Проклятые земли

Олег Бубела, 2013

Никогда не смейтесь над фантастическими книжками! Никита Северов вдоволь поизмывался над обложкой фантастического романа «Гроза орков», где по виду явный ботаник размахивает двадцатикилограммовым мечом, срубая зеленые орочьи головы, а напрасно… В смысле – напрасно измывался. В этом Никита убедился очень скоро. Удирая от толпы гопников, он нырнул в черный смерч, оказавшийся у него на дороге. Нырнул и… вынырнул в мире, где человеческая жизнь дешевле миски с тюремной похлебкой, а рядовые стражники владеют магией. Теперь Никите не до смеха. Выживать в суровом Средневековье – это не гопника поучать, который невольно последовал за тобой: здесь задачи посложнее… Но Никита справится, недаром же в новом мире его прозвали Везунчик!

Глава 5

Опасные земли

Итак, я обрел свободу, отстоял право на жизнь. Что ж, остается закрепить успех и постараться не потерять ее в ближайшем будущем. И для начала нужно прикинуть, что будут делать оставшиеся в живых сектанты. Наверное, зря я так опасаюсь — вероятность погони минимальна. Ну не верю я, что, лишившись руководства (а эти два пожилых мага, которых мне удалось кокнуть, сто пудов им и являлись), они отважатся броситься вдогонку за беглецом. В темноте, понеся значительные потери в личном составе, рискуя переломать ноги недоеденным макакой лошадям, замедляемые повозкой с прочими пленниками… Хотя последних наверняка уже прикончили или лишили жизненной энергии на алтаре, завершив ритуал. Маги ведь у них остались.

Кстати, зря я тот наполненный светом алмаз не прихватил. Так настроился на побег, что выкинул из головы все лишнее и даже не задумался об этом. А жаль, такой камешек мог бы мне пригодиться в цивилизованных землях… Ну, если я когда-нибудь до них доберусь. Узник в камере рассказывал, что где-то должны располагаться города, однако сейчас я даже приблизительно не мог определить, в какой они стороне. Во-первых, я никогда не был особо силен в пространственном ориентировании, а во-вторых, в беседе со мной этот мужик махал руками настолько приблизительно, что погрешность могла составить градусов девяносто.

В общем, можно смело утверждать, что погони не будет. Сейчас, в смысле, в данный момент. В будущем же эти «балахонистые» обязательно направят группу по моим следам, с целью ликвидировать опасного свидетеля. Ведь все пленники, насколько я заметил, изначально не подозревали, зачем их схватили, а прозрели, лишь когда первого лишили жизненной силы. Иначе наверняка вели бы себя по-иному, а не сидели в камере с покорностью баранов, дожидаясь у моря погоды. А из этого можно сделать вывод, что в остальном мире не знают о жертвоприношениях, и даже не догадываются, что творят эти сектанты.

Отсюда вытекает логичное предположение — хозяева той тюрьмы не захотят, чтобы об их проделках узнали остальные. И как только их ушей достигнет сообщение о побеге, они сделают все, чтобы я никому ничего не успел рассказать. Вот и выходит, что у меня есть еще двое суток, чтобы максимально увеличить отрыв. Потом время будет работать против меня. Эх, как обидно, что я не додумался поинтересоваться у сокамерников, есть ли подобные крепости в округе! А то смешно будет, если я, только выбравшись из одной выгребной ямы, тут же с брызгами плюхнусь в другую.

Но в данный момент есть проблема поважнее — нужно как-то умудриться и не попасть на клыки весьма прожорливой фауне этого мира. Что-то мне подсказывало, что и Кинг-Конг, и странный крокодил, и даже коршун с волками не являлись самыми опасными представителями животного мира, и уж точно не исчерпывали список всех видов хищников данной местности. Зуб даю, здесь водятся твари гораздо страшнее. Именно поэтому я еще немного замедлил бег и далее постарался передвигаться максимально бесшумно, внимательно оглядывая окрестности.

Пока мне везло. В округе было тихо и спокойно, никто не собирался нападать на меня из-за ближайших кустов, да и в небе крылатых хищников не наблюдалось. Но я не обольщался и бдительности не терял, крепко сжимая в ладони ритуальный клинок. Не то чтобы я готовился в любой момент принять бой с какой-нибудь тварью, просто сунуть его было некуда. Он же был острым до невозможности, поэтому совать его за пояс, где болтался второй кинжал в ножнах, — верх глупости. Так можно с легкостью брюхо себе пропороть или самую нужную часть тела отчекрыжить.

