тут с девушкою дама попрощалась,
Спустилась по ступеням и ушла,
А девушка вначале не решалась,
Потом знакомый номер набрала.
Не подходили долго к телефону.
В конце концов он трубку все же взял,
И голос прозвучал его знакомый:
«Привет, родная, я тебя так ждал!»
.
Противостояние
Стихия. Ветер ураганный
Деревья клонит до земли.
И даже темные каштаны
К траве ветвями полегли.
А под моим окном березу
Ломает грозный ветер, гнет.
Сердито расплетает косы,
Кору серебряную рвет.
С березой тополь вниз согнулся
Да надломился пополам.
Он кроною земли коснулся-
Так бесновался ураган.
Но вот уже повержен тополь.
С корнями вырван из земли
И ливня мощные потоки
Вдаль тополь быстро понесли.
А белоствольную березу
Шторм, как ни злился,,не сломал.
Напрасно дождь свои лил слезы
Да ветер танцевал канкан.
Отцовская любовь
Он — бизнесмен крутой и жесткий
Растил единственную дочь.
Избаловал совсем девчонку.
От дочки всех друзей гнал прочь.
И в Лондон дочь свою учиться
Отправил. С нетерпеньем ждал.
По крайней мере, видеть князя
В мужьях дочурки он мечтал.
Дождался. Дочь домой вернулась.
Купил для дочери салон,
Чтобы несчастье не коснулось,
Приставил к ней охрану он.
И все же проглядел он дочку:
Влюбилась дочь, да не в того,
Кого отец в мужья ей прочил:
За бизнесмена одного.
А дочь влюбилась в работягу,
Тот на вокзалах таксовал.
Чем обернется всё, бедняга
Пока еще в тот миг не знал.
Дочь долго от отца скрывала,
Что вышла замуж, где живет,
С кем свою жизнь она связала
И от кого ребенка ждёт.
Отец направил детектива,
Чтобы за дочкой проследил.
За дело взялся тот ретиво
И скоро шефу доложил,
Что дочка замужем, в согласье
С супругом и в ладу живёт.
Муж из простых, таксует часто,
Дочь от него ребёнка ждёт.
Отец вначале разозлился.
Горел желаньем отомстить,
Но вспомнил, как он сам влюбился,
И дочку он решил простить.
«Пусть всё идет, как получилось!
А я отец и уже тесть.
Раз так судьба распорядилась,
Какая же тут к чёрту месть?» —
Такие думы накатили.
Отец почти всю ночь не спал.
Метался по пустой квартире,
За руль и к дочери погнал.
В салоне с дочкою столкнулся,
Обнял её, к груди прижал.
В нём любящий отец проснулся:
«Что ж ты скрывала?» — ей сказал.
«Препятствовать не стану счастью
Я твоему. Тебе решать!
Живите с миром и в согласье,
А я вам буду помогать!»
Как в детстве дочь к нему прижалась:
«Я знала, папа, ты поймешь,
Что девочкой я взрослой стала
И тоже ненавижу ложь!»
Обнявшись, долго так стояли.
Друг друга удалось понять.
И никого не замечали,
Никто не смел им помешать…
На Ленинградке
Холодный дождь, промозглый ветер
Качает в сквере фонари.
На город опустился вечер
И ночи двери отворил.
И, ёжась в лёгоньких куртёнках,
На Ленинградке встали в ряд
Под светом фонарей девчонки.
О чём-то о своём трещат.
В коротких разноцветных платьях
И в соблазнительных чулках,
Накрашенные, как на свадьбу,
И сигаретками пыхтят.
Сквер осветили ярко фары.
Припарковалось Шевроле,
И из машины вылез парень-
Пока неразличим во тьме.
Подходит к разноцветной стайке.
Даёт последнее ЦУ
Тем, кто стоит на Ленинградке
И в дождь, и в ветер, и в жару.
Шуршат по Ленинградке шины,
Как шорох клееных ресниц.
Мчат к «точке» модные машины,
И скоро расхватают «птиц».
Остались тлеть на Ленинградке
Окурки дамских сигарет.
Да освещает сквер неярко
В тумане бледноватый свет…
А завтра местные путаны
Под светом бледных фонарей
Опять на Ленинградке встанут,
Вновь ожидая «королей».
Помолвка
У костра цыганская гитара
Зазвенела, громко заиграла,
А цыганка, дочь барона, Зара
В такт гитаре что-то напевала.
Взял барон в ладони свою скрипку,
И она в руках его запела,
Уловив в глазах отца улыбку,
Дочь к барону ближе пересела.
Скрипка и любила и прощала,
Отдаваясь болью в сердце Зары.
Под смычком барона оживала,
Заглушая громкий звук гитары.
А костёр пах свежим мхом и зноем,
Крепким табаком, вином, конями.
Плыли звуки скрипки над землёю,
И внимали молча им цыгане.
Был последний день девичьей воли.
Уже завтра замуж выйдет Зара.
Обещал жених любить и холить.
Он давно поддался её чарам.
Оборвал барон игру на скрипке.
