Ваше благородие

Олег Васильевич Северюхин (2021)

Старший лейтенант пограничных войск Туманов из лета 1985 года попадает в суровую зиму 1907 года в захолустный сибирский городок. Обдумав своё положение, он понял, что правду о себе никому рассказывать нельзя, никто не поверит, и, скорее всего, остаток жизни пройдёт в палате сумасшедшего дома. Единственный выход — сослаться на потерю памяти, а дальше… Ведь все умения, навыки и привычки — при нём, а это такой козырь! Обладая природной смекалкой и используя свои знания, Туманов легализуется в условиях царской России и поступает на военную службу, где делает головокружительную карьеру. Невероятное происшествие сталкивает его сначала с монахом Григорием Распутиным, а противодействие с социал-демократами — с премьер-министром Петром Столыпиным. Все это наводит Туманова на мысль, что он может попытаться изменить историю. Содержит нецензурную брань.

Глава 19

Первого сентября я, одетый по моде того времени, в строгом костюме шествовал в резиденцию генерал-губернатора, которая находилась через дорогу от кафедрального Храма-на-крови.

Было первое сентября, но нигде не было видно нарядно одетых первоклашек с букетами цветов и не было никакого праздника, названного Днем знаний. Обыкновенный рабочий день, и учеба это такая же работа, как и все, а на работу никто не ходит как на праздник.

От дома до резиденции генерал-губернатора примерно два километра. По нашей улице извозчики сами не ездят, надо выходить на проспекты.

Люди того времени не гнушались пройтись пешком к месту присутствия и обратно. Брать извозчика дороговато, а другого транспорта нет и в помине. Конку вот запустили, но она едет по центральной улице до вокзала, а межквартальные дороги такие, что не приведи господь. Летом пыльно и грязно. После дождя грязюка непролазная. Хорошо, если где-то тротуары дощатые проложены, а дороги постоянно телегами разбитые.

Я был настолько сосредоточен, что встретившаяся возле Храма-на-крови старушка осенила меня крестным знамением. Я приветливо кивнул ей и пошел дальше.

Так, с думами о насущном я и добрался до резиденции генерал-губернатора, расположенной почти в самом начале торговых рядов на Любинском проспекте.

Большое серое здание с колоннами и огромным дверями пугало каждого проходящего мимо здания человека, как будто вот эти огромные двери сами распахнутся и проглотят осмелившегося появиться здесь человека. Но в двери входили и выходили чиновники, офицеры, респектабельные господа, люди в киргизских халатах и у всех было какое-то дело, без решения которого жизнь могла просто-напросто остановиться.

В большом вестибюле справа был огромный гардероб с огромным и бородатым швейцаром в ливрее, несмотря на то что на улице было тепло и морозов в ближайшее время не ожидалось.

Прямо перед входом на две лестницы стоял стол дежурного офицера в чине поручика с золотыми аксельбантами.

Я подошел и представился. Офицер посмотрел в журнал, сделал пометку и сказал, что меня ждут в кабинете номер один на втором этаже, и он рукой показал на одну из лестниц.

В приемной генерал-губернатора был еще один адъютант в чине штабс-капитана. Как-никак, а генерал-губернатор — это как высший военный и гражданский начальник над несколькими губерниями, входившими в генерал-губернаторство. Этакий президент, но подчиняющийся императору.

Ровно в четыре меня пригласили в кабинет. Там уже были полицмейстер и начальник жандармского управления. Вероятно, докладывали о состоянии дел на вверенных участках.

В то время степным генерал-губернатором под номером четыре был генерал от инфантерии Надаров, участник русско-турецкой и русско-японской войн. Имел целый букет должностей. Степной генерал-губернатор, командующий войсками Энского военного округа и наказной атаман Сибирского казачьего войска.

— Так вот он какой, герой, — сказал генерал, осматривая меня со стороны. — Вот такие и били японцев, и если бы не некоторые обстоятельства, то японскому микадо сильно бы не поздоровилось. Подойдите поближе.