Вскоре я почувствовал, что бегать в сапогах на босу ногу не особенно комфортно. Остановившись, я отрезал край трофейного балахона по всей длине, а получившийся кусок материи разделил надвое, получив самые обычные портянки, в которые замотал свои ноги. К слову, это не армейский опыт сказывался. Его, как такового, у меня вообще не было, ведь в армии я не служил, получив военный билет благодаря отцу, который, как и я, считал срочную службу в наших Вооруженных силах напрасной тратой времени. Пользоваться портянками меня научил дед, еще в детстве преподав краткий курс молодого бойца. И хотя ткань балахона была грубоватой, я почувствовал, что теперь мозолей, способных вывести меня из строя, не заработаю.

Первые два часа бега пролетели быстро. Я чувствовал себя прекрасно, легко и свободно, даже на шаг не переходил, хотя раньше такой темп мог выдерживать не более получаса. Потом проснулась жажда. Вспомнив о том, что не пил уже полтора дня, я сразу припомнил, что не ел столько же… В общем, дальше бежать было уже не так легко. И хотя я мысленно убеждал свой желудок, что найти еду в темноте нереально, эта сволочь осталась при своем мнении, выражая свое недовольство острой резью и сосущим ощущением пустоты.

Розовая луна катилась по небосклону, звезды подмигивали с высоты, а я все бежал и бежал, придерживаясь выбранного направления. Лишь один раз мне пришлось сделать большой крюк и оббежать лесок, так как никакого желания встречаться с его обитателями у меня не обнаружилось. Я же знал, что ночью на охоту выходят только хищники, а их добыча предпочитает спать в уютных норках, дуплах и гнездах. И хотя у меня мелькнула мысль поохотиться и заморить червячка, ее пришлось оставить до лучших времен.

Ночь тянулась медленно, а силы оказались не бесконечны. Отмахав в хорошем темпе примерно три десятка километров, я начал устраивать краткие передышки, переходя на быстрый шаг, давая отдых ногам и приводя в норму дыхание. Во время одной из таких передышек я наткнулся на кабана. Здоровенного такого хряка с клыками, которого сперва принял за обросший мхом камень. Когда этот камешек внезапно поднялся на ноги и бросился на меня с угрожающим хрюканьем, я решил, что лучше будет смыться подальше. И хотя где-то на краю сознания мелькнула мысль о том, что неплохо было бы перекусить свининкой, я, сопоставив размеры животного и своего кинжальчика, который показался мне безобидной зубочисткой, задвинул ее поглубже и сосредоточился на беге.

От дикой свиньи мне удалось удрать. Все-таки боров весом с полтонны был не особо резвым, а мчался я быстро — откуда только силы взялись? После этой встречи я старался уделять внимание не только наблюдению за кустами, но и попадавшимися по пути валунами, которые, как показала жизнь, могли оказаться замаскировавшимися хищниками. Ведь тот хряк наверняка был плотоядным. С такими-то клыками! Но больше неожиданных встреч за ночь не произошло.

Я иногда слышал вдалеке заунывный волчий вой, а также грозное рычание, наверняка принадлежавшее тому, кто занимал вершину здешней пищевой цепочки. Один раз ветер принес даже истеричный визг, свидетельствовавший о том, что его обладателю сегодня «посчастливилось» оказаться в роли добычи. Когда же темнота начала отступать, я почувствовал некоторое облегчение. Разумеется, никакой безопасности наступление утра мне не гарантировало, но все же предрассветные сумерки подарили надежду.

И как обычно, едва я позволил себе расслабиться, как голод с жаждой напомнили о себе. Утолить их пока было нечем. Никаких родников по пути не попадалось, а мелкая живность на глаза не показывалась. Шагая по густой траве, я припоминал недочитанную книгу. В ней путешествие героя было весьма комфортным и больше походило на легкую прогулку. Сами посудите — как только ему приспичивало сделать привал, тут же находился ручей с «кристально чистой водой», стоило только задуматься об охоте, как дичь моментально выскакивала под выстрел самовзводного чудо-арбалета. Ничего не скажешь, удобно! А вот мне такой роскоши никто организовывать отчего-то не собирался, поэтому приходилось терпеть пересохшее горло и старательно отгонять мысли о еде.

Когда солнце показало свой краешек, прочертив на земле длинные тени, я приметил кусты с ягодами, но не стал останавливаться. Потому что понимал — никакие ягоды голод не утолят, так как калорий в них содержится даже меньше, чем придется потратить на их собирание. Ну и потом, они вполне могут оказаться ядовитыми, а у меня не было никакого желания проводить все необходимые тесты, которые рекомендовала техника выживания. К примеру, выдавливать сок на кожу и ждать, не покраснеет ли она, пробовать одну ягоду и шесть часов прислушиваться к себе — не наблюдается ли ухудшение самочувствия? Ну, и все прочее. Поэтому я проигнорировал кусты, увешанные ярко-оранжевыми шариками, и понадеялся, что обнаружу что-нибудь более питательное, прежде чем сдохну от истощения.

