Ирочка

Олег Афенченко

Посвящается слушателям и поклонникам, читателям и почитателям писателя и философа Михаила Иосифовича Веллера, которые – надо полагать – с удовольствием прочтут в пьесе об ошибке Платона, о решении извечного «неразрешимого» философского вопроса: «Что было раньше: курица или яйцо» и другие интересные вещи.

Стихи разных лет

Мрачные мысли отбросим!

Весна идёт! Весна!

Пути у людей мы спросим,

Каким идти и куда.

1949 г.

К С. К.

Как восхитительна улыбка

Твоего восторгом полного лица,

И солнца луч как радостно искрится

В завитках волос золотых, упавши свысока!

Ты иногда с улыбкою такой

Глазами карими большими,

Что с простотою неподдельной

Сияют мило в восхищеньи,

Посмотришь на меня,

Красою девичьей пленя.

И в душу вдруг врывается, кипя,

Сознанье силы собственной, могучей.

О! Если б чаще ты смотрела на меня

Глазами юности кипучей.

1952 г.

Зимнее настроение

(Ungereimter Vers

Белый стих)

Тихо. Лёгкий морозец.

Снег пушистый, пушистый. Такой,

Что дунешь на него — он и слетает лёгким облачком снежинок.

А какая красота в лесу!

Незаметно пошевеливая свисающими ветвями,

Покрытыми инеем, стоят прозрачно-воздушные берёзки;

И среди них гордо замерли тёмно-зелёные мрачные ели,

Будто придавленные тяжестью снега,

Лежащего на их лапах.

И над всем этим спокойным царством

Прекрасного стройная хвастунья-сосна

Подняла свою пустую макушку, кокетливо

Усыпанную сверкающим, искристым снегом.

Красная Поляна (Подмосковье)Январь, 1953 года.

Эпиграммы

Наша Стелла всегда весела

И горда. Неприступна она,

Как морская скала.

…

Умён на вид он очень, хоть и глуп.

Зайдёт ли спор — упрям, как дуб.

1954 г.

Весеннее настроение

Обычная дорога в институт.

Сижу и еду, и смотрю в окно:

Внизу, среди дерев,

Ветры бушуют, снег метут;

Но глянешь выше —

Уж весенни облака плывут неслышно.

Весна! Уж скоро, в звонкие

Ручьи снег старый обратя,

Заполнишь бодрою музыкой

Колхозные поля.

А под мостом, что каждый раз я проезжаю,

Забурлит мой старый друг — немолкнущий поток.

1953 год.

Ариозо

О! Инга милая

И прекрасная,

Как люблю тебя

И молю тебя:

Одари меня

Своей ласкою.

1957 г.

К…

Вечерком иду к тебе,

Шлёпая по лужам.

Мы пойдём с тобой в кино,

Хоть и будет стужа.

Пальцы тонкие твои

Я возьму в свои

Ладони и скажу:

«Люблю тебя!…».

Пусть ты и рассердишься,

И отнимешь руки,

Всё равно тебя тогда

Обниму — не вырвешься.

1960 г.

«Любовь. И снова вопль терзаемой груди…»

Любовь. И снова вопль терзаемой груди

Наружу сквозь сдавленную щель гортани

Рвётся. И мысль одна: тебя увидеть,

В своих объятьях сжать

И замереть

В истоме сладостной уже.

1982 г.

Одиночество

Одиночество хлещет осенним дождём,

Одиночество бродит потёмками серыми.

Одиночество, если оно вдвоём,

Станет буднями самыми чёрными.

1983 г.

Lorelei

Heine

(Ich weiß nicht, daß so es bedeutet

Daß ich so traurig bin)

Я не знаю, что это значит,

Что я так грустен опять;

Что сказка из старых преданий,

Как песня мечтой своей, манит.

Хладный воздух сурово темнеет

Над тихо текущим Рейном.

Вершина скалы искрится

В лучах заходящего солнца.