Да в свои ладони хлопнул звонко,
И, блеснув жемчужною улыбкой,
В круг влетела юная девчонка.
Дробно застучали её ножки.
Веером взметнулись к небу юбки,
Гибкие движенья, как у кошки,
Разожгли весь табор не на шутку.
В тот же миг покрылась вся полянка
Многоцветьем юбок, как цветами.
Лишь мелькали ножки у цыганок
И в экстазе плечики дрожали.
Только Зара в круг не выходила,
Гладила, ласкала кобылицу.
Будущего мужа не любила,
И повисли слёзы на ресницах.
А барон забрал за дочку выкуп.
Свадьба дочки завтра состоится,
И хоть знал, что дочь другого любит,
Не желал барон менять традиций.
А цыгане пели и плясали.
По рукам с вином ходили кружки.
Весело помолвку отмечали —
День последний вольный у подружки.
Где ты, хозяин?
Мохнатый кот глядел в окошко:
Осенний дождик моросил,
Оставил на стекле дорожку,
Холодный ветер в окна бил.
Хозяин не пришёл с работы.
Вчера ещё ушёл с утра.
(Звонил по телефону кто-то),
И накормить забыл кота.
Кот подремал и вновь к окошку:
«Где ты хозяин? Что с тобой?
Я голоден. Пустая плошка…
Скорее приходи домой.»
Уже стемнело. Злее ветер.
Дождь пузырится по стеклу.
Фонарь у дома тускло светит
И грустно бедному коту.
Кот снова подскочил к окошку.
Не видно от дождя ни зги.
Дверь скрипнула совсем немножко.
Слышны знакомые шаги.
«Кис-кис!» — позвал кота хозяин.
«Скучал, наверное, один?
Прости, малыш, был очень занят!»
Мяукнул кот: «Уже простил!»
Наевшись колбасы и рыбы,
Кот на коленях задремал,
А в стёкла бился ветер сильный
Да дождь, как из ведра, хлестал.
Возвращение
Он десять лет прожил вдали от дома.
Цыгане увезли его тайком..
По городам бродил он незнакомым
И, наконец, вернулся в отчий дом.
Знакомое село и переулок.
На улице отец его узнал —
Торговец, продавец хлебов и булок,
К груди он сына блудного прижал.
А на вопрос: «Где мать?», ему ответил:
«Как ты пропал, затосковала мать.
Уже лет пять как нет её на свете,
А это вот велела передать!»
И вытащил отец из шкафа скрипку
Да со слезами сыну передал.
И, отвернувшись, незаметно всхлипнул.
Футляр в его ладонях задрожал.
В руках у сына скрипка зарыдала.
По сердцу резанула, словно нож.
А по щеке его слеза стекала:
Того, что было, больше не вернёшь.
Букет алых роз
По весенней улице
Женщина идёт.
Небо тучей хмурится.
В небе — вертолёт.
А в руках у женщины
Алых роз букет.
(Покупает розочки
Вот уж десять лет).
Думают прохожие,
Глядя на неё,
С мужем ей, наверное,
Очень повезло.
И никто не ведает,
Что её Иван
Десять лет как без вести
На войне пропал.
Ни письма, ни весточки
Десять лет уж нет,
А когда-то к празднику
Он дарил букет.
Знал — любимой нравятся
Алые цветы,
Приносил ей розочки
Дивной красоты…
В память об Иванушке
(Вот уж десять лет!)
Покупает женщина
Алых роз букет…
Кошачий подарок
На лестничной площадке
Родился рыжий кот.
Он был настолько слабым —
Все думали — умрет.
Вдруг ласковые руки
Подняли вверх кота.
Погладили по шерстке
До кончика хвоста.
Кота назвали Персик
(Он ярко-рыжим был),
Кот всем кошачьим сердцем
Максима полюбил.
Поили из пипетки
Котёнка молоком.
Кот вырос. Стал красивым
И ласковым котом.
Однажды на балконе,
Скучая кот сидел.:
Уже почти неделю
Максим его болел.
Подумал Персик: «Девять
Есть жизней у котов.
Одну из них Максиму
Я подарить готов!»
Кот спрыгнул и к Максиму
Со всех лап побежал.
Лежал хозяин в спальне
И тяжело дышал.
Улёгся Персик рядом
И лапы протянул,
И до тех пор мурлыкал,
Пока тот не уснул.
Проснулся днём хозяин,
Как будто не болел.
Лежал кот без движенья,
И нос кота горел.
Три дня лежал в горячке.
Не ел кот и не пил,
А в день четвёртый Персик
Глаза свои открыл.
Увидел, что хозяин
Уже вполне здоров.
Как хорошо, что девять
Есть жизней у котов!
Федорка
Ёж на дороге умирал.
Смотрел он в небо, бормотал:
«Ну всё, теперь конец пришёл!»…
На счастье дед в лесок забрёл.
С утра дедок грибы искал.
Ежа под елью увидал:
«Как жалко животинку всё ж.
Что ж, полезай в корзину, ёж!