Утро в этом мире было прекрасным. Я наверняка полюбовался бы им, не будь у меня такой кошмарной ночи. Природа сбрасывала с себя остатки дремоты, просыпались животные, птицы, насекомые. Я подмечал каких-то небольших грызунов, которые успевали скрыться в норах прежде, чем я успевал к ним подкрасться на расстояние уверенного броска кинжала, змей, на которых старался не наступать, кузнечиков, выпрыгивающих прямо из-под ног, и массу иных существ. Сейчас было ясно, что данная местность просто кишит жизнью.

Это создавало дополнительные проблемы. Я чувствовал, что ко мне начинает подкрадываться усталость. Это означало, что через несколько часов нужно будет искать место, где можно отдохнуть и немного поспать, и которое должно быть достаточно защищенным, чтобы сонного меня не смогли обнаружить хищники. Пока ничего подходящего на глаза не попадалось, поэтому я продолжал свой путь, ощущая, как гудят натруженные ноги. Интересно, сколько я уже отмахал? Километров семьдесят, или это я себе льщу?

Когда солнце поднялось довольно высоко, а я начал подумывать о том, не попробовать ли мне укрыться в густой лесной чаще, когда таковая попадется в следующий раз, впереди показалась речка. Обрадовавшись, я поспешил к ней, опасаясь, как бы она не являлась бредом от сильного обезвоживания. Как выяснилось, это был не мираж, да и не речка как таковая, а большой ручей шириной метра три. Но все равно это была вода. Вода!

Не задумываясь о паразитах, кишечной палочке и прочих сюрпризах, которые могли водиться в этом ручье, я встал на колени и принялся утолять жажду. Вода была прохладной, чистой и невероятно вкусной. Хотя в данный момент мне и та дрянь, что текла в последние годы из городского водопровода, показалась бы напитком богов. Выхлебав литра полтора, я с трудом заставил себя остановиться и принялся умываться, затем сбросил сапоги с портянками и опустил конечности в ручей, испытывая при этом почти оргазмическое наслаждение.

Посидев так несколько минут, я решил искупаться и попытаться отмыть запах общественного туалета, преследовавший меня уже четвертые сутки. Скинув одежду, я вошел в ручей и принялся плескаться, не забывая поглядывать по сторонам. Мало ли кто захочет появиться на водопое! Но опасность пришла не с суши. Зачерпывая воду в очередной раз, я заметил большую черную змею, стремительно приближавшуюся ко мне. Вылетев из воды, как ошпаренный, я схватил ритуальный кинжал и уставился на тварь, которая только чудом не успела меня цапнуть. Эта гадина выползла на сушу и как-то странно, совсем не по-змеиному — извиваясь, — а словно червяк, сокращая сегменты тела, поползла ко мне. На земле змеюка оказалась не такой резвой, поэтому я подскочил к ней и одним движением отрубил гадине голову, в который раз оценив остроту клинка.

С полминуты странное создание дергалось в конвульсиях, а затем замерло. Понаблюдав за его кончиной, я вспомнил, что змеи тоже съедобны. Ведь железы, вырабатывающие яд, расположены в голове, поэтому даже гадюк без этой части тела можно смело употреблять в пищу, не опасаясь преждевременно отбросить копыта. Мой желудок с готовностью поддержал эту идею громким бульком, поэтому я взял змеиное тело и принялся его рассматривать, готовясь срезать чешую и съесть в сыром виде. Однако кое-что показалось мне странноватым, поэтому я поднял отрезанную голову и разочарованно вздохнул.

Тварь оказалась не змеей, а гипертрофированной пиявкой. Пять пар глаз вокруг пасти с мелкими острыми зубами не оставляли никаких сомнений. Теперь мысль о том, чтобы полакомиться данным деликатесом, уже не казалась мне такой привлекательной. Да, я как-то слышал, что французские монархи некогда закусывали жареными налопавшимися кровью пиявками, но становиться последователем этих древних гурманов меня что-то не тянуло. Тем более после обнюхивания дохлой твари. Она воняла гнилью и болотной тиной, и этот запах окончательно лишил меня аппетита.

Швырнув пиявку в воду, я продолжил купание. Теперь я внимательно следил за ручьем, опасаясь появления товарок обезглавленной мерзости. Ведь эти кровопийцы замечательно ориентируются по слуху и великолепно чувствуют тепло, поэтому если кто-нибудь из них окажется поблизости — непременно попытается подкрепиться. А я даже боюсь представить, сколько крови способна всосать пиявка таких размеров.