Как чудо небес на вершине

Прекрасная дева видна;

Её золочёный гребень

Скользит в золотых волосах.

(Пер. с нем.) 1983 г.

В переводе Левика начало этого стихотворения Великого немецкого поэта-романтика звучит иначе:

Не знаю, что стало со мною,

Душа моя грустью полна.

Мне всё не даёт покою

Старинная сказка одна.

На севере диком

Heine

(Ein Fichtenbaum steht einsam)

Гордый кедр стоит уныло;

В холод выси вознесён.

Дремлет, будто в саван белый,

Льдом и снегом окружён.

Мечтает о пальме далёкой,

В том крае, где солнца восход,

Грустит, одиноко качаясь,

На склоне пылающих гор.

(Пер. с нем.) 1983 г.

А вот как звучит этот же стих в переводе Тютчева:

На севере мрачном, на дикой скале

Кедр одинокий под снегом белеет,

И сладко заснул он в инистой мгле,

И сон его вьюга лелеет.

Про юную пальму всё снится ему,

Что в дальних пределах Востока,

Под пламенным небом, на знойном холму

Стоит и цветёт одинока…

Этот же стих привлёк внимание и Лермонтова:

На севере диком стоит одиноко

На голой вершине сосна;

И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим

Одета, как ризой, она.

И снится ей всё, что в пустыне далёкой,

В том крае, где солнца восход,

Одна и грустна на утёсе горючем

Прекрасная пальма растёт.

Переводы с русского на немецкий

M. Ü. Lermontov

Das Segel

Einsam hat Mast mit Segeln

In blauen Meer sich sehen!

Was suchte er ins fernen Land?

Warum läßt er sein liebes Land?

Die Wellen spilen — Wind sehr pfeifen,

Und Mast sich biegt und schreklich knarret…

O weh, — er hat kein Glück zu suchen,

Und aber nicht vom Glück entgehet.

Unter ihm ist Strahl der Lasur heller,

Über ihm ist Strahl der Sonne golden…

Aber um Sturm bittet er, unruhiger

Als ob in den Stürme sei es Frieden!

I. W. Stalin

AN SOKRATOS

Er ging von Haus zu Haus,

Klopfend an fremde Tür,

Mit altem eichenem Pandur

Mit seinem Lied einfaches.

Ins Lied melodisch sehr, —

Wie Blick der Sonne rein, —

Внуку

Мальчик Яник по утрам

Одевается сам:

Он шнурки ботиночка

Продевает в дырочки;

Шапку, шарфик иль перчатки

Не напялит он на пятки;

Он на ручки рукавички

Надевает по привычке.

Весел, скромен и умён

Славный Янис-Аполлон.

1996 г.

Ода юбиляру

Нас девы юные смущали,

И потому мы Славы не догнали.

Так годы шли и мы мужали,

Мы дев стесняться перестали.

Но Веры не хватало нам,

Чтоб полностью себя делам,

Отечеству и дому посвятить

И тем авторитет свой укрепить.

Какой же Веры? Веры от подруги,

Чтоб завистью терзались даже други!

Май 1999 г.

Урожай

(Милому внученьку на

День Рождения 15.06.02)

Среди поля золотого

Поля чистого ржаного

Мальчик Беленький стоит,

Он на радугу глядит.

Дождик славный пролился,

Урожай наш удался.

Урожай, Урожай —

Добрый будет каравай!

Каравай мы испечём,

Всех на праздник позовём.

И на празднике на том

Мы станцуем и споём:

Каравай, каравай,

Кого хочешь выбирай —

Мальчиков хороших,

Девочек пригожих.

В хороводе славненько

Пляшет Синеглазенький,

Гретхен смотрит на него —

День Рожденья у него!

Май 2002 г.

На Днепре

Стан божественный

И дивный

Левой дланью

Обнимал я;

Правой румпель я

Сжимал, устремляя

В брег Днепра

Бег «Аспазии» прекрасной.