Возьму-ка я тебя домой.
Вот будет рад внучонок мой!»
Ежа в корзину положил.
Домой из леса поспешил.
Он внуку передал ежа.
Свернулся ёж в клубок, дрожа.
Но все же голову поднял:
Еду он в миске увидал.
А рядом блюдце с молоком.
«Что ж, поедим, умрём потом!» —
Подумал ёж и стал лакать.
Поел, улёгся отдыхать.
Ежа Федоркой внук назвал.
Его кормил, поил, ласкал.
Через пять дней наш ёжик встал,
Передвигаться начал сам.
Хоть в заточении ёж был,
Но внука с дедом полюбил.
А внук подумал, что пора
Ежу на волю со двора.
Ежа в корзине привезли
Туда, где в первый раз нашли.
Ёж вылез, радостно вздохнул
И быстренько в траву нырнул.
Внук плакал, слёзы утирал.
Дед внука тихо утешал.
Федорка думал: «Я хоть ёж,
Но все ж меня не проведёшь!
Я у людей неплохо жил!»
И ёж вернуться к ним решил.
Оставил волю и свой лес,
И вновь в корзину ёж залез.
С травы корзину внук поднял,
И в ней Федорку увидал…
И снова с ними ёж стал жить.
Людей успел он полюбить!
Без права переписки десять лет…
Донос соседа. «Черный воронок.»
Супруга в ночь он навсегда увёз.
Кто написал злосчастный тот донос?
Какой теперь грозит супругу срок?
Круги все ада ей пришлось пройти.
В инстанциях давали ей ответ:
«Без права переписки десять лет!»
И предлагали женщине уйти.
Прошло пять лет, а женщина ждала:
«Пять лет из десяти, осталось пять.
Уже немного, нужно подождать!»
И женщина ночами не спала.
В приёмный пункт уже в который раз
Для мужа передачу принесла,
Не приняли, и вновь она ушла.
Никто не стал ей объяснять отказ.
Лишь равнодушно кинули опять:
«Официальный дали Вам ответ
«Без права переписки десять лет»,
Что Вы ещё хотите услыхать?»
Смахнула влагу женщина с ресниц.
На лавку в сквере села, в тот же час
Вдруг слёзы градом покатились с глаз.
Рыданье прерывало пенье птиц.
Напротив на скамейке дед сидел.
Он тоже передачу приносил.
Увидел — женщина сидит без сил,
И слёзы на глазах он разглядел.
К ней подошёл он и заговорил.
Сказал, что мужа смысла нет искать,
И без него жизнь нужно продолжать.
Расстрельную статью ей объяснил.
Но не дослушала она, ушла.
…Прошёл ещё десяток лет с тех пор.
Палач давно исполнил приговор,
А женщина не верила, ждала…
Расстрел
Народ согнали к старому оврагу:
Евреев, женщин, стариков, детей.
Они от смерти были в полушаге.
Их на расстрел привёз сюда злодей.
Направили солдаты автоматы,
И чей-то мальчик в страхе закричал..
Старик еврей в рубахе полосатой,
Как только мог, ребёнка утешал.
Всех донага заставили раздеться.
Одежду их к машинам отнесли.
Так маленьких детей лишили детства:
В невинной потопили их крови.
Команды на немецком прозвучали.
И люди у оврага полегли.
Тела их вниз фашисты покидали,
А поверху насыпали земли.
Всё кончено… Тела людей в овраге.
Герр офицер приказ к отъезду дал.
А вечером начальнику бумагу
Об этой «операции» подал.
Из всех убитых выжил лишь ребёнок.
(Последним на тела людей упал),
Он ранен был, но изо всех силёнок
Полз из оврага по людским телам.
А на дворе стояла злая осень,
И небо потемнело из-за туч.
Как кровь, алели на рябине гроздья,
Ловя последний слабый солнца луч.
Малыш замёрз, но полз всё дальше, дальше:
Скорее с окровавленной земли.
Случайно партизаны в лесной чаще
На малыша под елью набрели.
Он был весь голый, лет восьми от роду.
И правый бок в запёкшейся крови.
Мальчонку погрузили на подводу
И в партизанский лагерь привезли.
Узнали от парнишки о расстреле,
Он плакал и твердил: «Фашист — палач».
Через два дня в мальчишкиной деревне
Уже советский полыхал кумач.
Немало за войну сломали судеб:
Мальчишка сразу за день поседел.
Всю жизнь до смерти вспоминать он будет,
Как повели их утром на расстрел,
Как мать закрыть его пыталась телом,
Но автоматчик маму оттащил.
Её и расстреляли самой первой,
А главный фриц смеялся и курил.
…Прошли года. Ушли в былое войны,
Но до сих пор мужчина видит в снах:
Отца и мать, их домик под Коломной,
И слёзы выступают на глазах.
Страшный зверь
Когда вышел муж в отставку,
Покатилась жизнь под лавку.
Конец ознакомительного фрагмента.
Оглавление
- Житейские истории
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Жизнь – большой театр предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