Но все было спокойно. Дно оказалось каменистым, ила там было немного, а чистая вода позволяла рассмотреть все детали. Именно поэтому я сумел заметить, как к останкам расчлененной пиявки подплыла небольшая, размером чуть больше ладони, рыбешка и стала с жадностью отрывать куски от ее тела. Желудок снова булькнул, и я решил порыбачить. Так как кинжал бросать было глупо, а сооружать острогу — долго, я попробовал незаметно подкрасться к рыбешке и схватить ее голыми руками. Понятное дело, это было сложно, но на рыбалке с отцом подобное я проделывал не раз. Главное, только не спешить и не спугнуть добычу.

Пока я медленно подбирался к рыбке, к ней подплыли две похожие и тоже принялись лакомиться пиявкой. Остановившись совсем рядом с ними, я начал наклоняться, готовясь к рывку. В принципе, можно было и не беспокоиться. Рыбешки были настолько увлечены трапезой, что ничего вокруг не замечали. Именно поэтому я попробовал схватить сразу двух. Слегка присев и застыв в весьма комичной позе, я протянул руки, а потом стремительным рывком вонзил их в воду и схватил чешуйчатые тела.

«Есть! Теперь будет, чем перекусить!» — пронеслась в голове радостная мысль.

Выбравшись на берег, я швырнул добычу в траву, нашел свой кинжал и принялся разделывать первую рыбину. Отделив нежное филе от костей, я промыл его в воде и попробовал на вкус. Разумеется, я понимал, что мясо может оказаться ядовитым, как у японских рыб семейства иглобрюхих, иначе именуемых фугу, но голод затмил все возражения рассудка. Справедливости ради можно отметить, довольно вялые возражения. А прожевав пару кусочков, я признал, что все было не так уж плохо. И хотя на Земле суши мне есть не доводилось, в данный момент сырая несоленая рыба не внушала мне отвращения и тошноты не вызывала, поэтому я быстро умял первую порцию и принялся за вторую. Ее мне тоже показалось мало, и я вернулся за добавкой.

В ручье у пиявки собрался уже десяток рыбин, которые общими усилиями уничтожали ее, оставляя от мерзкой твари лишь черную кожу. Мне не составило труда поймать и выкинуть на берег еще пяток местных карасиков. Причем остальные, что странно, уплывать не спешили, а продолжали остервенело рвать пиявку. Видимо, ее мясо оказалось для них настолько вкусным, что напрочь отшибло инстинкт самосохранения. Но шестой карась ухитрился вырваться из ладони, а затем цапнул меня за палец. Причем вцепился настолько сильно, что едва не вырвал приличный кусок мяса, благо я успел вовремя разжать его челюсти.

Рана оказалась хоть и не серьезной, но весьма болезненной. Посасывая укушенный палец, я решил закончить с рыбалкой. Выйдя на сушу, почистил всю добычу, а затем переправил ее в желудок. И впервые за долгое время почувствовал насыщение. Промыв ранку, из которой все еще сочилась кровь, я отрезал от балахона кусочек ткани и замотал пострадавший палец, затем оделся и продолжил путь. Теперь я решил слегка изменить направление и двигаться вдоль русла ручья. Вода — это основа жизни, и без нее я долго не протяну, а неизвестно, встретятся ли дальше подобные ручейки. Тем более ручей может впадать в речку, а речка — это вполне реальный шанс найти цивилизацию.

Не успел я отмахать и пары сотен метров, как столкнулся с некоторыми трудностями. Во-первых, бежать с полным желудком оказалось куда тяжелее. Во-вторых, мои ноги не желали приходить в рабочее состояние после перерыва, подрагивали и постоянно норовили обо что-нибудь споткнуться. В-третьих, дальше по берегам ручья растительность постепенно приобретала все большее буйство и вскоре превратилась в непроходимые заросли. Поскольку шлепать прямо по воде мне не хотелось, я выбрал альтернативный вариант и побежал на значительном отдалении. Ручей был немаленьким, потому я не сильно переживал, что могу его потерять.

Но хуже было то, что после трапезы меня начало клонить в сон. Героически поборовшись с сонливостью, спустя два часа, когда натруженные ноги уже отказывались передвигаться, я решил устроить привал. К этому времени местность вокруг снова изменилась, превратившись в каменистую степь, на которой среди невысоких холмов одиноко торчали колючие кусты и сухие деревья. Оглядываясь вокруг в поисках надежного убежища или чего-нибудь, отдаленно его напоминающего, я приметил груду камней и направился к ней.

Это оказались развалины небольшой часовни. На первом ее этаже отсутствовала одна из стен, в другой зиял огромный пролом, а второй этаж был полностью разрушен. Деревянные балки перекрытия практически все обвалились, но оставшиеся образовали небольшой пятачок в углу, на котором я мог примоститься, не опасаясь волков, кабанов и прочих бродивших по земле тварей. Обойдя развалины, я не обнаружил никаких опасных животных. Только десяток гревшихся на солнышке больших зеленых ящериц.