Ночь украинска тиха

Над брегами простиралась;

Песнь нехитрая моя

Над рекою разливалась,

Услаждая слух подруги

Нежной страстью томной неги.

Свежий бриз тянул долиной,

Упираясь в парус твёрдый;

И скользила яхта наша,

Гладь Днепра не возмущая.

2004 г.

Днепр также поэтичен как и Рейн, об этом поведал Гейне в переводе В. Левика:

Мы на палубе сидели,

Гордо плыл нарядный бот.

Над широким, вольным Рейном

Рдел закатом небосвод.

Я у ног прекрасной дамы

Зачарованный сидел,

На щеках её румянцем

Яркий луч зари блестел.

К Матиссен

Люблю тебя — или сильней — как прежде,

Когда я этих слов боялся произнесть.

Я помню всю тебя в надежде

Вновь бёдра дивные узреть,

Твои божественные руки,

Твой нежный взгляд и трепетные губы,

Что подарили мне сладчайший поцелуй.

2004 г.

К В. Н.

С Днём Рожденья, Октябрина!

Мне заветная Вершина,

Как Тургеневу была

Не испанка

Не цыганка,

А известная певица,

Всем талантливым — царица.

2005 г.

Юбилейное

Друзья, прекрасен наш Союз!

А. С. Пушкин

Уж сколько лет прошло

И снова вместе мы,

И ждёт вино, разлитое в бокалы,

Торжественной минуты

Волнительного тоста

В честь славной нашей Alma Mater,

Которой нет уже,

Как нет и Грузии моей,

И нашего прекрасного Союза.

— Где ж Грузия твоя? — Она

Под башмаком позорного банкира.

— А где ж прекрасный наш Союз?

— Союз разрушен нашими руками

Под радостные визги супостата.

Жаль только жить в том прекрасном

Союзе не довелось нашим

Детям и внукам, прекрасным.

— Ах! Что мы наделали?!

— Вскричали друзья.

— Ошибку давно нам исправить пора!

Поднимем бокалы

За встречу, капралы!

Содвинем их разом,

Ошибку исправим!

Да здравствуют Музы!

Да здравствует Разум!

26 октября 2006 г.

Наш славный институт, в котором мне довелось учиться в годы его высшего расцвета, претерпел много различных названий, хотя по возрасту его можно называть скорее молодым вузом, чем старым, невзирая на его славу. Он возник всего в конце XIX века под названием МТУ (Московское Техническое Училище) в статусе техникума — по советским меркам — или колледжа — по западной моде. Незадолго до Революции он получил статус вуза с названием МВТУ. После Революции в память о революционных событиях на улицах этого района ему было присвоено почётное наименование МВТУ им. Н. Э. Баумана. Затем с целью подчеркнуть его роль в создании заводов-первенцов советского машиностроения, что было отмечено орденом, он стал наименоваться КМММИ им. Н. Э. Баумана (Краснознамённый Московский Механико-Машиностроительный Институт). Но это громоздкое название не прижилось и после Войны в связи с награждением ещё одним орденом ему вернули старое название с новым полным звучанием: Московское ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени Высшее Техническое Училище им. Баумана. Это название и указано в моём дипломе. Разумеется никому и в голову не могло прийти, что это наименование, под которым наш институт известен во всём мире, вновь подвергнется изменениям. Увы, западное поветрие не обошло стороной и наше славное Училище.

Переименование институтов в университеты несомненно имеет под собой идеологическую почву. (Несмотря на вопли о деидеологизации!). Какую? Можно объяснить. Дело в том, что задачей институтов является подготовка специалистов по разным отраслям знаний с целью созидания в направлении этих знаний, а задача университетов заключается лишь в распространении знаний. Следовательно, без институтов невозможно развитие человеческого сообщества. Правильным обществом, способным на прогрессивное развитие, может быть только сообщество созидателей. Таким образом, упразднение институтов обрекает человечество на застой, на прекращение развития. Результат же этих пагубных явлений уже очевиден.