Я сделал несколько шагов вперед и громко щелкнул каблуками. Школа, однако.

Генерал взял со стола серебряную медаль на георгиевской ленточке с бантом и приколол мне на грудь.

— Поздравляю с высокой наградой! — сказал он и встал по стойке «смирно». Полицейский и жандарм последовали его примеру.

— Служу царю и Отечеству! — так же громко ответил я.

— Орел, — сказал генерал-губернатор. — Мне сообщили, что вы желаете пойти служить по военному ведомству.

— Так точно, ваше высокопревосходительство, — подтвердил я. Если представилась возможность, то нужно произвести впечатление.

— Кем же вы хотите стать? — спросил генерал.

— Естественно, офицером, — сказал я.

— Чтобы стать офицером, нужно долго учиться. Уметь командовать взводом, ротой, уметь читать карту, ориентироваться на местности, хорошо стрелять из всех видов оружия, рубить шашкой, служить в конном строю.

— Я все это умею, — сказал я.

— Умеете? — удивился генерал Надаров. Не менее удивленными выглядели и два полковника из полиции и жандармерии. — Подойдите сюда, — и он пригласил меня к столу.

На столе лежала карта Степного края в составе Тобольской и Томской губерний, Акмолинской и Семипалатинской областей. Большая карта. Генерал достал из стола лист другой карты масштаба 1:50 000, то есть в одном сантиметре на карте укладывалось пятьсот метров на местности.

— Вот карта, — сказал генерал. — Вы командир казачьей сотни и находитесь вот здесь. — Он поставил точку красным карандашом. — Вам нужно прибыть вот сюда, — он поставил вторую точку на карте. — Время на прибытие четыре часа. Покажите маршрут и составьте график движения сотни.

Генерал явно хотел ткнуть меня носом как выскочку, которому внезапно повезло.

Местность по карте холмистая лесостепь. С обходом лесных массивов длина маршрута составляет двадцать километров. Для измерения я использовал карандаш и измерительную линейку в нижней части листа карты. Неплохо бы иметь курвиметр (это не прибор для измерения курв, а такая машинка с колесиком и циферблатом, как у часов. Когда колесико вращается, то вместе с ним вращается циферблат, показывая количество отмеренных миллиметров и верст на местности), но при отсутствии простой бумаги пишут на гербовой.

Поставив на карте пять точек, я соединил их линией и сообщил о готовности доложить график.

— Докладывайте, — разрешил генерал.

— Докладываю, — начал я. Тут нужно не рассусоливать, а говорить четко и по существу. — Маршрут проложен по границам лесных массивов, проходимых в конном строю. Длина маршрута двадцать километров. В голове колонны конный разъезд на удалении зрительной видимости. Аллюр — рысь. Тридцать минут движения, десять минут привал. Выход в точку назначения через четыре часа. Доклад закончен.

— Поразительно, — сказал генерал. У полицейских полковников были не менее удивленные лица. Вроде бы они знали обо мне все и это докладывали генералу, но оказалось, что они вообще ничего обо мне знали. — Откуда вы все это знаете?

— Не знаю, ваше высокопревосходительство, — ответил я.

— Был найден с полной потерей памяти, — доложил начальник жандармского управления, — сейчас, вероятно, память возвращается. Экстерном сдал экзамены за полный курс гимназии. Шестого числа сентября сдает экзамены за полный университетский курс.

— Так-так, — задумчиво сказал генерал Надаров, — статские тут будут крутиться и сразу предлагать ему чин десятого класса по Табели о рангах, коллежского секретаря, а это почитай, как армейский поручик. А мы поступим так. Я дам команду записать его вольноопределяющимся в учебную команду в здешнем кадетском корпусе у генерал-лейтенанта Медведева Александра Ардалионовича. Я ему отпишу. Дадим возможность все вспомнить и произведем в офицеры. Это все равно лучше, чем штафиркой с бумажками бегать.