Убедившись, что неприятных соседей не имеется, я поднял одну из подгнивших балок, потревожив несколько паучков, прислонил к стене, забрался на нее и ухватился за остатки перекрытия. Забросив туда кинжал, я подтянулся, залез на второй этаж, отряхнул ладони от трухи, в которую превращалось дерево, и устроился в уголке. Накинул на голову капюшон, чтобы спастись от яркого солнца, бившего в глаза, положил поближе клинок, вытянулся и моментально погрузился в сон.

Разбудили меня хлопки крыльев. Открыв глаза, я увидел, как рядом садится птаха, сородич которой вчера напал на кортеж. Теперь я мог рассмотреть ее во всей красе. Птичка была очень похожа на орла, оперение особой красотой не отличалось — было серым в черных пятнышках, за исключением бежевых маховых перьев и хвоста. Когти ясно говорили о том, что если какая добыча в них попадется, то вырваться точно не сможет, а массивный клюв наверняка мог разбивать камни. Вообще, по традиции здешних мест, вместо клюва у данного орла должна быть пасть с внушительными клыками, но на этот раз природа отчего-то решила не отходить от канона.

Птица опустилась на балку в трех метрах от меня, там, где ее крылья не могли задеть остатки стен. Не отрывая взгляда от пернатой, я нашарил клинок, сжал рукоять в ладони и сразу почувствовал себя увереннее. Орел издал какой-то звук, здорово похожий на карканье, сложил за спиной крылья и вприпрыжку поскакал ко мне. Первым делом птаха попыталась вцепиться когтями в ноги, но я подтянул их к туловищу, и она, подпрыгнув, вознамерилась клюнуть меня в голову. Именно в этот момент я ударил пернатого хищника кинжалом в грудь, доказывая, что загнанная в угол добыча тоже бывает опасной.

В сердце я не попал, но клинок вошел в покрытое перьями тело по самую рукоять и заставил птичку замереть. По моей руке вновь пробежал уже знакомый бодрящий холодок, а орел закатил глаза и тяжело кувыркнулся с балки вниз. Я успел вырвать свое оружие и огляделся. Других птичек в небе видно не было, а значит, можно вздохнуть с облегчением — еще один раунд с фауной чужого мира окончился в мою пользу.

Взглянув на солнце, я решил, что четырех часов отдыха вполне достаточно, встал, с наслаждением потянулся и спрыгнул на первый этаж, постаравшись выбрать местечко поровнее, чтобы не переломать конечности на осколках камней. Приземление прошло благополучно, мои ноги сработали на отлично, словно и не было целой ночи марафонского забега. Я даже удивился, а потом вспомнил тот самый странный холодок, который чувствовал, применяя клинок. Ведь он не являлся галлюцинацией, это ощущение было вполне реальным и требовало объяснения.

Итак, попробуем сопоставить факты. Когда я вонзаю клинок в живое тело, получаю странные ощущения и заряд бодрости. Причем заряд неслабый. Так, например, вчера только благодаря ему я смог бежать целую ночь, только благодаря ему справился с голодом и жаждой. А сейчас, всего после четырех часов сна, чувствую себя буквально заново родившимся и не ощущаю никаких следов переутомления. Да, это явно заслуга кинжала, который неким непонятным способом наполнил меня энергией.

Выходит, этот клинок умеет извлекать из жертв жизненную силу и направлять ее своему владельцу. Так что же получается, главным в ритуале был не поющий маг, не черный алтарь и даже не алмаз, в котором концентрировалась энергия, а именно эта острая полоска стали? Ну, теперь понятно, почему маги даже не дернулись, когда я их убивал. Они моментально лишались своей силы и не могли даже сопротивляться. Вот почему напавшая на меня птаха рухнула замертво, хотя удар был далеко не смертельным. А значит, сектанты станут разыскивать меня с небывалым усердием и не остановятся до тех пор, пока не найдут. Живого или мертвого, ведь ритуальный кинжал им нужно вернуть во что бы то ни стало.

Печально вздохнув, я рассмотрел свой трофей. В принципе, ничего особенного — обычная закаленная сталь, рукоять из потемневшего от времени серебра с удобным рельефом и небольшой гардой. Единственное, что было необычным — это непонятная вязь иероглифов, выгравированная на отполированной до блеска поверхности клинка. Вряд ли она являлась клеймом мастера-изготовителя. Скорее какими-то религиозными тезисами или девизами, которые, насколько мне известно, очень любили размещать на своих мечах древние японцы, и не только они.

В общем, хрен его знает, почему клинок приобрел такие свойства, которые очень мне пригодились. И тот же хрен наверняка догадывается, почему на алтаре кинжал работал совсем по-другому. Для меня же это все объяснялось одним словом — магия. В этом мире она была не выдумкой сказочников, а вполне рабочей штукой, не подчинявшейся законам физики. И хотя я не понимал принципа работы данного артефакта, не представлял возможных отрицательных последствий его применения, но знал одно — теперь я с ним ни за что не расстанусь. Такая вещь в цивилизованных землях стоит неприлично дорого, а в этих опасных местах так и вовсе не имеет цены.

Отложив в сторону размышления о неоднократно выручившем меня трофее, я принялся думать, что же делать с тушей орла. Такую груду мяса бросать было бы глупо, тем более в желудке снова появилось ощущение пустоты, которое убеждало меня, что пришла пора подкрепиться. Первым делом я выдернул пару десятков длинных маховых перьев, связал их веревкой, вытянутой из балахона, и спрятал в карман. Если я в ближайшем будущем не доберусь до цивилизации, придется делать лук, и тогда они могут пригодиться.

Дальше я срезал перья с грудки, обнажив сочную мякоть, и осторожно попробовал кусочек. Мясо оказалось жестким, невкусным, но выбирать не приходилось, поэтому я быстро набил им желудок, особо не жуя. Не знаю, может, в жареном или вареном виде орлы намного лучше, но огня у меня не было, а добывать его было бы слишком долго. Давясь сырым мясом, я сделал себе заметку на будущее — подыскать кремень и хорошее кресало.

Насытившись, я тщательно вытер пальцы о траву и наткнулся взглядом на повязку на месте укуса. Прислушавшись, я понял, что палец уже не болит, развязал ленточку и с немалым удивлением осмотрел небольшой, едва заметный шрам. Вот как? Оказывается, мой кинжал намного полезнее, чем я думал. Он может не только придавать сил, но и попутно лечит раны, ускоряя природную регенерацию организма. И странно, что я раньше этого не понял, не обнаружив во время купания последствий недавних побоев. Интересно, а что он еще умеет? Полагаю, это придется выяснять на практике.

Отряхнув перья и пух с балахона, я покинул развалины, сориентировался и продолжил путь. Остатки мяса брать с собой не стал — кроме того, что его не в чем было нести, я опасался, что запах свежей крови может привлечь хищников. Минут десять я старательно работал ногами, а потом почувствовал, что с моим организмом творится что-то неладное. Сначала появилось неприятное ощущение в животе, а потом я едва успел снять штаны, приседая под ближайшим кустом. Ничего себе! Неужели это мясо орла так спешит покинуть мое тело? Думаю, вряд ли, в таком случае меня бы просто вырвало. Выходит, с голодухи свежая рыбка желудком усваиваться не пожелала.

— Да уж, не все йогурты одинаково полезны! — наставительно заметил я с тяжким вздохом.

Следующие несколько минут я старательно удобрял каменистую почву, издавая весьма громкие звуки и отчаянно надеясь, что никто из хищников не воспользуется моим беспомощным состоянием. Почувствовав себя чуточку легче, я сильно оголил куст, жалея, что у меня нет под руками той книги про орков. Сейчас она бы очень пригодилась. Кстати, интересно, почему ее герой никогда не задумывался о такой жизненно необходимой каждому «попаданцу» вещи, как туалетная бумага? Что-то писатель забыл прояснить такой весьма любопытный момент.

Натянув штаны, я снова взял кинжал и побежал дальше. Однако на протяжении последующего часа мне пришлось останавливаться еще трижды, после чего кишечник вроде бы угомонился и перестал изображать реактивную трубу. К этой вынужденной расплате за обжорство я отнесся философски и сожалел только о том, что теперь преследователям по моим «горячим следам» будет легче сориентироваться. Остается уповать на то, что им все равно придется прочесать большую площадь, обеспечив меня хорошей форой во времени.

Оставляя за спиной километры, я старался не особенно отдаляться от ручья. Сейчас это труда не составляло — местность окончательно превратилась в степь, деревьев росло мало, можно было издали заметить любой изгиб или поворот русла и не делать напрасный крюк. Поэтому я периодически забегал на какой-нибудь холмик и оглядывался. Именно это помогло мне заметить стаю волков, которые расположились на водопое. То ли просто утолить жажду, то ли в ожидании добычи.

Стая была крупной — особей из сорока, и я решил обойти ее по широкой дуге, причем по другому берегу ручья. Ведь у волков хороший нюх. Наткнувшись на мой след, они догонят меня в два счета, а отбиться или убежать вряд ли получится. Против такого количество зубастых хищников даже мой кинжальчик — не помощник. В общем, я спустился с холма, подбежал к ручью и переправился через него, рассчитывая на то, что волкам в ближайшее время не захочется попутешествовать.

Другой берег оказался в точности таким же. Удалившись на безопасное расстояние, чтобы стая меня не заметила, я миновал этот участок, но возвращаться за ручей не стал. Но вскоре выяснилось, что на этом берегу меня поджидало куда больше сюрпризов. На первый я наткнулся спустя всего полчаса. Представлял он собой поле, покрытое необычайно густой и сочной травой, перед которым я неосознанно перешел на шаг. Недоумевая, что меня насторожило, я принялся разглядывать странное поле.

На нем не росло цветов. Совсем. Также на нем не было кустов, деревьев или другой растительности. Зато то тут, то там белели кости, принадлежавшие самым разнообразным животным. Они были изумительно чистыми — хоть сейчас в музей или в кабинет биологии. Кое-где валялись по отдельности, но иногда составляли целые скелеты. Глядя на них, я сделал вывод, что это не кормушка какой-нибудь твари вроде вчерашнего Кинг-Конга. Тот бы точно повредил кости, а здесь они, насколько я видел, все целехонькие, как будто кто-то переварил добычу целиком.

Эта мысль родила бредовую идею о происхождении данного кладбища, которую я не поленился проверить. Вернувшись по своим следам, я с трудом оторвал от сухого дерева большую разлапистую ветку и вместе с ней снова подошел к полю. Размахнувшись, я швырнул хворостину изо всех сил. Ветка упала на траву, и тут же по полю прошла волна. Мясистые стебли, словно живые, потянулись к своей добыче и вмиг оплели ее сотнями зеленых щупалец. Всего минута потребовалась прожорливому растению, чтобы понять — попавшая к нему ветка несъедобна. Медленно, с неохотой оно оставило в покое сухую деревяшку, выпрямило стебли и вскоре снова превратилось в безобидную сочную травку, которую колыхал легкий ветерок.

Я только пораженно хлопал глазами. Кто бы мог подумать! Хищная трава, которая, судя по количеству костяков, уже не один год поджидала на этом месте неосторожных зверей. Уж не знаю, как растение пожирало своих жертв — впрыскивало яд, растворяющий ткани, или же переваривало в смертельных объятиях, но ясно одно — вся травка имеет единую корневую систему. Я ведь подметил, как слаженно встрепенулся этот зеленый ковер, когда почувствовал прикосновение упавшей ветки. Да уж, хорошо, что ночью на моем пути не повстречалось нечто подобное! В свете звезд я вряд ли смог бы заметить опасность, прежде чем меня начали бы переваривать. Повезло, иначе и не скажешь.

Обогнув зеленое поле по широкой дуге, я вскоре столкнулся со вторым сюрпризом — тем самым странным крокодилом, которого впервые увидел сутки назад. Этот экземпляр был намного мельче своего сородича, напавшего на кортеж, но все равно я решил с ним не связываться и трусливо сбежал с поля боя. Ведь если такая тварь прыгнет на меня издалека, далеко не факт, что я сумею увернуться от пасти с многочисленными треугольными зубами и одновременно воткнуть в тело зверя клинок. Нет уж, на фиг! Я не трус, но я боюсь! Тем более что есть пока не хочу, а значит, и рисковать незачем.

Крокодил оказался на диво упорным и преследовал меня добрую четверть часа, но мне было легко сохранять между нами постоянную дистанцию. Когда хищнику надоело меня гонять, он замедлил темп и вскоре безнадежно отстал. Обернувшись в очередной раз, я увидел, что крокодил постоял, с сожалением глядя мне вслед, а потом как-то разочарованно вздохнул, совсем как человек, развернулся и неторопливо потопал обратно. Перейдя на шаг, я даже задумался, имеется ли у него разум. Ведь он мог просто сделать вид, что отступил, а на самом деле продолжит преследовать меня, дожидаясь ночи, чтобы подкрасться в темноте к спящему человеку и впиться острыми треугольными зубами… Так, хватит фантазий! Мне только разумных крокодилов не хватало! И так проблем по самое горло.

На этом сюрпризы не закончились. До наступления сумерек я успел повстречаться с гусеницей. Да, именно гусеницей, и нечего удивляться. Просто она была длиной метра полтора и толщиной с палку докторской колбасы. Лимонно-желтая с красными пятнами, украшенная торчащими во все стороны тонкими длинными стеклянными волосками, переливающимися на солнце, она задумчиво объедала кусты, лишая их не только листьев, но и тонких веточек, и на меня нападать не думала. Поглазев немного на это чудо, я еще подумал, какая же из нее должна получиться бабочка, и двинулся дальше.

Также я заметил варана-хамелеона, который перепугал меня до полусмерти. Представьте себе: присел я на камешек по причине весьма прозаической — портянки перемотать и дать ногам минутный отдых, а соседний камень вдруг как уставится на меня! Хорошо, я быстро сообразил, что это всего лишь ящерица-переросток, искусно принявшая цвет окружающей местности, а то мог бы всерьез усомниться в своем психическом здоровье. И хотя варан не был агрессивно настроен, я счел, что будет лучше как можно быстрее покинуть его общество.

Были еще паук-птицелов размером с футбольный мяч, развесивший свою сеть между двух деревьев, колония красных муравьев, каждый из которых был как спичечный коробок, и злобный суслик-переросток, который шипел похлеще змеи и, демонстрируя передние резцы, пытался прогнать меня со своей территории. Последний был весьма грозен, так как, стоя на задних лапах, достигал моего пояса. Глядя на него, я долго раздумывал, не пустить ли мне в ход кинжал, но потом решил пощадить смелого грызуна, судя по тоненькому писку, доносившемуся из-под земли, защищающего свое гнездо с детенышами.

Но все эти сюрпризы затмила последняя неожиданная встреча этого дня. Она произошла в тот момент, когда я решил устроиться на ночлег в каких-то развалинах. На этот раз это оказалась просто большая груда камней, в которой я и решил обосноваться, пока совсем не стемнело. К тому времени мне удалось отмахать немало километров, однако я не стал развивать успех, понимая, что в первую ночь на этих землях только чудом остался жив, и в дальнейшем риске смысла не видел. Уже подойдя к камням и прикидывая, как можно забраться на эту кучу, я услышал шипение.

Сперва я подумал, что это еще один суслик, и обрадовался, так как поужинать бы не отказался, но потом увидел большую черную змею. Она приподнялась из травы и, слегка раскачиваясь, угрожающе шипела. Разумеется, я замер, как вкопанный, а потом стал медленно отступать, стараясь резким движением не спровоцировать гадину. Спустя несколько секунд рядом с первой поднялась еще одна, зашипевшая аналогичным образом, дальше я увидел еще трех, спешивших на помощь товаркам. Шипение усиливалось, а я все пятился, не сводя глаз с продолжающих вылезать из груды камней гадин.

Когда же я отступил от развалин метров на двадцать, услышал звук, похожий на очень громкий хрип. Шипение, будто по команде, оборвалось, но змеи не собирались расползаться. Они все так же раскачивались, словно пытаясь меня загипнотизировать, а на камнях появился Змей. Именно так, с большой буквы. Он появился из какой-то норы, оглядел пространство и устремился ко мне. Я здорово струхнул, потому что данный представитель змеиного царства был поистине огромных размеров.

Я как-то смотрел в Интернете забавное видео из какого-то зоопарка, где произошло невероятное — удав проглотил бегемота. Правда, бегемот был маленьким, но не в этом суть. Змей, который сейчас приближался ко мне, оказался куда больше земного удава и запросто мог проглотить человека. Понимая, что убежать не получится, я перехватил кинжал поудобнее и приготовился отбиваться.

Но мне не предоставили такой возможности. Змей как-то весьма неожиданно прыгнул, мощным ударом сбил меня с ног, а затем обвился вокруг туловища и принялся немилосердно сдавливать, пытаясь задушить. Слава всем богам этого мира, при падении я не выронил свой кинжал, потому что вцепился в него, как в спасательный круг. На ощупь я ткнул им Змея, стараясь не пропороть себе брюхо. Зная особенность клинка, я не стремился нашинковать гада, а просто вонзил сталь в тело душившего меня хищника, надеясь, что и в этот раз он справится с заданием.

Все вышло прекрасно — я снова почувствовал холодок, пробежавший по телу, а затем хватка Змея ослабла, позволяя мне свободно вдохнуть. С трудом освободившись от его объятий, я поднялся на ноги и посмотрел на его сородичей, которые стремились спрятаться в камнях. С гибелью вожака (или кто это был?) они странным образом растеряли всю свою смелость, и хотя некоторые обиженно шипели на меня издали, но подползать и мстить явно не собирались.

Посмотрев на дохлого Змея, я почувствовал себя Георгием Победоносцем, а потом пораженно выдохнул. Это просто фантастика — колония змей со своим вожаком. Или царицей, хрен разберешь — я как-то не умею змей по половому признаку различать. Одно ясно, в этом мире странностей предостаточно, и мне нужно постепенно отвыкать от всего, что я знал дома. Ведь здесь и суслики на людей нападают, и орлы уважают человечину, и крокодилы прыгают, и трава мясом питается, и пиявки размером с кобру…

Короче, здесь свои законы. И если я хочу выжить в этих опасных землях, мне придется узнать их и выучить назубок.